М.Л. Гаспаров

АНТИГЕРОЙ — тип литературного героя, подчер­кнуто лишенный героических черт, но занимающий центральное место в произведении и выступающий в той или иной степени «доверенным лицом» автора; ус­ловно вычленяется в типологии литературных харак­теров 19-20 вв. Понятие «А.»иногда прилагают к пер­сонажу западной модернистской литературы второй половины 20 в. (см. Модернизм) — рядовому, обезли­ченному, «массовому» человеку, «каждому», который, в отличие от «маленького человека» классической прозы 19 в., оказывается не столько предметом автор­ского сострадания, сколько выразителем самочувствия писателя во враждебном мире, его потерянности и от­чужденности. В неоавангардистской прозе и драматур-

гии подобный персонаж из претерпевающего лица окончательно превращается в безымянную точку при­ложения иррациональных и абсурдных сил; на этой стадии происходит ликвидация литературного обра­за как такового, аналогично упразднению литератур­ного произведения в «алитературе», «антидраме», «ан­тиромане» (см. «Новый роман»), В таком понимании А. по существу тождествен «не-герою», т.е. персона­жу, окончательно потерявшему начало героической исключительности.

Ф.М.Достоевский, который ввел в литературный оборот самое слово «А.» («Записки из подполья», 1864) и указал на новизну главного персонажа своей повести, мыслил его как антипода и одновременно как несостоя­тельного «конкурента» традиционных положительных героев: «В романе надо героя, а тут нарочно собраны все черты для антигероя...» (Поли. собр. соч. 1973. Т. 5. С. 178.). А. с его обостренной рефлексией и чув­ствительностью завершает собой путь самозаконного сознания, неопробованной игры сил, начатой роман­тизмом, и занимает промежуточное положение лица, тоскующего по идеалу, однако уже не способного к ге­роическому внутреннему преодолению угнетающей его среды. А. продолжает линию байронических персона­жей в западной литературе, «лишних людей» в рус­ской, но с введением черт социальной униженности и неприкаянности, с усилением мотивов саморазоб­лачения и скандального вызова «порядку вещей». Появление литературных образов такого рода (Иванов в одноименной пьесе, 1887, А.П.Чехова, некоторые ге­рои Л.Н.Андреева, «Ученик», 1889, П.Бурже, в 20 в. ге­рои Л.Селина, «Посторонний», 1942, А.Камю, «Человек-ящик», 1973, Абэ Кобо и др.) сигнализирует о кризисе личности и утрате духовных ориентиров в условиях от­чуждения и прозаического опошления жизни. Неустрани­мые колебания между самоказнью и цинизмом, надрывом и апатией, трагедией и фарсом, своеволием и фатализ­мом приводят к разнообразию почти взаимоисключа­ющих версий этого персонажа, не порывающих, одна­ко, с «подпольным человеком» (как со своим исходным образцом), при внутренней расколотости которого доб­ро в нем всегда бессильно, а сила разрушительна («Мне не дают... Я не могу быть... добрым!»—Достоевский Ф.М. Там же. С. 175).

При всем диапазоне антигероических типов — они могут заимствовать совестливую жертвенность Феди Протасова («Живой труп», 1900, Л.Н.Толстого), уязви­мость чеховского Иванова, независимость «рассержен­ных молодых людей» (герои Дж.Осборна, Дж.Уэйна и др.) или, напротив, опускаться до низменного капиту­лянтства персонажей «Тьмы» (1907) и «Бездны» (1904) Андреева, циничного отчаяния героя «Путешествия на край ночи» Селина (1932) — А. остается наделенным привлекательностью загадочного изгоя и страдальца и тем самым сохраняет за собой непосильное для него место «первого любовника». И именно здесь, перед ли­цом любви (характерный для литературы 19-20 вв. мо­тив испытания чувством), А. как личность терпит окон­чательное банкротство.

В русской литературе советского периода к разряду А. можно отнести не вписывающихся в «официальную» дей­ствительность морально двойственных героев А.В.Вам-пилова (драма «Утиная охота», 1967), А.Г.Битова (роман «Пушкинский дом», 1971; опубл. 1978). Одним из новей-

Дата добавления: 2015-08-20