III курс. 1956 – 1957 годы.

Считается, что студенческие годы являются лучшими в жизни человека. Так оно и есть. Таковыми они были и у меня. Но ностальгически остро тоскую я по дому детства, по своей семье, по себе в ней, а не по общежитию, хотя считаю общежитие хорошей школой. Третьекурсная наша жизнь текла теперь ровно. Мы повзрослели, приладились к ритму студенческой жизни. Стали находить время на театры и музеи. Вообще наше поколение, особенно мы, живущие в общежитиях, были очень жадными к познанию и постижению нового. Ведь в периферийных городках из культурных учреждений были лишь кинотеатры, а уж в селах только клубы или дома культуры. В Москве же: ходи, смотри, изучай. Здесь даже здания окультуривают. За студенческие годы мы побывали во всех театрах. А в Большом театре пересмотрели все вещи. Это было возможно. Я организовала в своей группе ночной поход за билетами в Большой. Тогда по предварительной продаже три раза в месяц можно было купить на предстоящую декаду четыре билета в руки: либо на два спектакля по два билета, либо по одному билету, но на 4 вещи. Кооперировавшись, мы получали по 4 билета на нос и шли парами, либо компаниями. Так вот, для этого вечером нужно было записаться у предварительной кассы в список, потом пройти несколько перекличек до 12 часов ночи. Ночью, конечно, уезжали домой спать. А следующая перекличка была в 6 часов утра. С 8 или 9-ти часов продавали билеты. Мы успевали на вторую пару часов на лекции. Так же окупали абонементы на музыкальные концерты в Дом союзов, где приобщались к классической музыке. Эти вечера вели знаменитые музыковеды, например, Раиса Владимировна Глезер. Ходили на концерты в консерваторию, в концертный зал Чайковского. Все это доступно было. А вот через поколение в студенческие годы моих детей это стало труднодоступным, все ушло в руки спекулянтов.

Жила я, учась на III курсе, теперь на втором этаже в 4-х местной комнате. Со мной жили Томочка Малютина, Света Хрусталева и Люба Попова. Люба до моей аварии училась со мной на 1 курсе в параллельной группе. Томочка тоже в параллельной, но на теперешнем моем курсе. А Света перешла к нам на механический факультет с технологического, и была теперь в одной группе с Томочкой. То есть вся наша комната состояла из механиков, да трое из нас - с одного курса. Это было удобно в смысле занятий. Через Свету я познакомилась с девочкой технологом Милей Фалько. Они учились до перехода Светы на механический факультет, на технологическом факультете, да, кажется, и жили вместе. Милю я заприметила еще раньше, за год. Часто видела ее в вестибюле с высоким худощавым мальчиком в очках, решающими какие-то хозяйственные вопросы (сверточки, пакетики и пр.). Это был Эдик Плешков, ее одноклассник, живший и учившийся где-то за городом в техникуме. Он потом станет ее мужем. А тогда это была красивая, какой-то особой красотой, девочка. Смугловатая, с зеленоватыми миндалевидными глазами, аккуратненьким небольшим прямым носиком и красивыми, хорошо очерченными, губами. Одета была в коричневое платье с желтым воротничком. Тоненькая, стройненькая, чуть выше меня ростом. Мне она очень нравилась. Смотреть на нее было приятно. А тут Света, придя к нам, познакомила нас с нею. И я стала бегать на 4-й этаж в комнату, где жила она. Впоследствии она стала самой любимой моей подругой из всех моих дружб. Она и сейчас самый близкий и родной нам человек. А тогда было рождение новой дружбы, открывание друг друга.

Кажется, в эту зиму нашу группу наградили поездкой в Ленинград. На зимние каникулы я домой не ездила, а одной из девочек моей группы (а нас и было: я да Соня) поехала на эту экскурсию. А в Ленинграде я оторвалась от своих мальчишек и поехала в общежитие Железнодорожного института. Там училось четверо борских мальчишек из Галинкиного класса, в том числе и Ленар – брат Сталины и Саши Труфановых, и одна девочка – Алла Травкина – Галинкина подруга. Я устроилась в комнате Аллы, там, на время каникул, была свободная койка. Так что город осматривала в компании борсквитян. Помню, как скрупулезно я изучала Эрмитаж. С тех пор помню залы Рубенса, Рейсдаля, мадонну Литту, мадонну Бенуа, лоджии Рафаэля и самое интересное: впервые для себя просто открыла импрессионистов. Я такого слова-то никогда не слышала. Вдруг на третьем этаже увидела удивительные картины. Подходишь близко, видишь крупные мазки и ничего не понятно. А отойдешь подальше, и вдруг все оживает. Даже люди, кажется, движутся. А у «Стогов» Клода Моне трава от ветерка шевелится. Прямо диво. Это потом я узнала, что это импрессионисты. А тогда лишь запомнила фамилию: Клод Моне. И еще из этой поездки помню, что из-за очень холодной зимы, Нева вся замерзла, и мы ее переходили пешком по льду.

Сейчас, читая И. Бродского и его воспоминания о Петербурге детства, почему-то вспомнила ту поездку и замерзшую Неву.

Вернулись из Ленинграда. Начался второй семестр. Время летит быстро. Лабораторки, курсовые, лекции. Близилась весенняя сессия и вдруг, всегда вдруг – беда.

Дата добавления: 2015-09-05