Глава 3. А он навещал меня

А он навещал меня... Сергей приходил ко мне в детдом практически каждый день. Среди всех остальных детей мне было одиноко, но Сергею удалось скрасить столь ужасные дни. За эти два месяца я узнала его настолько хорошо, что теперь и впрямь верю в его доброту — настоящую и чистую, какую редко где встретишь. Понятия не имею, зачем он всё это делал, но моя эгоистичная натура рада этому. Я настолько сильно привязалась к этому человеку, что больше не хочу его от себя отпускать. И если он уйдёт из моей жизни... неважно, по каким именно причинам — я этого просто не выдержу.

И вот сегодня, в мой семнадцатый день рождения, он снова пришёл ко мне. Я улыбаюсь ему, а он мне в ответ. Какая же у него всё-таки красивая улыбка...

— С Днём рождения, Катя! — я бросаюсь к Сергею на плечи и обнимаю его что есть мочи, в ответ шепча множество раз: "Спасибо". — Ты меня так задушишь, — усмехается он, и я с извиняющимися жестами немедленно от него отстраняюсь. — Надеюсь, это тебя хоть немного осчастливит, — мужчина вручает мне огромного плюшевого мишку, а улыбка на моём лице становится только шире. — Как-то раз ты сказала, что у тебя бессонница. Вот я и подумал... — но, даже не дослушав Сергея, я вновь его обнимаю. Когда его сильные руки ложатся на мою талию — тело словно пронзает током. А когда они спускаются чуть ниже — я начинаю паниковать. Странно... Раньше со мной такого ещё никогда не было... Неужели я...? Ох, да быть этого не может, он же старше меня на девять лет!

Отбросив все ненужные мысли куда подальше, я поспешно отстраняюсь от мужчины, и мы вновь начинаем гулять по городу, говоря о всяких пустяках.

Внезапно пошёл дождь. Он стал для нас такой неожиданностью, что нам пришлось немедленно искать укрытие, которым впоследствии оказалась небольшая и, судя по всему, заброшенная беседка.

Как малые дети, смеясь, мы забегаем туда, а потом садимся на небольшую лавочку. С меня стекает вниз вода, и по привычке мне хочется стянуть с себя футболку, чтобы тело поскорее высохло, но я вовремя вспоминаю о присутствии Сергея и отказываюсь от этой затеи. Я бросаю на мужчину взолнованный взгляд, а Сергей в ответ награждает меня своей фирменной улыбкой, а-ля "Всё будет хорошо". Но когда в поле моего зрения попадают его мокрые после дождя губы, накачанный торс, сильные руки и взлохмаченные светлые волосы — меня одолевает желание немедленно... поцеловать его! Хочу вновь чувствовать себя защищённой... Хочу снова ощущать его руки на своей талии... Хочу... Его хочу.

Словно загипнотизированная, я встаю с лавочки и на ватных ногах направляюсь прямиком к Сергею. Мужчина заинтересованно на меня смотрит, но когда я сажусь на его бёдра, он сильно хмурится. Какой же он всё-таки сильный... Я чувствую под собой его мускулистые ноги, и это незабываемо...

Сергей молчит и зачарованно на меня смотрит. Но... почему он не спешит оттолкнуть меня от себя? Или я сама должна понять, что совершаю наиглупейший поступок за всю свою жизнь?

Но... господи... какая же я дура, раз сейчас медленно наклоняюсь к его лицу. Обхватываю мужчину руками за шею прежде, чем коснуться губами его губ с привкусом дождевой воды. Я целовалась с многими парнями, но с настоящим мужчиной делаю это впервые. Сергей, на удивление, медленно, но охотно отвечает на мой поцелуй. Я нетерпеливо впускаю язык в его рот, а пальцы запускаю в блондинистые волосы. Он издаёт приглушённый стон, когда мои уста с губ перемещаются на его влажную шею, которая приятно пахнет одеколоном. Я целую её, провожу по ней языком, чувствуя ещё большее возбуждение, ведь его руки уже на моей талии, и это как раз тот момент, о котором я мечтала. Но когда он запускает руки под мою футболку, касаясь пальцами обнажённой кожи - это окончательно сносит мне крышу. Я снова целую его в губы, но на этот раз более страстно и с неподдельным желанием.

— Нет, Катя, — задыхаясь из-за чего-то, неожиданно шепчет он. — Мы совершаем ошибку, — он встаёт на ноги, перед этим аккуратно столкнув меня с себя. Не удержав равновесие, я падаю прямо задним местом на деревянный пол беседки. — Прости, — сочувственно произносит мужчина и хочет помочь мне встать, но я вовремя опережаю его, уже поднимаясь на ноги. — Нам нужно уходить отсюда. Дождь уже закончился.

— А потом ты сделаешь вид, что ничего не было?! — слёзы сами собой наворачиваются на глаза. — Но ты же сам хотел этого...

— Не имеет значения, хотел я этого или не хотел. Ты несовершеннолетняя девушка, а я взрослый мужчина, к тому же полицейский, — холодным тоном отвечает он. — Это было ошибкой и больше никогда не повторится, — не могу поверить в то, что это говорит именно он. Ну, просто не могу всё! Такое ощущение, словно передо мной сейчас стоит совершенно другой человек.

Господи, что я творю?! Что я... мать вашу... как можно быть такой идиоткой?! Я только что разрушила нашу дружбу, перешла все границы, вышла за грани дозволенного... Впервые за это время мне вновь хочется убить себя. Ведь... всегда так получается, что хорошие люди из-за меня страдают! Мама, папа, а теперь и Сергей... Мне просто нет среди них места. Я - третий лишний. Совершенно чужая... Ох... как же щиплет глаза... Как сердцу становится тесно в груди... Рассудок одолевает такое неприятное чувство... Я внимательно смотрю на того мужчину, с которым только что целовалась и наконец осознаю, какая же я всё-таки тварь. Нам ведь было хорошо и без всего этого... Мы просто общались друг с другом, принося этим самым друг другу удовольствие. И благодаря одному неверному шагу теперь чувствуем, что стали совершенно чужими. Я не могу подойти к нему и просто обнять его, как раньше. Любое прикосновение будет считаться чем-то неправильным...

— Почему ты на меня так смотришь? — спрашиваю я, сама не ожидая от себя такого хода. — Почему... ты... — зубы начинают стучать из-за холода. — Почему ты всегда смотрел на меня так? — в его серых глазах читается недоумение. — Так, словно готов прикрыть меня своим телом от какой-либо беды в любой момент? Понимаю, звучит глупо и совершенно неразумно... Но разве ты сам себе не задавал такой вопрос, как, например: "Зачем же я вожусь с этой девчонкой, да к тому же такой редкостной сукой? На кой хрен мне это надо?". Кто ты, блядь, такой, раз уделяешь мне всё своё свободное время, не требуя ничего взамен?

— Я хочу удочерить тебя, дурочка! — заявляет он, из-за чего я чуть в обморок не падаю.

— Ч... Чт...Ч-т-т-о? — невнятно мямлю я, разинув рот. — Но... зачем?

— Ты стала очень дорога мне, Катя. Я настолько привязался к тебе, что не хочу отпускать тебя от себя ни на шаг. Если с тобой что-нибудь случится, — он судорожно прикрывает лицо обеими ладонями. — Я этого не переживу...

Я касаюсь пальцами губ, которые после поцелуя с Сергеем до сих пор пылают. И этот мужчина в скором времени может стать моим отцом? Тогда... кем же мы друг для друга будем? Да, по бумагам отцом и дочерью, но в реальности... Я ведь даже теперь не могу нормально на него смотреть. Больше всего мне хочется поцеловать этого мужчину, но никак не называть его папой. Это же абсурд какой-то!

Я снова поднимаю на него глаза, но на этот раз они наполнены не любовью, а какой-то пустотой.

— А я не соглашусь стать твоей дочерью, — уверенно заявляю я. — У меня уже был один отец, к тому же психопат, и он умер. А второй мне не нужен. Хватит с меня...

Мы с Сергеем договорились, что не будем видеться друг с другом какое-то время. В конце концов, нам обоим стоит многое осмыслить, особенно мне, ведь я до сих пор держу в памяти наш с ним поцелуй.

За стенкой кто-то очень громко смеётся. Их несколько... женских голосов. Слушать это до такой степени невыносимо, что мне хочется пойти к стервам и расстрелять их всех, или разорвать собственными пальцами на мелкие кусочки. Звучит ненормально, знаю, но с моей-то потрескавшейся психикой других вариантов для наказания тех девушек просто-напросто нет.

Голова сильно болит... Настолько сильно, что создаётся такое ощущение, будто там поселилось множество вредных паразитов. И они медленно поедают мой мозг... Это так ужасно... невыносимо. Я больше не могу терпеть эти мучения! Уже ходила к фельдшеру за таблеткой примерно час назад, но боли до сих пор не проходят.

Приходится снова покинуть комнату, которая является единственным убежищем от гнустных детдомовцев. Хорошо, что моя соседка где-то весь день гуляет, а то она та ещё приставучая тварь и матерится постоянно как сапожник. Противно даже на неё смотреть, несмотря на то, что она довольно-таки симпатичная девушка.

Я запускаю руки в карманы джинсовых шортов и выхожу из комнаты, судорожно оглядываясь по сторонам, позже заметив, что на меня во все глаза таращатся какие-то парни. Они постоянно на меня смотрят так, словно готовы изнасиловать в любой подходящий для этого момент, но я уже давным-давно не обращаю на этих извращенцев никакого внимания. В этом детдоме все сумасшедшие, без исключения. А здание, в котором мы живём, настолько старое, что может в любую секунду развалиться на части.

В коридоре, в котором я сейчас нахожусь, можно было бы смело снимать фильмы ужасов. Здесь бледно-голубые и кажущиеся издали скользкими стены. Белый потолок всего с несколькими лампочками, из-за чего здесь не так уж и светло. Не понимаю, что я вообще здесь делаю и какого хрена терплю всё это? Надо было уже давным-давно снова порезать вены, тогда никаких проблем больше точно бы не было. Но все эти месяцы меня удерживал на этой земле лишь один человек, а из-за моего глупого поступка мы теперь с ним даже не общаемся. Забавно... Оказывается, бывает же так, что вот были люди друзьями, но когда один из них совершил совершенно необдуманную и тупую ошибку — они за один миг стали друг для друга никем.

Эх... если бы у меня были крылья — я бы взлетела и улетела куда-нибудь далеко-далеко, подальше отсюда, от эгоистичных и злых людей, от такой жизни... Мне бы хотелось полежать на мягких пористых облаках, ощутить на своей бледной коже тёплые лучи восходящего солнца... Но, к сожалению, ничего из этого никогда не будет, потому что мне не суждено попасть в Рай. К несчастью, моя душа уже настолько опустошена, что ей просто нигде не найдётся места. Я даже не уверена, что меня в аду-то примут.

Мне навстречу кто-то идёт. Из-за тусклого света я не могу разглядеть этого человека, но на языке уже так и вертится почему-то именно её имя...

— Светлана Валентиновна? — спрашиваю неуверенно я, позже поняв, что силуэт-то женский. Значит это и правда она, потому что других особей женского пола с таким плотным телосложением пока что здесь не наблюдалось. Хотя кто их знает... В этом детдоме кого только не было... Я даже не сомневаюсь, что здесь водятся даже привидения, но пока что не имела чести ни с одним из них познакомиться, а жаль. Экстрим — пока что единственна вещь, благодаря которой я испытываю хоть какие-то эмоции.

— Катя, следуй за мной, — отрывисто проговаривает она своим противным и чересчур звонким голоском. — За тобой пришёл опекун, и тебе нужно с ним поговорить, — из-за этой новости земля уже начинает уходить из-под ног. Опекун? За мной? Уже? Неужели Сергей? Нет, сомневаюсь, он обязательно предупредил бы меня об этом. Но тогда кто? И вообще, кому я сдалась?

— Опекун?! — на бегу спрашиваю у неё я, когда директриса уже куда-то газанула. — Но меня ведь никто не собирался удочерять!

— А теперь собирается. Так что лучше иди за мной и помалкивай, — её голос по-прежнему равнодушен. Собственно, большего мне ожидать и не следовало. — Ещё не хватало мне из-за тебя... — но остального я не успеваю расслышать, потому что мы уже оказываемся напротив новенькой деревянной, сделанной в Италии, двери её кабинета. Меня аж тошнит от той мысли, что эта женщина угробила столько бабла на какую-то грёбаную верь! Причём я подозреваю, что эти деньги наверняка не её, а детдомовские. Вот же тварь... Ненавижу её... — Фух... спокойствие, только спокойствие... Это всего лишь он... — вздыхает она, по-прежнему стоя перед дверью, и выглядит это очень смешно. — Всего лишь мужчина... богатый и состоятельный мужчина... — это она о моём опекуне что ли? Тогда это точно не Сергей, потому что зарплата у него крошечная. — Веди себя прилично. Тебе по-крупному повезло, — она бросает на меня ничего не значащий мимолётный взгляд и наконец заходит внутрь кабинета, а я следую за ней, словно собачонка на повадке.

На кожаном диване тёмно-зелёного цвета, который стоит у стены, спокойно посиживает какой-то мужчина. Его поза немного вызывающая, и это, без сомнения, смущает директрису, лицо которой сейчас красное, как помидор.

— Дмитрий Владимирович, — кашлянув, неуверенно мямлит женшина. Мужчина наконец обращает на нас внимание, хотя всё это время он смотрел только на большое окно, которое находится позади стола Светланы. У незнакомца тёмные, уложенные гелем назад волосы, бледная кожа и хорошее телосложение. На нём парадный, чёрный костюм, а глаза прикрывают такого же цвета очки. Пока что ему можно дать лет сорок, но я в этом не уверена. — Позвольте представить вам нашу Катю Горюнову. Она у нас совсем недавно, поэтому слегка дикая, но можете не обращать на это внимания, ведь она всё ещё подросток, а таким, как она, свойственно совершать глупые и необдуманные поступки, — женщина улыбается. Как же меня раздражает эта её фальшивая улыбка... это просто жесть! Хочется немедленно врезать этой идиотке, и я с огромным трудом себя сдерживаю, хотя сделать это хотела ох как давно...

— Девушке уже семнадцать лет, — категорично отвечает мужчина. Какой же у него глубокий и низкий голос! В жизни такого никогда не слышала! — И она в состоянии отвечать за свои поступки. А пока, Светлана Валентиновна, оставьте меня с Екатериной наедине, — Екатерина… меня редко кто называл полным именем. Стоп… наедине? Это то есть…

— Конечно, Дмитрий Владимирович, — вежливо кивает ему директриса и, бросив на меня уничтожающий взгляд таким образом, чтобы брюнет этого не заметил, покидает свой любимый кабинет. Я боязливо таращусь на мужчину и удивляюсь, когда он грациозно указывает рукой на кресло, стоящее напротив дивана.

— Прошу, Екатерина, присаживайся. Нам с тобой предстоит очень долгий разговор.

Дата добавления: 2015-08-17