Глава 21.

Крепко цепляюсь за руку Хеймитча, боясь отпустить. В голове настойчиво бьётся лишь одна мысль: ему здесь не место. Он должен быть по другую сторону микрофона, он должен направлять нас с Питом, но быть на максимально безопасном расстоянии от Капитолия.

- Ты должен всё время держаться позади меня, понял? – Пит повышает голос, пытаясь перекрыть шум заводящегося планолёта, топот нескольких десятков людей, последние шумные приготовления.

- Ты в курсе, что только что обидел меня? Я ещё не так стар, парень, чтобы прятаться за твоей спиной.

Ментор пытается шутить, но парень, кажется, не желает ничего слышать.

- Ты оберегал нас с Китнисс на Играх. Теперь моя очередь.

Хеймитч опускает глаза, а я чувствую, как краснею: на первой Арене ментор предпочёл Питу меня, а на второй - позволил ему попасть в лапы Капитолия. Украдкой смотрю в лицо Мелларка: он сосредоточен, голубые глаза смотрят серьёзно и настороженно, словно он пытается контролировать всё на свете.

- Послушай… - вновь начинает мужчина. Не думаю, что Хеймитчу очень хочется участвовать в этой операции, но малодушно прятаться за спиной Пита он не желает, и я понимаю его. – Ты же слышал, что сказала Койн: мы только постреляем по окнам на камеру…

На лице Пита появляется саркастическая усмешка.

- Койн говорила, что в Восьмом Китнисс просто посетит госпиталь, а её чуть не убили, - откуда он знает? – Койн говорила, что во Втором мы лишь снимем промо, а по нам с Китнисс стрелял снайпер. Ты всё ещё уверен в том, что Койн знает, о чём говорит?

Я торопливо оглядываюсь: здесь и сейчас такие речи опасны. Где-то в глубине сознания настойчиво бьётся злорадная мысль: знает ли Президент, какого мнения о ней тот, на которого она сделала ставку в этом восстании? Понимаю, что Хеймитч молчит слишком долго, а это значит, что он не намерен позволять Питу рисковать жизнью ради него. Пит, в свою очередь, кажется, начинает терять терпение.

- Если ты не сделаешь так, как я говорю, я… Пожалуй, мне придётся избить тебя, и плевать, что об этом подумают остальные.

Мои ногти больно впиваются в ладонь Хеймитча: послушайся! Несмотря на то, что наши жизни крайне ценны для Плутарха и пропагандистской стороны восстания, наша миссия в Капитолии слишком опасна и сложна, чтобы позволить себе испытывать терпение Боггса. Если Пит выкинет что-то подобное, самое лучшее, что его ждёт – металлический холод наручников и ударная доза мощнейших транквилизаторов. Похоже, страх за Пита пересиливает в менторе все остальные чувства, потому что, сцепив зубы, он произносит:

- Ладно.

Позволяю себе выдохнуть, глядя, как Пит разворачивается и поднимается по трапу, пропуская перед собой Крессиду, руководящую погрузкой аппаратуры. Хеймитч высвобождает свою ладонь из моей и потирает отметины от моих ногтей.

- Зря я согласился.

- Сделай, как он просил.

Он пристально смотрит на меня.

- Тебе будет легче, если он погибнет, защищая меня?

Трясу головой, отгоняя жуткое видение, порождённое словами ментора. Я не могу потерять ни одного из них.

- Никто не погибнет, - злобно шиплю я и ухожу вслед за Питом.

Планолёт дрожит, и я знаю, что мы вот-вот взлетим. Краем глаза замечаю, как по трапу поднимается Хеймитч, мысленно прикидывая, скольких человек мы ещё ждём. Откуда ни возьмись перед нами появляется хмурый командор.

- Вот, возьми, - Боггс протягивает Питу фиолетовую капсулу. – Это «морник»…

Пит хмурится, вертя капсулу в пальцах.

К нам подходит Энни, и в повисшей на миг тишине я слышу её тихий дрожащий голос.

- Его назвали так из-за…

Я хватаю девушку за руку, заставляя замолчать. Энни вырывается из моей хватки и отходит к мужу, обиженно потирая запястье. Но сейчас мне наплевать на неё: Пит смотрит на меня долгим взглядом, от которого моё сердце болезненно сжимается. Я знаю, что морник – яд – неразрывно связан в его сознании с Ареной…и мною. Как долго переродок внутри него будет ассоциировать меня с ядом…со смертью?

- Это на случай, если ты попадёшь не в те руки, - подошедший Хеймитч без лишних слов вынимает капсулу из пальцев Пита и засовывает её в специальный кармашек.

- Тебе тоже дали такую?

- А как же, – хмуро отвечает ментор, похлопывая по кармашку на своём рукаве.

Искажённый электроникой голос оповещает нас о том, что планолёт взлетит через три…две…одну… Выбираю себе место между Джоанной и Хеймитчем, стараясь держаться подальше от хмурого Гейла: ни к чему сейчас провоцировать сидящего в Пите переродка.

Стоит планолёту подняться в воздух, как Боггс, а за ним и Гейл исчезают в одном из отсеков. Я не успеваю удивиться, как друг выглядывает из-за стальной перегородки и манит нас к себе. Я неохотно поднимаюсь и следую за остальными, через несколько секунд оказавшись в отсеке, почти всю площадь которого занимает стол, подсвеченный десятками разноцветных лампочек. Присмотревшись, понимаю, что это не что иное как карта, а огоньки на ней обозначают ловушки, с которыми нам предстоит столкнуться в Капитолии. Каждый цвет означает определённый тип ловушек, и я невольно сглатываю, поразившись их числу.

- Плутарх внёс несколько дополнений, - Гейл обводит стол рукой. – Добавил кое-что. Но всё равно это…не полные сведения. У миротворцев в Капитолии есть достаточно времени, чтобы придумать новые.

Энни вздрагивает, пряча лицо на груди Финника, и я замечаю, как дрожат её плечи. Бити старается казаться безразличным, но я вижу, что ему не по себе. Хеймитч же лишь улыбается.

- Отлично. Я всегда любил сюрпризы, - его голос предательски дрожит, оповещая нас об обратном.

- У нас есть некоторые мысли на счёт того, как обойти хотя бы те ловушки, о которых мы знаем. Но потребуется слаженность всей команды, - строгий взгляд командора останавливается на лице Пита лишь на мгновение дольше, чем на остальных, но мне становится не по себе. – Это касается так же и съёмочной группы. Крессида, - он кивает женщине, - в самые опасные вылазки мы будем выходить…неполным составом. Твоей задачей будет смонтировать промо так, чтобы это осталось только между нами.

Финник благодарно кивает Боггсу: Койн всё равно, что станет со всеми нами, но командор с этим явно не согласен. Крессида понимающе кивает головой и что-то записывает в свой неизменный блокнот – ей тоже не по душе посылать слабейших на смерть ради красивой картинки. Дождавшись, пока она закончит записывать, Гейл вновь берёт слово.

- Нашей задачей будет отвлечение внимания Капитолия от остальных повстанцев. Уверен, однажды увидев вас на экране, Сноу будет гоняться за нами до тех пор, пока не переловит всех до одного. А на это у него и лучших его людей уйдёт достаточно много времени.

Лицо Хеймитча вытягивается.

- Не кажется ли тебе, парень, что это не самый лучший способ отвлечения внимания? Мне вот совсем не улыбается быть наживкой для Сноу.

- Мне кажется, - пожимает плечами охотник, и мне его голос кажется совершенно чужим. – Но Президент Койн считает по-другому.

Это Гейл-солдат, я не знаю его. Гейл, которого я знаю, не смог бы послать на смерть инвалида или беременную полубезумную девушку. Заметив что-то на наших лицах, он спешит выдавить из себя улыбку.

- На самом деле ничего особо опасного не предвидится. Наш отряд с вами для того, чтобы вы не пострадали. Ловушки, - он вновь указывает на разноцветные огоньки, усыпавшие стол, - тоже послужат нашей цели. Повстанцы будут видеть, что вы не бездействуете. И Капитолий будет видеть то же самое.

Хоторн повторяет слова Альмы Койн, и мне не нужно видеть лицо Пита, чтобы понять, что он не верит ему. И что от своего плана он не отказывается. Мой взгляд устремляется к столу: сколько ловушек остаются скрытыми от нас? Зная изощрённость капитолийских мастеров, каждая западня ужаснее другой. Сколько из нас погибнет в этих ловушках прежде, чем Крессида снимет достаточное количество промо?

- А что будет потом? – слышу я собственный голос. – Когда мы достаточно отвлечём внимание Капитолия на себя?

- Прибывшие отряды повстанцев квартал за кварталом захватят весь Капитолий, очистят его от миротворцев и дойдут до президентского дворца. И тогда всё, Китнисс, - Боггс щёлкает пальцами, - победа.

Победа. Слишком сладкое слово. Слишком долго мы шли к этому, чтобы поверить, что она так близко. Достаточно сделать последний рывок, протянуть руку, чтобы схватить её, ощутить её сладкий вкус, насладиться победой в полной мере. Я пытаюсь представить, что это такое, когда победа доставляет истинное удовольствие, приносит спокойствие, а не разлад в и без того неуверенное существование, но что-то мешает мне. Нахмуренные брови Джоанны помогают мне понять, что: мы так и не услышали главного. Того, что главнее всего для каждого из нас, искалеченных Победителей. Что важнее победы над Капитолием.

- А Сноу?! Что будет с ним?

Мейсон смотрит на меня с одобрением, Финник утвердительно кивает, и даже в заплаканных глазах Энни я вижу вспышку, так несвойственную ей. Месть – единственное, чего жаждем мы.

- Попадётся, - пожимает плечами Гейл, - или покинет Капитолий раньше, чем мы доберёмся до него, если ему повезёт. Какая разница?

- Какая разница?! Гейл, посмотри на нас! Посмотри, что Сноу сделал с нами! Вспомни, что он сделал с нашим домом…

Парень хмурится, но не отступает. Гейл – солдат и солдат хороший. А хорошие солдаты приказов не нарушают.

- Он больше не сможет никому ничего сделать, Китнисс. Подумай, кто пойдёт за ним впредь, даже если он выберется? Никто.

- Он должен умереть, - твёрдо говорю я.

Гейл с сомнением смотрит на меня, но я знаю, что то же самое сейчас читается на лицах всех Победителей. Мы никогда не сможем победить по-настоящему, если наш главный мучитель уйдёт от наказания.

- Китнисс, - Боггс обводит нас взглядом, - он прав. Мы не можем рисковать жизнями солдат – скольких? – ради убийства одного. Если то, что говорил Финник на интервью – правда, то Сноу и без того осталось недолго. Но, даже если это не так, он больше никому не причинит зла. Мы уж позаботимся об этом. Но сначала нам нужно победить.

Электронный голос, раздающийся из динамиков, призывает нас пристегнуться. Боггс что-то говорит Гейлу, и я понимаю, что наше импровизированное совещание окончено. Голос повторяет свою просьбу настойчивее, и мы возвращаемся на свои места. Едва закрепив ремень безопасности, я чувствую, как планолёт начинает трясти. Это продолжается несколько минут, и в одно мгновение мне кажется, что мы вот-вот упадём, но я только крепче сжимаю подлокотники кресла, уцепившись взглядом за бледное лицо Энни. Мне страшно, но ей ещё страшнее, и это приносит мне некоторое спокойствие. Я неотрывно смотрю на неё всю оставшуюся дорогу, и понемногу моя решимость крепнет. Я смогу. Мне плевать на мнение остальных. Я смогу. Кто-то же должен.

Я должна.

Когда планолёт мягко опускается на землю, ремни безопасности отщёлкиваются, как по команде, освобождая нас от своих цепких пут. Острый край материи так впился мне в живот, что, наверное, останется синяк, но эта боль не мешает мне с наслаждением потянуться, разминая затёкшее тело.

Щурясь от яркого света, мы выходим наружу. Окраина Первого – холмистая местность с редким леском, где под деревьями, словно грибы после дождя, выросли одинаковые болотно-зелёные палатки повстанцев. Несколько сотен, а это лишь малая часть армии Тринадцатого. Сколько же на нашей стороне людей? С такой армией у Капитолия нет ни единого шанса. Но он есть у Сноу, потому что в этой армии он интересует лишь десяток людей. Марионеток Плутарха Хевенсби.

Женщина по имени Джексон ведёт нас к нашей части лагеря. Несколько палаток, расставленных по кругу, в центре – кострище и котелок, подвешенный на крюке. Обстановка так же лаконична, как в Тринадцатом, хотя чего я ждала от полевого лагеря? Едва я забрасываю свой нехитрый скарб в одну из палаток, как появившийся из-за поворота Боггс манит меня за собой.

- Надо поговорить, Китнисс.

Послушно иду за ним. Вспоминаю наш разговор во Втором и примерно представляю, что он скажет мне на этот раз. Едкая мысль о том, что всё-таки в тот раз командор оказался прав, не даёт мне покоя, сколько бы я ни старалась отмахнуться от неё. Не так-то просто отмахнуться от мысли, что любимый человек хотел убить тебя, хоть и не сделал этого. Отойдя на приличное расстояние от лагеря, мы останавливаемся.

- Послушай, Китнисс… Будь осторожна.

- Знаю, - равнодушно выпаливаю я.

Боггс качает головой.

- Нет, на этот раз всё по-другому. Пит – не самая большая опасность… То есть, его мы сможем контролировать, - содрогаюсь от мысли о том, какой смысл он вкладывает в это «контролировать». – Но есть то, что неподвластно нам: ловушки.

Я непонимающе смотрю на него.

- Ты сам видел карту…

- Карту составлял Плутарх. А мы не знаем достоверно, на чьей он стороне.

Я всё меньше понимаю, о чём говорит Боггс. В этой войне есть только две стороны: мы и Капитолий. Плутарх не может быть на стороне Сноу – он потерял всё, уже когда по его милости 75-е Игры пошли не так, как нужно. Что уж говорить о его долгой работе в Тринадцатом? Он был руководителем всех наших промо и имел сотню возможностей убить нас.

- Послушай, Китнисс… Помнишь, я говорил тебе о том, какое влияние ты имеешь на ход Революции и на людей, чьими руками она делается? – я утвердительно киваю, и он продолжает: - мы близки к развязке. Ещё немного – и война окончится. Но потом начнётся борьба за власть. И тот, на чью сторону встанешь ты, эту власть обретёт.

- Но я думала, что президентом будет Койн. Разве не она руководит вами всеми?

- Она. Но есть люди…и их достаточно много…кто считает, что Альма Койн – не лучший претендент на эту должность. Мы посчитали, что будет неразумным пытаться что-то изменить, пока идёт война – это внесёт раскол в наши ряды и уменьшит шансы на победу.

Я отшатываюсь от мужчины. Снова борьба, только теперь уже между вчерашними союзниками. Неужели это никогда не закончится?

- Я не стану ни на чью сторону, Боггс, - отрезаю я. Не хочу, чтобы меня снова пытались использовать в борьбе за власть. – С меня довольно.

Удивляюсь, когда он согласно кивает.

- Я не прошу у тебя этого. Попросту не имею права – ты слишком много перенесла. Я просто прошу тебя быть осторожной: Койн может использовать этот последний шанс избавиться от тебя и уравнять шансы на победу между всеми, кто попытается побороться за власть над Панемом. Я не хочу, чтобы ты погибла.

Благодарность за тепло и искренность его слов заставляет меня почувствовать стыд. Он действительно заботится обо мне и желает мне добра. Как же давно я не встречала подобного отношения.

- Спасибо, - лепечу я, благодарно сжимая его ладонь, а мужчина треплет меня по макушке.

- Пойдём. Нас будут искать.

Когда мы выходим к остальным, на лагерь уже опускаются сумерки. Я вижу, как Пит разводит костёр, смеясь над чем-то с девушками-близняшками из нашего отряда. Рядом на складном табурете сидит Финник и держит на коленях улыбающуюся жену. Сердце подпрыгивает от осознания, что даже здесь, посреди войны, вдали от дома и родных, они нашли свой кусочек тепла. Каждый из них. Уверена, кусочек этого мимолётного мирного мгновения найдётся и для меня, но это не мой путь. Если я сейчас погружусь в эту приятную дружескую обстановку, то не смогу их покинуть. А я должна. Должна пойти против воли Плутарха и Койн, должна сделать того, что требует моё сердце.

Я убью Сноу.

Взгляд останавливается на Пите. Я обещала себе защитить его, но теперь мне придётся пренебречь своим обещанием. Теперь я знаю, что он не останется один – с ним будут друзья, которые подставят крепкое плечо, которые смогут уберечь его. А он убережёт мою семью, если я не вернусь.

Дата добавления: 2015-08-17