СПОРТ И ИГРА

Мистическое мгновение случается в жизни так же часто, как и в спорте. Большей частью оно приходит неожидан­но: просто Вы хорошо проводите время или всласть зани­маетесь любимым делом и вдруг — оно наступает!

Майкл Мерфи

Играющий ребенок прекрасен. Трудно найти более подходя­щий пример существования в настоящем. Будь то игра ак­тивная, в составе команды, или, наоборот, спокойная — настоль­ная с партнером, складывание головоломок или ловля бабочек, - ребенок полностью сосредоточен. Он находится здесь, в нас­тоящем.

Как мы уже убедились, пребывание в настоящем способс­твует творчеству. А разве ребенок не самый гениальный творец? Не существует преграды, способной воспрепятствовать полету ракеты, воспитанию куклы или пылкому разговору с вообража­емым другом. Все это — лишь некоторые из способов, помогаю­щих пережить настоящее, прочувствовать то, что происходит в настойчивом, энергичном и полном сейчас.

Мы становимся взрослыми, и наша игра изменяется. Мы забываем, что значит просто получать удовольствие от игры. Нам необходимо либо выиграть, либо хотя бы избежать пораже­ния. К тому же мы всегда пытаемся заглянуть в будущее, участ­вуя в игре головой, а не сердцем, и часто отвлекаясь — деловые или семейные заботы мешают сосредоточиться. Поэтому иногда мы даже не в состоянии запомнить счет.

Игра занимает важнейшее место в жизни ребенка, уступая только сну и еде. Для взрослых же игра — это сознательный акт, имеющий обычно весьма низкую ценность: как правило, ее от­тесняют работа, семья, друзья, «обязанности».

Несмотря на это, игра столь же важна для взрослых, как и для детей. Это — средство переключения времени, без которого невозможна уравновешенная жизнь. А кроме того, игра — это весело!

Большинство из нас не знает, как играть. И совсем не пото­му, что нас не научили: попросту мы забыли. В свободное время мы смотрим телевизор; если нам случается выполнять физичес­кие упражнения, то делается это не для удовольствия, а чтобы поддерживать в хорошем состоянии свое здоровье. Почувство­вав себя виноватыми за потерянное время, мы тут же вновь возвращаемся к работе.

Я попросил своих студентов рассказать, чем они любят зани­маться. У многих получились настолько длинные перечни люби­мых занятий, что в действительности они просто не смогли бы заниматься всеми. Остальные написали «Не знаю». Я видел, как застенчиво и робко они соглашались с мыслью, что единствен­ным их занятием является работа, а делать что-нибудь еще не хочется, словно бы неприятно.

Мы лишили себя чистой радости от игры как таковой, и это - серьезнейшая проблема, считает О. Фред Дональдсон, автор «Игры от всей души», наблюдавший игры волков, дельфинов и детей. Он говорит, что через игру мы можем понять различие между партнерами и соперниками, научиться контакту и обще­нию; осознать, как весело вновь стать начинающим; узнать раз­ницу между силовой игрой и силовой борьбой, а также научить­ся находить удовольствие в изменении, не сопротивляясь ему.

Опыт 40-летнего преподавания в Гарвардском университете позволил Джорджу Вайяну прийти к заключению, что система­тический недостаток времени для отдыха приводит к значитель­ному росту заболеваний среди студентов.

Только задумайтесь: мы можем поддерживать свое здоровье с помощью одной лишь игры — и практически не делаем этого!

Спорт является единственным видом деятельности (за иск­лючением, пожалуй, войны и секса, который многие считают своеобразным спортом: хороший секс непременно включает в себя игру), который быстро и полностью вводит нас, словно детей, в настоящий момент. Даже наблюдая спортивные состя­зания по телевизору, мы как будто сами становимся участниками — сопереживаем спортсменам, сосредоточиваясь на их мастерс­тве. Кроме новостей, спорт (включая и сессии конгресса, кото­рые один мой приятель дословно назвал «боем быков») является практически единственным «живым» событием, которое мы мо­жем наблюдать «по ящику». Все остальное какое-то искусствен­ное, консервированное, что ли. Но участие в любом соревно­вании — одиночном или командном — вполне способно привес­ти нас к сонастройке, присущей лишь немногим видам деятель­ности.

Спорт сравнивают с войной. И действительно, в командах есть генералы (тренеры), капитаны и пехота (игроки). Наиболее желаемым исходом битвы, естественно, является победа, и поэ­тому все — стратегия, запугивание, «нанесение ударов» и превос­ходящая «огневая сила» — используется только для этой цели. Все спортивные комментаторы используют военные метафоры — это не совпадение.

После боя солдаты описывают сражение как «самое лучшее, самое живое» время в их жизни. Больше нигде они не бывают так сонастроены и так поглощены.

Мы используем спорт как средство, позволяющее сублими­ровать проблему выживания. Без чрезмерного риска (кроме не­которых видов спорта, о которых я скажу позже) мы можем здесь напрягать все силы, не думая ни о чем другом, заставляя тело и мозг работать на пределе — стать едиными с собой и, в командных видах спорта, едиными с другими. Стать едиными с настоящим.

В спорте проявляются те же эмоции, которые связаны с выживанием. Они дают выход нашему гневу, дают возможность сонастройки с нашими первичными телесными чувствами — и все это без страха, присущего настоящему бою. Наше Я, наша глубочайшая самость остается в безопасности.

Какой разумной отдушиной является спорт! Кроме очевид­ных выгод для физического здоровья, мы благодаря ему приоб­ретаем более положительный подход ко времени. В этом смысле не имеет значения вид спорта — медленный (гольф, бег трусцой) или быстрый (теннис, баскетбол, гандбол, спринт). Все они отни­мают нас у рассудка и возвращают телу; концентрируясь на том, что мы делаем, мы теряем чувство времени и, следовательно, растягиваем само время. Мы растягиваем мгновение.

Профессиональный спортсмен — это мастер растянутого мгновения. В бейсболе, например, хиттер скажет, что поданный мяч выглядит «величиной с грейпфрут» — даже когда мяч летит в него со скоростью 95 миль в час. Он способен отразить его, часто на сотни футов, тогда как большинство из нас убежало бы в ужасе перед ударом бэтсмена.

Я помню баскетбольный матч, в котором «Чикаго Буллз», проигрывая за 8 секунд до конца встречи одно очко, сумели все-таки победить.

Восемь секунд! Наблюдающему за игрой зрителю это кажет­ся ничтожно малым отрезком времени. «Скорее же! — думал я. - Неужели они не понимают, в каком они положении?»

Но Майклу Джордану восьми секунд хватило с лихвой -для него это время было вечностью. Не спеша, но и не отчаива­ясь, он спокойно вел мяч по площадке — абсолютный господин оставшихся восьми секунд, — чтобы растянуть их точно нас­только, насколько необходимо для победы.

И, действительно, он не промахнулся. И «Быки» выиграли матч. Однако самым магическим эффектом для меня — да и для всех болельщиков на трибунах — было его великое чувство вре­мени, которое в те мгновения передалось нам всем. Если он пожелал, чтобы те 8 секунд продолжались, пока он не выиграет игру, то разве мы могли ему помешать? В тех восьми секундах мы где-то были сонасгроены с ним, и растянутое им мгновение стало нашим. Восемь секунд? Подумаешь!

Это было замечательно.

Пусть в меньшей степени, но многие из нас, любителей, переживали моменты, когда «идет игра»: когда ритм, адреналин, чувства, внимание, страстность, мастерство — все объедини­лось, слилось, и мы попадаем «в точку» — туда, где заканчивается линейное время и где мы становимся абсолютными хозяевами наших тел, а значит — и самого спорта.

Недавно у меня была такая игра в баскетбол: я буквально «не мог не попадать в кольцо». Трудные, казалось бы, броски, кото­рые я обычно даже не пытался выполнять, давались легко — я бросал, уверенный в успехе. Пока продолжалась игра — а я совер­шенно потерял счет времени, — я чувствовал восторг, который не могут дать никакие лекарства.

Как заметил Фил Джексон, тренер «Чикаго Буллз»: «Баскет­бол — это сложный танец, который требует молниеносного пе­реключения с одной цели на другую». Преуспеть в этом вы мо­жете, если ваш рассудок совершенно чист и вы полностью сосре­доточены на том, что происходит на площадке. Некоторые спор­тсмены описывают такое качество рассудка словами «кокон кон­центрации»; это подразумевает отключение от всего остального мира. Наступает момент, когда нужно только одно — острее осознавать, что происходит именно сейчас, в это самое мгно­вение.

Один из моих друзей рассказывал, что однажды, лет десять назад, он играл в теннис с партнером. Силы были равны, и оба, что называется, «вошли в игру» — никто не мог промахнуться. Игра так и закончилась со счетом 24:22. И даже сегодня, через 10 лег, они все еще вспоминают об этом сете как о каком-то транс­цендентном моменте в их жизни.

Сейчас хорошо известно, что и разум, и тело играют одина­ково важную роль в спорте. И вовсе не благодаря размышлени­ям, а наоборот — вследствие их прекращения, временной приос­тановки деятельности мозга и вхождения в некое подобие внев­ременного транса.

В «U.S. News & World Report» от 3 августа 1992 года опубли­кована статья, посвященная проблеме взаимосвязи разума и тела при занятиях спортом. Большое внимание в этой статье уделено работе Брэда Хатфилда из Мэрилендского университета. Хатфилд снабдил опытных спортсменов-стрелков специальными электродами, которые регистрировали электрическую актив­ность мозга. Ученый обнаружил, что как раз перед нажатием спускового курка «левое полушарие мозга выбрасывает поток так называемых альфа-волн, что указывает на расслабленное, трансоподобное состояние». Другими словами, когда некое дейс­твие достигает пика (тут не обязательно имеется в виду только спорт; художник, врач или бизнесмен могут испытать тот же феномен), мозг посылает сигналы к расслаблению, и тело стано­вится способным войти в поток, описанный Биллом Расселом и некоторыми другими исследователями.

В той же статье отмечается работа психолога Дэна Лэндерса из Аризонского государственного университета. Лэндерс изучал мозговые волны у начинающих стрелков из лука в течение 15-не­дельного спортивного курса. Он обнаружил, что по мере совер­шенствования мастерства лучников структура их мозговых волн изменялась; а ко времени, когда они становились вполне опыт­ными спортсменами, у них появлялся известный нам по исследо­ванию Хатфилда выброс потока альфа-волн. Затем Лэндерс стал обучать опытных лучников, как контролировать определенные зоны мозга. В результате те, кто научился ослаблять волны в левых полушариях мозга, действовали успешнее тех, кто лучше контролировал свое правое полушарие. Такой же феномен встречается в гольфе, теннисе, баскетболе и других видах спорта, требующих замедления именно перед выполнением решающего действия.

«То, что делают спортсмены во время вынужденного без­действия, так же важно, как и их действия в пиковых моментах», — говорится далее в статье. Джеймс Лоер, спортивный психолог, работавший с такими звездами тенниса, как Джим Курье и Габ­риэла Сабатини, учит игроков тратить по 25 секунд в паузах на то, чтобы визуализировать предыдущий хороший удар, забыть плохой, расслабиться и затем вновь сосредоточиться к следую­щей подаче.

Визуализация, расслабленность и чувство спокойствия ти­пичны в такой момент для истинного спортсмена-профессиона­ла и, как уже отмечалось, не только спортсмена. А теперь подумайте, насколько эффективнее были бы ваши действия, если бы вы занимались своим делом предварительно расслабившись, ес­ли бы вы распоряжались своими ресурсами спокойно, как хозя­ин. Вы могли бы замедлять темп, существовать в настоящем и — торжествовать победу.

Хотя любое занятие спортом вводит в настоящее, различ­ные виды спорта дают различные эффекты.

В прошлом году ESPN передавал ряд телепрограмм под об­щим названием «Опасные Игры». Эти передачи рассказывали о том, что предпринимают некоторые мужчины и женщины, что­бы стимулировать выброс адреналина в кровь. И пусть пиковый момент, кайф, длится всего несколько секунд, зато он невероят­но интенсивен. Такие люди считают этот момент стоящим труд­нейших тренировок — и риска. Скейтбординг, планеризм, спуск на плоту по речным порогам, длительный бег или езда на вело­сипеде по пересеченной местности, альпинизм — все это (и не только это) искусственные игры, представляющие опасность серьезной травмы.

Не так давно мне довелось сидеть в самолете рядом с бизнес­меном, который летел на запад покорять вершину Эль-Капитан. «Мне нравится принимать вызов смертельных видов спорта, — рассказывал он. — Больше ничто, даже успех, не может дать столько риска, драматизма и заставить меня куда-то ехать».

Мы уже убедились, что эффекты, производимые мощным выбросом адреналина в кровь, сравнимы с наркотической зави­симостью. Я считаю, что существуют лучшие (и безопасные!) способы достижения эйфории, которые позволяют переживать растянутые, а не укороченные мгновения. Функциональная за­висимость «риск — фокусировка», описанная в четвертой главе, является теорией; спорт же представляет конкретные примеры, как в случае с Майклом Джорданом.

И все же некоторые люди страстно желают риска, они прос­то не могут жить без него. Я знаю человека, который ездит в аэропорт и, терпеливо прождав довольно долгое время в очере­ди, поднимается на самолете в воздух, пристегивает парашют и - прыгает. Он утверждает, что все часы, затраченные им на подготовку к прыжку, стоят нескольких захватывающих секунд свободного полета. А риск того, что парашют не раскроется, лишь усиливает возбуждение.

Другой мой знакомый, участвующий в гонках на спортив­ных автомобилях, рассказывал, что за 10 лет карьеры гонщика он пережил 30 «идеальных» секунд. Этот десяток секунд мне не кажется стоящим десятилетних усилий, но, описывая свое пере­живание, он все еще испытывал настоящий восторг. Более того, у меня сложилось впечатление, что этот гонщик готов проездить еще 20 лет, лишь бы вновь испытать то же ощущение.

Все мы ищем «идеальные мгновения», но, по моим поняти­ям, способы, связанные с большим риском, чересчур скоротечны и лихорадочны. Не лучше ли находиться «на вершине» в режиме растянутого момента и не рисковать жизнью ради короткого возбуждения? Я понимаю своих отчаянных друзей, но предпочи­таю нечто другое — другой ритм и другой эффект.

Поэтому я играю в баскетбол: это настоящий спорт, скорос­тной, но безопасный, и здесь я чувствую себя членом команды. Для меня это громадное преимущество, поскольку в командных видах спорта чувство сонастройки и синхронного ритма стано­вится жизненно необходимым, на каком бы уровне ни проводи­лась игра — любительском или профессиональном.

Моим любимым баскетбольным комментатором был Билл Рассел. Он мог предсказать, какая команда поведет в игре. И действительно, команда добывала подряд 10 или 12 очков, а затем Рассел объявлял, что «взрыв» вот-вот закончится — и он в самом деле заканчивался.

Я никогда не мог толком понять, как он это узнавал. Будучи сам большим профессионалом, он, видимо, просто чувствовал ритм команды, что нам, зрителям, было недоступно. Феномен сонастройки, я думаю, объясняет, почему команды выигрывают или проигрывают «полосами», почему внезапно все игроки бейс­больной команды становятся возбужденными или почему бэтс­мены неожиданно «слабеют».

Моя мать рассказывала, как однажды она участвовала со своим постоянным партнером по бриджу в турнире; как у них все получалось и общение на языке бриджа было столь же легким, как и на обычном человеческом. Ни в одной сдаче ни разу не сделали они ни единой ошибочной заявки и ни разу не сыгра­ли неверно, а в результате легко выиграли весь турнир, хотя в нем участвовало много высококлассных игроков.

Чем, кроме ритма, можно объяснить то, что команда греб­цов идет впереди и выигрывает с приличным запасом у равного по силе соперника? Почему пятидесятая в мировом рейтинге теннисная пара вдруг побеждает неоспоримых лидеров?

* * *

Многие, конечно, предпочитают спокойные виды спорта и получают от них не меньше удовольствия; возвращаясь к графи­ку экстенсивности, мы можем еще раз убедиться, что игра в гольф или прогулка в лесу могут дать такой же пик блаженства, как и горный альпинизм.

В гольфе красота окружающего ландшафта и удовольствие от прогулки являются более чем адекватной компенсацией за срезанный удар или промах при попытке загнать мячик в лунку. И в самом деле, у меня есть друзья, которые не ведут счет, а просто играют ради красоты самой игры.

Каждый, кто занимается бегом трусцой, ходьбой, плавани­ем, аэробикой, тайцзи, йогой или ездой на велосипеде, трениру­ясь и одновременно снимая напряжение, остается наедине со споим телом и оказывается настолько вовлеченным в умиротво­ряющую гармонию природы, что иногда говорит: «Я забыл, чем я занимался, что я делал, я осознавал только свою внутреннюю сущность и ближайшее окружение».

В этом смысле спорт подобен медитации. Это время без размышлений. Мартина Навратилова, отвечая на вопрос о при­чине проигрыша, сказала: «Я начала думать». Судхиро О, самый выдающийся японский хиттер, говорил о духе дзэн в бейсболе. Взрослый сын моего друга попросил отца пойти вместе с ним на матч с участием «Мэтс». «Но ведь это же никудышная команда!» - сказал ему отец. «Мне все равно, — ответил сын. — Я хочу пойти на игру». Ему следовало добавить: «Я хочу почувствовать связь с гобой — через наши общие воспоминания о нашем любимом, со времен моего детства, спорте».

Как-то в Омеге я просто перестукивался в теннис с профес­сиональным теннисистом и бывшим инструктором Вильямс-колледжа Дженой Мокровиччи. Мы играли без сетки и под за­пись барабанного боя. «Я учу людей входить в ритм, — объяснил он, — а затем подстраивать свой теннис под этот ритм». Он учил «внутренней игре в теннис», учил согласовывать ее со своим природным ритмом и затем входить в поток игры. Даже в сорев­новании контроль собственного потока является наиболее эф­фективным путем к победе.

Занимающиеся верховой ездой говорят о единстве с ло­шадью, в известном смысле — со всей природой. Так же как моряки говорят о своем единстве с волнами. Сила ритма при движении лошади или при накатах волн создает поле сонастрой­ки, которое вступает в резонанс с нашей внутренней природой.

Моя жена любит танцевать и знает, как важно быть при этом сосредоточенной на движениях. Когда она в хорошей фор­ме, она освобождается от ограничений и обретает единство, со­настройку со своим телом и музыкой. В Африке соседние племе­на соблюдают различные ритмы барабанного боя — и в этом отображается различие их культур. Нахождение правильного ритма важно не только для племен, но и для нас, и не только в спорте, но и в жизни вообще. Когда нам удается найти правильный ритм, мы становимся хозяевами собственной жизни.

Спорт, конечно, является только одним из видов игры и только одним из способов заполнить время досуга.

Джо Киллиан преподает в Омеге курс под названием «Как играть, получая удовольствие от самого процесса игры». Там он обучает людей хорошо проводить время — дурачиться, сбрасы­вать сдерживающие факторы и, наконец, просто смеяться.

Смех часто бывает результатом игры или самой игрой. Есть замечательная забава, когда каждый кладет свою голову на жи­вот другого, а затем все начинают смеяться — вначале ненату­рально, искусственно, но затем комната взрывается искренним хохотом, и всем становится по-настоящему весело. Так что смех действительно, как говорил Норман Казинс, является «лучшим лекарством».

Я думаю, что мы должны ввести игру и смех на рабочих местах и в личных отношениях. Мой товарищ рассказывал, как в особенно неблагоприятное для его компании время он и двое других сослуживцев решили сыграть в покер без ставок — прос­то для снятия напряжения. Очень скоро все они хохотали громко и чистосердечно. Дверь в комнату распахнулась и на пороге вы­рос их босс.

— Как вы можете смеяться в такое время? — проорал он, и дверь захлопнулась.

Смех усилился. Нет, он их не уволил и даже не сделал им выговор. А покидая офис через несколько минут, они услышали, как босс хохочет сам.

Не бегите от игры, от шуток и спонтанного веселья. Игра и смех — это замечательные пути проникновения в настоящее (вы можете быть озабочены во время работы, но не во время игры). Все животные прыгают, веселятся и проказничают. Мы являем­ся, по общему мнению, самыми умными животными, но совер­шенно разучились перенимать естественное поведение живых существ, которые нас окружают. Игра свойственна и детям, но наше ориентированное на производительность общество заста­вило нас забыть, как весело быть ребенком.

* * *

Упражнения жизненно необходимы.

— Я сегодня слишком занят, чтобы делать упражнения. Зай­мусь этим завтра.

Сколько раз вы слышали это? А сколько раз говорили сами? Если чувствуете, что у вас не хватает времени, измените свои приоритеты. Нам всем необходимо находить время для упраж­нений. Энергичная часовая ежедневная прогулка, игра в теннис по вечерам три раза в неделю, дважды в неделю танцы, ежеднев­ные занятия йогой или постоянные игры в гольф — расплани­руйте стабильное расписание физических занятий и обязательно придерживайтесь его!

Правило одно — делайте то, что вам нравится. Физические упражнения могут быть монотонными или захватывающими, могут казаться скучной работой или удовольствием — это зависитот того, что вам больше подходит. Если вы устанете от заня­тия, которое вам раньше нравилось, — смените его! А если вы становитесь слишком старым, чтобы продолжать занятия тяже­лым видом спорта (однажды и мне придется бросить мой баскет­бол), — найдите более подходящие по возрасту упражнения. Не важно, что именно, главное — не останавливайтесь.

Я знал одного врача, страстного теннисиста — эта игра была его любимым способом переключения времени. Однако после перенесенной операции у него возникло осложнение, результа­том которого стала ампутация правой ноги. С теннисом приш­лось попрощаться, кроме того, он впал в такую непреодолимую депрессию, что вся его жизнь оказалась под угрозой. А затем внезапно он открыл для себя парусный спорт и влюбился в глу­бокий ритм моря. Совершенно другое занятие дало тот же ре­зультат; депрессия рассеялась, и жизнь возобновилась.

Сонастройтесь с упражнениями! Сделайте их неотъемлемой частью своей жизни. И очень скоро вы убедитесь, что станови­тесь живее и энергичнее, почувствуете, что ваше тело открыто для тысяч новых влияний, и познаете счастье и радость, живу­щие в здоровом теле.

Дата добавления: 2015-09-05