Зарождение национального движения

Несмотря на то что к началу XX в. прошло лишь 15 лет со дня утраты Бирмой независимости, зародив­шаяся на рубеже двух веков политическая оппозиция ко­лониальному режиму не была прямо связана с остатками аристократии и не направлялась феодальными идеолога­ми. Бирманская аристократия была в значительной сте­пени уничтожена в годы сопротивления, а Верхняя Бир­ма, являвшаяся ее оплотом, уступила главенствующее место Нижней Бирме, ставшей к концу XIX в. более насе­ленной и экономически самой развитой частью страны. Именно там, в колониальной столице — Рангуне, в пор­товых городах Бассейне и Моулмейне, формировалась бирманская буржуазия, до какой-то степени приспособив­шаяся к английским порядкам (нельзя забывать, что Нижняя Бирма к 1900 г. уже обладала полувековым «стажем» колониального режима) и испытывавшая к ним двоякое чувство: возможности обогащения и внедрения в новый порядок примиряли ее с англичанами, сознание слабой конкурентоспособности и политической неполно­ценности делали это примирение непрочным. [181]

Насильственная, грубая ликвидация бирманского го­сударства иноземцами, не желавшими считаться с нацио­нальной самобытностью порабощенного народа, придала оппозиционным настроениям своеобразный психоэтнический характер, обусловленный стремлением народа со­хранить свою культуру, свои национальные черты. До 1885 г. забота о сохранении национальных традиций была прерогативой бирманского государства; с его исчезнове­нием ответственность за это первоначально легла на но­сителей буддийской идеологии.

В такой стране, какой была Бирма в начале XX в., с полным господством религии в мировоззрении широчай­ших народных масс, борьба за национальную самобыт­ность неизбежно превращалась в борьбу за сохранение национальной религии. И не случайно первой формой на­ционального протеста стала в Бирме организация буд­дийских ассоциаций.

После ухода с руководящих постов в Бирме админи­страторов типа Фейра, Слейдена, Фитча, знакомых с обы­чаями и культурой страны, у власти в провинции находи­лись, как правило, чиновники, рассматривавшие свое пре­бывание там либо как источник обогащения, либо как временную ссылку и, в лучшем случае, мерявшие бирманскую ситуацию индийскими мерками. Это равнодушие к особенностям страны выразилось, в частности, в отказе оставить за бирманской буддийской церковью право на внутреннюю юрисдикцию, что привело к подрыву дисцип­лины в монашеском ордене, к разладу в религиозных де­лах и к частичному падению авторитета церкви среди ве­рующих. Буддизм в Бирме оказался в положении пренебреженного института, которому грозила опасность не только со стороны британской администрации и поддер­живаемых ею христианских миссионеров, но и со стороны самих монахов, лишенных управления.

В 1897 г. в Мандалае было организовано первое Об­щество буддизма. Эта организация ставила целью защи­ту религии и соответственно национальной культуры. Через несколько лет подобные общества и ассоциации нача­ли возникать в других городах страны, пока наконец в 1906 г. не были созданы Буддийская ассоциация молоде­жи (БАМ) и Общество пропаганды буддизма — оба с центрами в Рангуне. Таким образом, хотя зарождение об­ществ буддизма произошло в Мандалае, руководство ими [182] вскоре перешло к нижнебирманским элементам и стало принимать все более светский и политический характер. Несмотря на то что буддийские общества организо­вывали национальные школы и даже начали издавать газеты и журналы, их деятельность поначалу не встреча­ла противодействия администрации. Одной из причин этого была подчеркнутая верноподданность руководите­лей ассоциаций: на ежегодном собрании БАМ, например, делегаты хором исполняли британский гимн «Боже, хра­ни короля», и лишь по истечении нескольких лет БАМ пошла на «смелый шаг», заменив слово «боже» на «Буд­да». Впрочем, одно мероприятие, за которое БАМ боро­лась активно, указывало на потенциальную возможность рождения из ассоциации в будущем более радикальных организаций. Этим мероприятием был «башмачный воп­рос». У входа в бирманские монастыри и пагоды обычно прикреплялась оскорблявшая религиозные и националь­ные чувства бирманцев надпись: «Вход в обуви запрещен всем, кроме европейцев». БАМ неоднократно обращалась к британским властям с просьбами распространить за­прет на европейцев, что и было в конце концов сделано.

Вплоть до конца первой мировой войны оппозиция ко­лониальному режиму, нашедшая наиболее четкое выра­жение в деятельности буддийских обществ, оставалась лояльной по отношению к Великобритании. Во главе дви­жения находились в основном адвокаты, получившие об­разование в метрополии и твердо уверенные в непоколе­бимости британского владычества в Бирме. Сам тот факт, однако, что дотоле изолированная от внешнего мира Бир­ма была втянута в мировую политику, способствовал ро­сту и радикализации национального движения. Все боль­шее число состоятельных бирманцев получало образова­ние европейского типа в Индии и Европе, все большую роль начали играть газеты, как издававшиеся в Бирме, так и ввозимые из метрополии. События, происходившие за пределами Бирмы, приобретали реальность, могущую повлиять на дальнейшие судьбы страны.

Не удивительно поэтому, что в Бирме, как и в других порабощенных странах Азии, с большим вниманием сле­дили за русско-японской войной. Япония была первой азиатской страной, победившей в новое время крупную европейскую державу, и это способствовало росту нацио­налистических настроений в колониях. Немаловажным [183] фактором формирования национального сознания в Бир­ме был быстрый рост индийского национализма, извест­ный бирманцам. Но наиболее важную роль в развитии бирманского национально-освободительного движения сыпрали первая мировая война и Октябрьская револю­ция в России.

Дата добавления: 2015-11-03