Глава 3. Лживость пропаганды, псевдоновости, коррупция, роль оппозиции, реанимация ценностей, размышления о будущем, идентичность политической системы 7 страница

Криптократия – это форма правления, основанная на тайне, на сокрытии от людей истины. Еще криптократией называют теневую, невидимую власть, факт наличия которой неочевиден. Что касается второго определения, то оно соответствует невидимому таинственному мировому правительству (сокрыто само правительство). А вот первое определение вполне характеризует «закулисную» деятельность единороссов (сокрыта политика правительства). Мы знаем, что их существование не прячется под «крипту», но мы кормимся всякими мифами, созданными специально для сокрытия от нас – простых смертных – теневых сторон их деятельности (впрочем, почти вся их политическая деятельность заслуживает статуса «теневой»). Так власть стала своеобразным аналогом тайного общества, мотивы и методики действия которого недоступны для рядового члена человейника.

Близким по значению криптократии выступает недавно введенный термин «нетократия»[279]. Это новая форма управления обществом, при которой основной ценностью является не материальные предметы, а информация. Полноценный доступ к достоверной информации и манипуляции с ней обеспечивают ее субъекта – нетократа – особой властью. Достоверной же является не всякая информация, а именно знание – информация эксклюзивная, которая доступна далеко не всем. Консьюмтариат (так называют Бард и Зондерквист массы, низший класс) не способен разглядеть в тумане бесконечного количества информации знание; но он не просто не способен, а ему не дают такой возможности. Знание доступно нетократам, оно является их топливом и валютой. С помощью этого знания можно управлять народом, чем сегодняшняя власть активно пользуется, скрывая многое от нас. Конечно, существует огромное несоответствие между реальным устройством мира и представлениями любого человека о мире, и было бы смешно обвинять только политиков в этом несоответствии. Поэтому стоит сказать, что под знанием мы понимаем не знание законов физики, не знание химических формул, а именно то знание, которое определяет политическую ситуацию в стране. Говорим мы здесь именно о политическом знании, а не о физическом, философском, литературном и т.д. Это знание кардинальным образом отличается от того спама, которым бомбардируют наше сознание и которому мы верим. Причем, согласно теоретикам нетократии, данная форма власти будет более жесткой, чем капитализм. При капитализме потенциально каждый мог попасть в высшие эшелоны власти при наличии материального богатства, а при нетократии финансы не дают такого доступа, тем самым закрывая любые двери перед искушенными желающими попасть вверх. А если существует граница между классами, и если эта граница настолько тверда, что через нее даже потенциально невозможно перейти, то не о фашизме ли стоит говорить?

Естественно, нетократия как форма политического устройства пока является антиутопией, и уж никак нельзя назвать современную политическую структуру России нетократической, однако зачатки данного режима уже усматриваются в информационном вакууме и псевдоинформационном спаме, созданными преимущественно руками политтехнологов и охватившими сознание масс.

Согласно данным социологического опроса фонда «Общественное мнение», уровень доверия россиян Медведеву и Путину снизился. Однако, несмотря ни на что, процент доверия все-таки огромен. Так, по данным «Левада-Центра», в октябре 2009-го года Медведеву доверяли 72% россиян, а действия Путина одобряли аж 78%[280]. Такой высокий рейтинг правительства подтверждает нашу мысль о том, что массы просто не знакомы с аспектами настоящей деятельности наших власть имущих. И такое неведение масс прямым образом взаимосвязано с их особенностью верить официальным СМИ, по которым транслируют мифологемы. Другого объяснения быть не может; если народонаселение узнает правду, вряд ли оно будет продолжать верить в непогрешимость властителей.

Еще одна форма правления, которой во многом соответствует политическая система сегодняшней России, - клептократия. Это такой режим, при котором основные государственные решения мотивированы, в первую очередь, непосредственной материальной заинтересованностью узкой группы лиц, эти решения принимающих. Клептократия основывается на коррупции, о которой мы уже говорили, и является близкой олигархии формой. Поэтому не будем останавливаться на теме максимально полного раскрытия сущности данного режима.

Согласно Л. Люксу, фашизм протестует против Просвещения, политического плюрализма, процессов эмансипации и идеи прав человека[281]. В ходе нашего повествования было показано, что единороссы активно следуют этим правилам: подминают под себя просветительский научный рационализм (наука «под каблуком»; необходимость в глупом стаде, а не в интеллектуалах, которыми управлять сложнее), стремятся к политическому монизму и не приемлют оппозицию, лишают человека права выражения собственного мнения, да и вообще ввергают общество в пучину бесправия. Так что, если брать во внимание представленность фашизма Л. Люксом, а не синонимировать ошибочно это явление с теми или иными формами национализма или расизма, мы можем указать на то, что современная власть унаследовала от фашизма. Вообще, термин «фашизм» используется довольно широко, а потому имеет много значений, но мы не будем останавливаться здесь на его исчерпывающем раскрытии.

К вышеназванным формам правления можно добавить такие, как деспотизм и тирания, так как они основаны на наличии полновластного правителя (деспотизм) и единоличном насилии над народом (тирания). В общем, мы наблюдаем широкий спектр форм правления, через каждую из которых можно отразить политическую ситуацию сегодняшнего дня. Однако, к сожалению, в этой политике трудно найти хотя бы зачаток формы правления, которая основывается на народной воле и стремится к ее выражению.

А.Л. Панищев для характеристики хищнического и больного права предлагает термин «прайдовое право», возникающее при деградации общества, которое предшествует деструкции государства. Его основные особенности: 1) законы направляются на утверждение зла, а не добра; 2) распространенное на пределы всей страны ограниченное до интересов одной группы мировоззрение, в котором не находится места для интересов к мировым проблемам; 3) отвержение моральных ценностей благородства, доброты и честности и одухотворение поступков, приводящих к вырождению человека как духовного существа; 4) слабая выраженность чувства социальной ответственности, 5) ориентация общества на развлекательность и удовольствия, 6) оторванность законодательства от культуры. В том виде, в каком описывает его А.Л. Панищев, прайдовое право очень близко описанным деструктивным формам правления и служит для реализации тоталитарной, корпоративной и криминальной политики, свойственной политике России сегодняшнего дня. Изучая внутреннюю специфику последней, мы находим много параллелей между ней и прайдовым правом, учитывая выделенные его характеристики. Дискутируя с автором, который говорит о том, что «сущность государства в большей части определяется характером социального устройства»[282], отметим, что такая форма права может возникнуть необязательно как следствие деградации общества и упадка культуры, а скорее как следствие деструкции государства, его отрыва от культурных и общесоциальных ценностей. Социальный регресс не всегда ведет к регрессу (мутации, дисфункциональности) государственности, но могут иметь место и обратные случаи. Так, трудно сказать однозначно, наше правительство такое плохое, потому что современное общество настолько разложено в духовном и интеллектуальном смысле, или же наоборот, разложение общества происходит из-за тоталитарной политики. Скорее эти два процесса стоит рассматривать не с точки зрения детерминизма, а с точки зрения взаимообусловленности. Здесь мы не станем вдаваться в уже затронутые выше размышления о том, что правительство не может быть хорошим в полной мере; эти идеи сняли бы вопрос о возможном существовании его функциональности (полезное для общество) и дисфункциональности (вредное для общества). Несмотря на то, что любая власть подавляет, она иногда выполняет полезные для народа функции (в широком плане – обеспечение порядка и безопасности), и имеет смысл, говоря о разных формах власти – либеральной и тоталитарной, – выбирать из двух зол, поскольку в полной мере либеральной власти не существует. Однако власть, максимально приближенную к ценностям либерализма, можно считать (условно) функциональной, а власть, которую мы имеем сейчас, однозначно квалифицируется как дисфункциональная.

Вот что пишет о «Единой России» А. Рыклин. «Подозрительные взгляды, полицейский режим, психушки для инакомыслящих, превентивные репрессии для остальных, тотальный контроль над любым живым словом, Мамонтов со своей глупой пропагандой, тупая и тухлая идеология, тупые и тухлые лица на трибунах, а когда обвалятся цены на нефть – карточки для пенсионеров на хлеб и очереди за водкой. И ложь, ложь, ложь, ложь с утра и до вечера. Думаете, эта апокалиптическая картина – преувеличение? А по-моему – это почти неизбежно наше с вами очень скорое будущее. Уцепимся за «почти»? Попробуем на нем повиснуть? Не уверен, что получится. Не уверен даже, что есть за что цепляться. Но пробовать, конечно, все равно надо. Или уезжать отсюда к чертовой матери…»[283]. Вот-вот, уезжать, как завещает Рыклин. Стратегия избегания только и остается. Иронично замечу, что уезжать отсюда следует по двум причинам: 1) страх за то, что этот режим падет и путем кровопролития ему на смену придет еще более худший, 2) убежденность в том, что падение этого режима никогда не произойдет.

«Застоявшиеся иерархические системы политической сферы оказывают сопротивление проникновению в них носителей творческих идей и позитивных норм морали, поскольку деятельность и поведение этих людей могут их (системы) деформировать или разрушить полностью»[284]. Говоря другими словами, система стремится к самосохранению любой ценой и любыми средствами, совершенно не обращая внимания на степень человечности и нравственности своих действий. «Государству может быть крайне не выгоден и не угоден индивид, обладающий сильной и самостоятельной волей», - пишет В.В. Гопко[285]. В нашем случае государству не «может быть», а однозначно таковые неугодны. Мало того, благосостояние народа в целом государство также не интересует. Как вполне справедливо замечает Г.Г. Почепцов, «на сегодня власть отвернулась от населения и даже вербально не хочет демонстрировать свой интерес к нему»[286]. Хотя на самом деле государство сильно только тогда, когда оно идет навстречу народу, если его интересы соединяются с народными, а не противопоставляются им.

Сейчас в мире и в нашей стране набирает обороты экономический кризис, развитие которого трудно поддается прогнозированию. Тяжело сказать, что будет дальше – достигнет ли он каких-либо катастрофических высот или пойдет на спад. Правительство, говоря о причинах кризиса, обвиняет в основном США. Хоть и говорят СМИ, что кризис, возникший первоначально в Америке, является естественным явлением, с которым необходимо смириться, едва ли стоит верить таким россказням. Его основная причина, как мне кажется, – это спекулятивность ничем не обеспеченного доллара, превращение капитала в «плавающий» капитал, в не имеющий эквивалента в реальности симулякр, который просто воспроизводится и дублируется. Грубо говоря, кризис – это проявление целенаправленной политики обнищания огромных масс людей (в планетарном масштабе), инициируемой так называемыми глобалистами – сверхэлитой, состоящей преимущественно из руководителей крупнейших транснациональных корпораций. Эту сверхэлиту называют также олимпийцами (Колеман), глобальным предиктором, мировым правительством и гипербуржуазией. В принципе, все эти названия подходят, кроме последнего. В массовом сознании часто связывают термины «консъюмер» и «буржуй», но их отождествление в корне неправильно. Буржуазия как общеупотребительное понятие давно имеет негативную коннотацию. На самом деле буржуазия – это предпринимательская прослойка, которая, конечно, эксплуатировала низшие классы, но вместе с тем отличалась особым трудолюбием и стремлением вложить каждую копейку в производство. Консъюмтариату же присущи противоположные качества. Слой «новых русских» - это не буржуазия, а презренный консъюмтариат, преимущественно воры, включающие в себя также всю путинскую и ельцинскую братию, угробившие производство и набившие карманы за счет народа. Буржуа хоть и эксплуатировал труд наемных рабочих, он им платил, а номенклатура постсоветской власти далеко не всегда утруждала себя оплатой рабочим. К таким же ворам – только значительно большего масштаба – относится та прослойка, которую называют мировым правительством. Поэтому термин «буржуазия» (или «гипербуржуазия») к ним не применим. Скорее, их следует назвать гиперэксплуататорами. О них речь пойдет далее.

И если предположить, что кризис был специально кем-то инициирован, само слово «кризис» представится не совсем состоятельным: оно больше подходит для означивания естественного процесса. Как ранее любили говорить «Советский Союз распался», а не «Советский Союз специально развалили», так и сейчас говорят «кризис пришел»… Ответственность за кризис несут, в первую очередь, штаты (точнее, американский ТНК-истеблишмент) с их денежными «мыльными пузырями», но стоит заметить, что и российское правительство во многом виновно если не в появлении кризиса, то в его поддержании; так, В.И. Жуков, сравнивая российскую нереализацию антикризисных мер с реализацией в других странах, отмечает, что кризис в нашей стране имеет не столько внешнюю, сколько внутреннюю природу[287].

Единороссы с экранов телевизоров активно убеждали народ в том, что кризис в стране не настолько уж ощутим, забывая о том, что по многим предприятиям он ударил довольно сильно и что безработица в стране достигла огромных масштабов (но несмотря на это зарплаты работников проправительственного Газпрома были по-прежнему велики). Также они говорили в СМИ о том, что никакой девальвации рубля не будет, хотя она неуклонно происходит – пусть не резко, а медленными шагами. То есть это была очередная ложь. Путин призывал граждан покупать акции российских компаний, таких, как «Роснефть», после чего стоимость этих акций снизилась, и вкладчики остались в убытке. То же самое произошло с акциями Сбербанка и ВТБ, за приобретение которых правительство агитировало народ (причем финансовую помощь оказывают только «своим» банкам и предприятиям). Сотни тысяч людей поверили Путину, а их обманули. Огромные суммы были выданы банкам, а не реальному сектору производства, банки не стали кредитовать предприятия, что привело к остановке строек, перевозок и работы предприятий, а значит к безработице. Вместо повышения зарплат людям активно финансируются олигархи, многие из которых являются друзьями премьера: Дерипаска («Норильский никель»), Сечин и Богданчиков («Роснефть»), Абрамович («Евраз»), Чемезов («Ростехнологии»), Миллер («Газпром»). За народные деньги спасается бизнес олигархов, в чем заключена стратегическая линия партии, ориентированная на поддержание неконкурентоспособности экономики[288]. Причем все вышеперечисленные пользуются привилегиями, а намного более честный М. Ходорковский топчет тюремную землицу; топчет, потому что, отстаивая либерализм, полез во власть, да еще и оппозицию спонсировал. Денежные средства кидаются в черные дыры российской экономики – в олигархический бизнес, а повышать налог для богатых и снижать для бедных никто и не думает. Здесь[289] мы находим некоторые интересные сведения, указывающие на хищения власти – и не просто хищения, а коррупцию грандиозного масштаба, учиненную деятельностью «Транснефти». И ни одна из антикризисных мер не была реализована!!! С 1999 по 2007 годы государственный бюджет вырос в десять раз, но этот инновационный рост не ощутим для обычного рабочего – его зарплаты инновации не коснулись, зато коснулся кризис. Остается только удивляться цинизму власть имущих, которые ведут активную борьбу не с преступностью, не с терроризмом, а с собственным народом. Одним из признаков государства, помимо наличия идеологии, является обеспечение финансовой безопасности страны. Обеспечение финансовой безопасности себя нашим правительством реализуется в полной мере, а вот до страны эта безопасность не доходит.

А по сути-то, что мы, выходцы из народа, можем сделать? Да собственно ничего. У нас народ терпеливый – привыкнет, стерпит, со слезами на глазах, с зубовным скрежетом, но примет любое отношение к себе. Не будет никаких серьезных акций протеста, не будет никаких глобальных митингов. На попытки снизу реформировать систему власти надеяться не стоит. Кто же даст нам ее реформировать? Там, наверху, за нее держатся, как за последнюю соломинку. Как не держаться-то, если эта система выгодна для партийцев. И только для них. И не дадут они нам оставить их без выгоды, без сладкого куска. Но мы сами должны наделить себя правом реформировать политическую систему, потому что если мы за это благое дело не возьмемся, то никто не возьмется – больше некому! Я говорю «должны», несмотря на то, что данная работа не носит никаких конкретных предписаний и алгоритмов по принципу «сначала следует сделать это, а потом это». Читатель вправе обвинить меня в том, что я показал ситуацию, но ничего не сказал о методах ее решения. Да, это так. Но в качестве ответа приведем фразу М. Фуко: «я не думаю, что те, кто стремится расшифровать истину, должны предлагать этические принципы или практические советы прямо, в этой же книге и в этом же анализе»[290]. Трудно воплотить в анализ абсолютно все, что с объектом анализа связано. Я преследовал цель лишь показать, расшифровать некий аспект истины, но не навязывать читателю никаких этических, деонтологических или еще каких-то императивов, сподвигающих к тому или иному действию. Пусть тип поведения будет выработан самим человеком…

Можно, конечно, сидеть сложа руки, потешая себя грезами о том, что оно само как-то рассосется. Однако ничего само не рассасывается. А если и рассасывается, то потом вообще приходится жалеть о том, что рассосалось. Можно надеяться на коллапс власти, на ее самоуничтожение, к которому ее приведет ее же некомпетентность. Но если таковое и произойдет, возникает вопрос: а что же будет потом? Даже если не произойдет передача страны в руки нехорошему дяденьке-глобалисту, вряд ли стоит ожидать чего-то достойного после краха власти, педагогический режим которой породил, воспитал и взрастил массу хамелеонов, преступников, люмпен-чиновников и прочую живность, место которым явно не в административных кабинетах. «Режим Путина может исчезнуть за одну ночь, но миллионы – даже не сотни тысяч, а миллионы чиновников, генералов, постовых, превратившихся в раковые клетки социального организма, не исчезнут никуда»[291]. Таково наследие, которое оставит эта власть нашим потомкам… Благодаря этому наследию путиноросский режим продлится дольше своего официально-физического существования и войдет в историю. И с этим наследием потомкам придется вести отдельную борьбу.

Учитывая всю серьезность и основательность политики «Единой России», ее до наглости грамотно-лживую пропаганду и эффективно работающий репрессивный аппарат, представители этой корпорации уже сейчас безо всякого преувеличения могут заявить: «наш рейх переживет тысячелетия». Однако какой бы основательно продуманной эта система ни была, она, как и любой тоталитарный режим, боится одного – гласности. Путинская система, как и любой тоталитарный режим, опасается правды, истины, поскольку сама она держится на лжи и полной закрытости информации; истина для нее – самый злейший враг. Система порождает волну бюрократии, и все элементы, находящиеся внутри нее, пользуются привилегированной прикрытостью, санкционированной прикрытостью своей коррупционной деятельности. Но такая система неустойчива – гласность способна уничтожить любой тоталитарный порядок. Вот только сама эта гласность задушена. Народу знать про коррупцию, бюрократию и явные нарушения конституционных прав и свобод — вредно для здоровья. Без лжи – своего единственно орудия – Путин является просто голым королем. Не зря ведь первое, что сделал наш бывший президент, когда сел на свой трон, это направил свои орудия на НТВ как единственный независимый канал. Боится, однако. Правды боится. Ибо тот, кто раскроет правду, поставит под сомнение целостность системы, а целостность – залог ее устойчивости. Когда к власти придут более компетентные и либерально настроенные политики, всплывут все истории, о которых так долго молчали. Этой путинской своре не особо хочется объяснять происхождение своих баснословных счетов, домов на Рублевке и прочих «непосильным трудом» нажитых благ. Поэтому продолжение преемственности коррупционного курса им просто необходимо…

Тоталитарист априори панически боится тех, кто потенциально может сбросить его с трона, и потому, компенсируя свое ничтожество и внутреннюю пустоту, он подавляет их. Не обладая никакими позитивными, человекосозидающими качествами, он пытается подавить и уничтожить все высокое, ценное, духовное, свободное и оригинальное, – все, что находится выше его самого. «Чем больше внутренний хаос в душе человека, тем сильнее его вожделения, и главное, определяющее все прочие – вожделение власти. То есть вожделение подавить Других, унизить их, обратить в ничтожество. Свести их, как я определяю, к онтологическому минимуму [курсив автора – В.Е.][292]». Разве со Сталиным было иначе? Конечно, в нашем случае пример с паранойей Сталина, особенно обострившейся в последние годы его жизни, не особенно удачен в сравнительном смысле, но тем не менее показателен. Из него (и не только из него одного) можно сделать вывод о том, что тоталитарист – это больной, нерефлексивный и одномерный человек, у которого преобладают садистские и параноические наклонности, отсутствует чувство меры и этический стержень. Тоталитарист – не человек, а всего лишь человечишка, а его готовые к любой подлости подхалимы-подданные, также рвущиеся к власти и также носящие в себе комплекс неполноценности, – не люди, а всего лишь людишки. Тиран подобен старухе из пушкинской сказки «О рыбаке и рыбке», которая безмерно пыталась компенсировать комплекс неполноценности посредством все большей и большей власти и связанных с нею материальных ценностей. В настоящей работе я не преследовал цели проанализировать личность тирана, и поэтому читателя, которому вывод о патологичности тирана покажется «притянутым за уши», я отсылаю к книге Э. Фромма «Анатомия человеческой деструктивности», где хорошо описан подобный тип личности, причины и условия его формирования.

«Во все времена находились властители — фараоны, короли, цари, императоры, которые рубили головы, поднимавшиеся над уровнем посредственности, особенно, если ума не хватало им самим, - пишет И.М. Ильинский. – Всегда были правители, которые, будучи не в состоянии обеспечить благополучие своих подданных, убивали тех, кто начинал понимать это и сообщать другим. Всегда в положении «сильных мира сего» оказывалось немало слабых, трусливых и просто жестоких людей, которые убийством своих подчиненных пытались успокоить и возвысить себя в глазах окружающих»[293]. К сожалению, с этими словами тяжело поспорить. Однако автор почему-то говорит именно об убийстве тех, кто пытался возвыситься в том или ином смысле, противопоставить себя тиранической системе. Несмотря на правильность изложенных слов, Ильинский, говоря именно об убийстве, несколько сгущает краски. Перефразируя его, следует сказать, что власть всегда подавляла (а не только убивала) неугодных. Это же она делает и сейчас.

«Люди не должны бояться своего правительства, а вот правительство должно бояться народа», - прозвучала фраза в кинофильме «V – значит вендетта». Наше же правительство для того, чтобы народ не представлял для него никакой угрозы, само встает на место агрессора. Оно лишь показывает уверенность, но за этой мнимой демонстрацией скрывается страх. Страх быть раскрытым. Ведь во все времена антинародные (корпоративные) правительства были озабочены легетимацией своей политической деятельности, и ради того, чтобы народ признал ее законной и достойной восхищения, они пускали в ход самые разные средства: идеологические, научные, правовые, нравственные и прочие. И люди верили, и люди шли вслед за своими рабовладельцами, надеясь на светлое будущее, к которому их приведут. Подумать только! – их обманывают направо и налево, их обдирают до последнего рубля, им навязывают совершенно противоположные идеи тем, которые реализуются в действительности, а они молебно просят остаться у власти своего «благодетеля».

Что такое сильная власть? Это не та власть, которая сжимает все сферы общественной жизни в один кулак и проникает везде и повсюду, как в огромном Паноптикуме, тем самым демонстрируя свою политическую импотенцию; ведь попирание законов и свобод – методология слабых, не способных управлять по-другому. «Государственное вмешательство должно быть ограничено в той степени, которая в действительности необходима для защиты свободы»[294], - отмечает К. Поппер, под словом «свобода» подразумевая именно общественную свободу. Сильная власть не должна быть избыточной, распространяющей свои клешни на всю социальную жизнь, узаконивающей репрессии и запреты и узаконивающей свое право репрессировать и запрещать. Ее избыток – основная причина недовольства ею. Избыточность, диффузность власти указывает на ее слабость. Избыточность власти – нечто напоминающее рост раковых клеток, которые, не подчиняясь никакому генетическому коду, пролиферируют не только во все области культурного, научного и социального, но и в область психического, заставляя последнее поддаваться и отдаваться дискурсу власти, верить ему и работать на него. Скорее наоборот, сильная власть – это та, которая позволяет себе разжать кулак и тем самым дает возможность людям, общественным объединениям и партиям выражать свою позицию, то есть быть гражданами своей страны. Она работает для народа, а не заставляет народ работать на себя. Поэтому «Единая Россия» никоим образом не может называться сильной партией – это партия, которая противопоставила себя народу, можно сказать, победила народ. И победила не благодаря своей силе, а благодаря хитрости, наглости и лицемерию, которые использовала направо и налево. Хвала и слава ей за это!!! Административный бюрократизм, взяточничество, укрывательство своих, устрашения и подкупы, уничтожение оппозиции, борьба с гласностью и полное нарушение узаконенных прав и свобод, стратегия обнищания народа - арсенал ее методов. Грамотное же правительство, сильное и уважающее себя (а также народ) никогда не станет применять подобную методологию; это ниже его достоинства. Компетентность политика оценивается, помимо всего прочего, еще и тем режимом, который он пытается установить. Конечно, сложно измерить уровень компетентности человека, занятого управленческим трудом, в отличие от человека, занимающегося производственной деятельностью. Во многом для еще большего усложнения оценки своей деятельности управленец прибегает к помощи мифов, уже описанных нами, так как мифы скрывают многие недостатки и выпячивают наружу достоинства, что и необходимо нечестному управленцу. Только голый король, пытающийся прикрыть свою наготу, будет стараться напустить тень на себя и госаппарат, запрещая гласность, контролируя СМИ и проводя антигуманную и антиобщественную политику лжи и лицемерия. А это, мягко говоря, далеко не лучший способ добиться расположения со стороны народа. Он, являясь сам по себе бессильным, пустым и схожим со многими другими, олицетворяет собой для других – для масс – силу и полноту власти. Путин, будучи президентом, пытался легитимировать свою политику, постоянно напоминая о том, что сейчас России нужна сильная и твердая президентская власть, сильная рука. Я не могу придумать ни одного довода в поддержку этого нелепого положения. Обратите внимание – именно президентская власть. Другими словами, Путин указывает на необходимость тоталитаризма, на создание тоталитарного государства, во главе которого должен быть он сам. Но можно ли назвать тоталитаризм проявлением сильной власти? Естественно, нет. Скорее, его наступление – это результат отчаянной попытки некомпетентных в профессиональном и морально-нравственном смысле дельцов любыми способами удержаться в кресле верховного жреца, которые охотно меняют роль слуг народа на его эксплуататоров и работают только ради собственного обогащения и процветания. И эти новоявленные, до слез свои и до боли чужие люди нисколько не стесняются собственной некомпетентности, упиваясь своим исключительным общественным положением.

Дата добавления: 2015-08-17