ПЯТНИЦА. 8 страница

- Если все получится, - говорю я, - то завтра.

Сама идея знакомства меня не особо прельщает, к тому же невеста еще не дала согласия на бракосочетание, но я все же надеюсь на положительный ответ с ее стороны. Мы обязаны быть вместе, это наша судьба, типа того.

Па возвращается с выпивкой.

- Ну, - говорит, - отметим это дело. Предлагаю тост, за новую ячейку общества и за новые возможности!

Мы чокаемся пластиковыми стаканами и выпиваем.

- Я тебе, сын, так скажу, - выставив палец вперед и слегка наклонившись, продолжает Па, - как гласит наша заводская пословица: любишь ебаться, люби и замужем ходить.

Я, молча, потягиваю пивко, смотрю по сторонам.

- Ты чего, мать?

Ма ерзает на стуле.

- Да что-то мне тут не нравится, - говорит.

Па прослеживает за ее взглядом, направляется к музыкальному автомату и со словами: «Гулять, так гулять», ставит песню группы ДДТ «Осень». Ма любила эту песню. Улыбаясь, возвращается обратно за стол.

- Ну что, мать, так лучше? – спрашивает.

- Все равно как-то неуютно, - отвечает Ма, - слишком воздух чистый.

И тут она косится на плакат «Не Курить!!!», тонкие губы ее разъезжаются в стороны, она слегка приподнимается на стуле и оглушает бар звонким хлопком, выпускает газы. Причем так громко, что Шевчук перекричать не может.

- Так-то лучше!!! – смеется она.

Па довольно качает головой.

- Как дома, - говорит.

Ма и Па из тех людей, которые по жизни заставляют тебя краснеть в обществе. Помню как-то раз мы с ними ходили в театр, что-то вроде культурного выхода в свет. Так вот, мало того, что Па считал своим долгом вставлять тупые комментарии по поводу спектакля, при этом считая, что они, пиздец, какие смешные и что все вокруг хотят их слышать. Так еще и Ма стала вытаскивать из пакета жареную курицу в фольге, картошку в банке (домашнего приготовления), соленые огурцы, вилки (три штуки, для нее, для Па и для меня) и газировку (единственное, что было куплено в тот день в буфете). Причем мы сидели в портере, вокруг нас народ, и Ма с громко шуршащими пакетом и фольгой шепчет в сторону Па (а я как раз между ними сидел): «Курочку попробуй, хорошая», или: «Давай картошечку, пока теплая». Не забывала Ма и про меня: «Ну что ты стесняешься, еды стесняться нельзя, это еда, ее все едят». Короче говоря, это был настоящий кошмар. Я сидел, врезавшись в кресло, прикрыв лицо рукой, вроде козырька, так, что только губы виднелись, и ждал, когда все это закончится. Меня постоянно отвлекали, причем с двух сторон, то Ма передавала через меня вилку, то Па, возвращал ее обратно, вместе с пустой банкой, которую тут же плотно закрывали пластиковой крышкой и засовывали в пакет. Я думал, этот кошмар будет продолжаться до тех пор, пока занавес не опустится, однако родаки наелись и как бы заметили, что на сцене-то че-то кажут, смотреть типа надо, за билет ведь уплачено. Ну и вот, Ма прочистила горло, уселась поудобнее, минут пятнадцать поборолась с падающими на глаза веками и – захрапела. Честное слово, она начала храпеть, вроде как заснула. Я пихал ее локтем в бок, но это не помогало. В итоге, культурный выход в свет оказался провальным, как для нас, так и для большинства присутствовавших в тот день в театре.

- Да уж, - говорит Па, - не ожидал. Вы женитесь-то как, по любви или по залету?

- По любви, - отвечаю я.

- По любви это хорошо, - вновь косясь на плакат, говорит Ма, - а то ведь знаешь, как сейчас бывает.

- Верно, мать, - голос Па становится серьезным, - современное воспитание, оно на пользу-то не идет, понимаешь? Все во вред, как говорится. У современной молодежи, что на уме, в мозгах у них что, я тебя спрашиваю? Наркотики и секс, о другом не думают. Да-да, не соображают ничего.

- Наш мальчик не такой, - Ма гладит меня по голове, алкоты в углу ухмыляясь, поглядывают в нашу сторону.

- Как вы с этой девочкой-то познакомились? – отпивая из кружки, спрашивает Па.

- Да на днюхе у Орла, - говорю.

- А у Орла, ну это парень хороший, - на самом деле Па его в глаза даже не видел, более того, он вообще о нем ни сном, ни духом.

Ма допивает пиво, заигрывающим взглядом смотрит на отца, вроде как добавки просит. Тот мотает головой: «Вот это моя девочка» - говорит, достает кошелек и направляется прямой дорогой к барной стойке, заказывает три кружки и пару салатов.

- Мы ж так и не поужинали, - говорит.

Сидим дальше, выпиваем еще по одной, отец ест салат, вновь подходит к музыкальному автомату, ставит песню группы Любэ «Там за Туманами». Приглашает Ма на медленный танец. Я в это время сижу на месте, смотрю на алкотов в углу. Те шепчутся, посмеиваются, глядя на танцующих Ма и Па.

Залпом допиваю пиво, подхожу к ним.

- Здорово, бойцы, - говорю.

Родители меня не замечают, продолжают танцевать.

- Э… так это… здорово.

- Как настрой боевой?

- Да вроде нормально все.

Они смекнули, что к чему, защемились как суки.

- Какие-то проблемы? – спрашиваю я.

Оба переглянулись.

- Да нет, - говорят.

На вид им не больше двадцати, такие типа приличные мальчики-очкарики, которые из института вырвались в большой мир и первым делом решили нажраться. Мне таких отпиздошить проблем не составит.

- А вы че, пидоры? – спрашиваю.

- Да не, - улыбается один.

- А че вдвоем стоите?

- Да вот, как-то так получилось, - испуганно отвечает второй.

Я повисаю у них на плечах, киваю в сторону танцующих Ма и Па.

- Смешные? – спрашиваю.

- Да нет, мы вообще о своем тут…

- О женском?

- Чего? – непонимающе переспрашивает первый.

- О своем, о женском?

- А, да нет.

- А че тогда зубоскалите, если не смешно, – в моем голосе угроза, я смотрю сначала на одного, потом на другого, - давай, - говорю, - раз на раз с тобой.

Тот видно приссал.

- Нет, - говорит, - не надо.

- Че не надо?!

На самом деле я и не думал их трогать, решил просто припугнуть, чтоб место свое знали. Понятное дело, наш цирк уродов им по приколу, но это мои родители и ржать над ними лишь я право имею.

- Короче, - говорю, - пиздуйте отсюда, пока ебла не вскрыл!

Ну и они, бросив свое пойло, по бырому мотают к выходу, уходят. Я довольный возвращаюсь за стол, беру очередную порцию пива, пью.

Вообще будет забавно, если Нина не даст своего официального согласия стать моей женой. Тогда вполне возможно возродятся подозрительные взгляды со стороны Ма и Па, словно мой бублик из синего станет красным. И доверия уже не будет.

Хотя с другой стороны я обычно не заморачивался. Если за мной был косяк, и родителям это, понятное дело, не нравилось, я просто забивал и все, потому как знал – рано или поздно они смирятся, поймут, что не правы, и тогда все вернется в прежнее русло, типа того. Короче говоря, парился я совсем по другому поводу. Мне именно хотелось, чтобы Нина стала моей женой, чтобы у нас была семья, дети и все сопутствующие темы, понимаете? В моем мозгу женитьба преобразовалась в своеобразную необходимость, в навязчивую идею, которой я решил добиться любой ценой, а потому заранее считал Нину своей невестой. Такой вот несъедобный компот у меня в башке плавал. И я не мог объяснить «почему». Почему так произошло?

- Кукуешь? – родители возвращаются за стол.

Я трясу головой, прихожу в себя.

- Да так, - говорю, - задумался просто.

- Ой, мальчики, - вытирая вспотевший лоб, выдыхает Ма, - вы как хотите, а я пошла курить.

Па наблюдает, как мать выплывает на улицу, поворачивается ко мне.

- Слушай, - говорит, - так родители этой девочки действительно… ну того… вроде как из правительства? – в ответ я утвердительно киваю головой, хотя сам понятия не имею, чем в действительности занят отец Нины. – Вот это мой сын, - продолжает Па, - знает к каким пташкам в гнезда залетать, а?

Он толкает меня локтем.

- Я тебе так скажу, - его голос заметно стихает, - теперь, когда мы породнимся с семейством твоей… как ты говоришь, Нина? – снова киваю. – Так вот, сын, когда мы породнимся с ее семьей, головы у местных властей только так слетать будут, это я тебе говорю! Мы такой шорох подымем, Толика подключим. Я ведь говорил, он электронщик, понимаешь? Да-да, мужик гений в электронике, любую информацию достать сможет. Плюс сведения твоего будущего тестя и все!!! Революция не за горами, помяни мое слово, да-да, запомни его, понимаешь, запомни.

Такой вот мой Па, во всем видит свои плюсы.

- Па, ты про синдром Гомера Симпсона слышал? – спрашиваю я.

Я как-то видел по телеку в новостях, что ученые открыли такой синдром и назвали его в честь мультипликационного персонажа. Суть синдрома заключалась в том, что человек (хотя сказали, что чаще всего это проявляется у обезьян) зачастую попадает в комичные ситуации и имеет ряд абсурдных идей. Как первое, так и второе в изобилии присутствует в Па.

- Синдром кого? – недоуменно переспрашивает он.

- Гомера Симпсона.

Па задумывается, чешет затылок, будто вспоминает, а потом говорит.

- Это политик такой что ли?

Да уж, бедный глупый старик.

Вскоре возвращается Ма, сразу выпивает полкружки – после курения это дело называется у нее «залакировать» - на лице у нее хмельная улыбка, она обводит нас счастливым взглядом и довольная качает головой.

- Как же приятно, - говорит, - двое дорогих мне мужчин, один, - она указывает на Па, - муж. Второй, - указывает на меня, - сын, который вскоре так же станет мужем.

- Ты о чем, мать? – недоумевает Па.

Ма поджимает губы и стучит себе кулаком по голове.

- Ты что, дурак? – спрашивает. – Не понимаешь ничего, да? Наш мальчик-то женится вскоре, мужем для своей пташки станет!

- Все верно, мать, - говорит отец, - дело говоришь, парень вырос и…

- Да подожди ты, - отмахивается Ма, - сынок, кем она работает-то у тебя?

Вот и что здесь скажешь? Она, дескать, порнушкой занимается, себя для извращенцев снимает, все дела. Так что ли?

- У нее работа на дому, - говорю, - в интернете.

Лицо Па меняется, становится таким, словно он испытывает сильнейший оргазм. Не хватает только слюны на подбородке и закатившихся глаз.

- СЫНОК!!! – орет он на весь бар.

Барменша, до этого вытиравшая полотенцем мокрую кружку, теперь наблюдает за нами. Цирк Уродов в действии.

- Вот он, мой сын, - продолжает Па, - мой сын, понимаешь? Девочка с интернетом. Да-да, мать, родители из правительства, ты хоть осознаешь какие это персе… прескспе…

- Перспективы, - помогаю я.

- Верно, сын! Перспективы для нашей организации, мать, подумай головой, да-да, подумай! Мы теперь из Артамонова просто дух вышибем, да-да, вышибем, понимаешь?

Ма делает глоток из кружки, смотрит на отца.

- У сына свадьба, - говорит, - об этом думай.

Я опускаю глаза, гляжу в мутное пойло.

Завтра я увижу Нину, встану на колени и попрошу ее стать моей женой.

Так и будет, вне всякого сомнения.

…КОНЕЦ ИГРЫ…

Я просто не мог в это поверить…

…в голове не укладывается…

…что ОНА…

Утром я позвонил Орлу, хотел узнать про бывшего парня Нины, встретится с ним и все обсудить. Ну, просто поболтать, выяснить, так сказать, все подробности их отношений, почему они расстались и все такое прочее. Орел сказал: «Не делай этого, Геныч». Но я не послушал, любовь в моих глазах преобразовалась в огромное бельмо, вроде как мир заслонила. В голове шум и голоса: Нина, Нина, Нина.

Любовь…

«Понятие любви в европейской куртуазной рыцарской субкультуре было связано с культом Прекрасной Дамы, где окончательно сформировалось представление о любовной клятве. Отсюда любовь из простой симпатии превращается в решимость, требующую немалой силы воли для преодоления преград, появляющихся на пути любви. Под влиянием христианства зародилось представление о единственной любви. В философии экзистенциализма любовь превращается в проект становления совершенством в глазах другого. Отсюда идея подвига и доказательства «любви». Но вот что говорят в народе: сказать “Я тебя люблю” займет несколько секунд, показать как - займет всю жизнь».

Он жил в том же доме, только в соседнем подъезде. Улица Хрустальная, дом такой-то, адрес Нины я помнил наизусть. Я поехал к нему, к ее бывшему. Выскочил на улицу и помчался к остановке, ветер дул мне в лицо так, что приходилось глаза закрывать. Ублюдок словно останавливал меня, не хотел, чтобы я что-то узнал. Однако мне уже было насрать, я гнал с бешеной силой, пока икры на ногах не загудели. Добежал до остановки и лишь тогда перевел дыхание, уставился вдаль, ожидая транспорт. Пусто. Ни автобуса, ни троллейбуса, ничего – голая дорога, изрытая ямами с дождевой водой. Силикатный.

…это невозможно…

Подошла «Газель», плотно набитая старухами, лишь одно сидение в самой заднице оставалось свободным. Обычно я стараюсь сесть спереди возле водителя, на крайняк возле входа, но тут… я полез сквозь плотный клубок доисторических курток, сапог, шапок и вязаных сумок, во всем своем скоплении вонявших нафталином, наконец занял место и передал десятку за проезд. Поехал.

«Любовь отличается от желания, рассматриваемого как предельное отношение, устанавливающееся у всякого организма к объекту, его удовлетворяющему. Ведь целью любви является не удовлетворение, а бытие. Поэтому о любви можно говорить лишь там, где уже существует символическое отношение как таковое. А любовь того, кто желает быть любимым, является, по сути, попыткой захватить другого в ловушку себя самого, в себе самом как объекте. Это клещ, который как гребаный десантник спускается сверху и подчиняет себе местность внизу, паразитируя при этом на другом объекте».

…мы обязаны быть вместе…

Меня встречал все тот же девятиэтажный урод с домофоном. Я набрал номер квартиры и стал ждать, думать, что ответить, если вдруг подойдут родители того парня. Сказать, что я его друг или еще что, не важно. К моему удивлению, вместо голоса из динамиков вырвался однотонный гудок, я потянул ручку на себя и вошел внутрь.

Подъезд ни чем не отличался от соседнего, того в котором Нина жила, зеленая краска на стенах, побелка, надписи – стандарт одним словом, зайди в любой дом и тебя то же самое встретит. И вот я поднимаюсь по лестнице (на лифте табличка – РЕМОНТ), обыгрываю возможные варианты нашей встречи, ну там, если этот пэпс кулаками начнет махать или его вообще дома не будет, весь этот шлак короче. Вижу нужный мне номер квартиры и стучу в дверь.

Я просто не верю…

…этого не может быть, не должно быть…

Мне открывает сухой старичок (на вид лет семьдесят) с тростью, которая показалась мне смутно знакомой. Точно, я уже где-то ее видел. Вот только где? Старичок смотрит на меня такими глазами бесцветными, все равно как прозрачными.

- Вы к кому? – спрашивает.

И я говорю.

- Я к Володе.

Старик, пошатываясь, отходит в сторону, пропускает меня в коридор.

- Не разувайтесь, - говорит, - здесь не подметают.

И ведет меня на кухню, усаживает за стол (в этот момент я стыдливо кладу бублик на табурет), чайник ставит. А я думаю, ну позовет, наверное, внучка сейчас (он мне почему-то представляется этаким апездухом, типа школьника с ранцем в зубах), у старперов-то свои приколы, верно? Они ведь живут как в совке, типа, раз гость пришел, то его, блядь, чаем встречать надо. Сижу и жду, прислушиваюсь – в соседней комнате работает телевизор. Чайник свистит. Дедок достает чашки (две штуки), наливает заварку, потом кипяток, садится напротив меня.

- Только сахара нет, - говорит, - у меня диабет.

Да мне похуй, веришь, нет?

- Да мне бы лучше Володю, - я посматриваю на часы, что висят над дверью, - он скоро придет?

Я так понял, что его нет дома, раз он не выходит.

- Зачем он тебе? - прихлебывая из чашки, спрашивает дед.

Мне хотелось встать и въебать ему по щам, честное слово, хотелось. Достаточно я в маршрутке этих придурков ссаных натерпелся, но я держу себя в руках.

- Ну так, - говорю, - поговорить хотел.

- О чем? – не унимается старпер.

Он, наверное, считает себя Штирлицем, желает знать обо всем, что происходит с внуком. С кем он дружит, что на завтрак хавает, на какие журнальчики подрачивает. Сбор информации у него занимает все свободное время – так я думал.

- О девушке одной, - постукивая пальцами по чашке, отвечаю я.

И тут чел меня ошарашил.

- О Нине?

…такое только в фильмах бывает…

…невозможно, блядь… невозможно…

Я НЕ ВЕРЮ…

Когда я спросил про ее бывшего, Орел сказал: «Не делай этого, Геныч» - наверняка застучал, сука!!! Предупредил, что придет борзой мусорщик, типа, разбираться будет и все такое. Вот дедок и решил за внучка вписаться. Еще и чаем поит!

- Вы кто? – спрашивает.

- Ее жених, - отвечаю я.

Чашка в руках старика дрогнула, он поставил ее на стол и внимательно посмотрел на меня, будто не веря моим словам. Я и сам не особо-то верил.

Я НЕ ВЕРЮ…

- Как?! – он наклонился и сжал кулаки, завыл как собака. – Ты врешь, ты меня обманываешь, гадкий паршивец!!! Она не могла дать согласия, не могла!!!

Я просто не мог в это поверить…

…в голове не укладывается…

…что ОНА…

- ОНА МОЯ, - орал старпер, - МОЯ И НИЧЬЯ БОЛЬШЕ!!!

Последние его слова вогнали меня в тупорылый ступор. Я открыл рот и уставился на дедка: почти лысый, на голове остался лишь пучок сальных ниток. Глаза выпучены, похожи на два желтых шара. Кустистые брови, распухшие губы и горбатый вздернутый нос, который вечно суется, куда не следует. Это…

Я НЕ ВЕРЮ…

…Володя – ее бывший парень. Вот почему трость показалась мне знакомой – она стояла у Нины возле дивана, когда мы были у нее с котенком. Как говорит моя Ма: «Бред какой-то». Однако если учесть пристрастия Нины к подобным пизданутостям, то вполне можно представить, как она обрабатывает седые яйца дедка, в то время как он держит камеру в одной руке и валидол в другой, готовый вот-вот свалиться от сердечного приступа.

Мы смотрим друг на друга.

- Вы... вы, - запинаюсь я.

- Владимир, - говорит старик, - а ты, стало быть, жених Нины, верно?

Я кивнул.

- Она же говорила, что Я идеально подхожу, что Я ей нужен, - он схватился за голову, - неужели моя девочка ушла и больше не вернется, неужели?! Этого не может быть.

Я просто не верю…

…этого не может быть, не должно быть…

Я залпом выпиваю горячий чай, обжигаю небо, но боли не чувствую.

- Вы были вместе? – спрашиваю.

Дедок поднимает голову и смотрит на меня, словно только заметил.

- Были, - говорит, - да, были.

Я молчу, жду каких-либо объяснений. Ведь это невозможно, чтобы молодая девушка путалась с таким… короче, она во внучки ему годится, вот в чем дело. Он просто не может быть ее парнем. Блин, да здесь даже слово «парень» не подходит!!! Он не может быть ей ни кем, максимум, пожилой мэн за которым ухаживаешь из жалости, но не более того. А тут оказывается, что они были вместе, ели, спали, трахались. Блядь, о чем думала эта сука, о чем?!

…она больна, у нее шизофрения…

- И вы…

- Что мы? – усмехается старпер.

- То есть, я хочу сказать, как так получилось?! – мои руки падают на колени. – Она-то понятное дело, больная, но вы-то, Владимир Батькович, вроде взрослый человек! Вы, блядь, о чем думали?!

- Я блядь?! – он опирается на трость, сверлит меня гневным взглядом. – Я снимал ее на видеопленку, все эти гадости!!!

Видеопленка – совдеп.

- Она сама меня нашла, - с тяжестью в голосе продолжает дедок, - ходила за мной постоянно, говорила, что ей нравятся мужчины в возрасте, к себе приглашала. А я что? Пенсионер, что я мог предложить ей, молодой девочке, что?!

Мои губы кривятся от отвращения.

- Это грязно, - говорю я.

- Грязно? Да, но я полюбил ее, можешь ты это понять? Полюбил всем сердцем. И не как маленькую девочку, а как мужчина может любить женщину! Мы стали жить вместе и, первое время все у нас было нормально, но потом… потом Нина привела домой, как она сказала, свою подружку, а той всего-то годков десять, не больше. И тогда она подошла ко мне. Любишь меня, говорит…

- И вы сказали, что любите.

- Да, - он вытирает глаза, но не плачет, - сказал, что люблю. И снимал, - его голос повышается, - всю ее грязь, раз за разом, нажимал на кнопку и снимал!!!

- А между вами было что-нибудь? – спрашиваю я. – Ну, типа в постельном плане?

Старпер делает пару жадных глотков из кружки, достает из кармана платок, высмаркивается и утирает нос.

- Нет, - говорит, - никогда.

Я смотрю на его трость. Возможно ли?

- А вас она не снимала?

В ответ пенсионер расстегивает рубашку и обнажает грудь - испещренная мелкими шрамами, в синяках, она напоминает мне грудь мазохиста. Один сосок небрежно пришит нитками, словно его оторвали, а потом попытались вернуть на место. Бесцветные глаза старика врезались в стену.

- Нина говорила, что так выражаются ее чувства, что она только так любить может.

- Твою мать, - я отшатываюсь в сторону.

- Да уж, - на старческих губах повисает вялая улыбка.

- Почему вы расстались?

Дедок смотрит на меня.

- Мы с ней поругались, - говорит, - как раз из-за этого. Это у нее от отца, - он указывает на пришитый сосок, - тот просто обожает операции. Хирург чертов, всю жизнь бедняжке искалечил!!!

Я не понимаю, о чем он говорит.

- В смысле? - спрашиваю.

- А ты не знал? – усмехается дедок. – Ты же ее жених!

Его дальнейшие слова бьют меня по ушам.

Я чувствую себя начинающим боксером, который вылез из глухой дыры и теперь зажат в углу ринга, тщетно старается блокировать удары Поветкина. Ничего не выходит, мой боксер опускает руки, пропускает хук слева и летит в продолжительный сон.

Нокаут.

Отец Нины фанател от своей работы, резать и ковыряться в людях – его страсть. Он желал перекроить этот мир по своему, исправить все ошибки, что допустила природа.

«Известно много исторических примеров, в которых ошибки привели к катастрофическим последствиям. Ошибкам посвящено множество афоризмов, их осмысляют философы, поэты, писатели, историки и представители многих других дисциплин. Так, с утверждением "на ошибках учатся" согласны многие философы-диалитики. Скептики же и агностики полагают, что все наши представления, скорее всего, ошибочны».

Он считал, что именно она, эта природа, допустила ужасную ошибку, явив на свет ту Нину, какой она была в своем первоначальном виде…

«Но также есть бесповоротные ошибки, которые могут испортить все и наложить отпечаток на последующую жизнь. Хотя, как сказал Ломоносов, ошибки замечать немногого стоит: дать нечто лучшее — вот что приличествует достойному человеку».

…он полагал, что было бы лучше, если бы Нина родилась другой. Хотел этого.

- Мальчики слишком напыщенные, - говорил он во время беременности жены, - они не знают меры, их сложнее воспитывать, они вечно пачкаются, они грязнули!!!

Он хотел, чтобы родилась девочка, однако природа сыграла дурную шутку, и на свет появился мальчик – его сын. Хирург с двадцатилетним стажем, он намеревался исправить эту ошибку, а потому чуть ли ни с первых дней стал пичкать новорожденного гормональными средствами. К его пяти годам он набрал нужную сумму и оплатил операцию в одной из частных клиник – так мальчик стал девочкой, его дочерью. Ниной.

- Ее мать тогда сильно переживала, - застегивая рубашку, говорит старик, - вроде как с катушек съехала. Ну, а потом вскрыла себе вены. Нина тогда была еще маленькой, она думает, что мать покончила с собой из-за Елены…

Больно бьют камни, а слова расшибают в лепешку.

…такое только в фильмах бывает…

…невозможно, блядь… невозможно…

Я НЕ ВЕРЮ…

- Это не правда, - едва слышно выдыхаю я.

- Что? – Наклоняясь, переспрашивает пенсионер. – Еще чаю не хотите?

Я мотаю головой.

- А я себе, пожалуй, налью, - он берет чашку, опирается на трость, поднимается и отворачивается к плите, где стоит чайник, - в Нине есть что-то притягательное, - говорит, - я люблю эту девочку и буду за нее бороться, поэтому ты…

Я не слышу его слов, молча, беру свой бублик и выхожу из квартиры. Ничего не видя перед собой, спускаюсь по лестнице прямиком на улицу, на автопилоте вышагиваю по тротуару, направляюсь в сторону автобусной остановки.

Можно ли верить словам этого зассанного уебка?! Возможно ли вообще что-либо из сказанного им в квартире на кухне за чашкой чая, а?! Пиздеж, наглый и неумелый, старый хер просто выдумал все, чтобы меня от Нинки отвадить. Мудак, блядь!!! Надо было в рыгало ему хуйнуть, чтоб не пиздил особо. Тоже мне Андерсен ебучий, сказки, сука, лепит, я ни единому слову его не поверил. Как же тогда ее тело? Это женское тело, вне всякого сомнения, оно не мужское, оно просто не может быть мужским.

Я просто не могу в это поверить…

…в голове не укладывается…

…что ОНА родилась мальчиком. Бред!!!

Нина, девочка моя любимая, солнышко мое, лучик мой. Мы будем вместе, не смотря ни на что, как Альфа и Омега, как чертовы Сид и Нэнси. Мы будем вместе, всегда.

И вот я еду к ее родителям (в салоне автобуса ни одного старпера), думаю о нашей свадьбе, представляю, как мы рука об руку идем с Ниной к алтарю, на ней красивое свадебное платье и вся она такая пышная, воздушная, счастливая. И она говорит, что любит меня, и мы целуемся, и весь мир падает к нашим ногам.

Так и будет, вне всякого сомнения.

Подъезжаю к остановке, выхожу из автобуса. Впереди, метров через сто, виднеется дом ее родителей. Сердце колотится со страшной силой, мысли смешиваются, образуя несъедобный фарш. Вокруг меня снуют люди, спешат и толкаются, боясь опоздать по своим вшивым делам. И я делаю один шаг, потом второй, третий, срываюсь на бег (сам расталкиваю людей в стороны) и мчусь к подъезду. Прыжками поднимаюсь на пятый этаж, останавливаюсь возле железной двери и замираю…

Окутанный страхом, не знаю что делать дальше.

Вот и все – проносится в голове шальная мысль – сейчас все и закончится.

Я жму на звонок, дверь открывается и передо мной возникает отец Нины.

- А, это вы, молодой человек, - говорит он своим надменным тоном, - ну что же, проходите, мы вас ждали.

Он улыбается.

С хуя ли он улыбается, а?!

- Я за Ниной, - говорю, - она здесь?

Кекс смотрит на меня, оценивающим таким взглядом смотрит и говорит.

- Стойте тут, юноша, - слегка кланяется и уходит.

В это время в прихожей появляется Елена, она облокачивается на стену и кусает яблоко, медленно прожевывает его, точно отощавшая корова, у которой все мышцы лица высохли. Я говорю: «здрасте», но она не отвечает, оглядывает меня с головы до ног, разворачивается и уходит вслед за кексом.

Я продолжаю ждать.

Минуты через две уже подумываю о том, чтобы ворваться в комнату в своих грязных говнодавах и надавать хороших пиздюлин всей этой вонючей компашке, взять Нину и смотать куда подальше. Но тут слышу шаркающие шаги по кафелю, и мысли о расправе улетучиваются сами собой.

Сейчас она появится – мое сокровище, любовь всей моей жизни, моя Нина.

Вдруг шаги затихают, до моих ушей доносится шепот Елены.

- Шапку, шапку надень.

Еще несколько секунд.

- А вот и наша красавица, - растягивая рот в самодовольной улыбке, father подводит Нину ко мне. Она… как-то изменилась. Те же губы, тот же носик, слегка бледноватое лицо, но вот глаза – они потухли, словно неживые уставились в пол.

Я смотрю на розовую шапку на ее голове, сбоку блестящие стразы складываются в надпись «Kitty». Перевожу взгляд на кекса, того локтем пихает Елена.

- После лечения у нее ослаб иммунитет, - говорит father и похлопывает Нину по хрупкому плечику, - не так ли, юная леди? Поэтому, к моему великому сожалению, она не сможет выйти вместе с вами на прогулку, молодой человек. Доктор прописал ей постельный режим.

Нина раскрывает ротик, силится что-то сказать, но не может.

- Да, но ведь свежий воздух не помешает, верно? – говорю я.

- Нет-нет, в данном случае это лишь повредит ее скорейшему выздоровлению, - он глубоко вздыхает, - естественно, речь не может идти и о свадьбе, надеюсь, вы это понимаете?

Что-то здесь не так.

- Я могу подождать, - говорю, - она выздоровеет и мы…

- Вы, кажется, не расслышали, - перебивает меня кекс, - никакой свадьбы.

Я смотрю на Нину, на мое маленькое сокровище.

- Может, мы у нее спросим?

- Давайте спросим, - оборачиваясь к Елене, смеется father, - вот только о чем вы будете ее спрашивать, а? Давайте, - говорит, - посмотрим.

Он отходит в сторону. Я сажусь на корточки и беру Нину за руки. Ее пальчики сжимаются, она медленно поднимает глаза и смотрит на меня.

- Ты хочешь остаться здесь? – спрашиваю я.

Нина отрицательно качает головой.

- Может, тогда пойдем, погуляем?

Она разлепляет губки и едва произносит.

- Я хочу уйти, - начинает обуваться.

- Нет!!! – father бросается вперед, старается схватить ее, но я встаю перед ним, поднимаю руки и сжимаю кулаки, готовый въебать ему за все то говно, что он сотворил в своей блядской жизни. – Вы не понимаете, - посматривая на Нину через мое плечо, бормочет кекс, - она… она больна, она не может сейчас отвечать за свои действия. Ты точно хочешь пойти погулять, доченька? Может не стоит, а? Ты подумай. Подумай хорошенько.

Дата добавления: 2015-09-02