Внешняя политика Бирмы в 60—70-х годах XIX в.

Первым признаком оживления британских экспансио­нистских замыслов в отношении Бирмы можно считать об­ращение в 1860 г. Манчестерской торговой палаты к анг­лийскому лравительству с просьбой содействовать откры­тию сухопутного пути в Китай. Существование этого пути было известно в Англии давно, и начиная с XVII в, пред­принимались отдельные шаги по выяснению возможно­стей его использования. В начале XIX в. X. Кокс, нахо­дившийся в Аве, провел специальное исследование вопро­са и впоследствии опубликовал отчет. Немедленно после окончания первой англо-бирманской войны и захвата Моулмейна англичане обследовали этот порт как исход­ную точку для торгового пути в Китай. Последующие годы [154] были характерны активностью отдельных путешест­венников, в основном офицеров британской армии, искав­ших дороги из Северной Индии в Бирму, а также из Бирмы в Китай. В 1830 г. лейтенант Пембертон прошел из Манипура в Аву, в следующем году капитан Ричард Спрай предложил использовать дорогу Моулмейн — Кенхунг — Юньнань, а в 1837 г. капитан Маклеод на шести слонах прошел этот путь и стал первым европейцем, про­никшим в Китай по Салуину. Трижды проходил из Моул­мейна в Чиангмай и обратно д-р Ричардсон.

Вступление на престол Таравади положило конец этим путешествиям, и в течение 15 лет, вплоть до новой военной экспедиции против Бирмы, путь в Китай не ис­следовался. Во время пребывания в Аве посольства в 1855 г. его секретарь Генри Юл изучал дневники первых путешественников. Фейр, со своей стороны, старался на­вязать бирманскому правительству статью о договоре, ко­торая давала бы Англии право на преимущественную торговлю с Китаем через территорию Бирмы. Но с дого­вором ничего не вышло, и англичане отложили этот во­прос на несколько лет.

В 1860 г. в связи с обращением Манчестерской торго­вой палаты вопрос был снова поднят. Правда, было из­вестно, что бирмано-китайская торговля давно уже захи­рела и не играет большой роли в бирманской экономике. Но сам путь через Бамо и верховья Иравади существо­вал, был хорошо знаком бирманцам, и, проложив срав­нительно небольшой отрезок дороги, англичане могли его широко использовать. Путь этот сулил куда больше преи­муществ, нежели морской путь через Шанхай, особенно если учесть, что ж 1860 г. все нижнее течение Иравади контролировалось англичанами. На Иравади базирова­лась британская флотилия, корабли которой могли бы подняться до Бамо.

Результатом действий английских текстильных про­мышленников явилось новое посольство в Бирму, воз­главляемое А. Фейром, в 1862 г. Расходы по подавлению восстаний в Индии и по укреплению власти в обширной колонии были настолько велики, что власти Британской Индии не испытывали особого рвения к расширению тер­риторий за счет Бирмы. Бирма для них была второсте­пенным участком, и потому, несмотря на растущее дав­ление из метрополии, первое посольство носило еще мирный [155] характер и требования его были сдержанны. Любая военная экспедиция против Бирмы в начале 60-х годов была практически нереальна.

Тот факт, что во главе посольства стоял старый знако­мый Миндона Фейр, отличавшийся от многих предшест­вовавших и последующих английских чиновников своим подчеркнутым уважением к бирманским обычаям, знани­ем бирманского языка, бирманской истории, способство­вал успеху этого посольства. В обмен на уступки для Ве­ликобритании Фейр предложил некоторые льготы и для бирманских торговцев на занятой англичанами террито­рии. В договоре 1862 г. пошлины отменялись не только на английские и нижнебирманские товары, ввозимые в независимую Бирму, но и на бирманские товары, ввози­мые в Нижнюю Бирму. Фейру удалось получить согласие бирманского правительства на пребывание в Мандалае английского верховного комиссара при бирманском дво­ре, которым и был назначен военный хирург К. Уильямс, ярый сторонник использования торгового пути в Китай через Бамо, первым делом получивший разрешение царя Бирмы на обследование верхнего течения Иравади.

Вряд ли в то время кто-либо из участников перегово­ров до конца осознавал, что появление Уильямса при мандалайском дворе знаменует начало последнего этапа ликвидации бирманской государственности.

Уильямсу, отправившемуся к верховьям Иравади с согласия и при содействии бирманских властей, приш­лось вернуться, не добравшись до Китая: начавшееся восстание в Мандалае было для Миндона предлогом для возвращения резидента в столицу. Однако интересы анг­лийских текстильных промышленников настоятельно тре­бовали открытия дороги. Китай казался им землей обе­тованной, и наступление на него должно было вестись с запада и с востока. На первом пути преградой, все более ощутимой, была Бирма.

В марте 1867 г. Фейр ушел в отставку, и его место в Нижней Бирме занял полковник Фитч. Английский исто­рик Холл пишет о нем как о человеке, обладавшем мень­шими способностями, меньшим умением разбираться в характере бирманцев, зато гораздо более самоуверенном. Первым же шагом Фитча было новое посольство к бирманскому двору. Миндон в это время имел все основания беспокоиться за прочность своего положения, а следовательно, [156] и за судьбу начатых им реформ. С трудом подав­ленное восстаяие было тому доказательством. Англичане понимали сложность положения бирманского правителя, его нужду в пушках, пароходах и военном снаряжении. Кроме того, англичане, занимавшие половину Бирмы, могли шантажировать царя, давая укрытие его против­никам.

В договоре 1867 г. бирманцы пошли на то, чтобы удо­влетворить растущие требования англичан. Пошлины на английские товары были снижены до 5%. Бирма отказа­лась от монополии на все вывозимые товары, кроме ру­бинов, леса и нефти, допустила английских чиновников на таможни, согласилась на присутствие английского агента в Бамо и проход английских пароходов в верховья Ира­вади.

Ободренный успехом, Фитч слал в Индию и Лондон горячие послания, призывая к дальнейшему нажиму на Бирму и к строительству дороги в Китай. Через год анг­лийский агент поселился в Бамо. Туда же потянулись па­роходы из Рангуна. Однако первые же сообщения агента из Бамо разочаровали английские власти. Торговля с Ки­таем оказалась не такой уж верной и прибыльной, как казалось издалека. Для начала необходимо было поко­рить северные районы Бирмы, племена которых не при­знавали не только англичан, но зачастую и бирманцев. Надо было умиротворить и южные районы Китая, дале­кие от беспрекословного подчинения китайскому импера­тору. Да и строительство дороги через горы было пред­приятием трудновыполнимым.

Власти Британской Индии не во всем разделяли точ­ку зрения британских промышленников и присоединив­шихся к ним в агрессивных устремлениях английских купцов в Рангуне, которые требовали покорения Бирмы, якобы мешающей торговле с Китаем. У колониальных властей было множество других неотложных забот, и во­енная экспедиция в Бирму еще не стояла в повестке дня. Поэтому вопрос открытия дороги временно был отложен.

В эти годы Миндон и его правительство, сознавая шаткость положения Бирмы, вновь развернули широкую дипломатическую деятельность. В 1872 г. в Европу была направлена миссия во главе с министром У Кауном. В Лондоне миссии не удалось добиться гарантий непри­косновенности Бирмы. Более того, миссии было нанесено [157] оскорбление: она была представлена английской короле­ве министром по делам Индии, т. е. министром колоний. Более удачными были переговоры миссии в других стра­нах Европы: удалось заключить торговый договор с Ита­лией и подписать торговую конвенцию с Францией.

К этому же времени относятся первые попытки бир­манского правительства наладить дипломатические отно­шения с Россией. Отношение к России в Бирме была весьма положительным, несмотря на практическое отсут­ствие прямых контактов. Миндон знал, что Россия — враг Англии и, несмотря на поражение в Крымской вой­не, остается великой европейской державой, соперничаю­щей с Англией не только в Европе, но и в Азии. Влия­тельная армянская община в Мандалае, игравшая важ­ную роль в бирманской торговле, также стояла за союз с Россией, которая была для армян защитником едино­верцев в Закавказье.

Когда в 1874 г. бирманская миссия посетила Тегеран для переговоров с иранским шахом, там были сделаны шаги к установлению прямых отношений с Россией. Бир­манцы намеревались просить у России покровительства и помощи против англичан. Эта попытка не привела к же­лаемому результату из-за осторожности российского пра­вительства, не хотевшего идти на конфликт с Великобри­танией. С тех пор в течение нескольких лет связь между Россией и Бирмой поддерживалась только через посред­ство частных лиц; однако в России внимательно следили за развитием ситуации в Бирме, и русские послы и кон­сулы в Лондоне, европейских странах и странах Азии подробно информировали свое правительство о Бирме.

Не смогло получить бирманское правительство помо­щи и от Франции, на что, казалось, были реальные шан­сы из-за конфронтации Франции и Великобритании в этом районе. Конвенция с Францией была подписана в Пари­же в 1873 г., но ратифицировать ее должны были в Ман­далае, для чего туда выехал полномочный посол Фран­ции граф де Рошешуар. Как поведение самого графа, так и действия французского министерства иностранных дел были крайне непоследовательными. С одной стороны, Франция, только оправлявшаяся после разгрома в войне с Пруссией, не могла конкурировать с Англией в Бирме. Приходилось думать более о сохранении своих плацдар­мов в Индокитае, нежели вступать в конфликт с Англией [158] в зоне, которую Великобритания считала своей. С дру­гой стороны, соблазн был слишком велик. Правительство формально независимой страны предлагало союз, и это давало возможность проникнуть в тыл англичанам, кото­рых никто во Франции в то время не рассматривал как союзников, какие бы дружественные договоры ни заклю­чались между этими странами.

Двойственность позиции Франции выразилась уже в том, что проезжавший в Бирму через Индию француз­ский посол посетил вице-короля Индии и заверил его, что Франция не имеет интересов в Бирме. Разумеется, он не развеял подозрений английских властей, хотя говорил правду: в случае конфликта Франция не могла, да и не хотела, реально помогать Бирме, что и подтвердилось че­рез несколько лет.

Непоследовательно вел себя французский посол и в самой Бирме. Он поставил условием заключения догово­ра передачу в аренду Франции рубиновых копей, разра­ботка которых была одной из основных монополий бир­манского царя, на которую не замахивались пока даже англичане. Престиж Франции как потенциального союз­ника упал, и надежды на заключение союза угасли. Кон­венция не была ратифицирована; единственное, чего уда­лось достигнуть, было соглашение о посылке Францией в Бирму военных инструкторов, о подсудности французов в Бирме бирманским судам и о порядке разрешения тор­говых конфликтов. Однако соглашение по этим пунктам не было утверждено французским министерством иност­ранных дел, и в июле 1874 г. бирманское посольство ос­тавило Париж.

Бирма осталась одна. Угроза с юга усиливалась с ка­ждым месяцем.

Дата добавления: 2015-11-03