Часть вторая 8 страница

«…Что-то всегда возвращает меня к тебе. Не проходит и дня. И не важно, что я говорю или делаю, всё равно буду чувствовать твоё присутствие до последнего момента. Ты держишь меня, не касаясь. Ты удерживаешь меня без пут. И я никогда ничего не хотела так сильно, как утонуть в твоей любви и не чувствовать твоей грусти. Освободи меня, позволь мне уйти! Я больше ни секунды не хочу чувствовать силу твоего притяжения. Это я, и мне нечего стыдиться. Всё именно так, как и должно быть. Но ты меня раскусила и остаёшься во всём, что меня окружает… Ты любила меня потому, что я хрупкая, когда я считала себя сильной. Но ты прикасаешься ко мне на мгновение, и вся моя хрупкая сила исчезает. Я живу, стоя на коленях, и пытаюсь открыть тебе глаза на то, что ты – единственное, что мне нужно на земле. Но ты не друг и не враг, хотя я не могу тебя отпустить. Единственное, что я ещё знаю, что ты мне отказываешь... Ты меня раскусила и остаёшься во всём, что меня окружает. Что-то всегда возвращает меня к тебе. Не проходит и дня…»

Это странное ощущение пожирает меня изнутри. Холодное, безразличное. Не выразить словами то, что я чувствую, когда понимаю – нам совсем не о чем разговаривать. Её скудное, обычное, стандартное: «Как дела?» и мое: «Нормально». Мы никогда не станем такими же близкими, как раньше, нас больше ничего не связывает. Ни любовные приключения, ни тексты песен, ни гастроли, ни бутылки вин, ни гостиницы, ни люди, ни ссоры, ни радости, ни походы по магазинам, ни одинокие ночи, ни дневники, ни общие приколы, ни воспоминания – ничего. И я ненавижу все это. Ненавижу то, что, когда поднимаюсь на сцену, она подает мне руку. И моя рука в её руке. Ненавижу её улыбку, которая должна быть только для меня. Она сама сделала из меня эгоистку. И я уже не та, и она уже не та…

Как много людей думают, что знают нас, но не знают о нас ничего. Но, какими мы бы ни были, свои победы и поражения мы должны пережить, потому что очень скоро поднимется новая волна, и это будет уже другая история.

Не важно, мужчина вы или женщина, но нет ни одной девушки или женщины в мире, которая бы не коснулась вас, не вторглась в вашу жизнь. Иногда это относительно мягко, а иногда – чертовски больно. Вы и понятие не имеёте, на что это похоже…

«Год за годом проходили мимо, и я, наконец, стала понимать её. Понимать так, как не понимает никто. Я, наконец, изучила всю её сущность, но, стоило мне только обрадоваться, как она с лёгкой душой и не лёгкими переговорами решила покинуть проект. Для неё это было пустяковое дело, потому что её душа жаждала вырваться из рамок Тату, сковывавших её творческую натуру, а я... А что я? Я только привыкла ко всему этому, только сейчас стала вкладывать всю душу в проект, как Юлька вкладывала свою вначале. И внутри меня тёплая грусть. Я наблюдаю за Волковой, знаю, что она с обидой не понятно на что говорит обо мне, но разве я могу обижаться? Это же Волкова, тот самый человек, который помог мне раскрепоститься. Именно она прошла со мной весь путь на сцену от начала до конца, крепко держа за руку, а я всегда смотрела на неё восхищёнными глазами. Теперь я, наверное, больше никогда не почувствую её руки. Теперь мы идём в разные стороны. Она полна амбиций, а я пою наши татушные песни, не из корыстных соображений, конечно. Я пою их только для того, чтобы хоть на сцене мысленно ощущать себя вместе с ней...»

Но этот человек никогда и никому не мог принадлежать полностью. По определению. Даже сейчас.

«…Часто по ночам, пока очередной муж сладко спит под боком, гоняю в плеёре Never Forget, посвященную, как ты говоришь, мне. Прошлое каждый раз проносится перед глазами. Встреча в поезде, твоя правильность, наши посиделки в подаренной Ваней квартире, первый несмелый поцелуй в дорогом отеле, отдых в Сочи. Потом – короткие юбочки, шок, громкие крики фанатов, твои нежные неискушенные губы, после – ATTSS, Америка, Хуй войне, и все сошли с ума. Токио Дом – самый незабываемый, неповторимый, уникальный из всех концертов, и такая же наша первая ночь. Поднебесная, трава, обкуренный блаженный Ваня, ты и Паша. К черту Пашу. Ночи на 13 этаже, пачки сигарет, наши тихие разговоры на пространственные темы. Второй приход, заткнувшиеся критики, Люди инвалиды, Вика, скандалы, желтая пресса и, самое дорогое – наш любимый, незабываемый 2006-й. Искренность, наши руки, скрепленные в замок, взгляды, твое робкое признание в каком-то провинциальном русском городе во время гастролей, наши рассветы, твои поцелуи, руки, запах, тело. Потом – наше вранье, напускное безразличие, глупость, которые ни ты, ни я себе никогда не простим. Мы с Парвизом, камин, чай, наша боль, твои слезы. Париж, соседние номера отеля, Настя, невероятные дни, французские вина. Канны, вода с лепестками роз, шампанское, твое удивленное счастливое лицо. Польша, какая-то глупая премия, твой день рождения, последние дни жизни группы. Отчаянная, безысходная, нежная и самая последняя ночь, твои тщательно скрываемые слезы, мои – чувства. Ваня, чертовы дневники и правда, правда, которая, казалось, все окончательно разрушила. Ведь мы слишком долго лгали. А ничто, тем болеё ложь, не проходит бесследно. Мы слишком поздно поняли это. Как жаль… И да, Лен:

I’ll never forget you.

Беззвучно уезжаю оттуда, где меня никто не ждет. И никогда не ждал. Людям плевать на тебя и на то, что ты чувствуешь.

– Зачем ты едешь туда на поезде? – Спрашивают меня, удивляясь такой глупости.

Люди не привыкли к глупостям, к нелогичности, к инаковости. Ведь все вокруг такие правильные. Стоит тебе отличиться от других – затопчут, опустят, будут презирать…

– Не знаю… Устала от самолетов. – Грустно выдыхаю я, безразличная ко всему вокруг.

Дорогое люкс-купе на двоих, а я одна. Мягко разливается песня Red – Hymn for the Missing. В последнеё время она стала моей любимой, и только она может выразить мое душевное состояние, ничего больше…

За окном стремительно мелькают заснеженные пейзажи. Сижу, отодвинув шторку рукой, думая о том, сколько всего с нами бывало. Но теперь я одна. Еду в холодном купе, убегая от проблем. Она всегда говорила мне: "Лен, не беги от проблем, сами они не решатся". «Не решатся», – повторяю про себя, уезжая как можно дальше. Ничего не вернуть. Никогда. Все так, как должно быть. Я вспоминаю, как много лет назад она вошла в купе, перевернула все мое сознание, мировоззрение, перевернула весь этот чертов мир с ног на голову. Мы. Мы перевернули весь чертов мир с ног на голову. Но теперь я еду одна, и она не зайдет... И ничего уже не будет.

Меня отвлек звук открывающейся двери. На секунду мое сердце со сладким ужасом защемило. Ведь бывает же так, в книгах, в романах, в самом конце. Бывает же, что случается чудо... Ведь бывает! И я за секунды готовлю речь, все то, что обязана была сказать ей еще тогда, 12 лет назад. И я за доли секунды прощаю ей все, даже то, чего она не совершала. Прощаю все злые шутки, прощаю свои слезы, обиды, прощаю паршивую Риоху и неловкие прикосновения в ванной, прощаю ей то, что она забрала этот чертов кулон, который никогда не принадлежал ей, прощаю то, что, открыв его, я расплакалась так, как никогда не плакала раньше. Там, в самом запретном кулоне, под самой запретной фотографией была еще одна: мы в гостиничном номере, 2006 год, спим, свернувшись клубочком. Моя голова под её подбородком, сбившеёся одеяло, волосы, переплетенные руки и ноги. Я простила ей и ту тайну, ту фотографию, подняв которую, я случайно заметила гравировку: "Мне всегда будет 16, и я всегда буду любить тебя". И в ту самую минуту, когда скрипнула дверь, я готова была забыть все, начать все сначала. Я придумала слова, которые скажу ей, придумала, как взгляну в её ледяные голубые глаза, как в ответ она посмотрит на меня, беззвучно шепча губами какие-то бессмысленные, но такие нужные, слова...

Боже, это какое-то сумасшествие. Нужно только оторваться от окна. И я поворачиваюсь, заранеё пытаясь предугадать все... Передо мной, улыбаясь, стоит полная проводница.

– Девушка, чай будете?

Мое сердце рухнуло вниз.

"Лена уезжает, и я ничего не могу с этим поделать. Я не в силах остановить её, хотя всегда говорила не бежать от проблем – сами по себе они не решатся. Она уезжает, и это последняя нить, которая обрывается. Больше ничего не будет, никогда. И, кажется, это моя последняя запись. В этом больше нет необходимости».

Конец

Идеи сумасшедших всегда побеждают. Тонкая игра на психике людей и общественной морали способны изменить сознание миллионов и принести баснословную прибыль. Мог ли представить никому не известный имиджмейкер и, по совместительству, детский психиатр Иван Шаповалов,
выступивший против войны в Югославии, что создает бомбу замедленного действия, которая взорвет планету?

В мае 1999 года рождается группа Тату – самое яркое российское музыкальное событие всех времен и народов. Концепция проекта: шок, пограничье, запретные чувства и вытесненные в подсознание, такие же запретные, желания. Правила просты: та любит ту. Умело эксплуатируя имидж влюбленных школьниц-подростков, скандальный проект достигает вершин российских, а затем – европейских и мировых хит-парадов. Германия, Великобритания, Италия, Япония, Латинская и Северная Америка: все сходят с ума.

Но как способен повлиять головокружительный успех и созданный скандальный имидж на неокрепший ум двух 14-летних, полностью гетеросексуальных, девочек? Можно ли играть в любовь и не заиграться? Вечна ли слава и популярность? Чем закончилась история легендарной группы? И кто, наконец, «ничья»?

[1] Как жаль, мой дорогой. (Исп.)

Дата добавления: 2015-08-17