Подъем национально-освободительного движения в конце 30-х годов

Расцвет деятельности «Добама Асиайон» падает на ко­нец 30-х годов, когда танинам удалось проникнуть в слои общества, ранее не охваченные политической деятельно­стью (например, к нефтяникам), а также сильно потес­нить позиции партии «Синьета» и остатков ГСБА в де­ревне. Наиболее активной частью такинов оставались го­родская интеллигенция, мелкая буржуазия и, конечно, молодежь. Особенно это касается левых такинов, наибо­лее известным руководителям которых не исполнилось еще и 30 лет, а избранному в 1938г. новому генеральному секретарю Аун Сану было всего 23 года.

Успехам такинов немало способствовала экономичес­кая обстановка. С 1937 г. в мировой экономике наблю­дался спад, в резгультате чего неустойчивая стабильность в сельском хозяйстве Бирмы нарушилась и обезземелива­ние крестьян продолжалось весьма интенсивно. В 1938 г. более половины земель в Нижней Бирме принадлежало помещикам, среди которых наиболее сильны были индий­ские четтьяры. В некоторых округах более 60—70% зем­ли перешли в их руки. Остальная земля была заложе­на и обременена долгами. Правительство Ба Мо не могло и не хотело менять сложившуюся систему аренды. Соз­данная под давлением общественности в 1937 г. комиссия по аграрному вопросу заседала почти до начала войны, однако единственным результатом ее деятельности был закон об аренде 1939 г., в котором содержался призыв к «справедливой ренте». А так как понятия справедливости у крестьян и помещиков разнились, сдвигов в положении крестьян не произошло.

Крестьянство, среди которого, особенно в Верхней Бирме, личность Ба Мо прежде пользовалась популярно­стью в связи с его шумной избирательной кампанией, ис­пытывало разочарование в премьер-министре. Способст­вовала этому и деятельность недовольных Ба Мо мона­хов — основных идеологов деревни, и выступления поли­тических соперников Ба Мо в палате представителей, не­устанно разоблачавших деятельность премьера ради того, чтобы занять его место.

Еще большим было разочарование в рабочем классе Бирмы, численность которого только в обрабатывающей [211] промышленности к 1939 г. возросла до 90 тыс. Рабочие Бирмы были разобщены, не охвачены профсоюзами, и ус­ловия труда, особенно на мелких предприятиях, были крайне тяжелыми. Трудности для объединения и роста сознательности рабочего класса создавал и его многона­циональный характер. В порту и на фабриках больших городов были заняты в основном индийцы, на лесоразра­ботках и в рудниках трудились представители малых на­родов, индийцы и бирманцы. Такое же положение было на нефтепромыслах, но здесь концентрация рабочих была наибольшей. Именно среди нефтяников условия для агитации тамгаов были наиболее благоприят­ными.

В начале 30-х годов нефтяники Бирмы считались «спо­койными». Несмотря на то что на промыслах официально существовал двенадцатичасовой рабочий день и жилищ­ные условия были ужасными, ни забастовок, ни тайных организаций здесь не было, если не считать периодичес­кого появления политических агитаторов из Бенгалии, ко­торых арестовывали, или партийных деятелей в период предвыборных кампаний, которые угрозы спокойствию не представляли. Однако, после того как такины завязали связи с наиболее сознательными рабочими, процесс объ­единения нефтяников совершился крайне быстро. К кон­цу 1937 г. рабочие уже были частично объединены в профсоюзы: Рабочий конгресс в Енанджауне охватывал 1500 рабочих, Рабочий союз насчитывал около 4 тыс. чле­нов. Эти профсоюзы, как и находившаяся под контролем левых такинов Ассоциация служащих нефтепромыслов, считались нелегальными и не признавались администра­цией. Не без помощи такинов рабочие компании «Бирма Ойл» обратились с несколькими письмами к руковод­ству компании, требуя улучшения условий труда. Адми­нистрация не ответила на письма рабочих и в качестве ответной меры уволила профсоюзного лидера — такина. В январе 1938 г. на митинге, чуда спешно прибыли из Рангуна руководители такинов, решено было начать за­бастовку. Помимо требований экономического порядка, забастовщики выдвинули и политические требования — такие, как национализация нефтепромыслов.

Начавшись в Чау — втором по размеру центре нефте­добычи, забастовка перекинулась на другие промыслы, и через несколько дней 95% рабочих бастовали. При этом [212] забастовка охватила вначале почтя всех рабочих без раз­личия национальности и вероисповедания.

Отказавшись выполнить требования рабочих, адми­нистрация, поддержанная не только колониальными вла­стями, но и бирманским правительством Ба Мо, объявила локаут. Начались аресты среди лидеров забастовки и та­кинов.

Через несколько месяцев примерно половина рабочих, потеряв надежду на успех, вернулась к работе, но осталь­ные продолжали забастовку с помощью местных отделе­ний «Добама Асиайон», организовавших сбор средств. С каждым днем пример бастующих заражал рабочих других отраслей промышленности Бирмы: бастовали тек­стильщики, водители автобусов, рабочие нефтеперегонно­го завода. Создавались новые профсоюзы, организовыва­лись крестьянские союзы. В ходе движения 1938 г. воз­никла новая форма протеста: походы рабочих и крестьян в Рангун для представления петиций правительству. Пер­выми в такой поход отправились крестьяне Таравади. Го­товились и другие походы, которые, по замыслу такинов, должны были стать частью борьбы за права рабочих и крестьян, наглядной агитацией за новые методы борьбы. Собирались отправиться через всю страну и нефтяники, однако, прежде чем их поход начался, в Рангуне произо­шли события, отвлекшие внимание бирманской общест­венности от рабочего движения.

Используя общую накаленную обстановку в Бирме, такины направляли недовольство народных масс в об­ласть социальных действий, связанных с движением за политическое освобождение страны. Однако в то же вре­мя активизировались силы другого порядка. На полити­ческой сцене появилась одна из наиболее одиозных фигур в истории Бирмы — У Со. Этот рвавшийся к власти по­литический деятель явился изобретателем бирманской формы национал-социализма, в которой псевдореволюци­онные лозунги (себя У Со называл «галоном», подчерки­вая связь с восстанием Сая Сана) смешивались с шови­нистическими идеями типа «Бирма для бирманцев». По­литики традиционного толка чурались его воинственных лозунгов и речей, однако с помощью некоторых промыш­ленников и торговцев У Со создал частную армию галонов, которую нетрудно было навербовать из люмпенов большого города и групп молодежи. Определенную роль [213] в партии У Со «Мьочит» («Патриот») играла Шовинисти­чески настроенная часть монашества.

Агитация У Со не прошла бесследно. Взывая ж нацио­нальным чувствам, сетуя на упадок буддизма, У Со ост­рие атаки направил против индийцев, особенно мусуль­ман, отлично понимая, что антииндийские настроения сильны в бирманском обществе и память об индо-бир-манских столкновениях 1930 г. жива.

После отделения Бирмы от Индии положение индий­цев в Бирме практически не изменилось. В Бирме жило более 1 млн. индийцев, и население Рангуна было напо­ловину индийским. Более того, в колониальной армии Бирмы в 1938 г. из 6200 человек было всего 159 бирман­цев, остальные были представителями горных народов и индийцами. Подобное же положение существовало в по­лиции. Британская администрация по старому проверен­ному рецепту предпочитала охранять порядок в колонии с помощью солдат из другой колонии, чувствовавших се­бя в Бирме чужими.

В своем печатном органе, газете «Сан», У Со развер­нул антииндийскую кампанию, использовав в качестве предлога опубликованные еще в 1931 г. антибуддийские высказывания одного бирманского мусульманина. Тогда никто не обратил на них внимания, но в 1938 г. эти вы­сказывания были перепечатаны другим бирманским авто­ром и упали в благоприятную почву. У Со и близкие к нему правонационалистические круги призывали к кре­стовому походу в защиту буддизма и способствовали ор­ганизации в Рангуне массового митинга, после которого разгоряченные страстными речами монахи двинулись во главе толпы погромщиков в индийские кварталы. Поли­ция пыталась остановить погромщиков, но так как боль­шинство полицейских были индийцами, это еще более ра­зожгло страсти.

Погромы и столкновения, от которых пострадало мно­жество индийцев, продолжались до осени. Наводя в стра­не порядок, власти воспользовались случаем, чтобы снова произвести аресты такинов, хотя организация «Добама Асиайон» не принимала участия в расовых конфликтах. В официальном заявлении «Добама Асиайон» говори­лось, что столкновения провоцируют агенты британского империализма, дабы отвлечь народ от главной цели. Не будучи организованной англичанами, резня 1938 г. объективно [214] оказалась на руку властям, ибо и в самом деле на несколько месяцев приковала внимание бирманской общественности и дала повод применить резкие меры против всех неугодных политиков, имели они какое бы то ни было отношение к погромам или нет.

Преследования такинов не оказали существенного влияния на размах деятельности этой организации. Более важными представляются процессы, происходившие внут­ри самой «Добама Асиайон». Одновременный подъем борьбы рабочих и крестьян и вспышка национализма спо­собствовали политическому размежеванию такинов. «До­бама Асиайон», составленная из деятелей различной идеологической окраски, объединенных лишь стремлени­ем к достижению независимости, раскололась на две ор­ганизации. В основной, более радикальной, сохранившей прежнее название, к руководству пришли деятели второго университетского бойкота, молодые социалисты: Аун Сан, Ну, Хла Пе, Тан Тун и др. Аун Сан стал генераль­ным секретарем «Добама Асиайон».

В конце 1938 г. в Рангун отправилось более 1 тыс. нефтяников. За два месяца рабочие прошли половину Бирмы. Полиция пыталась задержать нефтяников, их ли­деров арестовывали, однако колонна продолжала стой путь к столице. Движимые их примером, со всех сторон к столице стекались другие отряды, состоявшие в основ­ном из крестьян. В общей сложности эти колонны насчи­тывали 20 тыс. человек.

Голодный марш нефтяников приковал внимание всей страны. Вновь забастовали студенты. В ходе одной из студенческих демонстраций на студентов напала полиция. Несколько десятков человек было ранено, один студент убит. Похороны его превратились в массовую антианг­лийскую демонстрацию. Еще одна демонстрация, органи­зованная монахами, была расстреляна в Мандалае. Там погибло несколько человек.

Тем временем нефтяники дошли до Рангуна и разбили лагерь на склонах холма у пагоды Шведагон. Там жз остановились колонны крестьян. Однако, несмотря на яростные схватки в парламенте, где, по разным сообра­жениям, дело рабочих поддерживали и такины и сторон­ники У Со, правительство Ба Мо, ощущая поддержку губернатора, не шло на уступки. Проведя несколько ме­сяцев в Рангуне, нефтяники были вынуждены уйти из города. [215] Покинули город и крестьянские делегаты. Но го­лодные походы не прошли даром. Одним из реальных плодов этого движения стало создание Всебирманской крестьянской организации, президентом которой был из­бран Такин Мья, член парламента от «Добама Асиайон».

Борьба рабочих и крестьян, голодные походы, заба­стовки и демонстрации студентов и монахов вылились весной 1939 г. во всеобщую забастовку в Рангуне. Город вымер: не работал ни один завод, замолчал порт, опусте­ли школы и колледжи, не работали конторы. В создав­шихся условиях англичане решили принести в жертву Ба Мо, место которого занял У Пу, политик правого толка. На волне возмущения поднялся и У Со, которому в но­вом правительстве достался министерский пост. Замена скомпрометированного излишней преданностью прави­тельства другим, принципиально от него не отличающим­ся, была единственной уступкой, на которую пошла бри­танская администрация. Она отлично понимала, что антианглийские выступления в Бирме, несмотря на их размах, не представляют реальной угрозы положению в колонии. Ни одна из политических организаций в стране не была готова к тому, чтобы возглавить и успешно про­вести борьбу за национальное освобождение. Даже дея­тельность наиболее реального противника, такинов, не была достаточно организованна и широка, чтобы объеди­нить все патриотические силы. К тому же такины, пере­живавшие организационный период и сами далекие от внутреннего единства, предпочитали мирные действия.

Решительная и жесткая политика британской коло­ниальной администрации в Бирме на том этапе оправда­ла себя и дала результаты. Вспышка рабочего и кресть­янского движения с середины 1939 г. пошла на убыль. Определенная часть городской буржуазии и интеллиген­ции, не видя дальнейшей перспективы, старалась убедить себя в том, что смена правительства является в некото­рой степени победой, дающей моральное право отойти от борьбы. Сравнительно немногочисленный и разрознен­ный рабочий класс Бирмы был разочарован неудачей стачечного движения. Крестьяне также потеряли веру в действенность голодных походов и депутаций. Влияние такинов несколько ослабло, так как предложенные имя методы борьбы, казалось, не дали результатов. Все боль­шее число бирманцев понимало, что одними демонстрациями [216] и петициями с англичанами не оправиться, и взо­ры радикально настроенных такинов обращались к крас­ному Китаю. Практически это выразилось в посылке в Китай ряда миссий доброй воли, руководящую роль в ко­торых илрали такины. Некоторые другие националистиче­ские политики связывали свои планы с активизацией Японии в Азии. Еще в 1935 г. в Японии была создана ассоциация «Бирма—Япония». Тогда же в Японии побывал У Со, проповедовавший союз с Японией ввиду расовой и религиозной общности. Япония оказывала финансовую помощь У Со, и в благодарность У Со публиковал в сво­ей газете прояпонские материалы. Японцы нашли также пути к Ба Мо, ушедшему в оппозицию и озлобленному на предавших его англичан. Наметились связи японской разведки и с частью деятелей «Добама Асиайон». Эти деятели выдвигали лозунг «Трудности для Англии — шансы для Бирмы», оправдывая таким образом союз с Японией как с потенциальным врагом Великобритании. Японские агенты со своей стороны не жалели заверений в помощи, в том, что освобождение Бирмы явится в гря­дущей войне одной из основных задач Японии. Под влия­нием такой агитации в 1940 г. внутри «Добама Асиайон» возникла Народно-революционная партия, ставившая своей задачей вооруженное свержение английского гос­подства и ориентировавшаяся на Японию. Несколько ра­нее, в 1939 г., также внутри «Добама» была создана Ком­мунистическая партия Бирмы, являвшаяся на том этапе небольшой группой левых такинов, которую скорее мож­но рассматривать как марксистскую фракцию в составе «Добама Асиайон». [217]

ГЛАВА VIII

Дата добавления: 2015-11-03