Часть 33

Все имеют право на ошибку. На небольшую трагедию или же на охрененно огромную драму, без разницы, потому что так или иначе за свои ошибки приходиться платить. Просто будут они из разной ценовой категории. Иногда исправить все можно только равноценным обменом, который должен стать новой точкой отсчета. Новой эры. Если ты готов принести себя в жертву. Или, если готов, попытаться простить. Плата за совершенные ошибки не измеряется словами. Без поступков слова – ничто.
Можно ли считать поступки и потери Владлена расплатой?
Я сидел на разобранной кровати, напряженно прислушиваясь к звенящей тишине квартиры, и жадно втягивал в легкие сигаретный дым. Мне не нужно было прокручивать каждое слово в голове по несколько раз, чтобы уловить смысл всего сказанного Богданом сегодня утром. После этого разговора в стиле «развороти–палкой–чью–то–душу–и–наблюдай–что–будет» уже ничто не может быть как прежде. Что–то изменилось. Пересмотр системы приоритетов, предчувствие или простая констатация факта. Ну да, глупо было надеяться, что изменения коснутся только погоды, когда на изнанке век отпечатался образ человека, от одного вида которого сердце начинает бешено качать кровь.
И дело не в ушатанных жизнью надпочечниках, а во Владлене. Всегда в гребаном Владлене.
Оказывается, нельзя ненавидеть вечно. Нельзя постоянно видеть мир в красном цвете. Ненависть не становится хронической. Рано или поздно она отпускает, после остается равнодушие или же чувства переваливают за планку чего–то ущербно–запрещенного. Мой случай. Было бы неплохо, если бы Делориан* помог вернуться в прошлое и изменить жизнь к ебеням, но это совсем уж из области фантастики.
Я сделал хорошую затяжку, до предела легких, словно яд мог притупить настойчивое жужжание роя мыслей. Нихрена. Еще раз тупо покрутил в руке бумажную салфетку с адресом. Решение нервно билось в черепной коробке. Дрянное решение. Это–то порядком и бесило. Не нужно быть долбаным гением, чтобы понять, по каким координатам я собирался. И когда Богдан успел расписаться на салфетке? Хотя будь я проклят, если был сосредоточен на чем–то еще, помимо нашего разговора.
Боясь струхнуть в последний момент перед собственным решением, я забросил пачку сигарет куда–то в кухонный ящик по пути, подальше от соблазна прихватить ее с собой, оделся и вышел из квартиры. Иногда ты просто понимаешь, что не можешь больше этого выносить, нужно действовать. И никак иначе.
На улице было адски холодно. Ледяной воздух бесцеремонно врывался в носоглотку, прорываясь назад рваным паром изо рта, ветер бросал в лицо снег. Я натянул капюшон и начал разминать пальцы, попутно двигаясь в сторону дороги, сразу же заприметив свободное такси. Назвал сонному водителю адрес гостиницы и растянулся на сидении. Полная трепанация* черепа. Но срываем пластырь быстро и резко. Без вариантов.
Гостиница считалась респектабельной – одна из тех, в которую простому смертному вход заказан. С огромным холлом, мозаичным полом, парочкой статуй в исполнении кого–то наверняка знаменито–забугорного и журчащим фонтанчиком в центре с целью вызывать в душах богатеев дзен. Несколько нолей к счету, помимо всего прочего, еще и за простое любование декорациями. Симпатичная улыбчивая администратор за стойкой регистрации не заставила долго ждать, один звонок, и уже спустя пару минут я поднимался на лифте, посылая куда подальше вагон трусливых мыслей.

Нужная дверь с золотистой табличкой открылась практически сразу же, как только я постучал, являя передо мной хозяина номера. Темно–серый свитер, светлые брюки, ноги, обутые в фирменные тапочки. Взгляд бездонный, жгучий. У меня перехватило дыхание. Блин, красивый сукин сын.
– Мне показалось, ты уже сказал все, что хотел, разве нет? Или хочешь добавить что–то еще? – уточнил Владлен ехидно, кривя полные губы в насмешливой ухмылке.
Да нет. Будто бы к «не–смей–блядь–портить–мою–жизнь» можно что–то добавить. Этот статус успел устареть.
– А ты хотел поговорить, разве нет? – в тон ему парировал я, а зеленые глаза обожгли в ответ.
Он распахнул дверь пошире, приглашая войти, и молча уставился на меня взглядом, аналогичным приставленному девятимиллиметровому к виску. Я шагнул внутрь мимо парня, ловя себя на мысли, что даже долбаное падение в кроличью нору* не идет ни в какое сравнение с тем, куда попал я. Причем попал уже давно, бесповоротно, по самое, блядь, не хочу.
Я пробежался глазами по гостиной, по дизайнерской продуманной работе, не акцентируя внимание ни на чем конкретно, лишь зацепившись за нехилую батарею пустых и полупустых бутылок справа, рядом с диваном. И, святая гипоксия, он по–прежнему дохрена курил. Кондиционеры отлично справлялись со своей обязанностью, но пепельница была заполнена доверху. Дурные привычки не меняются.
Не зная куда себя деть, я пристроил задницу на какой–то тумбе.
– Богдан мне все рассказал.
Владлен привалился плечом к дверному косяку, сцепив руки на груди.
– Я знаю. Дорогой друг уже успел покаяться. Ты из–за этого пришел?
Я покачал головой.
– Только один вопрос, – выговорил я. Долгий взгляд глаза в глаза. – В тот вечер, когда нас с Никитой отвезли на заброшенный мясокомбинат... – начал, но так и не смог закончить предложение, нахмурившись.
Этот вопрос давно и цепко угнездился в мозгу. Но я до сих пор никак не мог озвучить его. Слишком жестоко, слишком грязно. Слишком.
Владлен мгновенно перевоплотился в безэмоциональную мрачную машину. Словно по щелчку. Я успел отвыкнуть от этого до усрачки жуткого зрелища.
– Наркодилеры, слившие информацию на сторону, ростовщики, открывшие рот на слишком большой кусок «пирога», карточные шулера... В расход идет каждый, кто не рассчитывает силы и прёт против системы. Таких система отцовской империи заживо перемалывает и выплевывает на обочину. Обычная практика.
Обычная. Охуеть.
Он ответил, даже не моргнув глазом.
– Организатором был ты? – спросил я.
– Узнать тогда об очередном «собрании», времени и месте проведения труда не составило, – сухо ответил он.
Я нервно хрустнул костяшками пальцев.
– Это что–то меняет? – бесстрастно поинтересовался Владлен.
– Я должен был знать наверняка.
Почему–то для меня это было важным. Он не организатор. Блядь, теперь я знаю.
Берсеньев ненадолго прижал руки к лицу, затем потер переносицу.
– Марк, – позвал он, – зачем ты пришел?
От него сквозило напряжением.
– Почему ты уехал? – спросил я, пристально наблюдая за ним. – Блядь, Владлен, почему ты мне ничего не рассказал?!
– Ты бы все равно не уехал со мной, – не вопрос, утверждение.
– Зачем вернулся?
Заиграли желваки на скулах Владлена, а в глазах появился проблеск чего–то, что я не мог распознать.
– Я скучал по тебе, Марк. Каждый день. Каждую ночь. Без тебя никак. Просто никак. Вообще никак. Ты мне нужен. Мне без тебя хреново, – глаза потемнели, смотрели с вызовом. Дух захватывает. – Но весь прикол в том, что тебе нахрен не нужны мои извинения, а я не знаю, как, черт возьми, исправить все это дерьмо между нами.
– Ты думаешь, стоит тебе снова, вот так просто ворваться в мою жизнь и я все пойму и прощу? – мои губы скривились в натянутой усмешке.
– Я никогда не прощу себе изнасилования... Но ты смог простить меня, это многое значит. Будь по–другому, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Верно?
– Пиздец. Теперь, в силу этого, ты будешь бросать меня, когда это тебе будет нужно? Потому что я в любом случае прощу? Да пошел ты! – эмоции были на взводе.
– Мне встать на колени?
Жизненный фортель*.
Это не удар током, это контрольный в висок.
Владлен не сводил с меня глаз, а у меня возникла острая необходимость оглянуться в поисках своего гребаного сердца. Я нервно покачал головой и повел плечом.
– Мне жаль, – надсадный хриплый голос душил отчаянием. – Мне чертовски жаль, что я такая мразь... Марк, дай мне шанс. Я не причиню тебе вреда. Никогда больше. Поверь мне, ладно?
Сердце громко застучало, я сделал глубокий вдох и затолкал руки в карманы. Казалось, комната вокруг нас начала вдруг сжиматься в своих размерах. Неправильный и правильный Владлен в одной плоскости и реальности. Зеленый горящий взгляд, пристальный, с застывшей безысходностью в зрачках... Полтора года разлуки были, но они ничего не значили... И я поверил. Вот такой долбоеб. Ничему дураков жизнь не учит, блядь.
Владлен сам разрешил мучительное сомнение. В несколько шагов сократил расстояние между нами, и я позволил грубым рывком притянуть себя ближе и смять жадному и дикому поцелую губы, выбивая из легких весь воздух. Да и кому он сейчас был нужен? Этот долбаный кислород?
Возбуждение накатило стремительно. Мы оба застонали.
– Ма–арк, – простонал он, а у меня от его близости, запаха кожи и знакомого парфюма болезненно встал, будто секса тысячу лет не было. Гребаная катастрофа.
Мне было плевать, что под отчаянным натиском во рту появился солоноватый привкус крови, я ответил с тем же порывом. В этот момент логика отказала, и я мог думать только стояком, рвавшимся сквозь джинсовую ткань. Чистая биология сжимала мир до возбужденного Владлена и его горячих рук, что обжигали даже сквозь одежду там, где я этого хотел больше всего, поглаживая эрекцию, дразня, находя нужный ритм. Темно–зеленые желающие глаза со зрачками во всю радужку напротив сводили с ума. Сдохнуть хотелось от такого взгляда.
– Хочу, – пауза, – тебя.
Ладонь Владлена оказалась в моих джинсах – меня резко выгнуло дугой. Я громко застонал Владлену в рот, слыша на периферии, как он грязно выругался. Прервав поцелуй, он прорычал:
– Спальня.
Я не сразу понял, о чем он, черт возьми, говорит.
О, спальня. Точно.
По пути в смежную комнату мы избавились от одежды, а стоило нам почувствовать под собой кровать, чувство приличия ушло в ничем не ограниченное небытие. Всепоглощающее безумие захватило с ног до головы. Изголодавшиеся руки были повсюду, и непонятно и безразлично, где и чьи конечности, где и чьи прикосновения, где и чья кожа, где и чьи утробные стоны.
– Ты... сверху... – Владлен посасывал язык, терзал мой рот, словно не мог насытиться, зарываясь пятерней в волосы. Обхватил другой ладонью мой член и сделал несколько интенсивных движений назад и вперед, слегка болезненно проводя пальцем по сочащейся смазкой головке. – Ты сверху... Слышишь... Ты... сверху... сверху... – твердил он как заведенный. – Марк... Все, что захочешь... Сверху... Ты сверху...
Я вернул ему услугу, лаская твердый ствол, чувствуя, как Владлен с проклятиями жестко подается бедрами вперед. Это охренеть как возбуждало... Спустя столько времени, с тех пор как я понял, что на самом деле испытываю к нему...
Где–то на задворках сознания яркой вспышкой промелькнула сцена в отремонтированной комнате в «IMPERIA» и сразу же исчезла в водовороте эмоций и чувств. Не было никакого животного страха и оцепенения. Уже ничего.
Никакого контроля в этот вечер. Потом, не сейчас. Хотелось только одного.
– Блядь, – прохрипел я с громким рычанием. – Трахни уже меня, твою мать!
Владлен сдавленно рассмеялся, выпустил из объятий на несколько секунд, выбираясь из кровати, и сразу же вернулся, раздвинув мои бедра и устраиваясь между ними. Настал миг откровения: шуршание презерватива, прохладной смазки и толкающегося внутрь пальца, растягивающего тугие мышцы ануса.
Я с силой закусил нижнюю губу, стараясь отвлечься от ощущения дискомфорта.
– Расслабься, – хрипло прошептал на ухо Владлен, прикусывая мочку и целуя шею. – Я не сделаю тебе больно... Расслабься...
Когда неожиданно резко добавился второй палец, я зашипел от боли, от которой в срочном порядке требовался лидокаин. Владлен замер.
– Не останавливайся, – выдавил я.
Несколько движений, и Владлен задел простату. Перед глазами все поплыло, я громко вскрикнул.
Охрененно. Мать. Вашу. Просто охрененно.
Он провел по сладкому местечку еще раз, еще и еще. Я стал с силой насаживаться на пальцы. Слова были излишни. Мне было определенно чертовски мало. Хотелось гораздо большего. И по моему отчаянному требованию голодная твердая плоть Владлена вошла глубоко, скользнув головкой внутрь, и начались безжалостные толчки, заставляющие стонать в голос, оставлять на влажной от пота спине парня кровавые полумесяцы и удерживать вес обоих на месте, чтобы не быть утраханными с кровати куда–нибудь на пол. Хотя, блядь, кого волнуют такие мелочи, когда зверь – красивый, опасный и невероятно сексуальный – вбивался в меня по самое основание? Стоны, издаваемые Владленом, капитально срывали крышу. От одного только его утробного рычания хотелось кончить. Если боль и была, то уже из той категории, что приносила умопомрачительное удовольствие и наслаждение.
Секс был просто потрясающим.
В яйцах стало нарастать давление, Владлен помогал мне своей ладонью, и надолго меня не хватило. Разрядка прострелила вдоль позвоночника, прошлась по всему телу, и я, рвано хватая воздух, бурно кончил – перед глазами заискрило. Бедра Владлена двинулись вперед, и мгновение спустя я почувствовал, как его член задергался внутри меня.
Отходняк был приятным и опьяняющим. Я словно медленно погружался под толстый обволакивающий слой ваты.
Владлен осторожно вышел из меня и скатился в сторону, накрывая нас сбившейся в сторону простыней.
– Ты в порядке? – хриплым севшим голосом спросил он.
– Определенно, – выдохнул я.
И мне было плевать, что сидеть нормально я не смогу неделю как минимум.
Раздался смешок. Руки Владлена обвились вокруг, он зарылся лицом в мои волосы.
– Самый лучший секс в моей жизни.
– Бля, – хмыкнул я, – чертов романтик.
– Теперь все будет по–другому, – серьезно сказал он. – Обещаю.
Кому мне еще верить, как не ему? Вечный лейтмотив наших отношений.
_____________________________________________
*Делориан – DeLorean DMC–12 – спортивный автомобиль, получивший всемирную известность благодаря фантастической кинотрилогии «Назад в будущее».
*Трепанация – вскрытие черепа.
*Имеется в виду, прохождение Алисы в кроличью нору. «Алиса в стране чудес».
*Фортель – неожиданная выходка, неожиданный трюк, проделка.

Дата добавления: 2015-08-26