Фантастика

формируются в героический эпос (народное иносказа­ние и обобщение истории), в котором элементы чудес­ного являются вспомогательными; сказочно-волшебная стихия осознается как таковая и служит естественной средой для рассказа о путешествиях и приключениях, вынесенного за исторические рамки. Так, «Илиада» Го­мера представляет собой по сути дела реалистическое описание эпизода Троянской войны (чему не мешает участие в действии героев-небожителей); гомеровская же «Одиссея»- прежде всего фантастическое повество­вание о всевозможных невероятных приключениях (не связанных с эпическим сюжетом) одного из героев той же войны. Сюжет, образы и происшествия «Одиссеи» — начало всей литературной европейской Ф. Примерно так же, как «Илиада» и «Одиссея», соотносятся ирланд­ские героические саги и «Плавание Брана, сына Фебала» (7 в.). Прообразом многих будущих фантастических пу­тешествий послужила пародийная «Правдивая исто­рия» (2 в.) Лукиана, где автор для усиления комическо­го эффекта стремился нагромоздить как можно больше невероятного и несуразного и обогатил при этом флору и фауну «чудесной страны» многими живучими выдум­ками. Т.о., еще в античности наметились основные направления Ф.- фантастические блуждания-похождения и фантастический поиск-паломничество (характерный сюжет — сошествие в ад). Овидий в «Метаморфозах» направил в русло Ф. исконно мифологические сюжеты превращений (превращения людей в животных, созвез­дия, камни) и положил начало фантастико-символичес-кой аллегории — жанру скорее дидактическому, чем при­ключенческому: «поучению в чудесах». Фантастические превращения становятся формой осознания превратнос­ти и ненадежности человеческой судьбы в мире, подвла­стном лишь произволу случая или загадочной вышней воле. Богатый свод литературно-обработанной сказочной Ф. дают сказки «Тысячи и одной ночи»; влияние их эк­зотической образности сказалось в европейском пред-романтизме и романтизме, фантастическими образами и отзвуками «Махабхараты» и «Рамаяны» насыщена индийская литература от Калидасы до Р.Тагора. Свое­образный литературный переплав народных сказаний, легенд и поверий представляют собой многие произведе­ния японской (напр., жанр «рассказа о страшном и нео­бычайном» — «Кондзяку-моногатари») и китайской Ф. («Рассказы о чудесах из кабинета Ляо» Пу Сунлина, 1640-1715).

Фантастический вымысел под знаком «эстетики чу­десного» был основой средневекового рыцарского эпо­са— от «Беовульфа» (8 в.) до «Персеваля» (ок. 1182) Кретьена де Труа и «Смерти Артура» (1469) Т.Мэлори. Обрамлением фантастических сюжетов стала легенда о дворе короля Артура, наложенная впоследствии на рас­цвеченную воображением хронику крестовых походов. Дальнейшую трансформацию этих сюжетов являют монументально-фантастические, почти совсем утратив­шие историко-эпическую подоснову ренессансные по­эмы «Влюбленный Роланд» (изд. 1506) Боярдо, «Неис­товый Роланд» (1516) Л.Ариосто, «Освобожденный Иерусалим» (1580) Т.Тассо, «Королева фей» (1590-96) Э.Спенсера. Вместе с многочисленными рыцарскими романами 14-16 вв. они составляют особую эпоху в раз­витии Ф. Вехой в развитии созданной Овидием фантас­тической аллегории был «Роман о Розе» (13 в.) Гильома де Лорриса и Жана де Мёна. Развитие Ф. в период Воз-

рождения завершают «Дон Кихот» (1605-15) М.Серван­теса — пародия на Ф. рыцарских похождений, и «Гар-гантюа и Пантагрюэль» (1533-64) Ф.Рабле — комичес­кая эпопея на фантастической основе, одновременно традиционной и произвольно переосмысленной. У Рабле же находим (глава «Телемское аббатство») один из пер­вых примеров фантастической разработки утопическо­го жанра.

В меньшей степени, чем древнейшая мифология и фольклор, стимулировали Ф. религиозно-мифологичес­кие образы Библии. Крупнейшие произведения христи­анской Ф.- «Потерянный рай» (1667) и «Возвращенный рай» (1671) Дж.Милтона — основаны не на каноничес­ких библейских текстах, а на апокрифах. Это, однако, не умаляет того факта, что произведения европейской Ф. Средневековья и Возрождения, как правило, имеют эти­ческую христианскую окраску или представляют игру фантастических образов и духе христианской апокри­фической демонологии. Вне Ф. стоят жития святых, где чудеса принципиально выделены как экстраординарные, но действительные происшествия. Тем не менее христи-анско-мифологическое сознание способствует расцвету особого жанра — Ф. видений. Начиная с «Апокалипси­са» Иоанна Богослова, «видения», или «откровения», ста­новятся полноправным литературным жанром: разные ас­пекты его представляют «Видение о Петре Пахаре» (1362) У.Ленгленда и «Божественная комедия» (1307-21) Данте. (Поэтика религиозного «откровениям определяет визио­нерскую фантастику У.Блейка: его грандиозные «проро­ческие» образы — последняя вершина жанра). К концу

17 в. маньеризм и барокко, для которых Ф. была постоян­
ным фоном, дополнительным художественным планом
(при этом происходила эстетизация восприятия Ф., ут­
рата живого ощущения чудесного, свойственная и фан­
тастической литературе последующих веков), сменил
классицизм, по своей сути чуждый Ф.: его обращение
к мифу полностью рационалистично. В романах 17-18 вв.
мотивы и образы Ф. походя используются для осложне­
ния интриги. Фантастический поиск трактуется как эро­
тические похождения («фейные сказки», напр. «Акажу
и Зирфила», 1744, Ш.Дюкло). Ф., не имея самостоятель­
ного значения, оказывается подспорьем плутовского
романа («Хромой бес», 1707, А.Р.Лесажа; «Влюбленный
дьявол», 1772, Ж.Казота), философского трактата («Мик-
ромегас», 1752, Вольтера). Реакция на засилье просвети­
тельского рационализма характерна для второй половины

18 в.; англичанин Р.Хёрд призывает к прочувствованному
изучению Ф. («Письма о рыцарстве и средневековых ро­
манах», 1762); в «Приключениях графа Фердинанда Фа-
тома» (1753); ТСмоллетт предваряет ставший началом
развития Ф. 19-20 вв. готический роман Х.Уолпола,
А.Радклиф, М.Льюиса. Поставляя аксессуары романти­
ческих сюжетов, Ф. остается на подсобной роли: с ее
помощью двойственность образов и событий становит­
ся изобразительным принципом предромантизма.

В Новое время особенно плодотворным оказалось сочетание Ф. с романтизмом. «Прибежища в царстве фантазии» (Ю.А.Кернер) искали все романтики: у «иен-цев» фантазирование, т.е. устремленность воображения в запредельный мир мифов и легенд, выдвигалось как способ приобщения к высшему прозрению, как жизнен­ная программа — сравнительно благополучная (за счет романтической иронии) у Л.Тика, патетичная и трагичес­кая у Новалиса, чей «Генрих фон Офтердинген» (изд. 1802)

Дата добавления: 2015-08-20