Екатеринбург 2.11.2006 год. 5 страница

Концерт, если это можно было назвать концертом, прошел отлично, даже слишком. В этот раз мы всецело поглощены друг другом, но и это не мешало нам провести взрывное выступление. Музыканты тоже отжигали по полной, умело импровизируя новые части песен. Просто супер! У Волковой было отличное настроение, что не могло не заразить меня, поэтому мое негодование, оставшеёся с пресс-конференции, тут же улетучилось. Едва она взяла меня за руку и притянула за талию к себе, найдя губами мои губы, я снова заулыбалась. Её рука проворно скользнула по моей талии, забуксовав на внутренней стороне бедра.
- Юль, гримерка не закрыта. – Заворожено бормочу я, не в силах сопротивляться ей.
- Закрой дверь. – Хищно улыбается она. – Что тебе мешает?
Её рука переходит на ягодицы, скользя по ним.
- У нас выход через минуту, не успеём. – Досадливо протягиваю я, запустив руку в её волосы.
- Девочки выходим! – Забегает какая-то женщина внутрь.
Стучаться, как обычно никто не учил. Надо было видеть её лицо: шок сменился смущением, она поспешно вылетела из гримерки, извинившись.
Волкова удрученно вздохнула и, наклонившись, стала целовать меня в шею.
- Стой, - смеюсь я, - старые еще не прошли! На них полкило тональника надо, кто мне окупит расходы?
- Я… я… окуплю, любимая. – Бормочет она, прикрыв глаза.
- Хорошо, купишь мне пару новых тюбиков! – Смеюсь я и тяну её за руку к выходу, но она неожиданно останавливает меня.
- Нет, ты не поняла, я ночью окуплю. – Нежный поцелуй в губы.
И еще череда поцелуев. Настойчивый стук в дверь. Благо, что она прижала меня к ней, теперь никто не войдет.
- Да идем мы!!! – Кричим в один голос и смеёмся…

«Люди инвалиды» отгремели так, как никогда раньше, зал бушевал в овациях, и меня с первой же минуты выступления охватила неописуемая радость от всего происходящего. Юлька тоже не отличилась скучной физиономией и ленью, поэтому с готовностью принялась бегать и скакать по сцене, заводя зал все больше и больше. На «All about us» я заметила, что она все же сдерживает себя, не смотря на то, что что-то хочет сделать. Вот вроде бы она хочет прижаться ко мне, как как-то побаивается, лишь стоит рядом, опустив свой взгляд на фанатов. Но я совсем не злюсь на неё, я знаю, что она моя, а это самое главное. Она моя – пусть не тут, не важно. Хотя на протяжении всего концерта могла чувствовать её руки, её объятия, её дыхание в пугливый затылок, и я была счастлива. Её коротенькая белая майка была задрана до груди, и на каждой песни я могла любоваться её совершенным телом, забыв о смущении, но мои взгляды едва ли не сжигали её, на что она смущенно и в то же время с вызовом улыбалась, мол: «Вот только закончится концерт, Ленок, получишь у меня, нарвешься. И никуда ты не денешься! Никуда!». Но деваться я никуда и не собиралась, напротив, я ждала того момента, когда снова смогу забыть о рамках приличия и смущения, когда смогу спокойно нежится с ней в кровати, наблюдая за безразлично белым потолком, разговаривая обо всем на свете, я ждала того момента, когда, выйдя на балкон, мы закурили бы, встречая очередной в нашей жизни рассвет, а потом мирно заснули бы под него, когда лучи теплого солнца уже играли на наших смятых телах. Пусть наш концерт не отличался чем-то особенным, скореё он был простым до неприличия, но это не меняло дело в корни. Все песни проходили плавно, по своему ритму. Конечно, мы отрывались, зажигали, иногда кидались друг другу в объятия, но на этом все заканчивалось. Лишь на песне «Полчаса», я не сдержалась, и просто упав на колени, стала петь песню, глядя ей в глаза. Моя улыбающаяся девочка просто светится от счастья. И я счастлива не меньше её. Так прошел наш очередной концерт, который запомнился мне меньше, чем его последствия.
- Ну что, поедем отрываться? – Волкова с разбегу откидывается на диван в гримерке и смеётся. – Не знаю как у тебя, а у меня настроение зашкаливает! Хочется продолжения вечера.
Её лицо расплывается в хитрой улыбке, но почти тут же обрывается снова хриплым смехом. Махнув рукой, она подзывает меня к себе. Я прикрываю дверь и иду к ней, присаживаясь рядом.
- Ну, поедем? – Нетерпеливо спрашивает она, глядя мне в глаза.
- А куда ты хочешь? – Нехотя протягиваю я, надеясь на спокойную ночь дома. – Мы могли бы остаться в номере и провести этот вечер в тишине, вдвоем…
- Не будь занудой! – Надувает губки моя девочка. – Мы так каждый день. Когда мы последний раз были в клубе? Ты помнишь? Я вот нет! Давай поедем, ну дава-ай!
- Не знаю, куда ты хочешь? – Пожимаю плечами я.
- Да спросим какой тут самый крутой, туда и поедем! Давай! А то одна поеду! – Хмурится она.
- Еще чего! – Тут же встрепенулась я. – Нет уж, я с тобой, ладно, поехали!
Волкова командует мне собираться, и сама бегает в поисках того, во что можно было бы переодеться. Спустя около получаса, мы выезжаем в клуб «Куба», говорят, один из лучших здесь. И действительно, прибыв к нему, я офигевши присвистнула, пока выходила из машины. На вид просто очень солидный клуб, отливающий разными огнями. На входе нас пропустили без всяких там проблем, видимо двухметровый охранник знал нас, он даже дружелюбно улыбнулся и показал рукой к входу. Или он побоялся не менеё крепких наших охранников, которые стояли сзади? Это неважно! Войдя в клуб, мы сразу договорились со своими телохранителями, что будем сами по себе, а если что свяжемся с ними, они довольно заулыбались, не теряя надежды на безумную ночь, и куда-то удалились. Едва они скрылись в толпе людей, Юлька тут же схватила меня за руку и потащила меня в сторону бара.
- Я заказала нам столик. – Кричит она мне в ухо. – Сейчас мы что-нибудь закажем и сядем.
Я утвердительно киваю ей. Пока мы стоим около бара, и Волкова что-то заказывает, я молча рассматриваю множество разных бутылочек с алкоголем, и как бармен причудливо делает коктейли. Затем мою голову посещает мысль, от которой я начинаю смеяться, как ненормальная: все всегда начинается одинаково. И заканчивается тоже одинаково.
- Когда ты успела забронировать нам столик? – Спрашиваю я, едва мы присели со своими бокалами каких-то спиртных напитков.
- Пока ты искала Свена, чтобы тот не забыл забронировать нам номер. – Улыбается та, оглядываясь по сторонам. – Круто тут все-таки! Ну что? Давай выпьем!
Она оживляется и, подняв бокал, смотрит выжидающе на меня. Я поднимаю свой бокал и чокаюсь с ней. За что пьем сами не знаем, ну это и неважно. Юлька довольно улыбается, будто сбылась её детская мечта, мы снова начинам говорить обо всем на свете.
- Слушай, мы прям впервые не в гей клубе! – Притворно удивляюсь я, будто только заметила это, осматриваясь по сторонам. – Даже странно.
- Че-ерт!!! – Она бьет себя по лбу, отпихивая стакан. – Не, ну вот я идиотка!
- Чего? – Удивляюсь я её реакции.
- Да блин, идиотка ужас, надо было в гей клуб поехать! Вот я тупанула!
- Э..ээ… зачем? – Торможу я, не понимая, к чему идет речь.
- Не тупи, рыжая! Там бы нам никто ничего не сказал…
- На что?
- Я тебя убью! – Начинает лыбиться та, как мартовский кот. – На это, например!
Она стремительно оказывается около меня, ловко кусая в шею. Я чувствую, как мурашки переполняют мое тело, сердце чуть ускорят темп. Так вот оно что, девочка моя, так вот почему гей клуб. Какая ты у меня расчетливая!
- Юль, - мягко, с легкой хрипцой в голосе, бормочу я, - надо быть осторожными!
- Как скажешь! – Она отстраняется, но её тело по-прежнему прижато к моему. – А так… так можно?
Под столом её пальчики осторожно гладят мои коленки, и в ту же секунду волна нежности, негодования, смущения, страха, эйфории, страсти накатывает на меня.
- Ну что ты делаешь? Юлек! Ты как обычно…
- Я ведь ничего такого не делаю! – Капризно протягивает она, продолжая гладить мои коленки. – Они у тебя такие острые! Они мне нравятся!
Я пожимаю плечами, взяв бокал в руки, предлагаю выпить еще.
- За что пьем? – Спрашивает она, убрав, наконец-таки, руку.
- За тебя! Чтобы ты всегда оставалась в моей жизни. – Я украдкой целую её в уголок губ, обведя её шею рукой.
Мы залпом выпиваем весь бокал, кажется, начинает кружится голова. Что-то слишком быстро. Но ром дает о себе знать мгновенно.
- Слушай, пошли потанцуем! – Предлагает Юлька, когда слышит медленную композицию. – Че сидеть-то?
Я киваю ей, вставая с дивана, и помогаю встать ей. Она поправляет свои шорты, проходя со мной на танцпол. Её руки обвивают мою талию, приблизив меня к себе, мои руки обвивают её шею, прячась под черными волосами. Теперь я чувствую, как сладко пахнет кожа моей девочки, как сладко пахнет её коктейль с виски. Мне так хорошо, что я буквально обмякаю в её руках, двигаясь в такт медленной музыки.
- Но ты меня раскусила и остаёшься во всём, что меня окружает. Ты любила меня, потому что я хрупкая, когда я думала, что я сильная. Но ты прикасаешься ко мне на мгновение, и вся моя хрупкая сила исчезает…
- Что? – Я смотрю на неё с волнением и не пониманием.
- Песня так переводится… слова из неё. Она мне очень нравится.
- Она тоже мне нравится. Как она называется?
- Gravity… притяжение, - она грустно улыбается мне, - не помню кто поет её… кажется, Sara Bareilles…
- Замечательная песня! – Мурлычу я, глядя ей в глаза. – И ты у меня тоже замечательная…
Закрываю глаза от нахлынувших эмоций и кладу голову на её плечо, прижавшись ближе. Нет ничего лучше, и никогда ничего лучше не могло было быть. Я готова была стоять так всю жизнь, плавно раскачиваясь в такт музыке, чувствовать её ровное теплое дыхание у себя на шеё, чувствовать её руки у себя на талии, которые не хотят меня отпускать, я не хотела думать о том, что это может когда-то закончится, ведь тогда бы я точно поняла – это закончится. Рано или поздно. А пока мне было очень хорошо с ней. Я готова была кричать, плакать, сходить с ума, но только быть рядом, я готова была на все, чтобы остаться с этим человеком, я хотела забыть о том, что вокруг есть люди, что везде горит свет, что ночной город окутывает все вокруг, я хотела забыть о словах мамы: «не заиграйся», я хотела забыть о словах Вани: «стерпится, девочки мои, слюбится», я хотела забыть о словах Ленчика: «эти дневники не принесут ничего, кроме боли», я хотела забыть слова фанатов начиная от: «вы спасли мне жизнь! Спасибо!» заканчивая «вы постоянно врали, врали, врали всем! Говорили, что любите, а сами врали… ненавижу!», но больше всего я хотела бы забыть другое: «они сами научили нас любви, так почему сами перестали верить в это?». А как же я хотела забыть многочисленные слова Юльки, как бы хотела сжечь их, я собирала все свои воспоминания, будто осенние листья, чтобы сжечь их, и будучи никогда не вспоминать их. Но разве это все было возможно???
Едва ли.
Мои мысли прервала закончившаяся песня. Волкова нехотя отпустила меня, вновь ведя за собой к столу. Мы снова выпили, снова меня обдало её жарким дыханием. Я могла бы запротестовать, сохраняя осторожность, но мне совсем не хотелось этого. Она была так близко, что мне совсем ничего не хотелось. Моя девочка перед тем, как сделать это, даже спросила разрешение. Я засмеялась, кивнув головой. Внутри все встрепенулось, будто кто-то разогнал всех моих бабочек, затаившихся внутри меня. И тогда она впервые за вечер робко коснулась моих губ, осторожно, ласково, словно смакуя, будто дразня. Почему-то тогда больше всего хотелось расплакаться. От счастья. Я так же осторожно приоткрыла свои губы навстречу ей, неловко положив руку на её талию. Она стала медленно покрывать меня поцелуями, никуда не торопясь, она дала себе возможность в полной мере насладиться тем, что имеёт. Её руки мягко гладили мои плечи, время от времени путаясь в волосах.
- Как ты думаешь, правильно ли мы поступаем? – Спрашиваю её я, после того, как она с наслаждением отрывается от меня.
Её вспухшие губы рассеянно улыбаются, её глаза просто сияют от счастья. И я еще жду от неё ответ?
- Ты хорошо целуешься, - замечает она, прикусив губу, - я когда-нибудь говорила тебе об этом?
- Нет. – Отрицательно качаю я головой. – Юлек…
- Ну чего? – Видно, что она не очень хочет думать на эту тему, но я не оставляю ей выбора. – Что значит правильно, Лен? Что это? Мы делаем так, как нам хочется, и никто не вправе судить нас!
- Наверное. – Непонятно от чего, расдосадливая я разворачиваюсь, наблюдая за танцующими людьми.
- Главное, чтобы нам обеим этого хотелось, остальное неважно. – Она откидывается на мое плечо, прикрыв глаза. – Когда мне было пятнадцать я и подумать не могла, что может произойти, честно. Никогда не воспринимала Ванькину концепцию всерьез, всего думала только о том, что это работа, это, как должное. Знаешь… я ведь и правда не думала, что может быть так… Жизнь… такая странная штука… иногда мне кажется, что люди, вертящиеся около меня – не мое, многое не мое, а ты… как будто я знаю тебя всю свою жизнь. Да так оно и есть… и будто бы, знаешь, у меня такое чувство… что никого и никогда у меня роднеё не будет… это так трудно объяснить, ну, ты, наверное, понимаешь о чем я… Это – все самое яркое в моей жизни, и такого больше не будет, я точно знаю, даже не смотря на то, что я такая сумасшедшая… Я даже никогда бы не подумала, что смогу так… так… привязаться ко всему. Ленок…
Она будто хочет проверить, слушаю ли я её? Но я не просто слушаю, я впитываю каждое её слово, запоминаю наизусть, гладя её волосы.
- Я слушаю. – Мягко отвечаю я, поцеловав её в висок. – Продолжай…
- Я хочу, чтобы ты всегда знала и помнила… я всегда буду с тобой. Всегда-всегда, что бы не случилось, где бы ты не была, какой бы год не был, я всегда буду мысленно с тобой… Пожалуйста, помни об этом и никогда, ни при каких условиях, ни за что на свете не забывай это.
- Я люблю тебя. – Мое слово теряется в её волосах, как и путаются там же мои слезы, которые я никак не могу удержать.
- Давай поедем домой? – Предлагает она, спустя минут пять молчания. – Хочу побыть с тобой вдвоем.
- Конечно, родная. Вызовешь такси? Я позвоню ребятам охранникам, скажу, что все хорошо, и мы поедем в гостиницу.
В ответ она лишь целует меня в подбородок, доставая мобильный.
Мы зашли в свой номер, и все стало на свои места. Никакие мысли меня больше не тревожили, меня не тревожило вообще ничего. Все это ничего не напоминало мне, с каждой минутой было новое время, которое лишь запоминалось со временем, но чтобы оно повторялось – такого не было. Хотя какие-то отголоски прошлого в нем все же были. Юлька скинула с себя всю одежду, готовясь переодеться, затем быстро напялила на себя нежно-розовые короткие шортики и просторную белую майку, лямка которой постоянно спадала с её смуглого плеча. Босиком она подбежала ко мне и помогла избавиться мне от одежды, бормоча о том, как я сегодня торможу, как я напилась, и что у меня совершенно нет сил. Общими усилиями переодели и меня. Она села на кровать, сложив ноги по-турецки и, наклонив голову, вопросительно уставилась на меня.
- Что? – Спрашиваю я, закатывая штанину от пижамы.
- Ты пьяная совсем?
- Не совсем, но пьяная. – Глупо улыбаюсь я.
Найдя в кармане пачку сигарет и зажигалку, я зажимаю их в руке и иду к кровати.
- Курить будешь?
- Давай. – Она протягивает мне руку, в которую я выкладываю сигарету.
Щелчок зажигалки. Еще один. Сладко затягиваемся и снова этот плавящийся звук. Обожаю его. Комнату заполняет едкий дым.
- Лен, я спросить хотела…
- Чего? – Медленно выдыхаю сигаретный дым, щурясь от него. – Спрашивай.
- Что тебе во мне нравится? – Улыбается, стряхивая пепел в пепельницу. – Понять не могу просто.
- Да не знаю. – Пожимаю плечами я. – Многое. А что?
- Интересно просто. – Краток её ответ. – А знаешь, что мне нравится в тебе?
- И что же это?
- Ты никогда не врешь себе. – Она серьезно смотрит на меня. – Это круто, я так не могу. У меня не выходит. А ты, рыжая, всего была мудрей, спокойней, адекватней. А я все никак не могу.
- Это придет. – Я снисходительно улыбаюсь, хотя вряд ли ей нужна моя снисходительность.- Ты мне нравишься такой, какая ты есть.
Её пятки умилительно смотрят на меня. Не знаю почему я так обожаю пальчики на ногах, пятки, ступни? Может, фетиш? Если бы я умела отменно рисовать, то непременно зарисовывала всякие ножки, и создала бы целую коллекцию. Одни – персикового цвета, нежные, почти детские, другие – смуглые, как у Юльки, шоколадные, и каждый её пальчик хочется перецеловать, осторожно касаясь их раскаленными губами, третьи пяточки – маленькие, неуклюжие, которые умиляют, в розовых оттенках. О Боже, это была бы великолепная коллекция фетишиста!
Я и не успела заметить, как она докурила, задумчиво глядя на меня. С каких пор её взгляд стал таким глубоким, целеустремленным что ли? Каким-то задумчиво-тоскливым, но в нем все же сохранялась прежняя прыткость и дерзость, и я любила её за это. Дождавшись, пока я сделаю последнюю затяжку, она отложила пепельницу, подползла ко мне и, выпятив попу назад, прогнулась в спине, подобно кошке. Я с улыбкой наблюдала за ней, не зная, что ожидать в следующую секунду.
- Ты знаешь, я так счастлива! – Говорит она и лезет ко мне лицом, как ласкающаяся кошка.
Не хватает ей усиков и хвоста. Я притягиваю её за шею и тяну на себя. Она легонько толкает меня, и я падаю на кровать, теперь она устроилась сверху меня. Нагнувшись ко мне, она снова замечает, как я пьяна, но тут же снисходительно говорит, что виновата сама – она. Я смеюсь, заворожено наблюдая за тем, что она вытворяет.
- Хочешь, я тебе что-то покажу? – Переходит на шепот она, оперевшись руками о мою грудь и выпрямив спину.
- Покажи. – Кратко отвечаю я, не в силах сопротивляться.
Она кивает и, подойдя к музыкальному центру, включает какую-то мелодию.
- Это что еще за фокусы такие? – Смеюсь я.
- Музыка красивая просто. – Улыбается та. – Тебе понравится…
И правда играет красивая музыка, кажется, я даже где-то её слышала. Черт, я где-то её слышала! Точно! Её поет Lifehouse – Everything, как я могла забыть? Но мои никчемные мысли не идут в сравнение с тем, что вытворяет моя девочка. Она вновь садится сверху меня и теперь, задрав руки, и схватившись за край своей майки, она тянет её вверх: медленно, соблазняющеё, да так, что в горле все пересыхает. Ведь именно этого она и добивается. Моему взору открывается её маленькая замерзшая грудь, которой я любуюсь. Пожалуй, была бы я художником, это была бы единственная грудь, столь концептуальная, столь аккуратная, которая могла бы вдохновить меня.
- Тебе нравится? – Спрашивает она, разрывая тихую музыку.
- Ю-юль! – Протягиваю я, начиная смущаться, она этого и добивается.
- Ладно, ладно! – Смеётся она. – А вот твоя рубашка…
- Что моя рубашка?
- Она мне не нравится. – Брезгает моя девочка. – Давай я помогу тебе…
Она касается властными пальцами верхних пуговичек и расстегивает их. Я не сопротивляюсь, только не могу дышать, только не могу думать.
Юля помогает до конца избавиться мне от рубашки, и теперь под ней лежит почти полностью обнаженное мое тело.
- Так мне нравится намного больше. – Удовлетворенно протягивает она. – Ты чего уже так завелась?
- Юль! – Я краснею еще больше, с каких пор? – Мне просто холодно.
- Да? А мне кажется, тут так жарко! Давай ты немного охладишь меня, а я согрею тебя?
Без ответа на свой вопрос, она прижимается своим телом к моему. Она и правда пылает, а я и правда замерзла. Она довольно урчит у меня над ухом. Но через несколько минут она отрывается от меня, целуя в замерзший сосок. Её теплый язык касается его, делая круг почета. Затем она спускается ниже, покрывая поцелуями каждый миллиметр тела. Её рука перемешается меж моих ног и ложится поверх штанов.
- Ты же не против? – Улыбается она, глядя в мое лицо, переполняемое блаженством.
- Против! – Сладко улыбаюсь я в ответ, и резко перевернувшись, сминаю её тело под своим. – Хочешь, я тебя поцелую?
- Поцелуй.
- Куда?
- Куда хочешь. – В ответ едва уловимый поцелуй в грудь, влажная дорожка вниз, до пупка. – Ленок…
Чувствую, как она начинает мелко дрожать.
- Что же мы делаем друг с другом? – Выдыхаю я, приближая свою руку к её трусам.
- Мое слово звучит грубо, поэтому… мы… друг друга заводим, мы… занимаемся любовью! Тебе ведь нравится заниматься со мной любовью?
- А тебе? – Легкий смешок, после того, как моя рука скользит внутрь её трусиков.
Мягко, плавно, не спеша. Она заводится все больше и больше. Её дыхание сбилось, и она едва сдерживала себе, спиваясь пальцами в покрывало.
Её податливое тело выгибается мне навстречу. Движения стали чуть быстреё, чуть резче, и с её губ сорвался первый стон.
- Лен, перестань меня мучить, пожалуйста… - Протягивает она, сжав одной рукой мою грудь.
- Как скажешь, милая. – Сладко шепчу я ей на ухо, врываясь в её приват…
Мягко уснув в объятиях друг друга, мы вновь проводили рассвет…

Иркутск 14.11.2006 год.
- Сегодня вы выглядите болеё счастливыми, чем на прошлой конференции предшествующего концерта. Говорят у вас все наладилось?
- У нас было все отлично! – Улыбается во все тридцать два зуба Волкова.
- На днях в одной из газет появилась информация, что вы очень весело провели время после концерта в Новосибирске…
- Что значит «очень весело провели время»? – Напрягается моя девочка, крепко хватая меня за руку под столом.
- Можно я процитирую? – Она кивает. – «На днях солистки дуэта «Тату» вновь удивили публику своим непристойным поведением. Всем известно, что проект во все время держался на скандалах и эпатаже, теперь девушки решили вновь всех удивить. Они были замечены в одном из клубов Новосибирска, где отрывались по полной программе, несколько коктейлей сделали свое дело, и, кажется, раззадорили татушек, которые недвусмысленно стали приставать друг к другу, после чего резко выехали из клуба, вероятно в гостиницу, чтобы продолжить вечер».
Чувствую, как у меня медленно открывается рот.
- Это все преувеличено! – Старается сохранять спокойствие Юлька, хотя я чувствую, как нервно дрожит её рука. – Мы с Ленкой можем позволить себе расслабиться. – Смеётся.
Чувствую, будто мы оправдываемся.
- То есть, можно считать ваши любовные отношения опровергнутыми?
- Послушайте! – Теперь она по-настоящему раздражается. – Сколько уже можно? Мы никогда не говорили, что мы лесбиянки, мы просто любим друг друга! И в этом клубе ничего не было, что может доказать обратное! Мы всего лишь хорошо провели время, потусовались, потанцевали и все!
После этого, испугавшиеся в конец журналисты, резко сменили тему для разговора. Хоть что-то немного успокоило её.

- Надо что-то с этим делать. – Озадачено бормочу я, бегая по комнате взад-вперед. – Откуда эти твари уже что-то пронюхали?
- Потому что, как собаки! Вот и пронюхали. – Зло говорит Волкова. – Черт бы их побрал, суки!
- Не думала, что опять раздуют такой скандал, ща еще новую статью напишут, как «татушки оправдываются за любовные утехи»…
- Ха! Тебе нужно заголовки придумывать! – Иронично замечает она. – Придется немного сдерживать себя…
- Ну да, - пожимаю плечами я, - ничего уж тут не поделаешь. И я бы была очень рада, если бы ты одевала не такие майки!
- А что? – Наивно хлопает глазами Юлька.
- Мы же договорились сдерживать себя, а тут такое… - Оглянувшись и убедившись, что никого вокруг нет, я припала губами к её животу, обведя пупок языком. – Сама же дразнишь!
- Ну прости! – Смеётся она, гладя меня по волосам. – Я постараюсь, хотя и не обещаю! Мне так жарко на концертах! Что я просто не могу иначе…
- Тогда берегись! – Легонько кусаю её за ухо, обведя талию рукой. – Нам нужно выходить, давай уже пойдем…
Ускоряем шаг, какие-то люди вдоль коридоров, отдаленные крики, заканчивающеёся интро и много-много фраз в голове. Только сумасшедшие могут переживать это раз за разом, сходя с ума все больше и больше. И вся жизнь проносится перед моими глазами: поезд, кастинг, она, Ваня и Лена, идея, шок, слезы, непонимание, куча песен, клип, тишина… ШОК, эйфория, не хватает воздуха, мировая слава, концерты, их сотни, куча автографов, номинации, победы одна за другой, автограф-сессии, пресс-конференции, фотосессии, съемки клипов, записи песен, крики, визги, «люблю-ю-ю вас», «all the things she said» как в бреду, плакаты, слезы, фанаты, Ваня, его смех, косяки с травой, выступления, очень много выступлений, столько всего…
Задыхаюсь…
«Чужого не бери, свое не отдавай», - все начинает с первой же песни: рука в руке, надо держаться, надо думать о чем-то другом. Какие-то обрывочные мысли комом сваливаются на мою голову, нужно отвлечься. Она не дает мне ни о чем думать, но мы держимся, изредка сталкиваясь взглядами, изредка чувствую её руку на талии. Грустно и весело одновременно, не могу понять, что происходит. Вновь проматываю недавние события в голове. Боже, я призналась ей. Неужели такое могло произойти? И вот нас снова обсуждают, как в 2003, как с 2000 по 2004, 2005, 2006, это никогда, мать его, не закончится. Но тогда это было особенно актуально: «А вы можете поцеловать на камеру?», «Без проблем!», и затем её наигранный поцелуй, который не вызывает ничего. Не то, что сейчас. Но я держусь. Только иногда мы позволяем себе, как обычно отрываться, не думая ни о чем, это наша жизнь! А сцена – состояние души, мы можем делать все, что хотим! Мы дурачимся, обнимаем друг друга и ничто не остановит нас. Потому что нас не догонят! Никто и никогда. Поем «Sacrifice», энергия просто через край, и на этих эмоциях все и происходит. Лирический куплет под который так и хочется прижаться к ней, и я просто, не задумываясь, иду к ней, сопровождая все это влюбленным взглядом. Останавливаюсь рядом с ней, стоя почти вплотную, но ближе нельзя, сорвет голову. Наши лица так близко, я улыбаюсь ей, она мне. Надо держаться, даже тогда, когда хочется поцеловать её. На её любимой песне «Обезьянка ноль», она снова дает волю эмоциям, поэтому во время песни прижимается ко мне сзади, обняв за талию. Её голова лежала на поем плече, это было так мило, что я снова через силу сдерживала себя, чтобы не сорваться. Но отыгрались друг на друге мы во время «Show me love», песня звучала как раз в тему. «Покажи мне любовь», - говорит её выражение лица, расплывающеёся в улыбке, во время того, как она идет ко мне. Расстегивает ремень – нарвется, расстегиваю ремень – нарываюсь. Обе смеёмся и расходимся, все потом. В конце песне она вновь владеёт свою руку мне на живот, стоя сзади меня. Нарвешься, Юлек! Я нагибаюсь вперед, а она прижимается лишь ближе. «How soon is now», - отличный повод, чтобы зажечь, и мы зажигаем! «Заткнись, как мы смеёшь говорить, что я делаю что-то не так?», - поем мы, становясь друг к другу близко-близко, я не хочу её отпускать, она не хочет отпускать меня. Я обхватываю её за талию и кончиками своих пальцем чувствую её горячую кожу. Она сведет меня с ума! В конце, она молча подходит сзади и обнимает меня за шею крепко-крепко, и я прикрываю глаза от удовольствия.
- Мы её никогда не пели, ни разу в жизни и не целых 7 лет подряд…
Выходим из глубины, держась за руки. Не могу отказать себе в удовольствии (садистском удовольствии просто смотреть на неё), едва мы начинаем петь, она хочет уйти, но я хватаю её за руку, дергая на себя. И она остается. Наши руки скользят по рукам друг друга. «Я сошла с ума-а», - поем мы, «Мне нужна она», - допевает зал, а я в это время осторожно заглядываю в её майку, удовлетворенно улыбаясь. Мы допеваем куплет, и я так жду этого припева, меня сейчас просто вырубит от волнения. Она обходит меня сзади, цепляясь рукой за мою талию, притягивая меня к себе. И едва начинает играть припев, я иду к ней сама, на ватных ногах, с нетерпением и любовью в глазах, но она и не видит того, начинает раздавать автографы. Я растеряна, но вида не показываю. Стоя, как идиотка посреди сцены, сжигая её взглядом, я не знаю, что делать дальше. Поэтому тоже раздаю автографы. Под конец песни она все же снова обратила на меня внимание. И эти долгие объятия под звуки гитары…
Прощай, Иркутск!
Минус час, минус день.

Следующеё утро выдалось отнюдь не самым лучшим в моей жизни, да и до награды «лучшеё утром в моей жизни» ему было далеко. Во-первых, на улице было пасмурно, даже слишком, сплошная слякоть, противный моросящий дождь, да и к тому же, во-вторых, разбудили меня не поцелуи моей девочки, а телефонный звонок, который был как нельзя некстати! Я нехотя оторвала руку от спины Волковой, перекладывая её на телефону трубку.
- Ало! – Хриплым, раздраженным голосом, отвечаю я.
- Доброе утро, Лена! – Не менеё угрюмым голосом, отвечает мне Борис.
Он, как обычно, вовремя. Так и хочется кинуть трубку, но я не кидаю. Слишком правильная какая-то, тем болеё мало ли что у него там.
- Угу, доброе. – Все же решаюсь не дерзить ему я. – Вообще-то мы еще спим.
- Ночь бессонная была? – Никакой шутки в голосе, даже странно.
- Чего? – Переспрашиваю я, надеясь на то, что мне показалось.
- Да ничего, я говорю просыпаться надо!
- Еще же только 9 утра! – Мельком кидаю взгляд на часы, стоящие рядом на тумбочке.
- Заедите сейчас ко мне в кафе, я тут вас уже жду, давайте скореё, и потом сразу в аэропорт, так что вещи собирайте.
- А в аэропорту поговорить никак нельзя? – Все еще сопротивляюсь я.
- Нет, нельзя. – Спокоен он, как удав. – Давайте, просыпайтесь там. До встречи!
И как всегда культурно кидает трубку.
Ничего уж с этим не поделаешь, нужно просыпаться. Я оборачиваюсь к Юльке, которая мирно спит, и будить мне её меньше всгео хочется. Боря вечно умеёт обламывать малину. Делать нечего, я осторожно касаюсь её волос, проводя по ним от макушки до кончиков прядей.
- Юлёк, солнышко, нужно просыпаться. – Тихо говорю я ей, склонившись над её лицом. – Ренский позвонил, сказал, что срочно к нему в кафе ехать нужно сразу с вещами, а потом в аэропорт.
- Чего-о-о? – Недовольно протягивает она, все еще лежа с закрытыми глазами. – Че охренел совсем? В единственный выходной поспать не дал!
- Я ему пыталась уже объяснить, но он и слушать ничего не стал, как обычно кинул трубку.
- Дурацкая его привычка…
- Да, как и у Вани. – Не понятно с чего вдруг вспоминаю я про Шаповалова.
- Слуша-ай, я так не хочу ехать никуда, давай останемся здесь? – Умоляюще просит она меня, вглядываясь мне в лицо.
- Я тоже не хочу, родная, как бы мне хотелось остаться тут, с тобой, но это наша работа!
- Все, не хочу слушать это! – Она притягивает меня к себе за шею и сладко целует.
Я не сопротивляюсь ей, только накрываю нас одеялом. Мы ласкаем друг друга около пятнадцати минут, пока не раздается очередной звонок. Опять Борис, опять просит вставать, будто знает, что мы так и продолжили валяться в объятиях друг друга. Пообещав, что мы встаем, я повесила трубку. Нужно было и правда собираться. Кое-как встав с кровати, мы потихоньку стали собираться. Хотя собиранием это трудно было назвать, потому что, сталкиваясь каждую минуту, мы уделяем друг другу внимание. Наконец, собрав все вещи, приведя в порядок себя, мы выехали на встречу с Борисом.
Зайдя в кафе, мы бегло нашли его взглядом и присели к нему за стол. Через минуту появился официант, подавший меню.
- Привет. – Здороваемся мы, изучая то, чем бы мы могли перекусить.
- Привет, я уже заждался вас. – Пыхтит он, поглядывая на часы. – Нужно разобраться во всем в темпе, а то через 4 часа вылетам уже.
- Так чего случилось? – Волкова, заказав себе нехитрый завтрак, обернулась к Ренскому, сложив руки на стол.
- Поговорить с вами хотел, - начал говорить он, и мне стазу же стало не по себе, все вело к неприятному разговору, - на днях интересная статья вышла…
- О Боже! – Вскинула тут же руки Юля. – Нам уже сказали про неё! Боря, ну что за детский сад?
- Это я у вас хотел спросить, - нахмурил брови тот и потер переносицу, - что у вас происходит?
- В смысле, что происходит? – Тут уж в разговор вмешалась я, наконец-таки разобравшись с официантом. – Все отлично, Борь, чего ты опять начинаешь? Ты же знаешь эту бульварную, желтую прессу!
- Девчонки, но поймите же вы, это все не на пустом месте! – Он не был озлоблен, скореё наоборот, обеспокоен. – Как бы нам это все боком не вышло.
- Слушай, скандалы, насколько я помню, никогда не были лишними. – Вступается Волкова. – А тут такой повод…
- Уже не отрицаешь ничего? – Ухмыляется тот, но почти беззлобно. – Юль, эти скандалы были кстати, когда были другие времена. Вы и сами знаете о чем я говорю. А сейчас зачем вам оно? Тату опять за старое? Ну глупости ведь! Нам нужно перенаправить все в другое русло!
- В какое же?
- Да заняться теми же «людьми инвалидами» и на этом все держать, да на чем угодно, но только не на имидже, это исключено!
- Тогда почему ты ни разу и рта не раскрыл не из-за одно концерта? Ты ведь в курсе какие там эмоции бушуют! – Иронично замечаю я и замечаю подходящего официантка с подносом. – Блин, хоть поем нормально!
Ренский замолчал, задумчиво провожая парнишку в форме взглядом. Он отвлекся на то, как мы стали уплетать те блюда, которые нам принесли. Он о чем-то думал, но ответить на мой вопрос так и не смог.
- Нужно что-то с этим делать… - Снова протягивает он, крутя телефон в руках.
- С чем – с этим? – Уточняет Волкова, делая вид, что ничего не произошло.
- Со скандалом этим!
- Ой, подумаешь, написали в одной газете какой-то, уже прям раздули. Успокойся, через день об этом никто и не вспомнит! – Отмахивается моя девочка, поглощаясь в процесс поедания.
- Вот-вот, Борь, все утихнет! Все будет окей! Подумаешь, оторвались в клубе…
- Боюсь представить, КАК вы там оторвались - Сомнительно произносит он, косясь на меня.
- Вот только не надо фантазировать, - едва не давится Юля, - все в рамках разумного!
- Смотря что для вас рамки разумного! А зная тебя, - он кидает взгляд на Волкову, - страшно представить! Ну ладно, поверю на слово! Надеюсь, что все и впрямь утихнет! А то потом не отмажемся!
- Да все, не паникуй! – Хлопаю его по плечу я. – Сейчас поедим и поедем в аэропорт!

Дата добавления: 2015-08-17