Бирма в годы мирового экономического кризиса

Начавшийся в 1929 г. кризис ударил по различным слоям населения Бирмы весьма неравномерно. Менее всех пострадали от него крупнейшие британские и индий­ские компании. Хотя их прибыли значительно сократились, все-таки по сравнению с компаниями в метрополии дела шли неплохо. Рисоторговые компании резко снизили закупочные цены на рис и потому уменьшили потеря, вызванные падением спроса на мировом рынке. А у неф­тяной компании «Бирма Ойл» в середине 1931 г., в раз­гар кризиса, даже сохранился положительный финансовый [196] баланс, и она выплачивала дивиденды в размере 22,5%.

Сохранили и даже укрепили свои позиции ростовщики-четтьяры и крупные индийские помещики, ибо нужда в кредите привела к росту залога, выкупить который крестьяне часто не могли, а также к увеличению залого­вого процента.

Для бирманских помещиков и владельцев рисорушек и других мелких предприятий последствия кризиса были более болезненны. Многие бирманские рисорушки и лесо­пилки закрылись; потеряли часть земельных владений бирманские помещики. Однако каковы бы ни были поте­ри бирманской буржуазии и помещиков, все же в целом они сохранили свои позиции, поскольку спрос на бирман­ский рис и на продовольствие даже в разгар кризиса со­хранялся.

Сохранение позиций помещиков и буржуазии было возможно в основном за счет крестьянства. Для того чтобы получать прибыль на торговле рисом, помещики и предприниматели снижали закупочные цены. А так как прибыль делилась между скупщиками риса, помещиками, владельцами рисорушек и оптовыми торговцами, то с каждым месяцем кризиса закупочные цены ползли вниз. Это особенно ударяло по крестьянам Нижней Бирмы — района товарного рисоводства. В середине 20-х годов за 100 корзин риса на внутреннем рынке платили до 200 ру­пий, в 1929 г. — 160, в 1930 г. — 130, в 1931 г. — 64 ру­пии. Уже при цене 150 рупий крестьянское хозяйство теряло рентабельность, а при цене 100 рупий дефицит составлял 54 рупии на каждые 100 корзин. Впрочем, та­кие цены были на рынке в Рангуне, а скупщики в дерев­нях платили крестьянам и того меньше: 100 корзин необ­рушенного риса временами стоили всего 10—15 рупий. Падение цен на рис привело к падению цен на землю (в 2 раза в некоторых районах Бирмы). Крестьянин ино­гда не мог расплатиться с кредиторами даже продажей земли. К концу кризиса в руки четтьяров перешли луч­шие земли Нижней Бирмы.

В эти годы резко возросла безработица. Разоренные арендаторы и поденщики устремились в города. Там же скапливались рабочие, уволенные с каучуковых планта­ций Тенассерима, нефтепромыслов, рудников, рисорушек. И если раньше наиболее низкооплачиваемые слои населения [197] — индийские рабочие порта, кули, поденщики — не встречали серьезной конкуренции со стороны бирманцев, то теперь за каждое, даже самое низкооплачиваемое, ме­сто шла борьба.

Не удивительно, что в такой обстановке резко обост­рилась национальная рознь. Озлобление бирманской бед­ноты вызывали иностранцы, казавшиеся зачастую прямой причиной всех несчастий. Когда в мае 1930 г. началась забастовка индийских докеров, британские компании на­няли на место бастующих бирманцев. Начались столкно­вения, приведшие к бирмано-индийской резне, в ходе ко­торой погибло и было ранено более 1 тыс. человек. Были и бирмано-китайские столкновения.

В годы кризиса произошла дальнейшая поляризация национально-освободительного движения. Бирманские политические паргии и организации все более четко от­ражали интересы различных слоев населения страны: представители общественных слоев, менее затронутых кризисом, поддерживали британское правительство; орга­низации, связанные с разоренным, доведенным до отчая­ния крестьянством, выражали свою оппозиционность в более решительных формах. К этому примешивалась ха­рактерная для Бирмы связь той или иной партии с лично­стью ее руководителя или руководителей, что вносило в политическую деятельность очевидный личный элемент, имеющий к политике, как таковой, лишь самое косвенное отношение. Характерно, что крупнейший писатель и об­щественный деятель Бирмы Кодо Хмайин написал в те годы ставшую знаменитой «Тику о собаках» — сочине­ние, повествующее о политиках, забывающих за сварами о судьбах страны.

В разгар кризиса в национально-освободительном движении существовало несколько основных группиро­вок. Это были прежде всего три фракции ГСБА: умерен­ные во главе с У Чит Хлайном, радикальная группа У Со Теина, отколовшаяся еще в 1925 г., и выделившаяся из группы У Со Теина фракция У Су, занявшая промежу­точное положение между двумя первыми. В 1930 г. в ГСБА (во всех трех фракциях) насчитывалось до 2 млн. человек, т. е. абсолютное большинство бирманцев, прини­мавших участие в политической жизни страны, поддер­живало ГСБА. Однако борьба между фракциями отни­мала у политиков большую часть времени, и реально [198] возглавить национально-освободительное движение не смогла ни одна из них. Единственное, в чем все три фрак­ции ГСБА были единодушны, это в противодействии вы­водам так называемой комиссии Саймона, которая в кон­це 20-х годов, изучив положение в Индии и Бирме, нако­нец-то рекомендовала Бирму от Индии отделить. Однако на этот раз боязнь отрыва от более опытного и сильного национального движения Индии привела к тому, что все три фракции ГСБА бойкотировали работу и выводы комиссии Саймона.

Трем фракциям ГСБА соответствовали три монашес­ких союза, каждый из которых поддерживал наиболее близкую ему по духу фракцию.

Правые партии, среди которых были сильны сторонни­ки отделения от Индии на предложенных англичанами условиях, группировались в основном в Законодательном совете.

К 1930 г. относится рождение новой политической ор­ганизации, которой в дальнейшем было суждено сыграть важную роль в национальном освобождении Бирмы и стать первой общебирманской революционной организа­цией. Во времена кризиса эта организация, получившая название «Добама Асиайон» («Ассоциация „Наша Бир­ма"»), лишь делала первые шаги и казалась незначитель­ной на фоне могучих фракций ГСБА. «Добама Асиайон» зародилась как союз радикально настроенных студентов. Они называли друг друга «такин», что означало «госпо­дин», «хозяин». В сложной символике бирманского языка, имеющего префиксы для разных степеней уважения при обращении к тому или иному лицу, слово «такин» упо­треблялось в течение многих лет лишь по отношению к англичанам. Употреблением такого обращения к себе члены «Добама Асиайон» подчеркивали право бирманцев на господство в собственной стране.

Дата добавления: 2015-11-03