Глава 18.

Белые стены. Блестящие приборы. Тошнотворный запах лекарств. Боль, слабая, но ощутимая.

Больница.

Чувству, как тянет кожу на левом плече. Вспоминаю удар, подношу руку к виску и морщусь от лёгкой боли. Выстрел. Удар. Темнота…

Вспышка воспоминаний едва не заставляет меня закричать. Пит! Он заслонил меня и пуля, предназначавшаяся мне, пронзила его. Я видела, как побелело его лицо, я помню, как потухли любимые голубые глаза.

Я не хочу помнить. Мне нужен морфлинг.

Пока я борюсь с подступающей истерикой, дверь открывается, и в палату входит Прим. Легко улыбнувшись, она подходит ко мне, касается моего лба, снимает показания с попискивающих приборов. Облизываю пересохшие губы. Я боюсь её ответа.

- Прим, - голос хриплый.

Девочка не отзывается. Она вкалывает что-то мне в вену, и боль отступает. Она серьёзна, как никогда, и я понимаю, что передо мной не мой утёнок, а сестра Примроуз Эвердин.

- Прим. Где Пит? Что с ним?

- Китнисс, - шепчет она, хмурясь, и моё сердце пронзает боль. – Сейчас…

Она выглядывает за дверь и манит кого-то. Робкая надежда шевелится во мне, но на пороге показывается Хеймитч, и я больше не сдерживаю слёз. Пит мёртв. Я погубила его.

Быстрым шагом ментор преодолевает расстояние между нами и присаживается на край моей кровати.

- Эй, солнышко…

- Пит мёртв, - до боли стискиваю его пальцы.

Брови мужчины взлетают вверх.

- Мёртв?! Нет, нет, Китнисс. Он жив.

Я хочу верить, но не могу. Это сон. Обман. Качаю головой. Высвободив свою руку, Хеймитч берёт в ладони моё лицо, заставляя открыть глаза и посмотреть на него.

- Китнисс, с Питом всё хорошо. Пуля прошла сквозь лёгкое, но он вне опасности. Врачи здесь просто волшебники.

Мне требуется несколько минут, чтобы осознать сказанное мужчиной. Пытаюсь успокоиться, но слёзы только катятся сильнее.

- Если бы не он, пуля вошла бы в твоё сердце.

Он снова спас мне жизнь. А ведь это я собиралась защищать его до последней капли крови.

- Почему? – тихо шепчу я.

Ментор пожимает плечами, с его губ слетает лёгкий раздражающий смех. Хочу ударить его, но сдерживаюсь, понимая, что не получу ничего, кроме успокоительного и браслета с надписью «психически нестабильна».

- Я бы тоже хотел это знать, детка. И, думаю, здешние медики тоже. Что-то у них пошло не так.

Не так. Может, из-за этого они не разрешают мне сближаться с Питом? Может, это вредит ему? Может, это пугающее «не так» именно в этот момент убивает его? Мне нужны объяснения.

- Не так?.. Но…что?

Хеймитч молчит несколько мгновений, подбирая слова. Ментор не силён в медицине, но, я вижу, что он хочет помочь мне. Объяснить, успокоить, если только это возможно. Проходит, кажется, очень много времени прежде, чем он снова решается заговорить.

- С охмором они, вроде, справились. Им удалось провести Капитолий. Но провести Пита Мелларка у них не выходит: он снова и снова оказывается радом с тобой, пытается защитить тебя или просто быть поблизости, хотя, скорее всего, даже не помнит, почему.

В палате повисает тишина, нарушаемая лишь размеренным писком приборов. Я пытаюсь собрать воедино разбежавшиеся мысли. Похоже, всё не так уж и плохо, если Пит, рискуя своей жизнью, пытается спасти меня снова и снова. Я не хочу, чтобы он умирал за меня, но это даёт смутную надежду на то, что он ещё не совсем потерян для меня. Его желание защитить меня сможет однажды перерасти в нечто большее…в любовь, например. И пусть он вряд ли когда-то сможет стать прежним – моим солнечным мальчиком с хлебом – я готова принять его любым. Я дождусь его, сколько бы мне ни пришлось ждать. Лишь бы не напрасно.

Хеймитч лёгкими движениями поглаживает меня по голове, мои веки тяжелеют. Наверное, в обезболивающее, что вколола мне Прим, было подмешано успокоительное. Во всяком случае моё тело расслабляется, а на смену страху и боли приходит удивительное успокоение. Руки ментора удивительно похожи на отцовские, они точно так же дарят ощущение тепла и покоя, надежду на то, что всё будет хорошо. Я знаю, что Хеймитч любит меня, пусть чаще бурчит и ругается, но, после того, как Пита забрал Капитолий, по-настоящему заботился обо мне.

Я открываю глаза, заслышав приглушённые голоса в коридоре. От неудобного положения немеет, кажется, всё тело. Сколько же времени я проспала? Пытаюсь понять, который сейчас час, но голос Пита за дверью привлекает моё внимание.

- Хеймитч…

- Иди к себе, - ментор медлит, подбирая слова. Похоже, даже после собственных слов и после того, что Пит сделал для меня, он всё ещё не слишком доверяет Мелларку. – Ты ещё слишком слаб.

- Ничего я не слаб.

- Китнисс тоже слаба. К тому же, она вообще спит. Нечего тебе там делать.

- Я просто хочу увидеть её, - в голосе парня смешиваются раздражение и мольба, заставляя моё сердце забиться быстрее. – Всего пару минут…

- Нет, - безапелляционно заявляет Хеймитч. Он больше не уговаривает. Он приказывает.

Я слышу тяжёлый вздох Пита и едва сдерживаюсь, чтобы не вскочить с постели и не броситься к нему. Нет, это ни к чему, я лишь собью его с толку. Даже если наш ментор прав – о, как я хочу, чтобы он оказался прав! – воспоминания и чувства Пита ещё слишком хрупки. Я должна дать ему возможность самому разобраться во всём, я не должна его торопить, пусть мне хочется поскорее почувствовать его любовь снова. Я должна перестать решать за него.

- Почему ты не сказал мне, что Китнисс в опасности? – его вопрос заставляет меня вынырнуть из своих размышлений и прислушаться.

- В опасности? – мужчина пытается придать своему голосу как можно больше изумления, но у него получается из рук вон плохо.

На миг я замираю от неожиданности, но потом вспоминаю разговор Боггса во Втором. Скажет ли Хеймитч Питу, что по всеобщему мнению именно он является главной опасностью для меня?

- В опасности, - передразнивает ментора Пит. - Неспроста ведь из моего лёгкого вытащили снайперскую пулю, да, Хеймитч?

Снайпер? Неужели Койн подстраховалась и решила не полагаться лишь на неустойчивые эмоции Пита? Или это был снайпер Капитолия? Конечно, если люди узнают о том, что только что сейчас сказал Пит, эту пулю так и объяснят, но кто нажал на курок в самом деле? И, значит, меня могут попытаться убить снова. И снова. А если Пит вновь окажется рядом? В следующий раз удача может быть менее благосклонна к нему. К нам.

- Зря Гейл тебе сказал, - ворчит мужчина.

Я почти вижу, как Пит раздражённо поводит плечами. Я вся обратилась в слух, тело напряжено до предела, словно перед прыжком, и я знаю, что после это напряжение будет отдаваться болью во всех мышцах. Но я не могу заставить себе пошевелиться, боясь выдать себя или пропустить что-то важное.

- Я бы всё равно узнал. Так что, пустишь меня?

- Нет, - голос Хеймитча снова обретает твёрдость. – Идём, тебе нужно лечь.

- Не нужно мне ложиться.

- Идём-идём. Ты вон какой бледный. Миссис Эвердин задаст мне перцу, если узнает, что ты болтался по продуваемым сквозняками коридорам. Китнисс никуда не денется из этой палаты, даю тебе слово.

Пит позволяет себя увести. Я слышу, как их шаги замирают в конце коридора. Некоторое время я пытаюсь размышлять об услышанном, но успокоительное в моей крови всё ещё продолжает действовать, и я проваливаюсь в беспокойный, наполненный вопросами сон.

Едва слышный хлопок двери будет меня. Приоткрываю глаза и вижу Пита, крадущегося к моей постели, воровато оглядываясь. Быстро зажмуриваюсь, притворяясь спящей, и чувствую, как парень опускается рядом со мной. Какое-то время он не шевелится, а за тем невесомо прикасается к моей щеке, проводит по ней вниз, к шее. Моё тело напрягается, по коже бегут мурашки, а сердце бешено бьётся в груди – трудно не понять, что я уже не сплю, но Пит, по-видимому, настолько погружён в собственные мысли, что не замечает ничего. Его пальцы едва заметно сжимают моё горло, но тут же его прикосновения становятся нежными, ласковыми, до боли похожими на прикосновения прежнего Пита. Мне хочется открыть глаза, заглянуть в его глаза и увидеть, что небесно-голубая радужка не сменилась чёрным омутом, принадлежащим переродку, но инстинкт велит мне и дальше притворяться. И я подчиняюсь ему, как подчинялась всегда, зная, что он никогда ещё не подводил меня. Через несколько мгновений рука Пита соскальзывает с моей кожи, а тишину палаты разрывает сдавленный, наполненный мукой шёпот:

- Я не смог…

Сердце пропускает удар. Не смог. Что не смог? Убить меня? Оставить меня?

Когда я, наконец, решаюсь открыть глаза, в палате никого нет.

Дата добавления: 2015-08-17