Глава 1. Социальное неравенство, политкорректность, статус интеллектуала, принуждение, мифотворчество, конформизация 2 страница

Хотя я нисколько не удивлюсь, если в один прекрасный день университет как средоточие научных истин работящими руками политиков превратится в очередную богадельню по промывке мозгов. А такие курьезы уже имели место в истории; достаточно вспомнить хотя бы учебные заведения Средних веков, где главной ценностью образования выступал совсем не поиск истин, а заколачивание в головы учащихся «нужных» знаний и мыслей. Такие университеты как «Центры промывки мозгов» создавали не самостоятельно мыслящего человека, а необходимое для государства и церкви существо. А власти всегда выгодно лоббировать именно такую систему образования, которая укладывалась бы в рамки необходимой государству парадигмы и не выходила бы за ее пределы. Почему в послереволюционное время имела место ссылка философов? Не потому, что философия как наука обществу не нужна, а потому, что философ как критически мыслящий человек не нужен тоталитарному государству. В том числе поэтому при сталинизме высокой популярностью пользовались прежде всего технические науки, а не гуманитарные. В этих нехитрых рассуждениях мы с неизбежностью спотыкаемся о фукианскую концепцию взаимосвязи власти и знания, а если говорить точнее, власти и образования. Так, Т.В. Клюева отмечает, что в результате проведенного ею социологического опроса интеллигенции 52% считают, что интеллигент должен сотрудничать с властью, а не оппонировать ей, в то время как всего 10% настроены на несогласие. 55% - носители пассивного осознания ответственности за судьбу общества, активное осознание присуще менее 20%. 90% не выражают публично свою точку зрения[22]. Несмотря на то, что в исследовании Т.В. Клюевой выборка была довольно мала – всего 100 человек, – результаты тем не менее весьма показательны. Эти результаты говорят о неутешительном состоянии современной интеллигенции, которая утратила некоторые свои атрибутивные качества. Так, интеллигент должен не только иметь высшее образование, но и уметь критически осмыслять действительность. «…когда носитель духа и мысли, интеллигент, мыслит несвободно, то тогда никакой он не интеллигент, а скорее вольный или невольный агент влияния»[23]. Свободная мысль, если она действительно свободна, рождает свободное слово или даже свободное действие; интеллигент – соискатель правды и заступник за правду.

Учитывая низкий уровень современного образования, оно не предоставляет необходимой широты кругозора и глубины знаний, что, в свою очередь, едва ли может актуализировать в человеке здоровый и зрелый критицизм. Определение же интеллигенции только по критериям уровня образования и профессиональной принадлежности не дает полной картины, поскольку таковой (формальный) подход обращен в наибольшей степени к количественному аспекту, а не к качественному. Интеллигенция – не та прослойка, каждый субъект которой обладает дипломом вуза, но та, которой не чужд высокий интеллект и широкий кругозор, свободомыслие, честность, чувство ответственности за общественный организм, смелость в высказывании собственного мнения, преданность гуманистическим идеалам, следование долгу, чувство справедливости. Интеллигент отличается высоким интеллектом, сопряженным с духовно-нравственным началом. Среди атрибутивных характеристик интеллигенции нет места таким качествам, как конформизм, мещанство и лицемерие. «…русская интеллигенция всегда стремилась к абсолютной справедливости, а достичь ее на путях конформизма, увы, невозможно»[24]. Именно критерии нравственности и гражданской активности сокращают количественно ту социальную прослойку, которую именуем интеллигенцией. Интеллигенция не синонимична среднему классу, так как классовость определяется в первую очередь по материальному критерию. Интеллигент – более широкое понятие, чем интеллектуал, характеристики которого сводятся в основном к наличию высшего образования и широкого кругозора. Человек вполне может сочетать образованность и ученость с бескультурьем, хамством, аморализмом, мещанством, стремлением добиться карьеры любой ценой и с другими подобными «качествами»; его едва ли следует считать интеллигентным. Но при этом он может быть интеллектуалом – одомашненным и прирученным борцом за права корпоративной элиты, умным и послушным помощником, готовым подписаться под чем угодно. Его интеллект может использоваться как во благо, так и во вред – в зависимости от направления его воли или воли того, кому он служит. Сообщество таких людей скорее заслуживает название «интеллигентщина». Но эти максимы не означают, что интеллектуалам, в отличие от интеллигентов, чужды моральные, нравственные и этические качества.

Интеллигенция составляет необходимый потенциал для появления гражданского общества. Гражданское общество – то общество, где не только существует нормальная интеллигенция, где у нее есть жизненные перспективы, но и то, где она имеет право высказываться, не боясь ничего, где она проявляет социальную активность, где она чувствует свою ответственность за судьбу общества. У нас в стране не только отсутствует право голоса, но и крайне узка по численности та прослойка общества, которую следует именовать интеллигенцией. Она не является ключевой группой, формирующей общественное сознание. Причиной этому выступают разные факторы – как эсхатологическое и нигилистическое состояние самой интеллигенции, которая устала от баталий и, осознав свое бессилие, умыла руки в политической борьбе (внутренний аспект), так и явные барьеры для осуществления ею этой борьбы (внешний аспект). Основной барьер – это в первую очередь закрытость информационного пространства, ограничивающая свободу слова, что препятствует эффективной коммуникации как внутри сообществ интеллигенции, так и между интеллигенцией и обществом. Таким образом, критическая мысль становится замкнутой на самой себе; критика власти доходит в основном лишь до той аудитории, от которой она и исходит, до той аудитории, для которой в этой критике нет ничего нового. Противопоставляя себя власти, интеллигенция – «совесть общества» – априори не может искать поддержки от властных структур. «Традиционно уповать [интеллигенции – А.И.] на государственную поддержку бессмысленно, так как именно привязка к государству служит своеобразным родовым проклятием отечественной интеллигенции»[25]. Как пишет А.Н. Севастьянов, для ельцинских преемников интеллигенция стала обузой, и они из буржуазно-демократической революции они приняли и насадили буржуазную составляющую, а демократическую ограничили, как только смогли, и тем самым противопоставили себя интеллигенции[26].

Выпускниками учебных заведений должны быть люди, обладающие прежде всего хорошо отточенным методологическим мышлением, а не фактуальными знаниями, которые мало поддаются практическому использованию, быстро устаревают (особенно в эпоху стремительного роста знания) и едва ли создают плацдарм для независимости мышления. Сегодняшняя эпоха характеризуется не только лихорадочным ростом знания, но и быстрым устареванием прошлых истин. Пока студент обучается по одной технологии и парадигме, к моменту окончания вуза эта парадигма изнашивается, и ей на смену приходит новая система знаний – более совершенная и адаптированная к реалиям текущего дня. Выпускник оказывается неконкурентоспособным. И некоторые догматичные вузовские дисциплины, читаемые в течение нескольких десятков лет в первозданном виде, без нововведений, также неконкурентоспособны и отдалены от реальности. Встречаются люди, которые имеют достаточно обширные знания, но у них отсутствует знание того, как эти знания применить, что говорит о недостатке соразмерности их компетентности и социальной адекватности. Так что в сегодняшнем образовании мы находим такие взаимосвязанные проблемы, как устаревание знания и его излишняя фактуальность в ущерб методологичности.

Настоящее образование должно не столько создавать узконаправленного специалиста (вспоминается шутка про двух специалистов – один по правой ноздре, а другой по левой), а способствовать формированию у учащегося строгого мышления, последовательности в умозаключениях, многостороннего и глубокого мировоззрения, осмысления сущности фундаментальных процессов и их взаимосвязей, а не разрозненных и бессвязных фрагментов. Специалист узкого профиля создается обучением. Обучение просто нашпиговывает его знаниями и умениями осуществлять профессиональную деятельность. Описание аналогичной модели такого специалиста мы находим у Ортеги-и-Гассета. Испанский философ уподобляет его человеку массы, называя его невеждой во всем, что не входит в его узкую специальность; вместе с тем он хорошо знает свой крохотный уголок вселенной. Ему свойственны амбиции и авторитет, с которыми он ведет себя во всех незнакомых ему вопросах[27].

Образование же – более широкая категория, чем обучение. Оно не только способствует становлению высококлассного специалиста, но человека думающего и человека гуманного. А во всем мире, и в том числе в России, хороших специалистов много, достаточно людей обученных, но мало людей поистине образованных, умеющих думать, критически осмыслять действительность и руководствующихся не сиюминутными страстями и низкими помыслами, а высокими ценностями. А тех, кто таковыми является, почти не видно, поскольку мыслящий человек – это камень преткновения для корпоративных властных структур.

Я не говорю о том, что по-настоящему образованный человек должен обладать энциклопедическими знаниями. В информационную эпоху с присущими ей тенденциями стремительного накопления информации, роста научного знания и дифференциации наук интеллектуалов, по большому счету, не существует. Невозможно охватить необъятное, невозможно разбираться во всем и вся. Роль интеллектуала сегодня аморфна не только потому, что, по сути, вышла из почета, но и потому, что в век постмодернизма все являются интеллектуалами. Если раньше – например в эпоху Нового Времени – таким высоким словом можно было назвать человека, условно говоря, прочитавшего несколько сотен книг – единственных существовавших тогда книг – то теперь не хватит жизни на то, чтобы проштудировать всю имеющуюся литературу хотя бы по каким-то узким вопросам. Но это не означает, что образованность человека измеряется сугубо количественными показателями. Равно как это не указывает на необходимость поставить крест на проблеме интеллектуального (и духовно-личностного, так как культура и нравственность есть неотъемлемые аспекты человеческой образованности) развития человека. Имеет смысл в образовательной сфере создавать плацдарм для усвоения студентами не просто знаний, а знания о знаниях – того самого методологического базиса, выраженного в принципе «учись учиться» (или, в более актуальном для современности варианте «учись дифференцировать знание и псевдознание»). Сегодня качество образования зависит не от объема знаний, а от способности ориентироваться в глобальном информационном пространстве, от способности отделять зерна от плевел, от способности не тонуть в потоках информации и псевдоинформации, от способности целостно и систематично, а не мозаично-фрагментарно, осмыслять действительность. Не стоит забывать, с одной стороны, о ценности универсальных, широкомасштабных знаний, а с другой – об узкопрофессиональной квалификации. Перекос же в одну из сторон, при этом игнорирующий упомянутый выше методологический базис, рождает интеллектуально-кастрированного субъекта. Без фундаментальных знаний – он просто функциональный винтик, не отличающийся мыслительной гибкостью, самостоятельностью, творческим мышлением и кругозором; специалист узкого профиля. Без узкой квалификации – он теоретик, распыляющийся во все стороны и сферы, много знающий, но почти ничего не умеющий. Принципы фундаментальности и практической направленности должны быть гармонично переплетены. Именно человека, вобравшего в себя таковую многосторонность, следует называть культурным, интеллектуально развитым, нравственным, творческим и компетентным.

Проблема знания, его накопления и прироста – далеко не самая актуальная для современности. Она была актуальна тогда, когда знаний было мало. Сейчас же, в век глобального знания (и, соответственно, глобального псевдознания, мифа) в большей степени актуализируется проблема понимания. Понимание – это надстройка над знанием, более высокий уровень, который достигается, в первую очередь, не путем простого накопления и прироста знаний, а путем методологического осмысления действительности, зачаток которого мы видим в декартовском императиве сомнения. И если Ф. Бэкон отождествлял знание с силой, то сегодня более справедливо отождествлять понимание с силой.

Оценивая качество современного высшего образования, несложно прийти к выводу о сомнительности этого качества. Что-то уж много среди выпускников узколобых схоластов, видя которых, трудно поверить в наличие у них диплома о высшем образовании. И «заслуга» в этом принадлежит не только некоторым преподавателям, слабо разбирающимся в своих предметах, и не только некоторым студентам, откровенно не желающим учиться, у кого на лбу написано «не знаю и знать не хочу», но и тем приближенным к власти фигурам, которые создают государственные образовательные стандарты, чем определяют содержание, методологию и вообще специфику вузовского обучения. Вузов много, но количество не всегда перерастает в качество. Если переименовать какой-нибудь колледж в университет (как милицию в полицию), университетом он от этого не станет. Конвейерное производство выпускников путем упрощения требований и исключения из вузов только за неоплаченные семестры создаст много дипломированных людей, и некоторые из них, возможно, станут представителями среднего класса, а вот интеллигенцией станут единицы. Да и кандидатов с докторами сейчас пруд пруди, но далеко не каждый из них оправдывает свою степень. Можно сказать, что при расширении дипломирования происходит инфляция квалификаций; настоящая ценность дипломов падает. Образование дорожает, а отдача от него падает. Вместе с тем, образование становится более доступным не в финансовом, а интеллектуальном смысле, поскольку смягчение требований приводит к редукционизации самого образования.

В среде ученых, как уже говорилось, все больше и больше появляется желающих уехать за границу, и процесс «утечки мозгов» идет полным ходом, так как нынешние зарплаты «умам» - это не зарплаты, а сплошное издевательство. А в это время иностранный (прежде всего американский) капитал наживается на русских мозгах, что ведет к разгрому России. Теперь наша страна перестала быть страной интеллектуалов. Этого и хотели власти, идеальным представителем народа для которых является человек работающий, человек потребляющий продукты низших уровней массовой культуры, человек согласно кивающий, человек конформный, человек, превращающий свою жизнь в бестолковый процесс воспроизводства и получения удовольствий. Не нужен только человек думающий. Человек должен быть эффективным, и эффективным именно для власти, а не для себя и, уж тем более, не для оппозиции этой власти. Еще в семидесятые М. Фуко говорил о маргинальном положении интеллектуала, о том, что вместо его речи существует речь власти, основанная на приказах и распоряжениях[28]. По сути, ситуация, в которой речь интеллектуала не слышна, а речь власти раздается повсюду, верна и на сегодняшний день.

Раньше мне казалось, что единороссы не дотянутся до вузов – побоятся встретиться с достойным противником. Действительно, они начали-то с представителей менее умственно загруженных профессий. Но я ошибся. И до вузов добрались. Первым шагом была попытка «накормить» студентов своими мифами. Так, сейчас повсеместна практика указаний привести в определенный день в определенное место студентов в количестве ста пятидесяти человек от факультета на промывку мозгов.

Накануне выборов президента 2 марта 2008 г. произошел следующий случай. Я читал в одном из омских вузов лекцию, как вдруг в аудиторию вошел господин проректор и, обращаясь к студентам, промолвил речь такую: «Абсолютно каждый из вас обязан прийти на выборы и проголосовать. В случае вашего неповиновения администрация ударит меня faceом в table, а я – вас». Вот так вот! Бедные-бедные господа студенты, равно как школьные учителя, равно как мелкие чиновнички администраций и управлений, равно как служащие любых государственных учреждений, - всех под одну гребенку, всех как стадо безмозглых баранов. Совсем не обязательно воздействовать на все население, если можно «убедить» лидеров этого населения – директоров и руководителей, за которыми пойдут все сотрудники. Охват небольшого количества людей, занимающих руководящие посты, означает охват всего населения. Пришел главный, сказал слово свое – и дело сделано.

Следующий шаг – попытка «накормить» уже не студентов, а преподавателей. И здесь также имеет место прямое принуждение с угрозами, а не россказни о светлом будущем – эти россказни давно уже малоэффективны, хотя время от времени все равно используются. Неугодных – уволить (например, за несоответствие должности). Угодных – на руководящие места. Будет просто до нелепой несправедливости смешно, если заслуженного профессора-оппозиционера уволят (за несоответствие должности), а какого-нибудь молодого ассистента-конформиста оставят.

Отдельного рассмотрения заслуживают милиция, военные и, конечно, ФСБэшники, сущность работы которых заключается в первую очередь в том, чтобы выслуживаться перед власть имущими, а не в том, чтобы служить народу. Но тяжелые будни сегодняшнего дня ставят службу власти и службу гражданам в антагонистические отношения. Примирить одно с другим невозможно по той причине, что интересы властителей почти противоположны потребностям и желаниям народа. Поэтому получается, что суть работы силовиков заключена в охране власти от народа, особенно от народа грамотного, интеллигентного, от которого трудно скрыть все противоправные махинации, исходящие от правительства, а значит, и от силовиков. Это совершенно не значит, что среди силовиков нет хороших людей (не надо понимать мои мысли как манихейскую чистоту черно-белого мышления). Есть, и еще как есть. Вот только, к сожалению, дорога к высоким постам для них ограничена, потому что нынешняя система противоречит честности, а потому не подпускает порядочных людей к управлению. Они принимают только незначительные решения, они влияют на систему в минимальном смысле, поэтому их почти не видно и не слышно. Их голос не является решающим и особо важным. Честность и преданность стране (а не государству) в среде силовиков – совершенно не те качества, которые от них требует система. Требуемые качества – это в первую очередь преданность начальству (каким бы оно ни было) и наличие связей. Кроме того, нарушения силовиками законов говорит не только о моральном разложении структуры, но и ее дисквалификации; любой уважающий себя профессионал не пойдет на незаконные действия, если он действительно хороший профессионал. Суть профессионализма заключена не только в успешном исполнении своих должностных обязанностей, но и в следовании этике.

Вспоминается очень наглядный случай из совсем недавнего прошлого, который имел место в центре города Омска, где 10-го октября 2009-го года проходил пикет против разрушения армии. Небольшое число собравшихся людей раздавали листовки и держали плакаты с протестными надписями. Позади них стояло несколько людей в гражданском, которые предварительно записали имена-фамилии-отчества-адреса всех пикетирующих для отчетности в свое покрытое мраком учреждение. А перед ними стоял ДПСник, которому, судя по его поведению, дали указание никого не пропускать к пикетирующим. И этот подобострастный и послушный человечишка разворачивал всех идущих в сторону пикета под предлогом того, что в этом месте запрещено переходить дорогу. И – что самое главное – до проводимого мероприятия его присутствие не было замечено, равно как после пикета он сразу же куда-то скрылся. Поэтому – вместе с его своевременным появлением и не менее своевременным исчезновением – рассеялись всякие сомнения на счет того, что он выполнял приказ кого-то заинтересованного в непроведении пикета.

Читатель может сказать, что описание подобные вещей – привлечение внимания к мелочам. Однако и мелочи, когда их набирается слишком много, превращаются в своей совокупности в действительно серьезную и достойную внимания проблему. В мелочах сконцентрировано все пространство общественно-политической жизни. И когда действия властных органов доходят до проведения безосновательных обысков в квартирах представителей смелой оппозиции, а иногда и избиения свободолюбивых граждан, не побоявшихся заявить о своей позиции, вряд ли стоит говорить о мелочах. А все это есть в современной жизни российского общества.

Особо «интересно» в Омске проходят акции, посвященные защите 31-й статье Конституции. Власти во время проведения этих митингов организуют по соседству молодежные сборища с песнями и танцами. Угодная молодежь и сотрудники милиции окружают митингующих плотным кольцом (они всегда численностью превышают тех, кто пришел на митинг), тем самым закрывая их от широкой общественности. Проходящие мимо люди видят не акцию протеста, а веселый молодежный концерт, который, в свою очередь, глушит выступления митингующих. Неплохой ход борьбы со всякими акциями протеста – вполне эффективный, но явно аморальный. В день, когда следует скорбеть о нереализуемой Конституции, толпы послушной живой слизи празднуют непонятно что; празднуют торжественное освобождение от мук совести. Когда мы спросили этих тинэйджеров, сколько им платят за реализацию оного действа, ответ был таким: «Нисколько. Хотя бы воды в такую жару принесли». Просто поразительно! Они работают на власть просто так, что, можно сказать, противоречит теориям мотивации. К сожалению, это противоречие на стороне власти…

И не менее поразительно то, как Сурков увязал акции, посвященные защите 31-й статьи, с нацистскими погромами. «А что, опять нужна какая-то революция? Опять какой-то развал всего и вся? Чтобы у нас всегда и везде было 11 декабря на Манежной? Это ведь как бы "либеральная" публика упорно вводит в моду несанкционированные акции, а нацисты и жлобы этой моде следуют. 11-ое происходит от 31-го»[29]. Эти слова – высшее проявление софистики и подмены социальных фактов абсолютно неуместной интерпретацией. Нацисты и жлобы и раньше, до появления традиции отстаивать данную статью, еще в Ельцинскую эпоху, выступали с погромами. Достаточно вспомнить ажиотаж конца девяностых вокруг скинхедов. Так что попытка увязать данные митинги с нацистскими погромами абсолютно необоснованна. А если она была бы обоснованной, причины усматривать нужно было бы не в самих акциях «либеральной публики» - пусть даже несанкционированных, - а в том, почему эти акции имеют место. То есть, в действиях правительства, направленных на погребение конституционных прав. Проявленное Сурковым словесное ловкачество в попытке выставить крайними людей, которым небезразлична судьба своих прав и своей страны, - есть лишь проявленные мерзость и лицемерие.

Угодные… А ведь таких много. Образчики цинизма и двуличности. Занимающие относительно высокие посты, панически подобострастные при разговоре с начальством, высокомерно лицемерные при общении с обычными гражданами и не страдающие от острейшего дефицита совести, а упивающиеся им. Именно они, а не народ, – настоящее быдло, хамелеоны, для которых беспринципная мимикрия – обычная рутина, просто дело чести. Перед обычными людьми они красуются, что есть силы, гордо выпячивая вперед грудь. Постоянно прикрываясь своей должностью, они компенсируют свою коленопреклонность перед вышестоящими.

На стенах кабинетов управленцев любых уровней висят портреты Путина или Медведева (как раньше Ленина или Сталина), а на столах стоят единоросские флажки. Но что значат эти атрибуты? Их значение не обязательно сводится к молчаливому призыву поддерживать власть. Во многих случаях подтекст, который означают данные предметы, следует выразить так: «Я держу эти вещи на видном месте только потому, что веду себя соответственно ожиданиям еще более высокого начальства. Я боюсь его гнева в случае моего невыражения послушания – именно поэтому я послушен, и меня не в чем упрекнуть». Это все – удобная отговорка, позволяющая человеку не видеть собственной бесчестности и моральной деградации. Соответственно, сообщение, исходящее от данных предметов, адресуется не всем, кто заходит в этот кабинет, а высшему начальству. И уж ни у кого не красуется на стене под портретом премьера или президента надпись типа «Я повесил этот портрет не потому, что поддерживаю власть, а потому, что я ее боюсь». А такой вариант был бы значительно более честным… Чувство собственного достоинства оказывается слабее чувства страха или соблазна перед более заманчивыми перспективами.

В нашей стране верхушку занимает самодержец Путин/Медведев, чуть ниже находится лестница маленьких угодливых холуев, а основание пирамиды, самое обширное по количественному признаку, составляет народ, большая часть которого раболепно преклоняется (бездумные массы), а другая часть понимает ситуацию, но, увы, ничего с этим поделать не может. И в целом весь народ превращен в рабов единственного самодержца Всея Руси. Почти в каждом учреждении, (вузе, больнице, школе, администрации) есть свои холуи, готовые продать все самое святое и писать доносы на самых лучших своих сотрудников – лишь бы карьеру сделать и деньгами разжиться. А в среде силовиков – милиция, армия, ФСБ – можно найти много пушечного мяса, готового идти на новые «подвиги» ради своих правителей. И вот из таких угодливо-заискивающих подлиз состоит репрессивный аппарат нынешней партии власти. Мало того, многие из них еще и гордятся статусом и родом деятельности, возомнив себя стоящими выше бога и ниже Путина-бога, при этом совершенно не ведая, что творят. Считая себя чуть ли не сверхчеловеками, они даже не подозревают, что являются всего лишь функциями репрессивного аппарата, телами, обеспечивающими его существование, точкой пересечения одинаковых для многих людей способов реакции на приказы свыше. Они лишены способности различать понятия добра и зла… Некоторые из них вправду думают, что работают во благо страны. Естественно, во благо, но не страны, а государства. И такие рабы, считая, что выполняют свой гражданский долг, ни в коей мере не осознают своего рабского положения. Репрессивный аппарат путем закрытия СМИ и уничтожения какой-либо свободы слова стремится создать иллюзию свободной страны – люди ничего не знают, они верят во всякие мифологические истины. А лучший раб – это тот, кто не понимает своего рабского положения и наслаждается своими цепями. Высшим проявлением гражданского долга является не собачья преданность по отношению к власти, а наоборот, стойкость перед ней. Нужно по капельке выдавливать из себя конформиста… Проблема России заключается в том, что власть специально культивирует конформизм, специально поощряет этот вид рабства, специально создает в массах отвращение к Реальности, нежелание и неготовность с ней встретиться лицом к лицу, выдержать ее пристальный взгляд.

Кстати, угодливых немало наберется в среде известных людей. Яркий тому пример – Никита Михалков. Наш дорогой Никита Сергеевич упоенно писал раболепные письма Владимиру Владимировичу с просьбой остаться ему, то есть президенту, еще на один срок. Причем написано это было от имени не самого Михалкова, а всего художественного сообщества России. Откуда Никите Сергеевичу известно мнение всего сообщества и каждого ее члена? «Это - верный признак трусости, слабости и желания подстраховаться и перестраховаться: обращаться к Барину не от своего личного имени, а от имени какого-то абстрактного «всего художественного сообщества России»[30], - пишет А. Девотченко, выражая свой протест против коленопреклонности Михалкова. Сам же Михалков в своем убого подхалимском письме работу Путина называет важной для всей страны. Опять генерализация. Откуда он знает мнение всей страны? Не стоит путать свою подхалимскую позицию с позицией всех – далеко не все умные и талантливые люди присоединятся к риторике Михалкова и прочих ему подобных. «В ходе работы приходится встречаться с людьми из всех частей России, и, уверяем Вас, они едины в желании, чтобы Вы остались главой нашего государства»[31] - не дрогнувшей рукой пишет господин Михалков. «Проводимая Вами мудрая государственная политика позволила российской культуре обрести новую жизнь» - еще одна раболепная фраза. Ну, это уже ни в какие ворота… Культура! Культура, основанная на зомбировании. Наверное, в понимании Михалкова культура и зомбирование – родственные понятия, друг без друга не существующие. А будущее России он просто не мыслит без президентской работы Путина. «Ну, а представим, что все вдруг в одночасье изменится, и неважно, кто именно будет во главе страны - Каспаров ли, Лимонов ли, Геращенко или, прости Господи, Шандыбин - и что же?! Вы первыми броситесь наперегонки, спотыкаясь и повизгивая, с букетами и заверениями в личной преданности сдувать пыль с новых барских сапог» - снова пишет Девотченко, справедливо называющий Михалкова и прочих холопами. И в конце своего письма Никита Сергеевич высказывает надежду о том, что Путин учтет мнение десятков тысяч художников и деятелей отечественной культуры и искусства о необходимости своего пребывания на посту главы России и в 2008 году. Ну и лицемер же Никита Сергеевич!!! Смею заверить, что это мнение Путин учтет, но не учтет мнения сотен тысяч, которые выступают против его правления. Вообще, в нашей стране правительство учитывает только самые худшие для народа мнения, но самые лучшие для себя и своего спасения, - такова у нас система управления.

Нетрудно убедиться в лицемерии Михалкова, обращая взор также на его кинематографическую деятельность. Если во времена Советского Союза он снимал просоветские фильмы, пропагандирующие социалистический режим («Свой среди чужих, чужой среди своих»), то его сравнительно поздние фильмы проникнуты духом циничной вседозволенности («Жмурки», к которому Никита Сергеевич охотно приложил руку). Противоречие налицо. Но противоречие легко разрешимое. Просто если раньше «заслуженный деятель» активно и без зазрения совести подлизывал коммунистов, то потом – демократов. Рука, ранее поглаживавшая партбилет атеистической партии, теперь спокойно крестится. Похвально, идет в ногу со временем, помня о правительственной кормушке, но забывая, правда, о том, что у человека должно быть не только стремление к наживе, но и собственные идеалы и ценности. Ну а сейчас снова стал лизать тоталитаристов, но уже не в лице совков, а в лице единороссов. Когда человек – неважно, чиновник ли это или заслуженный деятель культуры – всегда рядом с правительством, которое меняется; когда взлет его карьеры начался в годы Советского Союза, когда она успешно развивалась в ельцинский период и когда она не теряет себя во времена путинизма, нужно говорить не столько о гениальной приспособленности человека к реалиям дня, сколько о гениальной беспринципности. Хватает таких обывателей, способных устроиться и сделать карьеру при любом идеологическом и политическом режиме, готовых произносить любые лозунги и мировоззренческие формулы, совершенно не заботясь об их содержании. Главное – не содержание слов, а их эффективность при построении карьеры. Эти совершенно безидейные обыватели представляют собой серьезную проблему для общества и страны, так как своей конформностью только множат зло.

Дата добавления: 2015-08-17