Ночная встреча с «диверсантом».

В 1937 году во всех колхозах Молдавии (моя родина) был исключительный, небывалый урожай всех сельскохозяйственных культур.
Можно было радоваться, но обстановка в стране была тревожная. Свирепствовал тоталитарный режим, «ежовщина». Отцы наши исчезали один за другим. Не лучше была и международная обстановка. С приходом Гитлера к власти в Германии стало всему миру известно, что Германия готовится к агрессивной войне.
В колхозах приступили к обмолоту хлебов. Обмолот производили в поле. Появились слухи о том, что то тут, то там схватили лазутчиков-шпионов. А мы жили всего в двадцати пяти километрах от государственной границы с Румынией, в пограничной зоне.
Советская пресса неоднократно напоминала, что мы живём в капиталистическом окружении. «Будьте бдительны! Враг не дремлет!» В такой атмосфере с разными слухами самочувствие не может быть нормальным.

В нашем колхозе обмолот шёл полным ходом. Работы непочатый край. Мне было шестнадцать лет. Мои друзья кое-кто работали у молотилки с паровиком. Здесь работы всем хватало. Я рано утром поднялся и пошёл на общий двор, где бригадир давал всем работу. Думал, он пошлёт и меня к молотилке. Тот всем работу дал, а меня обошёл. Наконец, подошёл ко мне, последнему, и говорит: «Ты иди домой, выспись, а вечером перед закатом возьми свою цепную злую собаку и иди сторожить первый обмолот – многотонную груду пшеницы. Утром при восходе солнца иди домой». «Ну,- думаю,- дядя Яша, дал ты мне работу, хоть отказывайся!» А как же шпионы, диверсанты? Эти слухи не прошли мимо меня. Но доверие старшего и юношеская гордость не позволили мне отказаться. Воров я не боялся, т.к. строгий закон сам охранял от воровства. А вот с диверсантами как быть? Я пошёл домой, но спать не мог, было не до сна.
Вечером, раньше, чем мне велели, я взял моего помощника - собаку, привязал её за пятиметровую верёвку, а в качестве оружия против диверсантов взял черенок от лопаты. Мы пошли. Дорога шла через абрикосовый сад, в котором ветки ломились от спелых, вкусных плодов. Мне было не до них, ни одного не сорвал. Зерноток был рядом с садом. Сад кончился, и передо мной выросли две гигантские аккуратно сложенные скирды соломы метров двадцать-двадцать пять длиной. Как близнецы, стояли рядом с пятиметровым проходом между собой. Я ими любовался, а метрах в пятидесяти от них была многотонная куча золотой пшеницы.
Я забрался на кучу зерна, разогретого дневным солнцем. Собаку сразу привязал к ноге. Второй зерноток был недалеко, за маленькой возвышенностью. Обмолот шёл до заката. Было хорошо слышно пение молодёжи, а гудение молотилки так хорошо и приятно гармонировало с ним, как контрабас в оркестре. Сижу а тёплой пшенице, слушаю пение молодых – чего ещё сторожу надо? Всё прекрасно. Но знал, что удовольствие скоро прекратится.
Солнце закатилось. Сирена завыла. Гудение молотилки и пение одновременно прекратились - шабаш. Все замолкли и от тяжёлого трудового дня завалились на скирды душистой соломы спать.
Быстро стемнело. Я теперь один на один с ночью. Сижу на зерне. Скирды в темноте выросли, превратились в чудовищные гиганты, но особенно проход между ними был страшен – напоминал тёмную пещеру, где днём любой может спрятаться от посторонних глаз. Мне стало страшно. От тёплой пшеницы меня разморило. Я сопротивлялся, не хотел засыпать, но сон сделал своё дело. Даже страшные скирды не смогли отогнать его, и охранник уснул, но не надолго. Мне снилось, что падаю вниз настолько быстро, что проснулся и уже сижу на земле – собака стащила с пшеницы и со злым лаем рвётся в сторону скирды. Я смотрю: почему же она так бешено рвётся туда? И вижу: из чёрного прохода выходит тёмная фигура и быстрыми шагами идёт в мою сторону. Я окаменел. Всё, думаю, диверсант. А кто же ещё может быть… Днём спрятался, а сейчас решил сделать своё дело. Значит, всё, что болтали, правда. Я решал, что мне делать. Сбежать невозможно – собака привязана за ногу. А она рвётся навстречу врагу. Тот, пока я решал, как быть, настолько уже успел приблизиться, что я заметил: в руке у него что-то есть. Это ни что иное, как канистра с горючим! Я схватил своё безопасное «ружьё», приложил к плечу и дрожащим голосом закричал: «Стой! Стрелять буду!» «Диверсант» с громким смехом ответил: «Чем будешь стрелять? У тебя же ничего нет!» И мы вместе с собакой узнали голос нашего соседа. В его руке была сумка, полная абрикосов. Он протянул её мне: «Возьми, сколько хочешь, не бойся!» Я взял абрикосы, но сказал ему: «Чёрт бы тебя побрал! Испугал ты меня! Другого пути не нашёл, кроме как выйти из-за тёмных скирд!» А добрый «диверсант» торопился на отдых, он работал машинистом паровика молотилки.
Я забрался на своё место, съел абрикосы и превратился в настоящего сторожа. После такого потрясения до самого утра не было сна.
Время было перед полуночью. Сижу, прислушиваюсь: ещё не всё в природе замолкло. Из деревни доносится собачий лай, пение молодёжи. В саду, в одном углу маленькая совушка поёт свою неприятную песню: «Гуг-гуг, ку-ку-вав, ку-ку-вав…» В другом конце сада маленький ребёнок плачет – это другой вид сов. Мне этот «плач» был знаком, но кто не знает, обязательно верит, что это плач ребёнка.
После двенадцати наступила полная тишина, абсолютное безмолвие. Вся природа уснула. Я один не спал. Собака на тёплой земле свернулась калачиком – спит. Но я знал, что она ко мне никого не подпустит.
Наконец небо на востоке засветлело, скоро утро. Я сделал вывод, что шестнадцатилетнему подростку рано быть сторожем. С первыми лучами солнца я подхватил собаку и домой! Пошёл к бригадиру и сказал ему: «Дядя Яша, я хочу работать на молотилке со своими друзьями». Он сразу всё понял и сказал: «Завтра с напарником идите солому от молотилки оттаскивать к скирдовке на волокушах».
А на моё место послали пожилого мужчину, но не с пустыми руками, а с ружьём.

Дата добавления: 2015-08-26