Телеграмма полпреда СССР в Германии А. Ф. Мерекалова в Народный комиссариат иностранных дел СССР 1 страница

«12 января 1939 г. Был сегодня у Гитлера на новогоднем приеме. Прием состоялся во вновь отстроенной резиденции. При подъезде послам были отданы воинские почести. На приеме присутствовал дипломатический корпус, министры и военные. Произнесенные речи дуайеном корпуса и Гитлером свелись к хвалебным гимнам мюнхенскому соглашению. Выраженные ему пожелания Гитлер вежливо переотправил в адреса руководителей государств, представители которых присутствовали на приеме. Обходя послов, Гитлер поздоровался со мной, спросил о житье в Берлине, о семье, о поездке в Москву, подчеркнул, что ему известно о моем визите к Шуленбургу в Москве, пожелал успеха и распрощался. За ним подошли Риббентроп, Ламерс, генерал Кей-тель и Майснер. Разговор с каждым из них был ограничен общими любезностями. Внешне Гитлер держался очень любезно и, несмотря на мое плохое владение немецким языком, поддерживал свой разговор без переводчика. Гитлер обошел корпус, раскланялся и удалился. Затем разъехался и корпус. Полпред».

АВП СССР, ф. 059; оп. 1, п. 294, д. 2036, л. 17. (Год кризиса, 1938-1939: Документы и материалы. В 2 т. М., 1990.)[115]

Можно ли расценивать эти два события как некие сигналы германской стороны о желании начать сближение с Советским Союзом? Да. В обоих случаях инициативу проявили немцы, произошли они практически в одно время, и связь между ними обнаружить легко. Безусловно, эти сигналы не прошли мимо Литвинова и, соответственно, Сталина.

Сразу какого-то очевидного ответного сигнала немцы не дождались. Советская сторона на возобновление торговых переговоров согласилась, предложила провести их в Москве. В это время Гитлер еще рассчитывал решить польскую проблему миром, потому не хотел показывать полякам ничего, что могло бы тех натолкнуть на мысль о сближении Германии и СССР. Поэтому немцы сперва было согласились на переговоры в Москве, потом отказались — не хотели, чтобы их представитель ехал в Москву напрямик. Возможно, что причиной этого отказа стало и равнодушие СССР к вышеупомянутым сигналам.

Зачем Гитлеру понадобилось сближаться с СССР? Шаги, которые Гитлер собирался предпринять в 1939 году, однозначно вели его к конфронтации с Польшей, а значит с Западом, потому для Гитлера было нелишним попытаться улучшить отношения со вторым своим врагом, с Советским Союзом. «Почему послезавтрашний враг не может стать завтрашним другом?»

Зачем СССР могло понадобиться сближаться с Германией? Англия и Франция блокироваться с СССР против Германии отказались. Отдали фашистам Испанию, Австрию, Чехословакию. На разных уровнях поощряли Германию к продвижению на Восток. У Запада и Германии было больше общего, чем расхождений.[116]

Их объединял антисоветизм. Англия и Франция по сути были неформальными членами Антикоминтерновского пакта.

Советский Союз просто-напросто не мог продолжать в своей внешней политике ориентироваться только на Запад — это проявило себя к началу 1939 г. как практически безнадежное предприятие.

Понг

После отторжения от Чехословакии Судетов на полгода наступило затишье. Английские и французские политики неустанно уверяли свои народы и самих себя в том, что уж теперь в Европе обеспечен долгий мир, Гитлер насытился и больше никогда не проголодается.

Гитлер же переваривал Судеты и готовил раздел Чехословакии — Германия поддерживала и развивала словацкий сепаратизм.

Некоторые люди, которые интересуются этим периодом истории, питают отвращение к советскому канцеляриту, ко всем этим «взвейтесь-развейтесь», в общем, не любят речекряка. И как только видят документ, озаглавленный «Из Отчетного доклада Центрального Комитета ВКП(б) XVIII съезду ВКП(б)», так сразу, инстинктивно, отторгают его, заявляя — это не может быть правдой а priori. Ну, не может быть в документе с таким названием написано что-то, к чему можно относиться серьезно, чему можно верить и использовать в умозаключениях!

Понятно, почему такое просходит. В советское время толпы тупых агитаторов, бездумно повторяющие то, что им спускали сверху, набили такую оскомину, что до сих пор икается. Эти пустоголовые дятлы,[117] ни капли не верящие в то, что говорят, надоели хуже горькой редьки. Тем не менее — из-за этого огульно все отвергать неправильно. Это даже не выплеснуть ребенка вместе с водой, это просто взять ребенка и убить его об стену. Поэтому надо все же заставлять себя, а потом образуется привычка, и дело пойдет легче. Право дело, ну чем лучше «коммунистического» «демократический» канцелярит или «национал-социалистический»? Все то же самое.

Из этого следует, что не надо обращать внимания на ритуальную риторику, надо зреть в корень.

10 марта 1939 г. Сталин на XVIII съезде Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) прочитал Отчетный доклад Центрального Комитета ВКП (б). В этом докладе Сталин все разложил по полочкам, дал действительно трезвый анализ текущей ситуации, с которым нельзя не согласиться. А также дал знать миру, что внешняя политика Советского Союза отныне изменится.

Сталин заявил, что Советский Союз расценивает происходящие события как начало новой империалистической войны:

«После первой империалистической войны государства-победители, главным образом Англия, Франция и США, создали новый режим отношений между странами, послевоенный режим мира. Главными основами этого режима были на Дальнем Востоке — договор девяти держав, а в Европе — Версальский и целый ряд других договоров».

Однако три агрессивных государства и начатая ими новая империалистическая война опрокинули вверх дном всю эту систему послевоенного мирного режима.[118]

Новая империалистическая война стала фактом.

Он дал понять, что эту войну еще можно остановить, и назвал тех, кто виноват в развязывании войны и ее разрастании:

«Характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой.

Таким образом, на наших глазах происходит открытый передел мира и сфер влияния за счет интересов неагрессивных государств без каких-либо попыток отпора и даже при некотором попустительстве со стороны последних.

Чем объяснить такой однобокий и странный характер новой империалистической войны?

Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран, и прежде всего Англии и Франции, от политики коллективной безопасности, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию «нейтралитета».

Сталин ясно сказал, с кем хочет быть СССР и против кого. СССР хочет быть против агрессоров (Германия, Италия, Япония), вместе с неагрессивными государствами (Англия, Франция, США). Сталин признал, что продвигаемая СССР политика коллективной безопасности не нашла отклика у Запада.[119] Заодно негативно оценил деятельность Литвинова на посту наркома иностранных дел как ответственного за продвижение этой политики.

В то же время Сталин дал понять Западу, что СССР практически разочаровался в возможности конструктивного сотрудничества с Западом. Что могут быть и другие варианты развития международных отношений. Что несмотря на последовательную позицию СССР как противника национал-социалистической Германии эта позиция не является навеки зафиксированной, а в руководстве Советского Союза находятся вовсе не догматики и не фанатики, а трезвомыслящие, рациональные люди. Нормальные люди.

Ну и соответственно, Сталин и Германию не забыл. Он сперва мастерски показал, что Советскому Союзу агрессоры, конечно, не нравятся, но и те, кто потакает агрессорам, тоже не нравятся.

«Или, например, взять Германию. Уступили ей Австрию, несмотря на наличие обязательства защищать ее самостоятельность, уступили Судетскую область, бросили на произвол судьбы Чехословакию, нарушив все и всякие обязательства, а потом стали крикливо лгать в печати о «слабости русской армии», о «разложении русской авиации», о «беспорядках» в Советском Союзе, толкая немцев дальше на восток, обещая им легкую добычу и приговаривая: вы только начните войну с большевиками, а дальше все пойдет хорошо. Нужно признать, что это тоже очень похоже на подталкивание, на поощрение агрессора».

Смотрите — немцы кто? Ну, агрессоры. Но без эпитетов. «Агрессор», в общем, не так уж и обидно звучит.[120]

Мало ли кто, почему и против кого агрессии совершает. А кто Англия с Францией? Да просто какие-то монстры. Австрию обманули, обещания не сдержали. Чехословакию обманули, на произвол судьбы бросили, обещания опять не сдержали. И начали лгать (да не просто, а крикливо) с целью натравить Германию на СССР, чтобы и их потом обмануть.

И далее в пассаже о кознях Запада вокруг Карпатской Украины:

«Характерен шум, который подняла англо-французская и североамериканская пресса по поводу Советской Украины. Деятели этой прессы до хрипоты кричали, что немцы идут на Советскую Украину, что они имеют теперь в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы не далее как весной этого года присоединят Советскую Украину, имеющую более 30 миллионов населения, к так называемой Карпатской Украине. Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований».

Западная пресса подняла шум, кричала опять до хрипоты — и лгала, конечно, да не просто, а снова с целью обмануть немцев и стравить их с Советским Союзом. Да еще и без видимых на то оснований. Ведь нет никаких оснований для конфликта с Германией и не было бы, если бы не Запад со своими науськиваниями и ложью. Ну, как это назвать? Некрасиво, да?[121]

«Конечно, вполне возможно, что в Германии имеются сумасшедшие, мечтающие присоединить слона, т. е. Советскую Украину, к козявке, т. е. к так называемой Карпатской Украине. И если действительно имеются там такие сумасброды, можно не сомневаться, что в нашей стране найдется необходимое количество смирительных рубах для таких сумасшедших. Но если отбросить прочь сумасшедших и обратиться к нормальным людям, то разве не ясно, что смешно и глупо говорить серьезно о присоединении Советской Украины к так называемой Карпатской Украине?»

Ну, вот и приглашение к переговорам: возможно, в Германии имеются сумасшедшие, но ежели таковые и найдутся, мы их отбрасываем прочь и обратимся к нормальным людям в Германии.

Как можно расценить ход Сталина? Иногда я встречаю в некоторых книгах, названий которых, как и их авторов, мне не хочется называть, потому что они мне все не нравятся, странные обвинения — дескать, Советский Союз не должен был и пытаться о чем-то договариваться с нацистской Германией! Как можно! С этими нацистами, с этими выродками и моральными уродами — мол, Сталин запятнал советскую честь уже тем, что решил, помимо безуспешных многолетних попыток убедить Запад в необходимости бороться за мир сообща, попробовать германское направление.

Я всегда думал, читая эту галиматью, — это кто там такое пишет? Это какой-то верный ленинец или старый большевик-политкаторжанин корябает соломинкой, макая ее в хлебную чернильницу, наполненную[122] свежим коровьим молоком? Это несгибаемый советский патриот из себя такое выдавливает обильными порциями? Может, зажившийся какой-нибудь комиссар в пыльном шлеме? Нет, оказывается это пишет какой-нибудь благополучненький гражданин Соединенных Штатов Америки, сбежавший туда из Советского Союза, или оголтелый какой-нибудь правозащитник, из тех что по ночам слушали одним ухом голоса, а другим что соседи за стенкой слушают, чтоб сдать их за мелкий прайс в кровавую гэбню, или вообще омерзительный предатель, которому следовало бы, коли уж бывшие коллеги не добрались, убить себя об стену или яду там выпить, чтобы не оскорблять продуктами своей жизнедеятельности историческую науку.

В общем, эти отъявленные лицемеры осмеливаются обвинять Советский Союз в том, что он, дескать, пошел на сближение с гитлеровской Германией. Я в ответ таким существам скажу всего три слова: Австрия, Испания, Чехословакия.

Кстати, о Чехословакии.

Чехословацкий сбой-2

В середине марта 1939 года Германия прекратила существование Чехословацкой республики — при германской поддержке Словакия объявила независимость, чехословацкая Карпатская Украина была оккупирована Венгрией, а собственно Чехия — Германией, после чего был образован имперский протекторат Богемии и Моравии.

Даже некоторые почитатели Гитлера в Германии недоумевали — как так? Великий фюрер германской[123] нации нарушил свое великое фюрерское слово, ведь обещал больше не захватывать ничего, вроде бы договорились, а Чехословакии не стало. Налгал, получается? Но Гитлер внимания никакого на это не обращал, потому что были у него важные причины совершить такой некрасивый поступок. Каковы были причины, толкнувшие Гитлера на этот шаг?

Вполне исчерпывающе на этот вопрос ответил посол Франции в Германии Р. Кулондр своему министру иностранных дел Ж. Бонне. Письмо написано 19 марта 1939 г. по таким горячим следам, что они еще дымятся:

«Германия, все валютные ресурсы которой были почти полностью израсходованы, наложила руку на большую часть золотого и валютного запаса чешского эмиссионного банка. Полученная таким образом сумма (50 млн долларов) является весьма ценной поддержкой для страны, которая была почти полностью лишена средств для международных платежей.

Еще более важным является тот факт, что Германия получила в свои руки значительное количество первоклассного вооружения, а также заводы Шкода. Эти предприятия, пользующиеся мировой известностью, снабжали вооружением не только Чехословакию, но и Румынию и Югославию, которые, таким образом, будут значительно ослаблены в военном отношении. Напомню мимоходом, что заводы Шкода поставляли для нас авиационные моторы. Обладая заводами Круппа и предприятиями Шкода, рейх теперь, бесспорно, имеет все преимущества для поставки вооружения в Восточную и Юго-Восточную Европу.[124] Тем самым он имеет в своем распоряжении средства для оказания политического давления и осуществления контроля над вооружением, эффективность которых не следует недооценивать, так же, как не следует недооценивать и его возможности приобретения путем продажи вооружения за границу ценной для него валюты.

Кроме того, захват Богемии и Моравии является первой территориальной операцией, которая не создаст дополнительных затруднений для рейха в области снабжения продовольствием. Наоборот, она значительно улучшит продовольственное снабжение Германии не только потому, что земли Богемии и Моравии являются относительно плодородными, но и прежде всего потому, что рейх отныне находится у ворот зерновых богатств Венгрии и Румынии.

С другой стороны руководители экономики рейха будут иметь теперь в своем распоряжении значительный резерв рабочей силы. Автаркия, гонка перевооружений, большие строительные работы — все это требовало такого огромного количества рабочей силы, которым рейх не обладал. В промышленности и в сельском хозяйстве не хватало полутора миллионов рабочих. В этих условиях трудно было понять, каким образом Германия в случае всеобщей мобилизации могла бы обеспечить свои возросшие потребности в рабочей силе и заполнить те пробелы, которые образуются вследствие призывов в армию. Чехи, которых немцы считают недостойными службы в армии, поставят 3 млн рабочих, которые потребуются в случае всеобщей мобилизации.

И наконец, — и это является главным — стратегическое положение Германии значительно улучшилось. [125]

Беспокойная граница, разделявшая Чехословакию и рейх, протяженностью в несколько сот километров, заменена теперь более короткой границей, гораздо легче обороняемой. Эта граница соединяет Австрию с Силезией. Таким образом, Германия будет иметь дополнительно несколько дивизий, которые в случае войны должны были бы контролировать чешскую границу. Кроме того, плато Богемии и Моравии является прекрасной базой, в частности для авиации, радиус действия которой простирается отныне на большую часть Балкан, не говоря уже о Венгрии и Польше».

(Документы и материалы кануна Второй мировой войны 1937-1939. В 2 т. М., 1981.)

Вот что дали Гитлеру Мюнхенские соглашения, западная политика умиротворения и отказ от советской помощи. Гитлер благодаря оккупации Чехословакии получил столько военной техники и оружия, что смог полностью экипировать 40 дивизий. И это сразу! Не считая произведенного в ходе войны. И эти дивизии воевали на советско-германском фронте. Сколько было убито советских людей из-за того, что Англия и Франция сдачей немцам Чехословакии укрепили Гитлера?

Любопытно узнать реакцию партнеров Гитлера по Мюнхену. Мудрый и миролюбивый (а уж какой дальновидный) премьер-министр Чемберлен заявил в Палате общин, что Чехословакия сама и виновата в своей кончине:

«…словацкий парламент объявил Словакию самостоятельной. Эта декларация кладет конец внутреннему распаду государства,[126] границы которого мы намеревались гарантировать, и правительство Его Величества не может поэтому считать себя связанным этим обязательством».

(Черчилль У. Вторая мировая война. М., 1991.)

Да уж… Если Чехословакия в чем и виновата, так это в том, что пошла на поводу у Англии с Францией и не приняла советскую военную помощь.

Министр иностранных дел Великобритании Галифакс в беседе с французским послом откровенно радовался тому, что Чехословакии больше нет — дескать, этим она освободила Запад от необходимости о ней заботиться. И невдомек было Галифаксу, что теперь заботиться Западу придется о Германии.

Полпред СССР во Франции Суриц сообщает Литвинову 18 марта 1939 г.:

«Вчера присутствовал на заседании палаты. Был момент, когда казалось, что даже долготерпение французов начало иссякать, что «патриотическая тревога» действительно разбужена. Почти все выступавшие ораторы, несмотря на принадлежность к противоположным лагерям, резко осуждали политику Мюнхена, призывали к сопротивлению и твердости. Делались призывы к единству нации. Но вот слово берет Даладье. Ни одного звука оправдания. Ни слова протеста по адресу Германии. Несколько заносчивых и грубых фраз по адресу левых, пара нудных и без особой убедительности произнесенных заверений («ни пяди земли») и требование чрезвычайных полномочий, которое прозвучало в зале как требование[127] диктатуры против рабочих, против демократии, против свободы. Большинство палаты ответило на это требование громовой овацией в адрес Даладье. Более позорное зрелище трудно было себе представить».

(Год кризиса, 1938-1939: Документы и материалы. В 2 т. М., 1990.)

Французский посол (тот самый Кулондр) пришел к статс-секретарю Вайцзеккеру и стал его стыдить, в ответ на что Вайцзеккер разве что не по матушке послал французского посла:

«Я сразу же резко выступил против заявлений посла; сказал, что ему не следует вести разговоры о мюнхенском соглашении, которое будто бы было нарушено, и заявил, чтобы он не поучал нас. Мюнхен, сказал я далее, содержит два элемента, а именно сохранение мира и незаинтересованность Франции в восточных вопросах. Пусть Франция наконец обратит свои взоры на Запад, на свою империю, и прекратит разговоры о делах, в которых ее участие, как подсказывает опыт, не содействует делу мира».

(Год кризиса, 1938-1939: Документы и материалы. В 2 т. М., 1990.)

Посол французский утерся, да и пошел себе восвояси.

В общем, реакция Запада после того, как Гитлер фактически наплевал в физиономии тем, кому обещал полгода назад, что больше никаких территориальных[128] претензий Германия никому предъявлять не будет, была показательной. Ясно показала все моральное и интеллектуальное убожество архитекторов мюнхенского сговора.

А какова была реакция Советского Союза? Советский Союз ничего Чехословакии не должен. Советскому Союзу никто не угрожает, и казалось бы — зачем Советскому Союзу вообще писать какие-то ноты, предпринимать какие-то действия?

Но именно Советский Союз публично клеймит Германию агрессором в официальной ноте:

«4. При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа, оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны произвольными, насильственными, агрессивными.

5. Вышеприведенные замечания относятся целиком и к изменению статута Словакии в духе подчинения последней Германской империи, не оправданному каким-либо волеизъявлением словацкого народа.

6. Действия германского правительства послужили сигналом к грубому вторжению венгерских войск в Карпатскую Русь и к нарушению элементарных прав ее населения.

7. Ввиду изложенного Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости или принципу самоопределения народов. [129]

8. По мнению Советского правительства, действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы еще ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов».

(Год кризиса, 1938- 1939: Документы и материалы. В 2 т. М., 1990.)

Именно Советский Союз в очередной раз пытается организовать противодействие агрессору. Невзирая на то, что такая реакция может легко сорвать наметившиеся возможности к сближению с Германией. Эта реакция еще раз доказывает, что неприятие Советским Союзом нацизма было органическим, искренним.

Литвинов развивает бурную деятельность — он понимает, что наступил решающий момент, сейчас последний для него шанс создать-таки действенную систему коллективной безопасности, а действенной такая система может быть лишь при тройственном англо-франко-советском договоре о взаимной помощи, при практически возродившейся Большой Антанте.

Если бы не оккупация Гитлером Чехословакии и последующие быстро развивающиеся события — в основном последствия этого захвата — Литвинов был бы отправлен в отставку не в мае 1939 г., а на пару месяцев раньше. Ведь политика Литвинова по созданию системы коллективной безопасности, о чем говорил Сталин на XVIII съезде ВКП (б) полумесяцем ранее, успехом[130] не увенчалась. Советский Союз рисковал остаться в полной политической изоляции — лицом к лицу со все усиливающимся хищником, которого то и дело подкармливают все новыми и новыми землями, в то же время натравливая его на Советский Союз. Если бы Сталин не предпринял попыток изменить ход событий, развивающихся таким неприятным образом, он был бы дураком. А он, при всех недостатках своих, отнюдь не был дураком.

Как бы ультиматум

18 марта Литвинов вручает послу Германии фон Шуленбургу вышеупомянутую ноту и в этот же день обращается к Великобритании с предложением немедленно созвать конференцию представителей СССР, Великобритании, Франции, Польши, Румынии и Турции для обсуждения мер по предотвращению дальнейшей германской агрессии.

Надо отметить, что причной, побудившей Литвинова сделать это предложение, стала довольно странная история. Я остановлюсь на этом потому, что непосредственно с этой историей связана отставка наркома иностранных дел Максима Литвинова. Конечно, его судьба была уже решена, чему свидетельством открытое признание Сталина на XVIII съезде ВКП(б) о крахе советской политики по созданию системы коллективной безопасности в Европе. Но эта история стала, мягко говоря, последней каплей.

Вероятно, Литвинова просто использовали англичане, не желающие сближения СССР и Германии. Направленность политики Литвинова на союз с Западом и его[131] неприязнь к Германии были англичанам известны. И они провели, условно говоря, операцию «Ультиматум», в результате которой Советский Союз молниеносно оказался вовлечен в переговоры с Западом на условиях, выгодных Западу, а, соответственно, сближение с Германией отдалилось на неопределенный срок.

Началось все с того, что за день до этого, 17 марта, полпред в Англии Иван Майский пошел пить чай к турецкому посланнику, а после доложил Литвинову, что немцы предъявили Румынии тайный и суровый ультиматум, да не один, а два. Из телеграммы полномочного представителя СССР в Великобритании И. М. Майского в Народный комиссариат иностранных дел СССР

«17 марта 1939 г. Турецкий посол Арас пригласил меня к себе на чашку чая. Когда я пришел, то застал у него еще румынского и греческого посланников. Естественно, началось обсуждение текущих событий. При этом румын сообщил следующее: около недели назад, еще до захвата Чехословакии, германское правительство через Вольтата, находящегося сейчас в Румынии в связи с переговорами о предоставлении немцам концессии на разведку нефти, предъявило румынскому правительству ультиматум. Вольтат заявил, что если Румыния прекратит развитие своей индустрии и через известный — согласованный с немцами, срок закроет часть ныне действующих промышленных предприятий, если, сверх того Румыния согласится все 100 процентов своего экспорта направлять в Германию, то последняя готова гарантировать румынские границы.[132] Румынское правительство отвергло ультиматум Вольтата. Однако вчера Вольтат вновь предъявил тот же ультиматум, и в еще более угрожающей форме. В связи с этим румынское правительство направило Тиля срочное указание немедленно информировать британское правительство о создавшемся положении и выяснить, на какую поддержку со стороны Англии оно может рассчитывать. Тиля видел сегодня Галифакса, Кадогана и Ванситтарта. Галифакс обещал доложить вопрос правительству и через 2-3 дня дать ответ. […]

Полпред».

АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 300, д. 2075, л. 185- 186. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир… С. 240- 241. (Год кризиса, 1938- 1939: Документы и материалы. В 2 т. М., 1990.)

18 марта Майский встретился с министром иностранных дел Великобритании Галифаксом, о чем тут же и сообщил Литвинову: Из телеграммы полномочного представителя СССР в Великобритании И. М. Майского в Народный комиссариат иностранных дел СССР

«18 марта 1939 г.

2. Далее Галифакс сообщил мне о демарше румынского посланника по поводу германского ультиматума Румынии, о котором я вам сообщал, а также о том, что Тиля по поручению своего правительства поставил перед ним вопрос об английской помощи[133] Румынии в случае агрессивных действий со стороны Германии. Галифакс добавил, что он спросил Тиля, в какой мере Румыния может рассчитывать на помощь своих соседей. Тиля ответил, что румынское правительство уверено в помощи со стороны Польши и Балканской Антанты, по вопросу же об СССР Тиля не мог сказать ничего определенного. Галифакс обещал Тиля в срочном порядке обсудить вопрос в британском правительстве и после этого дать ему ответ. Однако прежде, чем принимать свое решение, британское правительство хотело бы выяснить позицию СССР в данном вопросе. Его интересует, может ли Румыния рассчитывать на помощь СССР в случае германской агрессии и в какой форме, в каких размерах (т. е. только ли на поставку оружия и амуниции и тому подобное или же и на более активную военную поддержку). Вчера вечером он послал Сидсу инструкцию срочно выяснить этот вопрос, но считает нужным поставить об этом в известность также меня. Затем Галифакс, сославшись, между прочим, на мой вчерашний разговор с Ванситтартом, стал интересоваться, что я лично думаю о возможности такой помощи. Я сослался на выступление т. Сталина, подчеркнув, что практическое преломление общего принципа зависит от конкретных условий в каждом случае. Галифакс просил меня выяснить и информировать его о том, как смотрит Советское правительство на вопросы помощи Румынии. Галифакс, между прочим, высказывал мысль, что германское наступление на Румынию — дело ближайших дней, хотя для такого наступления необходим ряд предварительных шагов в отношении Венгрии (хотя бы получение ее согласия на пропуск немецких войск).[134] Я ответил, что, несмотря на германский ультиматум Румынии, я еще далеко не уверен, что Гитлер действительно хочет идти на Восток. Этот ультиматум может ведь иметь и иной смысл — поставить на службу Германии все сырьевые ресурсы Румынии, в особенности нефть, как раз для того, чтобы развернуть главное наступление на Запад. Галифакс информировал меня о шагах, предпринятых британским правительством в чехословацком вопросе (вызов британского посла из Берлина «для доклада», помощь беженцам, приостановка платежа по 10-миллионному займу Чехословакии, отправка ноты-протеста, по поводу которой Галифакс с жестом усталой безнадежности бросил: «которая (теперь) вообще лишена всякого реального значения»), и в заключение просил поддерживать с ним тесный контакт в порядке обмена информацией и мнениями. Он выражал надежду, что Литвинов будет делиться с ним информацией, которая может представлять интерес для обеих сторон. Полпред».

АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 300, д. 2075, л. 189-193. (Год кризиса, 1938-1939: Документы и материалы. В 2 т. М., 1990.)

Из отчета Майского прекрасно видно, как настойчиво англичане хотят убедить Советский Союз в том, что Германия вот-вот нападет на Румынию, что Германия движется на Восток. И что помощь Румынии будет оказана Польшей (а это значит войну Польши с Германией).[135]

Литвинов же сделал все, что от него ожидалось, о чем и написал советским полпредам в Англии и Франции. Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР М.М. Литвинова полномочным представителям СССР в Великобритании и Франции И.М. Майскому и Я.З. Сурицу

Дата добавления: 2015-08-26