ПЯТНИЦА. 4 страница

- А вы того, - спрашиваю, - нарки, да?

- А ты, с какой целью интересуешься? – бросив арбузную корку на стол, старик принимается за следующий кусок.

- А че ты быкуешь?!

- Спокойно-спокойно, - продолжая жевать, тихо говорит Луи и смотрит мне прямо в глаза, - меня таким не напугать, сидели и знаем как и что, ясно? Ну, нарки, тебе от этого легче стало?

- Легче, - отвечаю я, опираясь на колени и глядя себе под ноги.

Да, в охуенное дерьмо ты Геныч вляпался – сука, снимающая порно для извращенцев, и голодные наркоши, лучше и не придумать. Что дальше, может она еще и тебя на иглу подсадит? А что, вполне такой возможный вариант.

- Ты не волнуйся, - говорит Луи, - Кукла с бабой твоей мутить не станет, у него хуй не рабочий. Да и спидозный он. За результатами с ним вместе ходили, парню от силы месяц остался, хотя с этим делом и десять и двадцать лет прожить можно.

- По нему и не скажешь. А ты-то сам как? – спрашиваю.

- Чист, как понос младенца, я еще сам их всех переживу!

Над дверью замечаю часы, прошло пять минут. Мое волнение достигает апогея, словно вода выплескивается через край стакана. Я-то думал, мы одни будем, сможем все спокойно обсудить, расставить точки в нужных местах, договориться мутим или нет. А тут оказывается я вообще не главный персонаж в ее списке, она вписала в него двух ебучих наркот и вшивую псину. А я так, подменяю оператора и трусь за ширмой разыгрываемой пьесы. Меня это ни хуя, блин, не устраивает!!!

- Заебатый арбуз, - очередная корка ложится на стол.

Я начинаю обдумывать дальнейший план действий. Что если раскидать торчков, скинуть псину с балкона и силой взять Нину? Просто впиздюлить ей, чтоб не выебывалась, и тем самым удовлетворить свой интерес. Только так я смогу понять, действительно ли я влюблен или это просто желание залезть несговорчивой суке в трусы. Потом я смогу связать их и оставить в квартире подыхать от голода и обезвоживания. Включить газ на полную катушку, а в ванной зажечь свечу. Способов избавиться от проблем хреновы сотни, выбирай себе любой по вкусу. Вот только потом, как бы боком все не обернулось…

- Я готова, - слышу я голос Нины.

- Ну, че, пойдем посмотрим, что там, - вытирая рот, Луи поднимается с места и идет в комнату, я следую за ним.

Все мое нутро трепещет от возбуждения и ревности, мне страшно представить себе, что я могу там увидеть. В сознании тут же вырисовываются картины одна страшнее другой: Нина вмазывает себе дерьмо по венам, Нина потрошит собаку столовым ножом, спидозный Костик ебет Нину в рот… черт.

Он надрачивает псу, а она стоит возле окна с сигаретой в руке. Диван разложен и застелен простыней (трость, что стояла возле дивана в прошлый раз, отсутствует), камера поджидает меня на столе рядом с включенным компьютером, готовая в любой момент загореться на дисплее красной надписью REC. Из колонок доносится неизменная Лунная Соната Бетховена. Луи смотрит на Костика и складывается пополам от смеха.

- Че, Куколка, решил за старое взяться, - он пихает меня локтем под ребра, - в прямом смысле взяться, понял?

- Отъебись, - продолжая надрачивать, тихо отвечает Костик, - ну же давай, друг, давай, возбуждайся, сукин ты сын!!!

Ротвейлер высунул язык и, приподнимая заднюю лапу, через которую его наяривает хозяин, смотрит на Нину. И тогда я понимаю, что здесь произойдет. Мне противна одна только мысль об этом, но я не двигаюсь, будь, что будет.

- Если он ничего не сделает, денег ты не получишь, - посылая бычок через открытый балкон, говорит Нина.

- Он сможет, - отвечает Костик, - давай, брат, ну же.

- И часто у вас тут такое веселье происходит? – спрашивает у меня Луи.

Морщась от отвращения к этой суке, я говорю.

- Я здесь впервые.

Нина смотрит на меня, и в ее лице сквозит насмешка.

- Может, ты уйти хочешь? Дверь открыть?

- Нет, - отвечаю, - я останусь.

- Тогда за дело, - она кивает на камеру.

Подходит и отталкивает Костика от собаки, тянет за поясок халатика, обнажая молодую плоть, словно лезвием по ткани прошлась. Поднимается и халатик спадает вниз, она голая. У нее шикарное тело, я такого никогда не видел, полные груди, идеальная талия, крутые бедра, маленький островок курчавых волос в промежности и дивные ноги. Скидывая тапочки, Нина медленно залезает на диван, встает раком и крутит задницей, у нее это выглядит так же эффектно, как все шоу Майкла Джексона вместе взятые. Я хочу ее, Луи ее хочет – в данный момент ее хотят все, но достанется она лишь стопроцентному кобелю. И это обидно и мерзко одновременно.

- Кость, затащи его на диван.

Наркот повинуется, берет пса за передние лапы и ставит их на диван, потом подсаживает сзади.

- Пусть он ее обнюхает, - слышу я рядом с собой голос Луи.

За ошейник ротвейлера подтаскивают к Нине. Вначале барбос пытается отводить нос в сторону, но после пары-тройки попыток, втыкается в ее мокрую пизду своей сопливой мордой и принимается нюхать, пыхтеть и лизать так яро, что Нина периодически отводит задницу, боясь, что псина может ее укусить.

- Все, Кость, отходи. Чебурашка, снимай.

Нажимаю на кнопку, запись пошла.

Склонив голову на бок, собака вылизывает ее хозяйство, и я слышу сдавленное дыхание, какое обычно бывает, когда собаки себя кусают, и тихие стоны возбужденной Нины, продолжающей крутить задом. Вскоре появляется алый отросток, похожий скорее на огромную залупу, или же мокрую морковку в огромных жилах, нежели на обычный член. Пес предпринимает несколько попыток залезть верхом, но после спрыгивает, облизывает свой хер, и лишь когда Нина подпихивает его задницей, вновь вылизывает ее.

- Охуеть, - шепчет Луи, садясь на пол.

Я хочу видеть ее лицо, хочу знать, получает ли она от этого удовольствие. Для меня это важно. Как только я делаю шаг вперед, кобель запрыгивает на нее и, вставляя свой красный обрубок, пригибает уши, дрыгаясь, что есть сил.

- Блядь, - Нина разворачивается и отпихивает собаку ногой, - наденьте носки ему, он царапается!!! Кость, возьми там в шкафу.

Отхожу назад, наркот обувает свою шавку, и шоу продолжается. Собака тщетно пытается впихнуть свой хуй в Нину, но ничего не выходит.

- Попробуй рукой навести, - предлагает Луи.

Меня все бесит, я хочу лишь одного, разъебать каждого в этой комнате. Давай, Геныч, бросай камеру и въеби им по зубам, эти мрази заслужили.

Нина старается пропихнуть собачий член, придерживает его одной рукой, давит и тянет на себя. Наконец, псина попадает в цель и наяривает по полной программе, так что яйца по ляжкам шлепают. Нина вскрикивает, выгибая спину, и тогда я захожу спереди, снимаю ее лицо. Нет, не лицо, я снимаю ее морду, ебло ее сучье снимаю!!! Она прикусывает нижнюю губу, в глазах похоть и наслаждение, она стонет, ей все это по кайфу. Я поднимаю голову и вижу довольное хайло ротвейлера, ублюдок капает слюной ей на спину.

- Да, хотел бы я быть на его месте, - расплываясь в улыбке, говорит старый наркот. И я смотрю на него, не отвожу взгляда с рожи его мерзкой, и он просекает, что лучше бы ему завалить ебальник, пока я сам его не завалил.

Псина тем временем начинает выдыхаться, движения его замедляются, и вскоре ялда выпадает. Я подхожу ближе, Нина разворачивается, подлезает снизу и, улыбаясь на камеру, нежно касается рукой его красного отростка, слюнявит пальчики, натирает залупу, от чего ротвейлер заваливается на спину и скулит. Подмигнув, Нина берет его член в рот, его сраную морковку, сплошь покрытую синими венами, эту еботу мокрую! Зажимает губками, язычком пробует, заглатывает до шаров его гребаных!!! Потом прищуривает глазки от удовольствия, дразнит меня, поигрывая слюнками во рту, словно жевательную резинку надувает.

- Что за?

Она смеется и принимается надрачивать псу с такой силой, что тот пытается вырываться, но она садится на него сверху и лишь быстрее работает кулачком, пока его желтая сперма не начинает брызгать во все стороны. Нина пригибает голову, струя орошает ее губы, попадает в нос, она морщится, но продолжает дрочить. Наконец поток иссякает, и довольный кобель, спрыгивая с дивана, на шатких лапах бредет к своему хозяину. Лишь тогда я останавливаю съемку.

- Ну, так это, - цепляя пса на поводок, говорит Костик, - че с деньгами-то?

- Заплати, - закрывая рот ладошкой, Нина бежит в туалет.

И так будет всегда – подумал я про себя, наблюдая, как ее розовые пяточки скрываются за дверью. Молча я подошел к компьютеру, поставил камеру на стол и отключил звук на колонках, Лунная Соната сменилась надрывным блевом из сортира.

- Это… побыстрей бы, - почесывая затылок, проговорил нарк.

- Сколько? – тихо спросил я.

- Полторы, - быстро пролепетал Луи.

Нина продолжала блевать, я достал кошелек и без лишних слов отсчитал купюры.

- Берите свою шавку и съебывайте.

Они ушли, а я остался. Сидел в комнате под тошнотные звуки. Меня молотила мелкая дрожь, я сжимал кулаки и думал только о том, чтобы не сорваться и не прибить эту мерзкую суку. Как она могла? После всего того, что я ей сказал, она просто в душу мне нахаркала, в унитаз, блядь, спустила! Мне было больно, я постоянно сглатывал, но гадкий комок, застрявший в горле, не желал скользить по пищеводу.

- ТЫ, СРАНАЯ СУКА!!! – вскочив с места, я выбежал в коридор.

Нина молчала.

- Как ты могла так со мной поступить?! Это не честно, мать твою, это просто не честно!!! – я сел на корточки, прислонившись спиной к двери в туалет. – ТЕБЕ В КАЙФ, ДА?! КАКОГО ХЕРА ТЫ МОЛЧИШЬ, БЛЯДЬ?!

- Не ори на меня, - она всхлипывала, - ты не понимаешь, ты просто не понимаешь, тебе не понять, что я чувствую, ни сейчас, ни потом, никогда не понять…

- Не понять чего?! – я снова сжал кулаки. – Того, что ты трахаешься с собаками и давишь котят, этого мне не понять?! Или чего? Объясни, я ж не экстрасенс, мать твою, я мысли не читаю!!!

Она плакала, было слышно, как слезы разбиваются о дно унитаза. Или она сплевывала, я не знаю.

- Уходи, проваливай, я не хочу тебя больше видеть, съеби из моей квартиры, из моей жизни съеби, я тебя не звала, ты сам сюда пришел.

Все кончено. Я поднялся и быстро зашагал к выходу. Плевать на чувства, плевать на любовь с самой высокой колокольни, плевать на Нину с ее тупыми заморочками, плевать на все. Я выскочил за порог, и в этот момент сзади распахнулась дверь в туалет. Я повернулся на звук и увидел ее. Нина сидела возле толчка на полу, дрожащая и голая, она смотрела на меня огромными детскими глазами, полными слез.

- Я потом сама тебе позвоню, ладно?

Ничего не ответив, я начал спускаться по ступенькам вниз.

…КЛИЧКО…

- Ген, тебе звонят!!!

С тех пор как мы расстались прошло уже несколько дней, и я пулей метнулся к телефону, ожидая услышать голосок своего ангела. Мне хотелось, чтобы это была именно она, потому как мои чувства к ней после нашей последней встречи, несмотря на все произошедшее дерьмо, обострялись с каждым часом.

- Да?

- Хуй на, - послышалось из трубки, - ну че, бля, попался, сука?!

Я недоуменно уставился на телефон.

- Кто это?

- Тот, кто те ебало вскроет, - звонил Валя.

- Ты откуда мой номер взял, придурок?

- Орел подогнал. Ну, че, встретиться бы надо, перетереть вопрос с солянкой.

Я не мог сдержаться и тупо заржал. Любитель Кличко, проглотивший на днях пару ложек моего отборного дерьма, теперь хотел разобраться. Вроде как справедливости ради надавать мне по щам и так далее. Что ж, я был готов.

- Ну, ты время и место назови и встретимся.

- Клуб КЕМЗ знаешь?

- КЕМЗ, КЕМЗ, КЕМЗ,- я делал вид, что пытаюсь вспомнить, хотя совершенно точно знал, где этот клуб находится, – ну, знаю.

- За ним через два часа, усек?!

- Ох, Валюша, - улыбнувшись во всю ширь своей тощей морды, я повесил трубку.

Этот ублюдок еще в прошлый раз на зуботычину нарывался, ну что ж, сегодня я его хуйну. Не в одиночку, конечно. Зная подобных утырков, глупо надеяться, что он согласится выступить раз на раз и замутит честный махач. Поэтому недолго думая, я набрал номер Лысого и забился с ним на «кольце» возле детской больницы. Благо у моего напарника сегодня был выходной, и оттянуться на ком-нибудь сама душа велела. Да-да, он прямо так и сказал, мне, говорит, давненько пора руки размять, а то, говорит, на работе оглобли совсем затекают.

А КЕМЗ я знал и довольно давно. Было время, я тогда еще в технаре учился – Парнокопытный, позже принявший на себя более благозвучное название Калужский Аграрный Колледж, или просто «КАКА», как мы его называли. В ту пору, курсе где-то на втором, к нам в город частенько заезжали всякие янки с концертами, типа христианский рок. Тогда еще стоял по улице Кирова старенький, построенный аж в 1974 году, кинотеатр Космос – снесли в 2006. Славное было местечко, строгий серый фасад, сопутствующий советскому стилю, вызывал в душе приятные воспоминания прошлого, когда еще будучи мальцами, мы гоняли сюда смотреть мультики и есть мороженое, продававшееся здесь же возле входа в маленьких палатках, по типу роспечати.

Позже на первом этаже все той же киношки, мы гамали в Денди – тогда это называлось игровой зал. Рекламы по телеку: «Денди, денди мы все любим денди», передачи с Супоневым. Приятное было время.

Короче сюда-то америкосы и приехали в первый раз. Как сейчас помню, вход был бесплатный и повалил калужский люд на их поебистику несметной молодежной толпой, причем на саму музыку большинству плевать было, одни просто желали посмотреть на американцев (экзотика хули), другие тупо барыжили. Я был в числе вторых, продавал янкам старый никому не нужный шлак, оставшийся дома с советских времен. Причем происходило это следующим образом, до и после концерта народ мог пообщаться с музыкантами (несмотря на то, что никто из последних русского не знал), мы подходили и пока кто-то пытался на ломаном английском сказать улыбающимся янки: «Хеллоу, май нейм ис Коля», умный человек доставал из кармана товар и тупо тыкал им в лицо, потирая большим и указательным пальцами. Может русского они и не знали, но по части денег особого языка и не надо, все и так ясно как божий день. Таким образом, маленький значок в виде красной звезды с Лениным уходил за два бакса, флажок с надписью СССР за пять, а железный олимпийский мишка, купленный МА в далеком восьмидесятом, взяли у меня аж за двадцатку. Не хило, да?

Но этот рай продлился недолго, дня через три (а янки выступали каждый день на протяжении всей недели), заметив, что деньги в чемоданах кончаются, а их место занимает ненужный хлам, америкосы перестали покупать значки, флажки и прочую дребедень, нахмурившись, махали рукой и говорили: «ноу, ноу, ноу!!!». Но все равно приятно было.

Отвадились они приезжать, как раз после КЕМЗа. Я и еще двое моих друзей по технарю: Пашок (жил прямо возле КЕМЗа) и Тимофей, оба тогда, как они сами себя называли – заядлые сатанисты, решили сходить, поглядеть, что кажут, да потрясти башкой, пусть и под христианский рок. Мы и пошли, взяли бухла, основательно поднажрались в кустах за клубом (так как внутрь с бутылками не пускали), Тимофей еще бабу какую-то встретил, странная такая деваха со шрамом на щеке, я как ни пытался, а глаза все равно на шрам косились. Постояли попиздели, потом пошли внутрь, концерт только начинался. Я так же знакомых встретил, стояли они тогда в широких штанах с нашивками ONYX, но рэперами не были, скорее альтернатившики, или панки, я в подобной теме особо и не разбирался никогда. Ну и тут выходит на сцену негр (афромэн типа) с микрофоном в руках. Жирный такой, здоровый хрен в черной куртке, светлых джинсах и белых кроссовках, ну и понеслось. Пашок башкой рубит (у него хайр до задницы был), а мы с Тимофеем как бритые, так, кулаками трясем, прыгаем, типа кайфы ловим.

В итоге полконцерта мы рубились, потом подустали и решили на улицу сходить перекурить. Пошли. Выходим и видим, значит такую картину: наверху, прямо возле дороги, две толпы, человек по двадцать в каждой, и от них к нам трое спускаются. Ну, думаю, попали, вышли, блядь, свежим воздухом подышать. И вот они подходят и говорят: «Русские?». Мы, ну да, говорим, русские. И они такие: «Будете с нами рэперов месить?». А сами стоят такие, костяшки сжимают, и вопрос как бы сразу же теряет смысл. Что еще мы им скажем? Нет, ребята, мы не можем, нас, типа дома ждут, все дела. Так что ли? Хуй бы я здесь был тогда. Ну и мы, в общем, от безысходности согласились. Нас повели наверх – остальным показать, чтобы в махаче нас же не зарубили к такой-то матери и тут выясняется, что «рэпера», которых они собрались месить, есть никто иные, как мои же кореша!!! Я быстряком вниз, обратно в клуб, разъясняю положение вещей, говорю своим, чтоб через черный ход выходили, ну и обратно пиздую.

Стоим, ждем. Концерт уже закончился, народ, заметив толпу бритоголовых, по домам расходится, а мы все стоим. Уже автобус подъехал америкосовский, чтобы в гостиницу их везти, а мы все ждем. И тут с центрального хода выходит, кто бы вы думали? – да-да, янки, мать их за душу. Парни, девочки, вся их туса. И угораздило кого-то из них приехать в широких штанах. Чепушилу тут же засекли, свист разрезал вечерний теплый воздух, и ярая толпа с диким ревом кинулась в их сторону. А мы: Я, Пашок и Тимофей, стоим на месте, не движемся.

Я чувствую, как бухло, доселе мирно дремавшее в животе, подскакивает к горлу, слышу крики, вижу перебегающих через дорогу треклятых янки (уродов чуть машиной не сбило), за ними воющая толпа, в мозгу моем что-то щелкает, и я лечу к их автобусу. Забегаю спереди и впадаю в ступор, не знаю, что и делать, на меня бежит куртка – головы нет, только блеск глаз и зубы. А уже темно, звезды там всякие, луна светит. Но так ведь не бывает, что куртка есть, а башка отсутствует, верно? И я что есть силы мочу туда, где ОБЯЗАНА быть голова, чувствую, что кулак во что-то врезался, и это что-то падает навзничь прямо к моим ногам. Я голову опускаю, ничего не видно, поворачиваюсь и тут вижу, в автобус заползает тот самый афромэн, что корячился над микрофоном весь этот вечер. Я его, стало быть, рубанул. Мимо меня с криками: «хэлп, плиз кол полис» проносятся другие янки, а мне по нолям. Я гляжу на испуганного негра, прильнувшего к окну и пытающегося сдержать льющую изо рта кровь, и думаю, какого хера, приятель? Хули ты творишь, блядь?

Это был последний раз, когда америкосы приезжали со своим христианством в Калугу. Позже по местному ТВ сказали, мол, пока в нашем городе есть место для расизма, в нем не будет мест для культуры по определению. Как-то так в общем.

Ну, да хуй с ними, с янками.

Валя…

Короче встретились мы с Лысым минут через сорок. Как и полагается любому бритоголовому ублюдку, а в данном случае еще и моему корешу, Лысый пришел не один, с собой он привел двух пареньков гоповатого вида в черных олимпийках с рожей пса на спине. Так же у них были светлая джинса и мощные говнодавы на белой шнуровке. Эти чувачки старались походить на крутых скинхедов, стояли такие все напыщенные, крючили злые рожи и вертели тыквами, если мимо проходили выходцы из стран бывшего СНГ (читай чурки). Смешно было до одури, но я сдержался. Подошел и говорю.

- Здорово, бойцы!!!

Далее следовали короткие рукопожатия и прочие приблуды, которые обычно сопутствуют любым встречам: как дела, заебатая погодка и так далее. После Лысый приобнял меня за шею и отвел в сторону. Двое его корешей остались стоять на месте.

- Слушай, - говорит, - Вадим на работе рвет и мечет, если у тебя справки не будет, полетишь к хуям на все четыре стороны.

- Ты, как всегда о работе, - посмеиваюсь я, - даже на выходных о родимой думаешь.

- Это не шутки, - продолжает Лысый, - дело серьезное, - говорит, - сейчас нормальную работу днем с огнем не сыщешь, поэтому ты подумай башкой, на кой хуй тебе работу терять? У меня тут тетка в поликлинике трудится, могу насчет справки у нее разузнать, может че и начеркнет, а?

Я лишь похлопал его по плечу.

- Забей, - говорю, - мой геморрой, сам разрулю.

- Во, - заржал вдруг мой кореш, - геморрой может тебе вписать!!!

- Да-да, - отвечаю, - смешно.

- Не, ну, правда. Ты сам подумай, если тебя уволят, с кем мне работать? Один я эти баки таскать не собираюсь, - он достал из кармана пачку цыгарок, закурил и предложил мне, я скривился, вроде как, отказываясь, - ты пойми, лабота штука неплиятная, но клайне вавная, - Лысый старался подрожать голосу Ленина, но получалось у него прескверно, зато еблом походил стопроцентно, - короче, ты подумай, насчет тетки, - заключил он уже своим обычным голосом, - если что, знаешь как меня найти.

- Знаю-знаю, - закивал я, - ты лучше скажи, че за крендели с тобой?

Лысый повернулся в их сторону с таким лицом, будто вообще впервые слышит об их существовании.

- А, эти, - он затянулся, кончик сигареты издал шипящий звук, - да так, черти малолетние. Ума ни на грош, зато махаются дай боже, - его глаза сдвинулись к носу, он поднял голову и выдохнул кольцо дыма, - хотя сам все увидишь.

Их имен я не знал, только клички: Дэн (предположительно его звали Денис) и Гонза (хуй знает, как его могли звать). Эти двое, пока мы с Лысым предавались милой дружеской беседе, стояли на краю дороги возле фонарного столба с прикрепленной к нему железной мусоркой и соревновались в плевках – харкали в нее с разного расстояния. С этой забавой они действительно напоминали мне шаловливую мелюзгу, школьников или типа того. Какие им махачи, они и за бабу-то еще не держались. В слух же я сказал.

- Не подведут? Что ж, будем надеяться.

Времени до стрелы еще было навалом, и я предложил махануть по стаканчику. Народ идею поддержал, однако бара поблизости не оказалось, и мы завалились в ближайший магазин. Сердобольные тетки, косматая молодежь и старухи, наводнявшие лавочку, при виде бритых юнцов тут же заторопились к выходу, что для нас оказалось наивысшим наслаждением, ибо стоять в нудной медлительной очереди, как-то не слишком веселило рассудок, особенно в преддверии ожесточенной схватки с любителем Кличко и его возможной шаблой.

Взяв по бутылке «Арсенального» мы вышли на улицу и спокойно двинулись в сторону клуба. Клуб этот с одной стороны был оттеснен кирпичными гаражами, а с другой палатками и старыми Хрущевскими пятиэтажками. За клубом же располагался этакий мини-пустырь с железными воротами для игры в футбол, разбросанными горелыми покрышками, бревнами, возложенными в виде скамейки, с горами мусора по бокам. Здесь-то все и должно было развернуться.

Мы уместили задницы на самом верху, возле так называемого черного входа КЕМЗа, откуда шла узенькая лестница на этот самый пустырь. Сели, открыли бутылки и не спеша начали потягивать пивко. Первым заговорил Дэн (Денис то бишь).

- А сколько народа будет?

Я пожал плечами.

- В лучшем случае один, в худшем больше одного.

- А кого месим-то?

Ну и тут я выдал целую историю о том, кого же мы на самом деле будем месить. Я рассказал, что этот чувак вроде как пидор, вроде как в рот берет, что он вроде как обижен на меня из-за того, что я якобы отклонил его приглашение на перепихон и тем самым оскорбил его голубые чувства. Потом рассказал, что чел этот ваще рэпер заядлый, причем уважает исключительно афронигерскую версию, а на русскую типа хуй положил, ну и так далее. Короче закрепил за отрядом стойкое чувство отвращения и ненависти к Вале.

- Да его валить надо!!! – отхлебнув из бутылки, прорычал Гонза (хуй знает кто).

- Яйца выкрутить, - поддержал идею Дэн (Денис то бишь).

Мы с Лысым переглянулись. Он-то знал, что все рассказанное мной чистейшая брехня, все-таки не первый день в напарниках ходим, но вслух ничего не сказал. Ему по большому счету вообще по хуй было, кого и когда валить, парень просто любил оттягиваться на чужих харях, вот и все. Он и скином-то никогда не был, а брился лишь потому, что волосы еще с восемнадцати лет выпадать стали. Такие дела.

Мы сидели и бухали. Когда пиво подходило к концу, Гонза вдруг вытащил из-под олимпийки шарф ЦСКА и принялся обматывать его вокруг шеи. Лысый, глядя на это, лишь усмехнулся, а вот Дэн (Денис то бишь) поперхнулся.

- Хуль ты делаешь?! – вскричал он.

- А че?

- Ниче, ты че на футболе?!

Дети, подумал я, ставя под ноги пустую бутылку.

- Вы, пацаны, футболом увлекаетесь? – спрашиваю.

- Ну так, немного.

- А бокс смотрите?

- Мы всесторонние спортсмены, - с гордым видом ответил Гонза, шарф он снимать так и не стал.

- Поветкина знаете?

- Ну, знаем.

- Как думаете, если бы бой все-таки состоялся, хуйнул бы он Кличко или нет?

- Ну, это спорный вопрос, - с той же гордой мордой отвечал Гонза, - Поветкин, конечно, хороший боксер, типа перспективный, да? Но вот против Кличко, я думаю, шансов у него маловато. Все-таки опыт вещь такая, типа не малую роль в боксе играет. Ему бы пару лет потренироваться и тогда да, Кличко бы он вальнул.

- А сейчас, типа не вальнул бы?

- Вряд ли, - допив пиво, Гонза зашвырнул бутылку в кусты.

Дети, вновь подумал я.

Вскоре на пустыре показалась знакомая фигура. Валя, одетый в голубую дутую куртку (не самый удачный выбор, особенно после рассказанной мной истории), стоял возле футбольных ворот в гордом одиночестве, чем крайне меня удивил. Нас ублюдок не замечал, и тогда я толкнул Лысого локтем.

- Вот она, конфетка, - говорю.

Лысый повернул голову, Дэн и Гонза, словно собачонки, сделали то же самое.

- Один?! – удивился Лысый.

- Один, - скривившись в ухмылке, ответил я.

- Мне по хуй, один ни один, - поднявшись, сказал Дэн, - мне, блядь, сама мысль о пидорстве таком противна, я его ща отпизжу!!!

- На хуй, - остановил его Лысый, - у меня покруче идейка есть.

С этими словами он поднялся, подтянул штаны и начал спускаться по лестнице. Валя так и стоял, никого и ничего не замечая, пока мы не обступили его со всех сторон. Тогда уж он очканул будь здоров, врезался спиной в штангу и лишь кругляхами на нас смотрел, молча истекая калом.

- Здоров, братец, - разминая костяшки рук, спокойным голосом проговорил Лысый.

- Я… я…

- Роль в порнухе репетируешь?! – вякнул Гонза.

- Ген, - Валя посмотрел на меня, я улыбнулся.

- Че, Ген, - продолжал Лысый, - тя как звать-то?

- Ва… Валя… нтин, - запинался ублюдок.

- Валяянтин? – передразнивал Лысый, что-что, а на очко сажать он умеет. – Откуда ж ты такой взялся, Валяянтин?

- Да, я это… из дома.

Лысый придвинулся ближе, и дутый пидорский куртец еще сильнее врезался в штангу. Я смотрел на все это и лишь мог предполагать, что именно задумал мой напарник. На работе-то он тихоня, но на выходных – сам опизденелый дьявол!!!

- Из дома? А че сюда пришел? Хуль надо-то, а?

- Я…

Валя так и не успел закончить фразу, голова Лысого въебала в нос, да так что любитель Кличко еще и затылком об железку жахнулся – БАММММММ…

Он сел на корточки и загородил лицо, постанывая подобно ебливой шлюшке. Лысый присел рядом, Дэн и Гонза встали по бокам.

- Ты вроде другу нашему че-то должен, нет?

- Я…

- А?! – пощечина врезалась в лицо. – Че, мычишь, блядь?!

- Не должен, - только и смог пропищать Валя.

- То есть наш друг пиздит, так что ль, по-твоему?

- Нет, я этого не говорил, - он продолжал закрываться руками.

- А че ты от нас ебло-то прячешь, че мы не красивые, да?

После этих слов, Валя убрал руки и тут же получил по щам.

- Ай!!!

- Хуль ты айкаешь?! – Лысый поднял его за шиворот. – Те говорят, что ты должен, понятно?

- Да.

- Че, да?!

- Понятно, - не знаю зачем, но Валя поднял ногу, как бы обороняясь.

- Ну, – Лысый пыхтел, как паровоз, ноздри его раздувались от злости, зубы скрежетали во рту, подобно сотне опезденелых пираний, готовых сожрать бедного мальчика, - ты же сегодня долг отдать хочешь?!

- Да, - продолжая закрываться, ответил Валя, - сегодня.

- Далеко отсюда живешь?

- Нет. Близко, - он вытирал расквашенный нос, - блин, пацаны не надо…

- Дома есть кто? – все так же наседал Лысый.

Валя отрицательно покачал головой, в его поросячьих глазах блестели слезы, ублюдок понимал, что допустил огромную ошибку, вот так запросто забив мне стрелу, но деваться ему было некуда. Как говорится, за базар надо отвечать. И мы всей толпой направились к нему.

Жил он и в самом деле неподалеку, в двухэтажном деревянном домишке возле оврага. Такие дома вроде как пленные немцы после войны по всему городу строили. Помню, даже легенда такая была, что якобы, построит немчура дом, а его потом сбоку этого же дома и расстреливали. Пиздеж, конечно, дырок в стенах никто не находил, да и свидетелей тоже. Эти деревянные бараки были рассчитаны на восемь семей, два подъезда, два этажа, на каждом по две квартиры. Задумывались как временное жилье, однако это время затянулось, и народ в них обитает до сих пор.

Зашли мы короче к нему в подъезд и тут же остановились, Валя замер в испуге, готовый к новым ударам, а Дэн с Гонзой принялись тыкать пальцами во все стороны и от смеха лопаться. Весь подъезд изнутри был разукрашен детскими рисунками, цветочками там всякими, зайцем из «Ну, погоди», совой с горшком из «Винни-Пуха», Золушкой в тыквенной карете, ну и так далее.

- Да, воистину пидорское жилище, - хохотал Гонза, пока мы поднимались на второй этаж, пиная Валю ногами под зад.

Дата добавления: 2015-09-02