Опасность для окружающей среды 5 страница

международной безопасности, область, в которой Япония проявляла себя весьма нерешительной и невыразительной по сравнению с европейскими государствами средних размеров, такими, как Британия или Франция, — подтверждая тем самым в глазах критиков политики Токио, что японцы заинтересованы лишь в том, чтобы делать деньги*.
Более того, популярный образ всепобеждающих японских корпораций затмевает менее впечатляющие общественно-экономические аспекты внутренней жизни страны. Тысячи мелких семейных фирм и лавчонок, принадлежащих «папе с мамой», еле-еле сводят концы с концами, система распределения стреножена путами своекорыстных «особых» интересов, а японское сельское хозяйство остается неконкурентоспособным, выживая только благодаря специальным протекционистским мерам, которые поддерживают куда более высокие цены на продовольствие, чем в Северной Америке. За цифрами среднего дохода на душу японского населения прячется тот факт, что его реальная покупательная способность гораздо ниже из-за высокой стоимости продуктов питания, товаров широкого спроса, земли и жилья. Япония также отстает от многих других стран по числу общественных сооружений, канализационных устройств и мест отдыха. Глобальный триумф японского капитализма пока еще не нашел своего выражения в общей производительности, которая до сих пор ниже, чем в Америке, или в качестве жизни населения по сравнению с некоторыми другими развитыми обществами, подобными Дании или Канаде23. Как бы то ни было, до последнего времени размеры богатства Японии определялись исходя из чрезвычайно высоких цен на собственность и почти столь же вздутых биржевых цен, т. е. по бумажным активам, которые могли резко упасть в цене, но все же использовались банками в качестве «рычага» активных расходов Японии на разнообразные приобретения по
__________________
* С другой стороны, всегда оставалось неясным, разумно ли наряду с сокращением американского стратегического присутствия на Тихом океане допустить крупномасштабное наращивание японской военной мощи. Те критики, что указывают на «однобокость» силы Японии (т.е. ее экономическую мощь) и усердие, с которым она использует такое положение, первыми же и предупреждают об опасности расширения японских вооруженных сил. Это ставит Японию в двусмысленное положение: с одной стороны, ее обвиняют в недостаточных расходах на национальную безопасность, а с другой — одновременно предостерегают против сколь-нибудь значительного увеличения ассигнований на оборону. Даже когда Япония выделила большие суммы денег на финансирование войны против Ирака в 1991 г., на многих зарубежных критиков сильного впечатления это не произвело.

всему миру, многим из которых еще только предстоит доказать свою прибыльность. К началу 90-х годов происходивший на протяжении предыдущего десятилетия рост номинальной стоимости по многим позициям прекратился, что особенно сильно ударило по приобретенным банками ценным бумагам и подняло вопрос о возможной продаже крупных вложений Японии за рубежом с тем, чтобы увеличить банковскую ликвидность внутри страны. И если бы это завершилось крахом, пострадало бы не только богатство Японии, ущерб был бы нанесен также и всей международной финансово-кредитной системе.
И наконец, перемены затронули и многие из тех факторов, что обусловили экономические успехи Японии после 1950 г. Наиважнейшим из них является изменение демографической ситуации, последствия которой будут подробно рассмотрены ниже. В начале двадцать первого столетия в Японии будет насчитываться куда больше престарелых людей, нежели сейчас, и в результате традиционно высокий уровень личных сбережений может упасть весьма значительно; а с уменьшением капитала японские фирмы не смогут более рассчитывать на кредиты под низкий процент, дающие им преимущество перед иностранными конкурентами. К тому же любое дальнейшее повышение курса иены может вынудить японские корпорации переводить производство за рубеж, в более «дешевые» страны. Вследствие этого японцы — как это до них случилось с англичанами и американцами — будут все более и более утрачивать свою «культуру производства», тенденция, которая уже наглядно проявляется в том, что в наши дни талантливая молодежь охотнее устремляется в коммерческие банки, нежели в инженерное дело. Попав в традиционные «ножницы» подскочивших расходов и издержек внутри страны и растущей конкуренции со стороны новых промышленно развивающихся стран за рубежом, «Япония инк.» может рано или поздно обнаружить, что лишилась своих особых преимуществ24.
Все комментарии относительно перспектив Японии содержат в себе основной вопрос: является ли эта страна «особой» или «аномальной» по сравнению с другими индустриально развитыми обществами?25 А этот вопрос сам по себе поднимает проблему:
существует ли реально «нормальная» западная или американская капиталистическая система, от которой отклоняются японцы. В подобных комментариях отмечается, что японский образ жизни бросает вызов в особенности американцам, которых тревожит не

только утрата экономических позиций, но и возможная необходимость менять свои привычные представления — об образовании, индивидуализме, роли женщин — с тем, чтобы суметь на такой вызов ответить26. (Гораздо лучше, вероятно, было бы заставить самих японцев изменить свои привычки.) Вопрос об уникальности Японии осложняется не одними только беспочвенными притязаниями японских националистов на превосходство, но и различием подходов иностранных «экспертов». В то время как иностранцы, живущие в Японии долгие годы, в общем приходят к выводу, что у японцев действительно есть особые культурные предпосылки, которые оказывают воздействие на функционирование экономики, западные классические экономисты убеждены, что все страны рано или поздно начинают строить деятельность на единых для всех принципах. Рационально мыслящему экономисту вообще всегда трудно определить количественно значение культуры27.
Подобные дебаты таят в себе более широкую историческую проблему: является ли Япония нормальной страной, которая однажды утратит все свои нынешние преимущества, или она и впрямь нашла путь обойти законы, касающиеся сравнительного национального превосходства, и, таким образом, сумеет избежать того, что можно назвать поздневикторианским роком? Под последним имеется в виду дилемма, вставшая перед британцами сто лет назад, когда по мере того, как другие страны стали следовать их примеру, они начали терять свое индустриальное преимущество. По крайней мере теоретически Британия могла бы не допустить, чтобы ее обошли, если бы ее экономика раз за разом переключалась на все более и более выгодные производства, оставляя устаревшие отрасли иностранным конкурентам. Однако для этого, в свою очередь, потребовались бы некая форма национального планирования и долгосрочная экономическая стратегия, а также непрестанное совершенствование британской системы образования, увеличение численности ученых, инженеров и техников, расширение капиталовложений в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, поскольку все эти факторы необходимы для сохранения передовых позиций в данной сфере. Но поскольку британское общество предпочло не реорганизовывать себя подобным образом, экономику страны к концу викторианской эпохи стали последовательно обгонять другие, и Великобритания утратила свою роль «мастерской мира»28

Согласно ряду экономистов, сейчас уже налицо признаки сравнительного упадка Японии в долгосрочной перспективе; они проявляются в старении населения, сокращении потребительских расходов и потока японских туристов, снижении общего уровня сбережений, а также в расширении импорта готовых изделий, перемещении производств из Японии в другие части мира, уменьшении активного сальдо текущих счетов, непрерывном структурном переливе из сферы промышленного производства в сферу услуг; в превращении Токио в глобальный финансовый центр — современное подобие Лондона времен викторианства, но жиждящийся на менее прочных (из-за большей спекулятивности и рискованности) основах, в нестабильности и колебаниях японского рынка ценных бумаг, уже более не застрахованного от резких падений, в переменах взглядов на культуру и выбор карьеры, в роли женщин и других свидетельствах глубокой национальной метаморфозы. Японское солнце, может быть, и светит по-прежнему ярко, но оно уже перевалило за полдень и начинает садиться.29
С другой стороны, существуют также доказательства того, что, осуществляя определенные показные перемены для успокоения отечественных и зарубежных критиков (расширяя внутреннее потребление и сокращая активное сальдо торгового баланса), Япония предпринимает самое крупномасштабное индустриальное «переоснащение» процесса роста, какое когда-либо видел мир. Она обнаружила новые сферы получения очень высокой добавленной стоимости (см. табл. 4) и вторгается в них с максимально возможной стремительностью. Япония постоянно совершенствует способы производства и повышает стандарты контроля за качеством. Более того, весьма значительная часть импорта, об увеличении которого так усиленно шумят японцы, поступает с японских фабрик, производящих комплектующие за рубежом; и хотя они продолжают производить глобальные приобретения с тем, чтобы не допустить вытеснения с ключевых мировых рынков, их компании по своей природе остаются очень японскими и выступают против «выхолащивания» отечественной промышленной базы. В отличие от викторианской Англии, Япония отнюдь не почивает на лаврах и не несет затрат на содержание империи; производительность ее непрестанно увеличивается, и не только в области производства, но и в сфере услуг, а это означает, что ее экономическая мощь все еще растет30.

Таблица 4 Сравнительная добавленная стоимость промышленных изделий

Изделие	Добавленная стоимость (ам. долл./фунт)
Спутник
Реактивный истребитель
Суперкомпьютер
Авиадвигатель
Реактивный лайнер
Видеокамера
Базовый компьютер
Полупроводник
Подводная лодка
Цветной телевизор
Станок-автомат
Автомобиль «люкс»
Стандартный автомобиль
Грузовое судно

Источник «The Economist», 2 December 1989, р. 4.

В целом данное обсуждение предполагает, что Япония и ее народ стоят перед очевидным выбором. Первая возможность заключается в том, чтобы предпринять фундаментальные изменения в системе, ставившей целью обеспечение постоянного экономического роста на протяжении последних четырех десятилетий. Уступая внешнему давлению и требованиям внутри страны, японцы будут тратить больше и откладывать меньше, они также в целом станут богаче и будут больше получать удовольствия от жизни, общество станет более космополитичным и менее иерархическим и в этом смысле менее «японским». По выражению Джеймса Фоллоуза, Япония будет «больше похожа на нас», т. е. на американцев31. С другой стороны, ее экономика станет зрелой, уровень сбережений снизится, возрастет склонность к импорту готовых изделий, индустриальную базу оттеснит сфера услуг, культура производства окажется подорванной, а на мировых

рынках японцев потеснят Южная Корея, Тайвань и другие подобные им государства. Японцы будут необыкновенно состоятельным народом, может быть, самым богатым в мире, однако, как и поколения процветавших римлян, британцев или американцев до них, они все более и более будут ориентироваться на потребление, нежели на создание материальных ценностей.
Другой путь состоит в том, что японская нация сохранится в относительно неизменном виде и посвятит себя инновационному созданию материальных ценностей и расширению своего присутствия на рынке более прибыльной продукции. Существующая система с некоторыми видоизменениями сохранится, продолжая делать акцент на дисциплинированность в обучении, крупные накопления, качество продукции, массированные инвестиции в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы и на долгосрочное планирование, которым дирижируют главы компаний (в союзе с бюрократами) — и все это при неизменно высоком «японском» самосознании. В то время как корпорации станут аккумулировать все большие богатства, основная их часть будет скорее направляться в реинвестиции, нежели высвобождаться для общего потребления; и хотя отчасти такой рост явится следствием повышения уровня жизни внутри страны, ускорение ему также придаст неуклонное проникновение на зарубежные рынки от Восточной Азии до Южной Европы. Япония, таким образом, останется крайне «однобокой» и весьма отличной от Америки и других обществ — за исключением ее азиатских последователей и подражателей. Более того, просто потому, что она представляется «непохожей на нас», ее экономическое и техническое величие породит международное негодование, а чтобы успокоить его, потребуется вся недюжинная японская изобретательность. Даже более, чем сегодня, Японии понадобится помощь иностранных лоббистов, партнеров, ученых и публицистов32, а в подкрепление к ним — щедрые пожертвования на филантропические мероприятия, большие расходы на иностранную помощь и т. д., и все для того, чтобы умерить международные подозрения по поводу того, что ее долгосрочные намерения представляют собой угрозу.
Имея в виду именно это последнее соображение, данная глава и названа «Японский "план" для мира после 2000 года». В силу того, что японский экономический экспансионизм отличался такой целеустремленностью и систематичностью, критики считают, что неизбежно должна существовать соответствующая стратегическая линия, выработанная — и регулярно обновляемая

применительно к текущему моменту — бизнесменами и государственными чиновниками в Токио, стратегическая линия, использующая все преимущества способностей японских корпорации к долгосрочному планированию и — что еще более важно — того обстоятельства, что экономики многих других стран (особенно американская) не обременяют себя индустриальной или технической политикой и все еще наивно полагаются на принципы невмешательства33. И хотя японские эксперты предостерегают иностранцев, чтобы те не рассматривали министерство внешней торговли и промышленности как своего рода экономический эквивалент прусского генерального штаба34, привычка различных министерств и Экономико-технологического научно-исследовательского института Номура рассылать «проекты» и «прогнозы» относительно будущего наводит на мысль о том, что предпринимается интенсивное планирование с тем, чтобы обеспечить Японии возможность извлечь выгоду из любой новой тенденции, какой бы она ни была. Существует и иная точка зрения, состоящая в том, что долгосрочный экспансионизм Японии не столько дирижируется должностными лицами в Токио, сколько обусловливается высокой конкурентоспособностью ее основных корпораций; и хотя подобное мнение разделяется еще не так широко, оно, похоже, предлагает правдоподобное объяснение35. В этом смысле упоминания о некоем «плане» менее всего относятся к национальной стратегии, а скорее всего, подразумевают долгосрочные амбиции отдельных японских компаний, борющихся за место на мировом рынке.
Самая слабая сторона подобных дебатов о будущем месте Японии в мире в области экономики и технологии заключается в том, что они не принимают во внимание международную политику или глобальные перемены, рассмотренные выше в этой книге, Представляя Японию либо «рациональным деятелем», который всегда способен умно воспользоваться новыми экономическими возможностями, либо страной, в которой вот-вот начнется тот же процесс внутреннего спада, что пережили ее предшественники, литература о будущем «Японии инк.» уделяет мало внимания тому, как могут повлиять на островное государство происходящие во всем мире широкие преобразования. В общем принято считать, что останутся неизменными существующие основные условия и тенденции: достаточно открытая торговля, позволяющая нормально функционировать мировому капитализму; всеобщее и

полное прекращение «холодной войны», спорадические региональные конфликты, однако такие, в которые Япония не будет втянута непосредственно (чего нельзя сказать о Соединенных Штатах); отсутствие возможности возрождения российского империализма; натянутые, но не невыносимые отношения между Токио и Европейским сообществом; болезненные отношения с Китаем, но здесь взаимное недоверие будет несколько ослаблено японским кредитом; усиление экономического влияния Японии во всей Юго-Восточной Азии; неизменность японо-американских отношений, несмотря на возникающие время от времени разногласия по вопросам торговли и безопасности хотя бы потому, что Япония понимает необходимость избегать открытого разрыва с Вашингтоном и «подпирать» американское могущество на Тихом океане по крайней мере до тех пор, пока очертания мирового порядка, установившегося после «холодной войны», не станут более четкими и ясными.36
Если же этот сравнительно стабильный мировой порядок будет нарушен, все может выглядеть совершенно иначе. Гражданская война в бывшем Советском Союзе, ликвидация американских военных баз за рубежом, растущий апломб и напористость Китая, превращение Индии в региональную сверхдержаву и обострение борьбы между «богатыми» и «бедными» странами во всем мире — все эти возможности исключать нельзя. В подобных условиях, когда возникают новые угрозы безопасности, а американский стратегический «щит» становится менее надежным, новое поколение японских лидеров может посчитать необходимым укрепить обороноспособность страны. Трудно сказать, согласится ли на это японский народ, но с экономической точки зрения страна будет располагать куда большими возможностями для строительства современных вооруженных сил, нежели в 30-х годах, когда ее весь ВНП составлял лишь десятую часть американского. К 2000 г., когда при наличии колоссальной технической базы ВНП Японии, возможно, вплотную приблизится к американскому, все будет по-другому37.
Более того, как будет рассмотрено ниже, в век далеко идущих демографических и технических перемен невоенные угрозы могут оказаться столь же, а то и более опасными, чем военные. Вместо все растущей экономической интеграции, предсказываемой сторонниками «мира без границ», грянут финансовые крахи, ужесточится борьба в области сельского хозяйства, промышленного производства, программного обеспечения и услуг, возрастет протекционизм — и все это, очевидно, нанесет ущерб Японии,

собственное благополучие которой столь сильно зависит от зарубежных рынков и их процветания. В неэкономических сферах — от глобального демографического взрыва до «парникового эффекта» — транснациональные последствия могут быть столь же серьезными, а справиться с ними Японии, возможно, будет еще труднее. Невозможно отрицать тот факт, что Япония располагает значительным потенциалом, когда речь заходит о противостоянии выступающим за перемены глобальным силам, описанным в первой части; повторим только, что она, возможно, лучше любого другого передового индустриального общества «подготовлена» к двадцать первому веку38. Однако даже ее многочисленных сильных сторон, главным образом в таких областях, как технология, производство и финансы, может оказаться недостаточно, чтобы оградить себя от неприятностей.
Подобные сильные стороны наглядно проявляются, к примеру, в способности Японии управляться с такими явлениями, как революция в сфере финансов и коммуникаций, рост международных корпораций, и в более общем смысле с восприимчивостью к новым технологиям. И хотя процесс глобализации был по происхождению в основном американским, Япония сумела изумительно быстро извлечь выгоду из нового экономического порядка. Несмотря на происходящее падение курса акций на Токийской фондовой бирже, из десяти банков, названных в сентябре 1991 г. в «Уолл-Стрит джорнэл» крупнейшими в мире, семь оказались японскими. «В целом из ста крупнейших в мире банков двадцать девять являются японскими. В Германии их двенадцать, во Франции — десять и в США и Италии — по девять банков». Примерно в той же степени это относится и к мировым страховым компаниям (в первой пятерке четыре принадлежат Японии) и фирмам, имеющим дело с ценными бумагами (первая четверка целиком японская)39. И если свободное обращение капитала — для промышленных инвестиций, поглощения других предприятий, приобретения собственности, облигаций и других ценных бумаг — есть движущая сила возникающего глобального экономического порядка, то японское общество располагает огромной силой, во всяком случае до тех пор, пока поддерживает ресурсы капиталов на высоком уровне.
Япония также наилучшим образом проявила себя как база многих крупнейших транснациональных компаний, занимающих сейчас столь важное место в глобальной экономике: в 1991 г. «Тоёта», «Хитачи», «Тошиба» и еще тридцать четыре из ста самых крупных в мире компаний были японскими40. Располагающие

большими, нежели множество американских и европейских фирм*, основными активами и испытывающие меньший нажим акционеров с требованиями немедленных прибылей, японские компании в своем большинстве имеют возможность продолжать вкладывать капиталы в технологии будущего. Более того, в том, что может оказаться одним из существеннейших признаков «нового мирового порядка» в будущем в области технологии, а именно в том, как много принадлежит той или иной стране ключевых патентов, японские компании, похоже, обгоняют или вытесняют своих соперников в одной отрасли за другой41.
И если технические и производственные достижения Японии в прошлом десятилетии могут служить своего рода основой для прогнозов на будущее, то ее прорыв в новые области — аэрокосмонавтика, программное обеспечение, биотехнология — может застать ее конкурентов врасплох. Только в 1980—1 989 гг., например, доля Японии в мировом экспорте определенной продукции высокой технологии возросла в сенсационной степени, в ряде случаев буквально с нуля, как видно из табл. 5.
Таблица 5
Доля в мировом экспорте высокотехнологичной продукции в 1980 и 1989 гг.42

Микроэлектроника		Компьютеры
	1989	1980	1989
1.США (18,3%)	1.Япония (22,1%)	1.США (38,6%)	1.США (24%)
2.Япония (13,2%)	2.США (21,9%)	2.Зап. Германия (11,5%)	2.Япония (17,5%)
З. Сингапур (10,1%)	3. Малайзия (8,9%)	З. Великобритания (10,4%)	3. Великобритания (9%)
4. Малайзия (8,9%)	4.Юж. Корея (7,4%)	4.Франция (8,6%)	4.Зап. Германия (6,9%)
5.Зап.Германия (8,4%)	5.Зап. Германия (5,8%)	5.Италия (6,6%)	5.Тайвань (5,8%)

__________________
* В середине 1991 г., например, рыночная стоимость компании «Тоёта мотор» достигла 44,5 млрд. долларов, а ее прибыли (1990 г.) — 3,2 млрд.;
Для сравнения рыночная стоимость «Дженерал моторс» составила 25 млрд. долларов, а убытки — 2 млрд.

Продолжение табл. 5

1980	1989	1980	1989
1.США (47,6%)	1.США (45,8%)	1.3ап. Германия (16,7%)	1.Япония (24,7%)
2.Великобритания(19,7%)	2.Зап.Германия (12,5%)	2.Швеция (15,3%)	2.Зап. Германия (9,5%)
З. Зап. Германия (9,1%)	З. Великобритания (10,9%)	З.США (10,9%)	З.США (8,8%)
4. Франция (6.0%)	4. Франция (10,2%)	4.Япония (10,3%)	4.Швеция (8,1%)
5.Канада (4,4%)	5.Канада (4,4%)	5. Нидерланды (9,3%)	5.Гонконг (6,3%)
1980	1989	1980	1989
1.3ап. Германия (25,8%) йо/ ^ (25,0%)	1.Япония (23,3%)	1.США (28,3%)	1.США (25,2%)
2.США (14,1%)	2.Зап. Германия (20,8%)	2. Зап. Германия (18,1%)	2.Зап.Германия (18,5%)
З. Япония (11,3%)	З.США (12,1%)	3.Великобритания (9,4%)	3. Япония (12,9%)
4.Швеция (9,1%)	4.Италия (10%)	4.Франция (8,0%)	4.Великобритания (9,6%)
З. Италия (8,7%)	5. Швейцария (8,4%)	5 Япония (7,1%)	5.Франция (5,6%)
Медицина	и биология
1980	1989	1980	1989
1.3ап.Германия (16,7%)	1.Зап. Германия (15,6%)	1.3ап.Германия (19,1%)	1.3ап. Германия (17%)
2.Швейцария (12,5%)	2. Швейцария (12,2%)	2.США (13,9%)	2.США (15,5%)
З. Великобритания (12,0%)	З.США (12,2%)	3. Нидерланды (10,9%)	З. Франция (8,7%)
4. Франция (11,9%)	4.Великобритания (11,8%)	4. Франция (10,7%)	4.Нидерланды (8,1%)
5. США (11,4%)	5. Франция (10,3%)	5.Великобритания (8,4%)	5. Великобритания (8,4%)

Поскольку многие из этих технологии (микроэлектроника, телекоммуникационное оборудование) составляют материальную базу глобальной революции в области финансов и телекоммуникаций, дальнейшее развитие последней обеспечивает японской индустрии новое ускорение или «непрерывную обратную подпитку».
Хотя Япония выглядит достаточно сильной, чтобы справиться с сегодняшним взрывом в области техники, ее собственное будущее с демографической точки зрения не столь блестяще, особенно с учетом глобальных тенденций роста численности населения. Как отмечается во многих исследованиях, «Япония начала переход от высокого уровня рождаемости и смертности к низким гораздо позднее Соединенных Штатов, но завершила его рекордными темпами»43. В 1925г. продолжительность жизни в Японии составляла около сорока пяти лет, и женщины рожали в среднем по 5,1 ребенка. В наши дни продолжительность жизни в Японии является самой высокой в мире — семьдесят шесть лет среди мужчин и восемьдесят два года среди женщин (1987 г.), однако общий уровень рождаемости упал значительно ниже среднего показателя 2,1 ребенка на каждую женщину, необходимого для поддержания общей численности населения. В 1989 г. он скатился до рекордно низкой отметки — всего лишь 1,57 ребенка на каждую женщину. Ясно, что повышение благосостояния способствовало укреплению подобной тенденции, как это происходило в любом индустриализованном обществе, но в Японии, кажется, проявилось и нечто большее: в частности, высокообразованные японские женщины восстают против традиционных представлений, что по окончании колледжа они должны сосредоточиться на воспитании детей — как правило, в перенаселенных квартирах — в качестве главной цели их жизни.
Очень немногие исследователи японского общества надеются, что подобную тенденцию удастся преодолеть. Один из видных политических деятелей, поторопившийся было в 1990 г. предложить ограничить японским женщинам доступ к высшему образованию, быстро отказался от этой своей идеи, убоявшись разразившейся бури возмущения44. Однако, если демографический процесс не повернет вспять, к 2025 г. Япония «вместо самого низкого среди ведущих индустриальных держав удельного веса лиц старше шестидесяти пяти лет в общей численности населения (один из одиннадцати) станет иметь самый высокий (один из четырех)»45. Это обстоятельство приводит экономистов к мрачным предсказаниям относительно будущего Японии в долгосрочной

перспективе: с непрерывным сокращением числа работников, содержащих каждого пенсионера, возрастут подоходный налог и взносы на социальное страхование, так что Япония из страны с самым щадящим среди членов Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) налогообложением превратится в государство с самым тяжелым налоговым бременем;
3 О или более миллионов граждан старше шестидесяти пяти лет в 2025 г. будут истощать ресурсы страны, сокращая жизненно важные для нее объемы сбережений, отвлекая средства от капиталовложений в деловую сферу и в долгосрочной перспективе тормозя ее экономический рост. И хотя в некоторых областях (туризм, медицинское обслуживание) многочисленный слой сравнительно состоятельных японских пенсионеров представляет собой привлекательный рынок, они не помогут стране сохранить ее техническую конкурентоспособность46. Так что вновь начинает маячить признак конца «японского чуда».
Есть, конечно, очевидное решение проблемы меняющегося соотношения между численностью японской рабочей силы и числом престарелых иждивенцев: открыть въезд десяткам тысяч корейцев, филиппинцев, пакистанцев и других жаждущих получить работу в Японии. Но с учетом политики японской исключительности и стесненных географических условий такой выход мало вероятен. И хотя Бюро иммиграции Японии все еще радушно встречает иностранных ученых, инженеров и других профессионалов, оно решительно преследует примерно 300 тыс. нелегальных иммигрантов, угрожая им депортацией, а их работодателям штрафами или тюрьмой. Несмотря на мольбы Японской ассоциации продовольственного снабжения об увеличении численности рабочей силы и даже на предлагаемый Токийской торгово-промышленной палатой план пригласить до 600 тыс. иностранных рабочих на основе двухлетних контрактов, перспективы, что японцы обрадуются подобному «решению» обостряющейся проблемы нехватки трудовых ресурсов, весьма ограничены47. Бестактные высказывания японских политических деятелей о социальной слабости американского населения, являющего собой конгломерат многих культур и рас, обнаруживают, что забота о «чистоте» японского населения, скорее всего, всегда перевесит утилитарные аргументы в пользу расширения иммиграции.
И все же, хотя перемены в японской демографической структуре и имеют большое значение, совершенно необязательно, что они предвещают экономический застой. Как отмечали многие японские критики, падение уровня рождаемости отражает тот

Дата добавления: 2015-08-27