Красная шапочка и серые волки

Они сошли с поезда на полустанке, к которому с обеих сторон почти вплотную надвигался лес. Железнодорожное полотно тянулось здесь, словно по широкой просеке. Солнце еще не взошло, деревья по пояс стояли в прозрачно-сизом тумане, и было так тихо и хорошо, что Оксана, оглядевшись вокруг, почувствовала себя счастливой. Ее молчаливый спутник с неприятным, точно грубо вырезанным из дерева лицом, сразу же, не оглядываясь, пошел к лесу, сбивая сапогами росу со свесившихся над тропинкой стеблей трав и луговых цветов. Оксана зашагала вслед за ним. Позади раздался тоненький свисток паровоза, и смешной, почти игрушечный поезд, составленный из маленьких низеньких пузатеньких вагонов с длинными подножками, покатил дальше. Колеса постучали-постучали и затихли вдали.

Вот и лес. Он встретил густыми зарослями орешника и бересклета с похожими на цветы мелкими, еще только начинающими розоветь бледными восковыми плодами. За кустарником росли большие березы, но вскоре они уступили место соснам и темным елям с тяжелыми замшелыми нижними ветвями.

И началась сказка о Красной Шапочке…

Поездка в эти лесные края была полной неожиданностью для Оксаны. Она узнала о ней на следующий день после того, как Хауссер пообещал, что она “увидит все своими глазами”. Советник пропадал где-то до вечера, а вечером пришел к ней и сказал, что все готово и через полтора часа она должна быть на вокзале. Там, на вокзале, ее ждет человек, которого следует называть Марко. Марко доставит ее к Вепрю. Вот этот Вепрь и должен выложить перед ней все доказательства успешного выполнения задания. “О вашем выезде уже сообщено, вас ждут, – инструктировал свою “помощницу” Хауссер. – Вы действуйте от моего имени с полномочиями инспектора. Не надо ничего расспрашивать, вам все покажут и расскажут. Вы только скажете Вепрю с глазу на глаз, что вас послал друг Украины – Малый. Запомните: друг Украины – Малый. Больше никому ни слова. Имя мое вообще не упоминайте, даже в разговоре с Вепрем. Говорите только по-украински, никто, кроме Вепря, не должен знать, что вы немка и с какой целью вы к нему прибыли”. – “Сколько времени займет моя инспекционная поездка?” – спросила Оксана. “Это будет зависеть от вас. Я бы не хотел, чтобы вы там долго задерживались. Положение примерно везде одно и то же. Всему, что скажет Вепрь, можно верить. Единственное, в чем он может прихвастнуть, – это украинско-польская вражда. Эта заслуга принадлежит мне. Так и сообщите вашим”. – “Но ведь это только слова, господин советник…” – насмешливо сказала девушка, подзадоривая своего шефа пойти на дальнейшие откровения. “Я не могу предоставить вам свидетелей, – недовольно произнес Хауссер. – Операция проводилась в обстановке строжайшей секретности. Идея была моя, гаулейтер Кох поддержал ее. Мы, немцы, первыми под видом украинцев и поляков начали жечь села. Можете проверить на Вепре. Он признается, кто первый начал резню”. – “Господин советник, вы помните мое предупреждение о взаимной безопасности? – сочла необходимым еще раз предупредить Хауссера Оксана. – Если со мной что-либо случится…” – “Я гарантирую полную безопасность, – поспешил заверить ее советник. – Вас будут охранять. Советских партизан в этом лесу нет. Что касается поезда, то это пригородный, такие поезда они не трогают вообще. Я вам приготовил документы на имя Надежды Пилипчук”.

Потом была бессонная ночь в маленьком, набитом людьми вагоне, мелькание темных теней за окнами, разговоры крестьянок о соли и мыле, долгие стоянки на станциях и, наконец, словно в награду за дорожные неудобства, появился этот сказочный утренний лес.

Шли уже минут сорок, тропинка давно вывела их на лесную дорогу с ползущими по земле изувеченными колесами корнями и часто попадающимися на пути выбоинами, наполненными темной водой. Оксана несколько раз заговаривала с Марком, но тот хмурился, отчего черты его лица и морщины становились резче и неприятнее, вздыхал и произносил одну и ту же фразу: “Э, пани, о чем говорить нам…” Когда впереди на развилке показался высокий, почерневший от времени деревянный крест, Марко остановился и, глядя на него, совсем по-мужицки заскреб пальцами затылок.

– Заблудились, Марко? – строго спросила девушка. – Вы не знаете, где мы находимся?

– Не, не заблудились, только я, кажется, немного в сторону взял.

– Нам много еще идти?

– Сейчас на подводе поедем. Тут где-то подвода нас ждет.

Но подводы не было видно, и провожатый Оксаны начал проявлять признаки беспокойства. Вышли на опушку. Туг у дороги стоял еще один крест – невысокий, каменный, побеленный известью, с таким же беленьким слепым человечком, у ног которого торчал пучок засохших цветов. За крестом виднелись поля и в отдалении несколько окруженных садами хат. Марко тихо выругался, виновато покосился на девушку, торопливо сказал:

– Подождите здесь, пани. Я быстро. Только с этого места не уходите. Сейчас поедем.

Марко резво побежал к хатам. Оксана приблизилась к кресту. Фигура спасителя казалась вылепленной неумелыми детскими руками, на стертом лице едва угадывались нос и глазные впадины, маленькую, величиной чуть больше кулака головку украшал ржавый жестяной венец. Бог. Великий, всесильный, карающий и милующий… Оксана представила, как здесь становятся на колени, склоняют перед каменным, побеленным известью истуканчиком головы крестьянки, изливают свое горе, надежды и мольбы. На память пришли еще в детстве вычитанные в книге рассказы о тех деревянных божках, каких возили с собой на нартах кочевники тундры, чтобы мазать им салом рот при удаче и пороть их ремешком, когда в оленьем стаде начинается падеж от болезней или недостатка кормов. Этот каменный божок недалеко ушел от своего деревянного собрата… Оксане стало грустно, она опустила портфель возле креста и побрела по реденькому дубняку. Коричневые сморщенные прошлогодние листья шуршали под ногами, и вдруг носок сапога сбил что-то плотное, упругое. Это был гриб с белой толстой ножкой и маленькой, чуть пожелтевшей сверху шляпкой. Девушка наклонилась, чтобы поднять его, и тут же увидела второй, а чуть дальше – третий с большой коричневой шляпкой. Грибов было много, они точно мгновенно вырастали перед глазами Оксаны из земли и кричали беззвучно: “Вот я! Вот я! Возьми!” Оксана шла, каждый раз невольно вздрагивая, увидев новый гриб, и тут же улыбалась ему. Вот в траве мелькнула алая головка. Мухомор? Нет, не похоже, ножка высокая, толстая, с черными ворсинками. Оксана взглянула вверх и увидела над головой трепещущую серебристую листву. Осинка. Значит, это подосиновик.

После Оксана не могла определить, на какое расстояние она удалилась от креста – на двадцать шагов, на двести или, может быть, даже на километр. Все произошло в какие-то доли секунды, и сперва ей показалось, что на нее обрушилось дерево. Ее сбили с ног, тут же подняли, заломили руки за спину, сунули что-то_в рот и понесли. Оксана вертела головой, но видела только быстро мелькающие ноги, – справа в сапогах, слева в тяжелых солдатских ботинках, траву, сухие листья, слышала тяжелое дыхание бежавших.

Ветви кустарника били ее по лицу: “Так тебе надо! Так тебе надо!” Защищая лицо, Оксана наклонила голову, закрыла глаза. Что происходит? Кто эти люди? Неужели Хауссер перехитрил ее? Нет, главное она узнала и успела сообщить в отряд. За день до отъезда было передано письмо, длинное, болтливое письмо к “верной подруге”. Только Пошукайло поймет его истинный смысл: книга для шифра неизвестна. Хауссер получил задание подготовить провокации, связанные с оуновцами, цель которых затруднить продвижение советских войск на Запад. Подробности должна узнать в ближайшие дни. Подробности… Кто-то другой будет узнавать подробности. Спокойно! Еще ничего не ясно. Если ловушка, то ведь Марко мог просто-напросто застрелить ее в лесу или подвести к этим людям. Зачем ему нужно было разыгрывать комедию? Тут что-то не так.

Тех, кто тащил ее, было трое или четверо. Они бежали по лесу, слышалось тяжелое дыхание, буханье ног, треск ветвей. Вот ее подняли выше, бросили на что-то мягкое, пружинистое и начали вязать руки, предварительно сорвав часы. Оксана подняла голову, съехавший на лицо платок мешал ей хорошо осмотреться, но она успела увидеть сено, чье-то плечо, круп и морду лошади, встревоженно поднявшей голову и поводящей ушами. Когда руки ее были связаны, кто-то крикнул: “Вье!”, – и повозка тронулась. Оксана вытолкнула языком кляп, отдышалась и одним рывком повернулась на спину, села. Платок закрывал ей глаза. Сильным взмахом головы она отбросила его назад и увидела лицо человека, сидевшего рядом, – серое, длинное, в капельках пота, с одним радостным, другим мутно-беловатым, безразличным ко всему, глазами. Пулеметная лента крест-накрест перетягивала его грудь. Позади повозки у ног девушки сидели еще двое и с веселым любопытством смотрели на свою пленницу. Марка среди них не было.

– Попалась, пташка? – оскалил желтые лошадиные зубы сидевший рядом. Он пригнулся к девушке, словно намеревался поцеловать, и обдал ее своим зловонным дыханием. Остальные засмеялись шутке товарища.

– Вот мы и познакомились, красотка, – продолжал паясничать человек с бельмом. – Как себя чувствуешь? Не ожидала, правда?

– Развяжите мне руки, – брезгливо отклоняясь, сказала Оксана.

– Э, нет, пташка, крылышки мы тебе подрезали, не улетишь.

– А вам не стыдно? – Девушка окинула их насмешливым взглядом. – Четверо мужчин и боитесь одной женщины? Связали руки… Боже! С бабами и то воевать не умеете…

Возница за спиной Оксаны одобрительно хмыкнул. Хлопцы смутились, отвернулись, пряча глаза.

– Ты у меня поговори! – грозно крикнул верзила, обвязанный пулеметными лентами, и его здоровый глаз жестоко уставился на девушку. – Дам прикладом по морде, тогда узнаешь! – Он грязно выругался.

– Попробуйте, – бесстрашно заявила девушка. – Если вы тронете меня, я предупреждаю: вас ждет наказание. Говорю совершенно серьезно. И я потребую, чтобы вас наказали в моем присутствии, на моих глазах.

Человек с бельмом расхохотался.

– Видали мы таких. Подожди-подожди, пташка. Что ты запоешь, когда я возьмусь за тебя по-настоящему.

– Я предупредила, – тем же строгим тоном сказала Оксана. – Все слышали. А теперь я требую, чтобы мне развязали руки.

– Друже Клешня, – обратился к человеку с бельмом один из тех, кто сидел у ног Оксаны. – Давайте развяжем, что там, в самом деле.

– Сперва я ее обыщу, – отозвался тот, кого назвали Клешней.

– Меня не надо обыскивать – пистолет за поясом, документы в левом внутреннем кармане жакета, – стараясь предупредить унизительную процедуру обыска, сказала Оксана. – Возьмите. Все должно быть сохранено, все будет возвращено мне. В том числе и часы.

Уверенный, повелительный тон девушки и вид новенького “вальтера” произвели на хлопцев сильное впечатление. Они долго осматривали пистолет, недоуменно переглядывались.

– Как тебя звать? – хмуро спросил Клешня.

– У вас в руках мой документ.

Клешня, шевеля губами, начал читать справку.

– Надежда… – недоверчиво фыркнул он и спрятал справку в карман. – Знаем, какая ты Надежда!

– Где мой портфель? – не обращая внимания на его подозрительные взгляды, спросила Оксана озабоченно.

– Какой еще портфель? – обеспокоился Клешня. – Хлопцы, был у нее портфель?

Его товарищи растерянно пожимали плечами.

– Голову крутит, холера, – решил Клешня.

– Я требую, чтобы вы нашли мой портфель, – сурово взглянула на него Оксана. – Имейте в виду, вы отвечаете за него.

– Не было у тебя портфеля! – закричал Клешня. – Брешешь, падлюка.

– Предупреждаю – вас заставят найти и отдать мне портфель.

– Слушай, Клешня, тебе не кажется… – неуверенно начал хлопец с рыхлым лицом скопца и писклявым голосом, пытливо-неприязненно поглядывавший на девушку. Что-то не похоже…

– Она, я тебе говорю! – сердито сказал Клешня. – Ты еще, друже Неплюй, не знаешь их. И пистолет… Откуда у нее пистолет? Все ясно!

– Еще раз напоминаю – вам придется найти и возвратить мне портфель, – не без злорадства сказала Оксана. – Мое дело предупредить.

Клешня посмотрел на нее с ненавистью, крикнул вознице, переставшему погонять лошадей:

– Вье, вье, вуйко! Будем тут слушать ее тары-бары. Ложись, стерва, и молчи!

Оксана внимательно оглядела его лицо, сказала с сожалением:

– От дурной головы и ногам горе. Вашим ногам будет горе. И не только ногам…

Девушка свалилась на сено спиной к Клешне и умолкла. Она не сомневалась, что ее схватили бандеровцы. Неясными были только их намерения. Могла произойти ошибка, путаница, но не исключалось, что все это делается по приказу “друга Украины”. Тогда ее дела плохи. Хауссер труслив, но именно трусость могла заставить его отделаться таким путем от своей “помощницы”, если он заподозрил, что она совсем не та, за кого себя выдает… Ева Фильк не вернулась из командировки, пропала без вести… Очень удобный вариант для него. Никто не будет поднимать шум вокруг исчезновения Евы, начинать расследование. Разве гестаповцам до этого, если партизаны среди белого дня в городе убивают высокопоставленных чиновников и офицеров? Не нужно все же настраиваться на слишком мрачные мысли. Эти, что схватили ее, – мелкая сошка, тупые, невежественные Люди. С ними и говорить нечего. Важно, как будет вести себя их начальник.

Уже минут пятнадцать ехали молча, повозку то трясло на корневищах, то под колесами хлюпала вода. Вдруг Клешня сказал недовольно:

– Стой, Иван!

Повозка остановилась. Оксана почувствовала прикосновение, жгучую боль в запястье и поняла, что Клешня решился развязать ей руки.

– Хлопцы, нужно найти тот чертов портфель.

– Ничего не было у нее в руках. Слово чести!

Клешня толкнул девушку в плечо.

– Слушай, ты! Где был портфель?

– Я оставила его у креста, – не подымая головы, ответила девушка.

– У какого креста?

– Там на выходе из леса у дороги стоит каменный белый крест.

– Брешешь? Оксана помолчала.

– Друже Багнет, а ну сбегай к тому кресту.

– Тю! – обиженно отозвался Багнет. – Отъехали четыре километра… Что я тебе, собака гончая бегать?

– Друже Неплюй…

– Не пойду! Брешет она.

– А если не брешет?

– Шляк бы тебя трафил. Клешня, ты раньше головой или с… думал?

Бандеровцы начали спорить, ругаться, оскорблять друг друга. Оксана лежала, осторожно ощупывая пальцами поцарапанное лицо, молчала.

– Что у тебя было в портфеле?

– Это мое дело.

– А ну встань!! – загремел Клешня, толкнув кулаком в спину девушку.

Оксана поднялась на локти, спокойно посмотрела на бандеровцев.

– Слушай меня, Клешня. Чем вас наказывают? Шомполами, палками? Так вот, если ты меня еще раз ударишь, – получишь дополнительно десять шомполов. Всех двадцать: первые десять ты уже заработал.

– Я тебе покажу! – замахал кулаком перед ее лицом бандеровец. – Кто ты такая?

– Хлопцы, – отвернулась от него девушка. – Я предупреждала – портфель вас заставят найти.

Оставшийся у креста портфель меньше всего тревожил Оксану. Она и вспомнила о нем с опозданием. В нем было белье, полотенце, мыло, зубная паста и щетка, тоненькая книжка новелл Стефаника, которые она собиралась перечитать, если выпадет свободное время, и несколько завернутых в газету “Волынь” бутербродов. Сейчас, когда, возможно, решался вопрос о жизни и смерти, не стоило, пожалуй, и думать о такой пропаже. Однако девушку не покидала мысль об ошибке и о том, что, может быть, Марко уже вернулся к кресту и разыскивает ее.

– Да, – добавила Оксана, огорченно качнув головой. – Если портфель пропадет, вам влетит. Всем!

На длинном лице Клешни появилось почти страдальческое выражение. Он сердито поглядел на товарищей и, переведя взгляд на девушку, покачал грязным пальцем у самого ее носа.

– Ну, смотри у меня, – сказал бандеровец, пересыпая это обращение гнуснейшими ругательствами, – если портфеля не будет, я тебе всыплю, я тебе покажу!

– Клешня, я не желаю слушать вашу ругань, – поморщилась Оксана. – Ведите себя пристойно. Я ведь говорила вам – от дурной головы ногам горе. Не послушали. Увидим, что скажет ваш начальник, если портфель пропадет.

Губы у бандеровца побелели от злости.

– Холера ее маме! – задыхаясь, крикнул он. – Вуйко, поворачивайте! Едем назад. Хлопцы, не ловите ворон, глядеть по сторонам.

Назад поехали быстро. Клешня торопил возницу. Повозка подскакивала каждый раз, когда колеса наезжали на корни, и от тряски у Оксаны разболелась голова. Бандеровцы сидели с винтовками в руках, очевидно, боялись засады. Так с винтовками, взятыми на изготовку, озираясь по сторонам, они повели девушку к кресту.

Портфеля у креста не было. Кто его забрал? Какой-нибудь прохожий или Марко? Если Марко, значит, он вернулся, искал ее и, возможно, ищет и сейчас!

– Я говорила, что она брешет! – крикнул Клешня, обходя вокруг креста.

– Портфель, очевидно, взял мой проводник, – сказала Оксана.

– Какой еще проводник?

– У меня был проводник, Марко. Он пошел в это село за подводой.

Никто из бандеровцев не знал Марка. Они обозлились.

– Она нас дурит, хлопцы, – пропищал Неплюй.

– Давайте пройдем к хатам, – предложила Оксана, – там должны знать.

– Нема дурных, – засмеялся Багнет.

– Ну, пташка, я с тобой поиграюсь, – Клешня задыхался от ярости. – Не в те руки ты попалась, чтобы вырваться. А я, дурак, поверил.

– Портфель все-таки вам придется мне возвратить…

– Иди, паскуда! – бандеровец толкнул Оксану так, что она едва удержалась на ногах.

– Двадцать, Клешня, – взглянула на него девушка. – Получите двадцать шомполов. На моих глазах.

– Иди, иди! – крикнул Клешня, но толкать больше не стал.

Ехали долго, все лесными дорогами. Возница уже не гнал лошадей, и повозку не трясло. Клешня сердито покрикивал на него, позевывал с хрустом. Оксана лежала ничком, делая вид, что спит, и думала об одном – кто взял портфель. Если это сделал Марко, значит, все, что случилось, только забавное происшествие.

Часа через четыре подвода въехала во двор какой-то запущенной усадьбы и остановилась возле двухэтажного дома с облупленными колоннами на крыльце. Рядом с усадьбой начинался фруктовый сад, заросший сорняком; многие ветви яблонь и груш были обломаны и висели омертвелые с сухой темной листвой, но на верхушках еще виднелись редкие спелые плоды.

У подводы появился глухонемой старик с непокрытой седой головой, в кожушке на плечах, на вид полусумасшедший, беспрерывно радостно посмеивающийся и кланявшийся бандеровцам. Оксану ввели в комнату с забитым досками окном, охапкой сена в углу, принесли и поставили на полу у порога большую миску с яблоками. На требования девушки немедленно отвести к начальнику внимания не обращали, как будто даже не слышали, что она говорит, лишь Клешня, выходя из комнаты, оскалил зубы и произнес насмешливо:

– Сиди, красотка, вечером я к тебе загляну…

Дверь закрыли на ключ. Оксана осталась одна. Она походила по комнате и еще раз обдумала все, что случилось. Пришла к выводу: эти трое действительно не знают Марка и не особенно уверены, что им попал в руки именно тот человек, за которым они охотились. Но схватившие ее бандеровцы были только простыми исполнителями. Тот, чей приказ они выполняли, мог знать и Марка, и Хауссера. Может быть, это был сам Вепрь. Нужно было готовиться к худшему.

Прежде всего следовало подкрепиться. Оксана съела несколько яблок, показавшихся ей очень вкусными, и обдумала, как ей следует вести себя. Для нее было очень важным, чтобы у бандеровцев и их начальника возникло впечатление, что она не напугана, а, наоборот, возмущена их действиями. Никаких объяснений, пока ее не отправят к более высокому начальству. Там, если не будет другого выхода, следует упомянуть о Вепре.

В доме было тихо, голоса слышались во дворе. Несколько раз проскрипел барабан колодца, это, очевидно, возчик, поил лошадей. Оксана подошла к двери, повернулась к ней спиной и начала изо всех сил колотить каблуками. Ей пришлось долго барабанить в дверь, прежде чем в коридоре раздались шаги.

Явились двое – Багнет и Клешня.

– Чего бесишься? – сурово спросил Багнет.

– Мне нужны зеркало и расческа, – спокойно заявила девушка.

– Что?! – чуть не поперхнулся от изумления Багнет, взглянул на Оксану и захохотал. Он мог ожидать всего, только не такой просьбы.

– Дайте мне зеркало и расческу, – повторила Оксана, как бы слегка задетая глупым смехом молодого вояки. – Может быть, у вас есть щетка, гуталин? Принесите!

Теперь изумление Багнета было полным. Те люди, которых они привозили сюда, умоляли освободить их, клялись в своей невинности, плакали, просили дать им воды, а эта дивчина требовала зеркальце, сапожный крем, словно собиралась идти на гулянье. Клешня, видимо, тоже был ошарашен такой просьбой.

– Ну, что вы смотрите на меня? – недовольно воскликнула Оксана. – Неужели у вас не найдется зеркальца?

Клешня засмеялся, подмигнул здоровым глазом:

– Я понимаю! Пани хочет прихорошиться перед тем, как я приду к ней вечерком. О, пани настоящая кобета, сразу видно.

– Оставьте ваши дурацкие шутки, Клешня, – с досадой сказала девушка. – Вы уже заработали двадцать шомполов.

– Что такое двадцать шомполов ради такой панночки, – посмеиваясь, Клешня перешагнул порог и приблизился к Оксане. – Дай я тебя приголублю, моя красуня!

– Не притрагивайтесь! Багнет, уведите этого старого дурака, иначе вы тоже будете отвечать.

– Друже Клешня – плюнь. Если Месяц узнает…

– Оставь меня в покое, – отмахнулся Клешня, и Оксана увидела в его руке короткую, обтянутую резиновой трубкой плеть. – Ведь пани только делает вид, что я ей не нравлюсь.

Бандеровец хотел обнять девушку левой рукой. Оксана ударила носком сапога по его ноге, плюнула в лицо. Клешня присел, застонал от боли, растирая ушибленную ногу.

– Па-адлюка… – Он поднялся, вытер рукавом лицо, взмахнул плетью.

Оксана успела отклониться, тяжелый наконечник плети только скользнул по ее левой руке, ударил как гиря по большому, сразу же онемевшему пальцу.

– Я потребую, чтобы тебя расстреляли, негодяй! – четко выговаривая каждое слово, произнесла девушка, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. – Слышишь? Багнет, вам тоже влетит от Месяца.

Молодой бандеровец уже отталкивал разъяренного товарища к дверям.

– Друже! Друже Клешня… Ну ее к бесу, еще успеем. Приедет Месяц, скажет, что с ней делать.

Клешня еще раз тщательно вытер лицо.

– Она у меня узнает! – потрясая тугой плетью, зашипел он. – Будет на колени падать, сапоги целовать. Я тебе кости все перебью этим бичом, падлюка.

Не обращая внимания на угрозы Клешни, Оксана потребовала:

– Уведите его, Багнет, и принесите то, что я просила.

Клешня грохнул дверью так, что со стены посыпалась штукатурка, звякнул ключ в замке. Оксана перевела дух. Ее трясло, как в ознобе. Больше они не придут. Командир этих бандитов – Месяц. Они его ждут, он скоро явится. С Месяцем никаких разговоров, кроме требований доставить ее к высшему начальству.

Оксана походила по комнате, немного успокоилась. Она не могла в чем-либо упрекнуть себя. Бандеровцы доложат Месяцу, как вела себя их пленница. Это заставит его держаться с ней почтительнее. Девушка ощупала ушибленный палец. Палец распух, сильно болел в суставе. Очевидно, в конце резиновой трубки был заделан кусок свинца. “Наша власть будет страшной…” – вспомнила журналистку Оксана. Вот какими орудиями бандеровцы собираются лепить прекрасную фигуру нации! Что ж, одноглазый Клешня может выступать в роли скульптора.

Следовало бы поспать хоть немного, чтобы набраться сил, но заснуть Оксана не могла. Она снова вспомнила Марию. Журналистка исчезла в тот день, когда повесили ее жениха. Где она сейчас, что делает, кому собирается мстить? Как могут такие люди, заклеймившие себя предательством, отвратительным холуйством перед гитлеровцами, говорить о народе, Украине! Жестокие, кровожадные фанатики! Эксперт по восточным вопросам делает ставку на них. Может быть, бандеровцы – это и есть тот второй фронт против русских, о котором он упоминал? Хауссеру и тем, кто послал к нему Гелену, нужны янычары…

Багнет появился, когда Оксана уже не надеялась, что ее просьба будет выполнена. Молодой бандеровец принес тарелку с хлебом, вареными яйцами, огурцами и луком. Он вручил девушке половину женского гребешка и сказал виновато, что зеркальца и сапожного крема у них нет, но если пани хочет умыться, то он отведет ее к колодцу.

– Мне нужен Месяц, – заявила Оксана.

– Месяц появится вечером, – очевидно, даже не замечая получившегося каламбура, поспешил заверить бандеровец и добавил заискивающе: – Пани, вы сами знаете, я вас ничем таким не обидел…

– Почему вы меня арестовали?

– Я того не знаю, – замялся Багнет. – Нам приказано…

– Кто такой Месяц? Командир сотни? Кто его начальник?

– Пани, я того не имею права говорить.

– Почему? Вы что, такой же дурак, как Клешня? У вас тут все такие?

– Нам запрещено. Мы – эсбе.

Вот к кому она попала… Оксана презрительно покачала головой:

– Ну, ладно, Багнет, я не буду жаловаться на вас, вы меньше всех виноваты. Может быть, я знаю вашего Месяца. Сколько ему лет?

– На год меня старше. Двадцать.

– Нет, не тот, – сказала Оксана. – Месяц большой начальник?

– Не очень… Мы – районное эсбе…

Багнет сводил Оксану к колодцу, и девушка вымыла руки и лицо. Подвода стояла у сарая. Возчик спал на повозке, распряженные лошади выдергивали из-под него сено. Оксане удалось рассмотреть свое лицо, отраженное в ведре с водой. На лбу и щеке – две большие царапины.

– Йод у вас есть?

– Нет. Тут у нас ничего нет.

– А где?

– Мы с собой все возим…

– Как это все? На возу у вас ничего нет.

– Э, ведь здесь нас только трое.

– А где остальные?

Бандеровец пугливо осмотрелся по сторонам:

– Этого я не могу вам сказать.

– Сами не знаете?

– Знаю, только нельзя говорить.

– А где Клешня и Неплюй?

– Где же… Спят в сарае на сене. Сейчас я дежурю. Пани, а вы кто такая?

– Как ты думаешь? – Оксана насмешливо посмотрела на хлопца.

– Откуда я знаю, – ухмыльнулся Багнет. – Клешня говорит, что вы большевичка, а Неплюй, тот сомневается.

– Почему сомневается?

– Говорит, вы – наша, или, на крайний случай, полька.

– Когда вы получили приказ арестовать меня?

– Приказ получил Клешня. Вчера в это время.

– Марка вы знаете?

– Нет. Кто он такой?

Оксана не стала объяснять, кто такой Марко, приказала:

– Принеси мне побольше свежего сена. И разбудишь, когда приедет ваш Месяц.

Багнет сена не пожалел, притащил в комнату большую охапку и даже услужливо разровнял ее у стены.

– Вот так, пани, будет хорошо.

Оксана поела и легла. Она попыталась сразу же заснуть, но сон долго не приходил к ней. Только поздно вечером усталость взяла свое.

Ее разбудил звук выстрела. Тотчас же раздались две автоматные очереди, крики: “Держи! Вот он!” Оксана вскочила на ноги. Сколько продолжался ее сон, она не знала, но голова была свежей, ясной, и ее сразу же удивило, что на дворе кричали по-русски. Вдруг она услышала: “Товарищ командир, одного негодяя поймали!” и сердце ее екнуло – партизаны. Девушка не знала, что ей делать – радоваться или отчаиваться. Ее освобождение было равносильно провалу. И впервые у нее возникла мысль о побеге. Бежать от своих… Более глупого положения нельзя было и представить.

В коридоре забегали, топая сапогами. Кто-то крикнул:

– Осмотреть помещение! Возможно, здесь есть арестованные!

Ему торопливо ответили:

– Вот здесь одна дверь заперта, товарищ командир! Эй, кто тут?

В дверь забарабанили кулаками. Оксана молчала. Ее поразило то, что партизаны говорят только по-русски, хотя по мягкому акценту чувствовалось, что голоса принадлежат украинцам. Конечно, командир партизан так же, как и некоторые его бойцы, могли быть в прошлом кадровыми офицерами и солдатами Красной Армии и привыкли к уставным выражениям, но обычно в партизанских отрядах, действующих на Украине, даже русские бойцы говорили, если не на чистом украинском языке, то с большой примесью украинских слов.

– Товарищ командир, придется выломать дверь! – предложил кто-то.

– Подождите, – не согласился командир. – Ванюша, у тебя есть какой-то ключ Попробуй.

“Ванюша… – отметила про себя Оксана. – Что ж, среди них может быть русский, Ванюша. Но почему слышатся только два голоса – командира и бойца? Почему молчат остальные?”

Дверь с треском распахнулась, в комнату ввалилось несколько человек, и девушку ослепили два или три направленных на нее луча электрических фонариков.

– Кто такая? – Оксана узнала голос командира. – Арестованная? Мы – советские партизаны.

– Она испугалась, товарищ командир… – это был тоже знакомый Оксане голос, голос бойца.

Лучи фонариков зашарили по комнате, один осветил бравого молодого человека во френче с орденом боевого Красного Знамени и медалью “За отвагу” у правого нагрудного кармана.

– Кто такая? Говори! Если ты наша, мы возьмем тебя с собой, иначе погибнешь. Мы не можем тут долго быть… Тебя били? Кто над тобой издевался? А ну, покажите ей этого! Вот этот?

В комнату втолкнули связанного Клешню, щедро награждая его тумаками и подзатыльниками.

– Да не бейте! – плаксиво просил он, втягивая голову в плечи. – Не бейте, товарищи! Я ни в чем не виноват.

– Он над тобой издевался? – торопливо спросил тот, с орденом и медалью на груди. – Скажи только слово, и я застрелю этого бандита.

Оксана едва сдержала вздох облегчения. Пронесло! А могла ошибиться. Свои… Как все ловко разыграно, только не все продумано до конца. Орден оказался на правой стороне груди, очень быстро нашелся ключ у Ванюши, да и сам Ванюша не бог знает какое изобретение, какой-нибудь Петька или Трошка выглядели бы более убедительно.

– Друже Месяц, – сказала девушка, – я прошу вас не валять дурака!

– Какой Месяц? – вскрикнул бравый молодец. – Я – командир советских партизан. Говори, кто ты?

– Товарищ командир, она не наша, – поспешил “боец”, говоривший по-русски. – Она бандеровка! Надо ее расстрелять вместе с этим бандитом.

– А ну, становись к стенке! Ставьте их обоих.

– Клешню не надо расстреливать, – насмешливо заявила Оксана, не двигаясь с места. – Он еще вам пригодится, Месяц. Но вам придется дать ему тридцать шомполов. Это наказание он честно заработал. И вы, друже Месяц, очевидно, тоже кое-что заработаете, если не прекратите свои дурацкие игры. Уже двадцать лет человеку, ему доверили серьезное дело, а он забавляется, как маленький ребенок! Позор! Я должна буду сообщить… – Оксана заметила, что ее слушают напряженно, растерянно и, поднеся ладонь к глазам, чтобы защитить их от резкого света фонариков, продолжала: – Я требую, чтобы вы немедленно отправили меня к своему начальнику. Но прежде всего вы должны найти мой портфель. Я предупреждала ваших дураков. И не слепите мне светом глаза.

Фонарики потухли. Несколько секунд все молчали, слышалось лишь сопение тех, кто стоял у дверей.

– Я вам говорил, друже Месяц, эта девчонка крепкий орешек… – послышался голос Клешни.

– Так, – переходя на украинский язык, сказал Месяц. – Закройте ее. Утром разберемся. Пошли, хлопцы!

Дверь закрыли. Оксана снова осталась одна. Шум в коридоре не стихал. Почти беспрерывно слышались шаги, хлопанье дверей, окрики. Сперва Оксана не понимала, что там происходит и почему бандеровцы без конца бегают взад-вперед. Девушка даже подумала, не старается ли Месяц создать впечатление, будто у него людей больше, чем на самом деле. И только когда раздался истошный женский крик: “Рятуйте, люди!”, – она поняла, чем занялись бандиты.

С этого момента Оксана не могла отделаться от странного, почти мистического ощущения. Ей казалось, что в комнате рядом с ней находится еще кто-то, невидимый в темноте, страшный, жадно и радостно прислушивающийся к крикам, рыданиям и стонам, доносящимся откуда-то из глубины дома. Это был не человек, а какое-то омерзительное существо, похожее на громадного тощего облезлого пса с голой смуглой шеей и уродливо-красивым женским лицом. “По колена в крови, по трупам наших неразумных братьев…” – точно услышала Оксана голос журналистки и поняла, чей образ преследует ее.

Мария могла бы насладиться этой страшной ночью. Бандиты старались изо всех сил. Оксане иногда казалось, что она близка к помешательству. Девушка старалась зарыться головой в сено, затыкала пальцами уши. Крики становились глуше, но от этого казались еще более ужасными.

Наконец все стихло и Оксана увидела, что в окно сквозь щели между досками пробивается свет. Утро.

К ней пришли часа через два – Неплюй и еще один бандеровец, которого Оксана видела впервые. Они схватили девушку за руки, потащили по коридору, втолкнули в большую светлую комнату с очень грязным, затоптанным паркетным полом. Здесь было человек восемь. Оксана узнала только Месяца – молодого хлопца с зачесанным назад чубом, уже без ордена и медали на френче, и Клешню, поигрывавшего с ухмылкой своей плетью.

– Кто такая!? – загремел Месяц. – Говорить правду! Мы все знаем о тебе.

– Верните пистолет, часы, документы, найдите портфель и отправьте к начальству, – твердо сказала девушка.

– Не будь такой острой! Я сейчас через тебя электрику пропущу. Тогда будешь отвечать.

– Месяц, вы будете наказаны. Предупреждаю в последний раз.

– Хлопцы, связать и покачать машину… – приказал Месяц. Клешня и те двое, что стояли за спиной Оксаны, начали вязать ей руки. На этот раз вязали не за спиной, а спереди. Месяц, подбоченившись, пытливо смотрел на девушку.

Оксана поняла, что наступает тот момент, когда ей следует выбросить единственный козырь – назвать имя Вепря. Она берегла этот козырь на самый последний случай, так как не имела права говорить, к кому она поехала с секретным поручением. К тому же, если Хауссер обхитрил ее, Вепря вообще могло не существовать.

Она не успела принять решение. В коридоре вдруг послышался шум, топот ног, возбужденные возгласы: “Где она? Где она?” Двери распахнулись, и в комнату ворвался Марко, потный, встревоженный, с портфелем Оксаны в руках, а за ним какой-то бандеровский командир в таком же, как у Месяца, щеголеватом френче, и двое вояк, тащивших под руки молоденькую, перепуганную насмерть девушку.

Увидев Оксану, Марко бросился к ней, оттолкнул бандеровцев, отчаянно завопил:

– Что вы делаете, йолопы? Вы с ума посходили! Кто вам разрешил ее трогать?

– Ану, не ори! – сделал шаг к нему помрачневший Месяц. – Кто это, Беркут?

– Друже Месяц, – торопливо сказал пришедший с Марком командир, – вы знаете, что вы наделали? Вепрь с вас шкуру сдерет.

– За что? – ожесточился Месяц. – Мы выполняем приказ Вепря.

– Какой был приказ?

– Не твое дело! Я в ваши дела нос не сую, друже Беркут.

– Тогда какого черта твои хлопцы полезли на чужую территорию? Сухой лес и хутор Шершень то ведь к нашей эсбе относится!

– Мы ловили большевистскую связную. Такой был приказ.

– А кого поймали? – Беркут подтолкнул вперед приведенную девушку. – Вот кого вы должны были поймать, дурни! Ну, друже Месяц, я тебе не завидую, ты будешь иметь веселый разговор с окружным.

– То их счастье, что пани жива осталась, – почти плача вставил Марко, успевший развязать Оксане руки. – Кабаны дикие.

– О, за эту пани Вепрь даст вам духу…

– Откуда мы знали? – вступился за своего командира белобрысый бандеровец в очках. По голосу Оксана узнала “Ванюшу”. – Если на вашей территории – почему вы ее оставили одну, не охраняли? Это ваша святая обязанность?

– А чего вы лезли, шляк бы вас трафил? Кто вас просил?

Загалдели, наскакивая друг на друга, как драчливые петухи. Оксана молча наблюдала эту сценку. Марко, осунувшийся, небритый, суетился возле нее, отряхивая пыль, соломинки с ее жакета, и подавал злобные реплики:

– Вот увидят дурни. Вепрь им даст, холерам. Ваше счастье, что пани… Ваше счастье!

Багнет, то ли по собственной инициативе, то ли по чьему-то приказу, вернул девушке пистолет и часы, подал ей зеркальце и, опустившись на колено, начал чистить ее сапоги.

– Вы на нас хотите все свернуть? – кричал, растерянно озираясь, Месяц. – Не выйдет! Мы не виноваты. Я доложу Вепрю, как вы ее охраняли. Ты слышишь, друже Белый, какую они песню поют? Дурные, дурные, а хитрые! Где ее провожатый был, почему одну оставил!?

– Он свое тоже получит, не бойся! – кричал Беркут. – А кто тебе разрешил на чужой территории хватать людей без разбору? В следующий раз наши хлопцы ноги вашим поперебивают. Слово чести, дадим такой приказ, чтобы знали свою границу!

Оксана достала из портфеля сигарету, закурила. Нет, Хауссер не обманул ее. Судя по поднявшемуся тарараму, она является важной персоной в глазах бандеровцев. “Вы действуете от моего имени”, – сказал советник, а имя “друга Украины”, видимо, много значит для Вепря, перед которым, как осиновые листья, трепещут эти негодяи. Оксана посмотрела на приведенную девушку. Вот за кого ее приняли. “Большевистская связная”. Лет девятнадцать, не больше. Неужели ей суждено принять нечеловеческие муки и погибнуть тут, в этой комнате пыток? А что, если попытаться? Нужно только действовать решительно, не давая им опомниться. Оксана отстранила рукой Багнета, уже начавшего наводить бархаткой глянец на ее сапогах, заявила властно:

– Хватит базара! Каждый получит то, что он заслужил. Об этом я сама позабочусь. А теперь ведите меня к Вепрю. Эту девушку я забираю с собой, она мне нужна.

Наступила тишина. Оксана шагнула к дверям, но тут же почувствовала, что вызванное ее неожиданным требованием замешательство неполно, что вот-вот послышатся протесты, затеется спор, и ее замысел может сорваться. Так и есть, Месяц кинулся к задержанной, как бы собираясь защитить ее.

– Что такое? Это наша… У нас приказ…

– Друже Месяц, не советую… – зашипел на него Беркут, растерянно поглядывая на Оксану.

Требовался еще один, заключительный, ошеломляющий аккорд.

– Это не все! – Оксана остановилась, окинула гневным взглядом лица бандеровцев, и, как бы вспомнив в последнюю минуту то, что она забыла сделать, решительно подошла к стоявшему у стены Клешне, выдернула из его руки тяжелую плеть и, не глядя, ударила изо всех сил по ненавистному лицу бандита.

Кто-то ахнул, вскрикнул. Оксана швырнула плеть под ноги Месяцу и, направившись к двери, скомандовала:

– Пошли!

Теперь она не сомневалась, что Марко ведет девушку вслед за ней, и никто не посмеет остановить их.

Дата добавления: 2015-10-28