Сидящая у трона Бога». 3 страница

- Лю…, - её тихий голос коснулся его души, и он почти не почувствовал, как огненный меч Михаила пронзил его насквозь… Тело херувима изогнулось, и бессильные крылья распахнулись, уже больше не в силах удержать своего хозяина… Светоносный ангел Люцифер, первое творение Господа Бога, раскинув руки, падал вниз, унося с собой своё поражение…

- Аси…

И лишь она в тот момент видела вовсе не падение, а распахнутые в небо глаза, которые теперь, уже раз и навсегда стали чёрными, словно ночное небо.

- Лю…, - девушка закрыла лицо руками и обессилено упала на колени, выскользнув из рук Илидана. Она была, словно смятый и истерзанный цветок, брошенный на землю жестокой дланью. Она не плакала, она просто медленно умирала, чувствуя, как последние капли силы вытекают из разбитого на осколки сердца. Она дрожала на ветру, обхватив руками собственные плечи, она смотрела широко распахнутыми глазами на облако под своими коленями и не видела его, она хватала ртом воздух, она хотела исчезнуть раз и навсегда… И в то же время она знала, что не может этого сделать, потому что это единственное, что ОН ей сделать не позволит. Она бы хотела себя проклясть, но не знала слов проклятия. Она хотела бы себя уничтожить, но не знала, как это сделать. Она хотела бы вырвать из своей груди сердце, но знала, что это её не спасёт. Мучилось и страдало всё её существо, и этого было уже не исправить…

Я практически не помню, что со мной тогда происходило. Это как будто из тебя вынули всё, а потом запихали в каком-то невообразимом порядке. Наверное, я что-то говорила, наверное, даже кричала… Но что именно и кому сейчас не помню. Всё было так скомкано, что в тот страшный день меня спас лишь Илидан. Его спокойный голос не позволил мне окончательно и навсегда исчезнуть в бездне безумия… Хотя, может быть, так было бы гораздо лучше. Сколько прошло времени, я тоже не совсем понимала, в тот момент практически всё утратило своё значение, но нет и не будет тех слов, что смогут передать всего, что я в тот момент испытала. И храни Господь всех от подобных мук.

- Assidere solin Dei, - когда требовательный голос позвал меня, я всё ещё была не в себе, но какие-то нотки вдруг заставили меня открыть глаза и поднять голову… может быть, это было отчаяние… а может даже паника… - Assidere solin Dei!!!

Лицо Илидана показалось незнакомым… Пожалуй, в тот момент я даже не сразу вспомнила его имя, просто непонимающе смотрела на склоненного надо мной мужчину совершено пустым взглядом.

- Асидира, очнись!!! - что-то в выражении его лица вернуло мне память, и мой взгляд приобрёл осмысленность.

- Что…, - я едва шевелила губами, что устали от крика, - что случилось…

- Левиафан, его не было в сражении!!! Этот змей, как и я, не участвовал, но пока я был тут, с тобой, он был рядом с людьми!!! Ты понимаешь, что это значит?!

Истерзанное муками сердце оборвалось, и у меня словно всё внутри покрылось корочкой льда. Страшное предчувствие очередного несчастья коснулось души.

- Что он сделал?! - я не знаю, произнесла ли я эти слова или только подумала, но херувим меня понял.

- Он уговорил их попробовать яблоко с древа Познания! С того самого, что ОН запретил им даже трогать! Пока шло сражение, ОН этого не замечал, но теперь, когда войска Люцифера низвержены, ОН встревожился и отправился искать людей, чтобы узнать, всё ли с ними в порядке. Ангелы уже отыскали их и сообщили мне, что там произошло, ты единственная, кто может хоть как-то смягчить ЕГО гнев!

- О нет, - я упёрлась дрожащими руками в облако и попыталась подняться, сильные руки Илидана поддержали меня и не дали упасть, - мне надо их найти… пока ОН в гневе не прогнал и их…

Затянутое пеленой тумана солнце всё ещё было блеклым и каким-то неестественным. Всё вокруг казалось мне серым и пустым… даже Сад… Я больше не слышала в нём птиц и не видела зверей, даже деревья казались какими-то поникшими и неживыми. Возможно, лишь гул где-то в его глубине был более реальным, чем всё остальное. Я брела по тропинке, опираясь на Илидана, мне едва хватало сил, чтобы переставлять ноги, но чем ближе, тем отчётливее я понимала, что опоздала…

Когда я увидела жавшихся друг к другу Людей, увидела, как они стыдливо прикрывают себя руками… Когда я увидела Его затуманенные яростью глаза и похожее на грозовую тучу лицо… Когда я услышала его громоподобный голос и гул, пронесшийся по Райскому Саду… Я поняла, что ничего уже не исправить. Больше ничего исправить было нельзя… как нельзя исправить падение Люцифера… как нельзя исправить существование любого из нас…

- Уходите прочь!

ОН был слишком рассержен. Я понимала, что произойди это немного раньше или немного позже, и ОН бы простил свои последние творения. ОН бы не стал их изгонять просто из-за того, что они ослушались ЕГО. Творец слишком любил их… Я знала, я точно знала, с какой любовью ОН их создавал… Но сейчас… после предательства Люцифера, ОН был не просто зол… ОН забыл о своей любви…

- Отец мой, - я понимала, что просить и молить бесполезно, но не могла просто молча наблюдать, как ЕГО и мои любимые творения изгоняются прочь, - Отец мой, прошу тебя, не делай этого…

- Assidere solin Dei…, - он нашел меня взглядом, но вместо тепла я увидела там лишь безграничную пустоту, какую не видела от момента своего создания, - не проси за них, я не изменю своего решения.

- Но, Отец мой, разве, то не любимые твои творения?!

- Они ослушались Меня. Я больше не допущу подобной ошибки. Ступай, Assidere solin Dei, отдохни, для тебя сегодня был тяжелый день. Илидан, не оставляй её одну!

- Слушаюсь, - херувим слегка наклонил голову.

Что было дальше, девушка помнила смутно. Херувим отнес её на самый дальний край сада, и там она провела некоторое время, просто глядя в пустоту и ни о чем не думая. Впрочем, она не могла думать, и в этом было её спасение. Assidere не помнила ничего… Хотя может быть, она просто не хотела этого помнить, потому что боль причиняла слишком невыносимую боль, а её сияние и так почти погасло. Девушка просто сидела в густой траве и смотрела невидящими глазами на порхающих бабочек и сидящего напротив Илидана. Впрочем, его она тоже не видела и не узнавала, весь мир перестал быть для неё чем-то важным, и лишь пустота теперь наполняла её израненное сердце. Она была пуста… как бывает пуста расколотая пополам чаша. Assidere не знала, сколько прошло времени, она не чувствовала ничего… ни усталости, ни сил. Она просто сидела до тех самых пор, пока чувства не вернулись в её едва подрагивающее сердечко и мысли не наполнили голову. Тогда она снова шевельнулась и, увидев вокруг себя мир, вспомнила о том, что существование – единственная неизбежность в её пустой жизни.

- Ты очнулась?! - стоящий в стороне у деревьев Илидан обернулся, почувствовав возобновившийся поток её мыслей. - Я рад.

Она посмотрела на него и, снова грустно опустив голову, почему-то покачала ей из стороны в сторону. Впрочем, у неё были причины не желать своего пробуждения. Потом она встала… её сияние слегка трепыхалось, словно сломанные крылья бабочки, что пытается взлететь, но не может. Девушка пошатывалась от слабости, однако она подошла к краю сада и коснулась рукой молочного тумана, отделяющего их от долгого полета до Земли.

- Я должна спуститься вниз и найти его…, - она не смотрела на херувима, но её голос звучал, словно мольба. И Илидан содрогнулся, почувствовал всю безысходность и отчаяние этих слов. Словно последняя умирающая надежда, словно крик слепой птицы в непроглядной ночи, словно протянутые руки, ищущие то, чего не могли коснуться…

- Ты не сможешь лететь… ты едва стоишь на ногах…, - он приблизился к ней, но не посмел коснуться.

- Я смогу…, - она была так одинока и хрупка в картине этого мира, что её голос звучал прощальной нотой последней встречи.

- Тогда мы полетим вместе, и если ты ослабнешь, я смогу принести тебя обратно.

- ОН рассердится на нас… Я чувствую, что ОН не хочет, чтобы мы покидали этот Сад. ОН накажет тебя…

- А ты всё равно полетишь, - мужчина покачал головой и тяжело вздохнул, - со мной или без меня. И ОН ещё больше рассердится, если с тобой что-нибудь случится. Поэтому лучше уж я буду рядом и смогу о тебе позаботиться, чем, если никогда не смогу простить себе твои страдания.

- Тогда летим…

Она по-прежнему не смотрела на него, как будто боялась этого… или может быть не хотела, чтобы он видел её глаза… пустые глаза, где не было ничего, кроме одиночества.

И много дней с тех пор они летали над землей, в поисках того, кто пал с небес и больше не возвращался. Они летали, то касаясь крыльями облаков, то спускаясь почти к самым деревьям. Они парили над землей, над пустынями и скалами, они скользили над водой, над речками и океанами. Они достигали самых высоких горных пиков, летали над опасными жерлами вулканов, касались своими крыльями одиноких коралловых рифов. Они встречали рассвет и провожали закат, их не останавливал ни полуденный зной, ни ночная прохлада. Они парили над землей всегда вместе, и один никогда не оставлял второго в одиночестве.

Илидан молчал, он не нарушал своим голосом её покоя, и Assidere была благодарна ему за это. То, что он был постоянно рядом, было для неё лучшей поддержкой, и рядом с ним она научилась тому спокойствию, что могло скрыть любое безумие. Они парили, почти касаясь друг друга крыльями, и она бы никогда не позволила себе упасть от отчаяния и слабости. Они не возвращались на Облака, ни разу за всё это время они не возвращались туда, скитаясь над Землей в поисках то ли кого-то, то ли собственных душ. Но даже потратив столько дней без отдыха на поиски… они так ничего и не нашли… Ничего кроме мира, в котором теперь жили люди. Странного мира, наполненного их заботами, радостями и страданиями. Их живого мира… настолько живого, насколько никогда не были небеса. Мир людей был ярок и мрачен одновременно, он был жесток и нежен, он постоянно менялся, он не стоял на месте, и за ним было сложно уследить. Люди рождались, взрослели, влюблялись, рождали своих детей, жили и, наконец, умирали. И каждая их смерть порождала новую жизнь… иную жизнь. В тот день, когда Assidere это поняла, она увидела выход…

Я решила, что сделаю это, несмотря ни на что. И когда эта мысль окончательно приобрела свои очертания, я сказала Илидану:

- Возвращаемся.

Опасное-опасное решение… я не знаю, понял ли херувим то, о чём я подумала, но он не стал со мной спорить, и лишь развернувшись в потоке ветра начал возноситься всё выше, увлекая меня к Облакам. Наверное, он ещё даже не подозревал, насколько жестоко стало мое сердце, раз я решилась просить его об этом… Сколько мук уже было пережито, но сколько их ещё будет. Я знаю, что ОН наверняка запретит мне это делать, ОН не позволит мне изменить свою суть… Но такой, какая я была прежде, я уже быть не смогу. Все, что было в начале, разрушено. Мысль моего существования уже не имеет под собой опоры, и если я не сделаю этого, то однажды стану такой же, как Люцифер, когда основа его мысли тоже пошатнулась. Только сейчас я начала понимать, через что пришлось пройти ему самому, и хотя моё сердце стало не менее жестоким, я не способна пойти на такое же предательство… Хотя, может быть, я сделаю даже хуже.

И вот мы вернулись. Облака распахнули нам навстречу свои объятия, и я почувствовала то, что не чувствовала ещё никогда… что это больше не мой Дом. Странное-странное чувство, чувство горечи… боли… и одиночества. А может быть, это уже Облака чувствовали, что я больше не их дитя…

- Илидан, я хотела бы обратиться к тебе с последней просьбой, - мы снова стояли на краю опустевшего Сада, и я снова не могла смотреть ему в глаза. Я чувствовала, что сейчас совершаю ещё более жестокое предательство… - Но сначала я должна сходить к НЕМУ.

- Хорошо, я подожду тебя, - он словно равнодушно пожал плечами, однако это его выражение больше не обманывало меня. Я чувствовала его беспокойство, чувствовала, что он тоже чувствует мое решение и это… пугает его.

- Прости меня…, - я снова раскрыла крылья и слабо, почти беспомощно улыбнулась, - я хочу попросить это именно у тебя… потому что никто более не сможет выполнить эту мою просьбу.

- Не стоит просить прощения за то, что ты ещё не сделала…, - он отошел к деревьям и тяжело опустился на траву, - да и потом… тоже не стоит.

- Хорошо…, - я качнула головой и начала подниматься вверх в потоке небесного света… туда… к последнему облаку… к ЕГО престолу… к НЕМУ самому… Чтобы что-то сказать, что-то очень важное, то, чего я ещё сама не понимала.

Она не задержалась на других Облаках, проще сказать, она даже не опускалась на них, несмотря на то, что её замечали и приветствовали. Она поднималась всё выше, ни разу так и не поглядев по сторонам. Может быть, она боялась, что её остановят, а может быть, она боялась, что остановится сама, если хоть на мгновение отвлечется. Поэтому она возносилась всё выше, туда, где ОН уже ждал её на своем троне…

- Отец…, - она прошла через сияющие врата и остановилась напротив ЕГО трона. Сейчас здесь больше никого не было. Никого, кроме неё и ЕГО. Она стояла перед НИМ, как стояла множество раз, но чувствовала, что на сейчас всё иначе. ОН смотрел на неё тепло и чуточку грустно. Так грустно, как может смотреть мир, на уходящее солнце. И она чувствовала, что ОН совершенно не злится, хотя уже совершенно точно знает, зачем она пришла.

- Дитя моё, тебе не следует этого делать…, - как когда-то она пыталась Его остановить, так сейчас и ОН хотел это сделать, хотя понимал, что она не послушается.

- Я хочу тебя понять, Отец мой, - она стояла, чуть запрокинув голову, но как не жаждало её измученное сердце коснуться ЕГО, она не позволила себе сделать и шага, - я хочу понять себя, я жажду знать, что же есть на самом деле…

- Он тоже этого хотел, - Творец покачал головой, и ЕГО сияние стало печальным.

- Так почему же ТЫ не ответил ему?!

- Потому же, почему не отвечу и тебе. Вы сами должны это понять.

Она стояла и смотрела в его сияющие истинным светом глаза, но не видела там ответа. Раньше она видела в этих глазах всё: и день, и ночь, и небо, и землю, все свои вопросы, все свои ответы… Раньше она видела в этих глазах абсолютно всё! Сейчас же она не видела ничего…

- Отец, простишь ли ты меня?! - она смотрела в ЕГО глаза и, кажется, начинала понимать, каким ОН видел этот мир. Она начинала понимать… но ещё только начинала, и от этого ей становилось невыносимо больно.

- Ты моя Assidere solin Dei, - ОН едва заметно качнул головой, - и ей останешься навсегда.

- Я по-прежнему люблю тебя, Отец…

- Он тоже… но это не помешало ему уйти… и тебе не помешает. Но вы ещё пока не знаете истинной сути слова «Любовь»… но желая это знать… Желая знать, что есть суть МЕНЯ, вы готовы отречься от МЕНЯ. Но Я буду ждать… вашего возвращения.

- Даже если мы станем другими?!

- Вы – МОИ творения, вы именно такие, какими Я хотел вас видеть. Ваши страдания, ваши чувства… Я хотел видеть вас равными себе, потому что…

ОН замолчал и снова едва заметно качнул головой, отчего на её сердце опустилась легкая тень…

- Ступай… Assidere… ступай… Ты должна познать саму себя и лишь тогда ты познаешь всё…

В тот день я покинула ЕГО с чувством бескрайней вины. Созданная ИМ я так и не смогла понять то, зачем ОН меня создал. Даже после всего этого… я так и не смогла понять. Поэтому уходила… уходила искать… ответы. Мне хотелось найти Лю, хотелось рассказать ему так много, что хватило бы нескольких слов. Я хотела снова увидеть Людей, хотела коснуться Земли… возможно, я просто хотела быть с теми, кого любила… Всё было так сложно, что казалось невероятным. Но я уходила, унося с собой чувство вины…

- Аси, - я не заметила, откуда появилась Орвения и подняла голову лишь когда она загородила мне дорогу, - Аси, тебя так долго не было! Я беспокоилась!

- Ты впервые в этом призналась…, - я смотрела на неё и вдруг поняла, что предаю не только ЕГО – своего Отца, но и её – свою сестру…

- Я искала тебя. После боя ОН сказал, чтобы я не беспокоила тебя, что Илидан позаботиться о тебе. Но потом вы оба и вовсе пропали. Аси…

Она замолчала, когда я шагнула вперед и обняла её. Её глаза изумленно распахнулись, а ротик растерянно приоткрылся… Прости меня, сестренка, прости… Я не могу просить тебя уйти со мной. Я не могу просить тебя о ТАКОМ. Но если я ещё услышу, хоть одно твое слово, мне станет ещё больнее… ещё невыносимо больнее от того, что я предаю ещё и твою любовь…

Потом я просто отпустила тебя и направилась дальше, ни слова не сказав… А ты молчала мне вслед, видимо почувствовав, что исправить уже ничего нельзя. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, сестра… я понимаю… потому что сама уже однажды это чувствовала…

- Михаил…, - с суровым архангелом я заговорила уже сама. Впервые сама остановилась рядом и привлекла его внимание. Впервые коснулась его крылом. Впервые молча просила о том, что нельзя.

- Assidere…, - он смотрел на меня, и мне казалось, что я вижу в этих спокойных глазах ту же муку, на которую обрекла саму себя.

- Прошу тебя…, - я протянула руку и отвела взгляд. Я понимала, как ему сейчас мучительно выполнять мою просьбу… И потому не смела смотреть в его чистый лик, чтобы не задохнуться в этом безумии страданий.

Он опустил голову и вложил в мою руку свой сияющий огненный меч, после чего стиснул мои пальцы вместе с ним:

- Это безумие…, - едва слышно прошептал он.

- У меня нет иного выхода…, - я стиснула зубы и, неожиданно заставив себя поднять голову, беспечно улыбнулась, - ты всегда такой строгий, Михаил, всегда ругаешь меня за мои слабости. Но ты же и всегда защищаешь меня… поэтому, если тебе не слишком сложно… будь моим защитником и дальше!

И тут же развернувшись, я бросилась прочь, сжимая в руках твой меч, а ты смотрел мне вслед и, наверное, прикладывал все силы, чтобы не броситься следом. Мы всегда были с тобой друзьями, Михаил. Странными друзьями, хотя ты и не любил этого показывать. Ты был для меня открытой книгой, и мне всегда было просто объяснять то, что чувствовал ты. Мы были друзьями, да, Михаил?! Ты всегда выгораживал мою беспечность, даже когда я сбегала из Сада с Лю, ты всегда давал нам хоть немного времени, хотя ОН сердился. Это так жестоко с моей стороны, ведь так, Михаил?! Уходить,… бросая вас всех, чтобы найти себя. Это даже слишком жестоко, ты прав, поэтому, пожалуйста, не останавливай меня…

Когда я спустилась в сад, Илидан по-прежнему сидел у дерева, опираясь на него спиной и слегка прикрыв глаз. Но увидев меч в моих руках, невозмутимый херувим побледнел… он слишком хорошо знал, что это значит.

- Летим, - я подбежала к нему и схватила второй рукой его сильную ладонь, заставляя подняться и следовать за собой, - прошу тебя, летим!

И мы летели… как когда-то летел Люцифер. Всё так же вниз, в темноту, оставляя за собой всё то, что было нерушимо свято. Мы не летели, мы падали, словно хотели разбиться о камни земли. И если бы не Илидан, я бы, наверное, не задержала своего падения, желая до конца испить ту чашу, что досталась моему возлюбленному. Но херувим остановил меня, и я лишь покорно расправила крылья, вместе с ним опускаясь на голый скалистый выступ, что внизу омывался безумными морскими волнами. На земле была глубокая беспроглядная ночь и даже звезд сейчас не было видно за грозовыми тучами. Словно весь мир чувствовал то, что хочу сделать только я…

- Илидан…, - я протянула херувиму огненный меч, - прости, что возлагаю этот груз на тебя… Но ты единственный, кого я могу об этом попросить…

- Я… понимаю, - казалось, что слова даются ему с трудом. Мужчина сжал в рукоять меча, и на мгновение в его глазах я увидела ту же бурю, что заслонила от нас мир.

- Спасибо тебе…, - я последний раз грустно улыбнулась, после чего медленно отвернулась и опустилась перед ним на колени, спиной к обрыву. Костяшки его пальцев на рукояти побелели. - Прошу тебя… с одного удара… пусть это будет с одного удара…

- Хорошо…

- И ещё одно, прошу тебя… Если однажды ты увидишь человека с глазами одиночества… не узнавай меня…

Ах, на что я тебя обрекаю, вечно спокойный херувим. Какую печать я накладываю на твое сердце… Сможешь ли ты простить себе, что послушался меня?! Сможешь ли ты забыть меч в своих руках?! Сможешь ли не вспоминать мою коленопреклонённую фигуру в неверном свете молний?! Эта безумная грозовая ночь… ты же и сам видишь, как ветер треплет мои волосы, как шелестит ткань одеяний… но не надо бояться, строгий херувим, я вовсе не плачу… это просто капли дождя… Сделай так, как должен… я возьму всю вину на себя…

Ты поднял над головою меч, и в тот миг, когда я раскрыла свои серебристые крылья, в небе ударил такой страшный гром, что, наверно, содрогнулся весь мир. Я не кричала, когда ты ударил, хотя боль была невыносимее самой страшной муки, ведь в тот миг я не просто потеряла крылья… Наверное, ты видел это, херувим, если моя боль не закрыла тебе глаза… Наверное, ты видел, как они падали в это бушующее море. Наверное, ты видел, как падали померкшие в своем сиянии перья, как они кружились в порывах ветра. Может быть, часть из них эта безумная буря швырнула тебе в лицо, словно проклятие. Я уже не видела этого, херувим. Прости меня, но я не видела этого, потому что лежала ничком на выступе той черной скалы. Страшная буря рвала и метала, а я падала всё дальше в пустоту… лишенная крыльев… лишенная воли… но хуже того, сама решившая отречься. Первая из ангелов, что ушла по собственной воле, отдав крылья в обмен на смерть…

А потом была моя первая жизнь в мире людей. Наверное, отданных крыльев было мало для того, чтобы получить кроме жизни ещё и беспамятство, поэтому родилась я с воспоминаниями о той бушующей грозовой ночи. Это было невероятно мучительно, потому что я ещё даже не могла говорить, а уже безумно смеялась, разрываемая болью и одиночеством. Моя первая жизнь закончилась, так толком и не успев начаться. Я умерла в человеческом возрасте двух лет в точно такую же грозовую ночь. Наверное, я тогда заболела, а может быть, меня сожгли мои же воспоминания, потому что, мечась в бреду, я видела лишь смутную, почти призрачную фигуру в черных одеяниях…

Потом была вторая жизнь… Немного лучше, честно говоря. Мое рождение ознаменовалось ночью падающих звезд, однако я уже ничего не помнила и как любой новорожденный спала в своей колыбельке. Счастье блаженного неведения продлилось не больше трех лет. Тогда меня начали преследовать странные сны, наполненные воспоминаниями. Они приходили ко мне по крошечным кусочкам, терзая мой ещё не окрепший дух и заставляя по ночам кричать. Это длилось невероятно долго, день за днем я жила в страхе сомкнуть глаза и ночь за ночью я просыпалась от собственного крика. Все закончилось так, как и можно было ожидать: в ночь, когда мне отсекли крылья, я умерла.

Третья жизнь закончилась для меня в возрасте десяти лет. Пожалуй, те первые десять лет были для меня самыми счастливыми, потому что я жила в кругу любящей меня семьи и была очень милым ребенком. Меня интересовало все на свете: какие на вкус мамины слезинки счастья, почему летом солнце светит так жарко, а зимой совсем не греет, почему руки отца такие теплые, куда зовет меня ветер… Собственно, когда я задалась последним среди этих вопросов, все и закончилось. Потому что я не только спросила, но и пошла вслед за ним, а придя на верхушку скалы, неожиданно увидела бьющиеся внизу волны… Так все тогда и закончилось. Сделав последний шаг, я неожиданно потеряла под ногой опору и, падая вниз, вспомнила то, кем была раньше. Единственная разница была в том, что у меня уже не было крыльев, чтобы снова подняться вверх… Да и если бы были, пожалуй, это ничего бы не изменило. Я разбилась о камни и воду, однако никто об этом никогда не узнал.

Четвертая жизнь баловала меня своими подарками лет до 17, когда, совершенно неожиданно, не пришла пора первой влюбленности. Тогда я уже хорошо знала Библию, однако каждый раз, когда мне рассказывали о кознях Дьявола, мою наивную душу посещало странное смятение и трепет. Впрочем, эти же чувства посещали меня и тогда, когда я слышала о творении мира, пусть даже люди значительно изменили суть событий. Я не совсем понимала историю Христа, но когда мне рассказывали о Боге, я так счастливо улыбалась, что, по мнению некоторых, начинала светиться. И, все-таки, рассказы о Дьяволе очень впечатлили меня, хотя по малолетству я не совсем понимала, где заканчивается Люцифер и начинается Сатана. У людей есть поговорка, что «устами младенца глаголет истина»… Наверное, то правда. А в семнадцать лет, когда юноши начали уделять мне внимание, я неожиданно оказалась в плену совершенно иных событий. Как оказалось, Дьявол был готов простить мне многое, даже беспамятство, но только не предательство. И тогда, появившись на мгновение в толпе, он заглянул в мои глаза… а я увидела в них свое отражение. Память оказалась так сурова ко мне, что разум покинул мое тело, и я навсегда стала безумным скитальцем в этом бескрайнем мире. Полагаю, мне стоило бы на него рассердиться за это, однако только тогда я начала понимать суть жизни людей. Скитаясь из города в город и от церкви к церкви, я узнала гораздо больше, нежели могла бы узнать, сидя дома. Однако я была по достоинству наказана своей памятью и безумием. Это была долгая и странная жизнь.

В следующей жизни память снова вернулась, но на этот раз чуточку раньше, нежели я успела сделать какую-либо ошибку. Она вернулась как-то не слишком ярко и навязчиво, а постепенно, и уже не тревожила меня так сильно, наверное, именно поэтому была воспринята совершенно спокойно. Все-таки, жизнь среди людей постепенно учила меня, и я менялась, все больше постигая суть своих собственных мыслей. К пятой жизни я все-таки поняла, что не должна отрекаться от воспоминаний, если хочу найти смысл тех событий. Это стало моим спасением. Мне приходилось много размышлять, блуждая среди людей и потихоньку постигая их чувства. Однако, пожалуй, даже тогда я оказалась для них слишком странна, и меня сожгли на костре.

Потом было ещё множество жизней, и каждая из них была по-своему интересна и странна. Я рождалась и умирала, умирала и рождалась, раз за разом становясь немного иной. Я училась забывать и вспоминать. Училась терять и находить. Однако, когда я уставала мучиться в неизвестности своих желаний, память возвращалась вновь.

Именно тогда я осознала, как далеко Лю переступил грань, заблудившись в своем безумстве. Хотя, может быть, и не далеко, а просто иначе. Мне так много рассказывали о нем, что иногда мне даже казалось, что говорят о ком-то другом. Впрочем, потом у меня были возможности видеть его, а иногда даже и говорить с ним. Но никогда… никогда прежде он больше не называл меня по имени и не звал с собой. И глядя в эти глаза цвета ночного неба, я видела отражение собственного одиночества. Он не звал меня… но сейчас я поняла, что он просто ждал меня. Но ждал и желал знать, что вижу я в нем… того, кто он есть, или того, кого я любила… Любила… страшное слово, что звучит как приговор времени… Он тоже желал знать, как желала знать и я… но легко ли было дать на то ответ?!

Ещё я узнала, что на небесах произошли изменения, что мой небесный Отец сдержал свое слово и действительно перестал творить, а вместо этого просто назначил архангелов на новые уровни. Так появились Господства, Силы и Власти. Жизнь среди людей не позволяла узнать подробности, впрочем, я и не слишком стремилась. Теперь всё было иначе… совсем не так, как было прежде. И постепенно, шаг за шагом, я училась у Людей тому, что было нам неподвластно. Я училась познавать себя…

Что касается тех, кто был мне дорог… много, несчетное количество раз, я чувствовала, что мой верный друг Михаил защищает меня. Мне сложно описать, как это происходит, я просто чувствовала это. Он всегда был рядом, когда я хотела этого. Возможно, без его немого присутствия моя жизнь превратилась бы в ад. Потом, совершенно неожиданно я увидела Орвен… Да-да, на Земле среди людей я совершенно неожиданно встретила свою сестренку Орвению. Помню, как я смешалась в первое мгновение, как во второе хотела броситься к ней… а в третье - сдержалась. Немного позднее я узнала, что спустилась она сюда, потому что влюбилась в земного мужчину. Это наверняка был непростой выбор, однако я не стала ничего говорить… и хуже того, я даже не подошла к ней, чтобы не тревожить старые раны. Ещё через некоторое время я встретила Илидана, что также спустился с Небес, однако несколько по другим причинам. Он щедро делился с людьми своей мудростью и спокойствием, взамен, как и я, учась у них жить. На мое счастье, помня мою последнюю просьбу, он не узнал меня, даже когда я заговорила с ним. И я улыбнулась ему, потому что знала – он тоже счастлив. Счастлив забыть всё то, что было когда-то дорого.

И только сейчас, прожив уже множество лет на этой по прежнему милой моему сердцу Земле, я начала понимать, что лишь умирая можно научиться жить. Тот мой шаг был действительно верен, и, хотя я часто кричала в непроглядную ночную тьму, я была странно счастлива. Поэтому, Творец мой, я вновь обращаюсь к тебе:

- Отец мой, я готова вернуться!! Я поняла значение слова «Любовь», я поняла, зачем ТЫ меня создал! Отец мой, я готова вернуться к ТЕБЕ, уже не как дитя твое, а как равная тебе! Отец мой, я готова снова стать Assidere solin Dei… чтобы уже вместе с ТОБОЙ дождаться Лю… ведь когда-то и он должен найти ответ на свой вопрос. Мы подождем его вместе, Отец… ведь я по-прежнему люблю Вас обоих!!!

- Ты помнишь? Помнишь, как все начиналось?!

- Помню, разве я могу это забыть?! Когда-то всё это началось с двух ярких сияний… или, может быть, со стрелы Амура…

Дата добавления: 2015-08-20