Расплывчатая Красота неопределимого

Употребление выражения «ye ne sais quoi» («сам не знаю что», фр.) в связи с Красотой, не выразимой словами, и особенно в связи с соответствующим состоянием души зрителя само по себе не было находкой Руссо. Неоригинально сочетание слов, встречающееся еще у Монтеня и потом у отца Буура, клеймившего в Разговорах Ариста и Эжена (1671) захватившую итальянских поэтов моду напускать на все таинственность с их пресловутым «поп so che» («сам не знаю что», ит.); неоригинально его употребление, встречающееся в Красоте жен­щин Аньоло Фиренцуолы, а главное — у Тассо, где «попso che» стало уже означать не Красоту как изящество (grazia), но эмоциональную реакцию зрителя. Именно в этом значении Руссо перенимает «поп so che», романтизируя Тассо.

Но главное, Руссо вводит эту расплывчатость выражения в контекст массированной атаки на вычурную придворную Красоту поборников классичности, причем ведет борьбу куда более радикальными средствами, чем его современники просветители и неоклассицисты. Если современный человек — это результат не эволюции, но вырождения первозданной чистоты, значит, с цивилизацией следует воевать новым оружием, взятым не из арсенала разума (поскольку сам он — продукт того же вырождения): новый арсенал — это чувство, природа непосредственность. Взору романтиков, долго находившихся под сильным влиянием Руссо, открывается горизонт, над которым осторожно приподнял завесу Кант, критикуя Возвышенное. Сама природа по сравнению с мастерски упорядоченной историей выглядит смутной, бесформенной, таинственной: ее невозможно облечь в четкие и ясные формы, она ошеломляет зрителя грандиозными и величест­венными видениями. Поэтому не надо описывать Красоту природы, ее надо прочувствовать, интуитивно ощутить изнутри. А поскольку ночная меланхолия — чувство, лучше всего выражающее это погружение и созерцание себя в природе, романтик — человек, гуляющий по ночам, беспокойно блуждающий при лунном свете.

Меланхолия. Иммануил Кант. Наблюдения над чувством прекрасного и возвышенного, II, 1764

Тот, чье чувство приобретает меланхоли­ческий характер, не потому называется меланхоликом, что, лишенный радостей жизни, он терзается в мрачной тоске, а потому, что его ощущения, если они усиливаются сверх определенной степени или по каким-то причинам принимают ложное направление, легче приводят к такому, а не какому-либо другому состо­янию [духа]. Такой человек больше всего обладает чувством возвышенного. Даже красота, которую он чувствует в такой же степени, должна не только привлекать его, но, поскольку она в то же время вы­зывает в нем восхищение, также и волно­вать его. Наслаждение от развлечений имеет у него более серьезный характер, не становясь от этого менее сильным. Все, что трогает как возвышенное, больше чарует, чем обманчивые прелести пре­красного.

Таинственная ночь. Новалис. Гимны к ночи, I, 1797

Ты тоже благоволишь к нам, сумрачная Ночь? Что ты скрываешь под мантией сво­ей, незримо, но властно трогая мне душу? Сладостным снадобьем нас кропят маки, приносимые тобою. Ты напрягаешь оне­мевшие крылья души. Смутное невыразимое волнение охватывает нас — в испуге блаженном вижу, как склоняется ко мне благоговейно и нежно задумчивый лик, и в бесконечном сплетении прядей угадываются ненаглядные юные черты материи. Каким жалким и незрелым представляется теперь мне свет — как отрадны, как благодатны проводы дня!

Беспокойное блужданье. Перси Биши Шелли. Гимн интеллектуальной красоте, 1815-1816

Дух Красоты, свои лучи-цвета

Дающий образам и мыслям всем!

Куда из мира скрылся ты? Зачем

Юдоль покинул нашу? Ныне та

Долина слез — грустна, бесплодна и пуста.

Спроси — на горных водопадах

Зачем не вечны краски радуг?

Зачем, явясь, все минет навсегда?

Рожденья, смерти, страха тень

Зачем темнит земной наш день?

Зачем встают в нас вновь и вновь

Тоска, надежда, ненависть, любовь?

Дата добавления: 2015-08-17