Где наша прежняя Эмили

и что вы с ней сделали?

– Ты собираешься на вечеринку к Кану? – спроси-ла Кэролайн, выруливая на подъездную аллею дома Филдсов.

Эмили пробежалась расческой по влажным воло-сам.

– Я еще не решила. – Сегодня на тренировке они с Беном не сказали друг другу и пары слов, так что она не была уверена в том, что пойдет с ним. – А ты?

– Не знаю. Может, мы с Тофером просто сходим в «Эпплбис».

Да уж, Кэролайн предстоял нелегкий выбор между пятничной вечеринкой и «Эпплбис».

Они хлопнули дверцами «Вольво» и пошли по мо-щенной камнем дорожке к дому. Особняк Филдсов в колониальном стиле, построенный три десятка лет назад, был не таким огромным и броским, как боль-шинство домов Роузвуда. Голубая кровля уже слегка облезла, да и каменная дорожка зияла пустотами. Са-довая мебель на веранде выглядела несколько ста-ромодно.

Мама встретила их в дверях, держа в руке беспро-

водной телефон.

– Эмили, мне нужно поговорить с тобой.

Эмили посмотрела на Кэролайн, но та опустила го-лову и побежала к себе наверх. Ох-хо-хо.

– Что случилось?

Мама разгладила ладонями свои серые широкие брюки со стрелками.

– Я говорила по телефону с тренером Лорен. Она сказала, что ты витаешь в облаках и думаешь о чем угодно, только не о плавании. И… ты пропустила тре-нировку в среду.

Эмили тяжело сглотнула.

– Я подтягивала ребят по испанскому.

– Так мне сказала и Кэролайн. Поэтому я позвонила мисс Эрнандес.

Эмили опустила глаза и уставилась на свои зеле-ные кеды «Ванс». Мисс Эрнандес была педагогом по испанскому и отвечала за репетиторство.

– Не лги мне, Эмили. – Миссис Филдс нахмури-лась. – Где ты была?

Эмили прошла на кухню и плюхнулась на стул. Ее мама была очень рациональным человеком. С ней можно объясниться начистоту.

Она потеребила серебряную петельку в верхней части уха. Несколько лет назад Эли попросила Эмили сходить с ней в салон пирсинга, где она собиралась

проколоть пупок, и все кончилось тем, что они вышли из салона с одинаковым пирсингом на ушах. Эмили до сих пор носила эту маленькую серебряную сереж-ку. Потом Эли подарила Эмили наушники с леопардо-вым принтом, чтобы скрыть пирсинг. Эмили по-преж-нему носила их в самые холодные дни зимы.

– Послушай, – сказала она наконец. – Я просто гу-ляла с этой новенькой, Майей. Она очень хорошая. Мы подружились.

Мама пришла в замешательство.

– Почему это нельзя было сделать после трениров-ки или в субботу?

– Я не вижу, в чем здесь проблема, – сказала Эми-ли. – Я пропустила всего одну тренировку. В эти вы-ходные потренируюсь два раза, обещаю.

Мать поджала свои тонкие губы, так что они вытя-нулись в ниточку, и села.

– Но, Эмили… я просто не понимаю. Когда ты за-писалась на плавание в этом году, ты взяла на себя обязательство. Ты не можешь бегать с подругами, в то время как должна заниматься плаванием.

Эмили остановила ее.

– Записалась на плавание? Как будто у меня был выбор!

– Что с тобой происходит? Откуда этот странный тон? И почему ты стала обманывать? – Мама покача-

ла головой. – Ты никогда раньше не обманывала.

– Мам… – Эмили помолчала, чувствуя себя очень усталой. Ее так и подмывало сказать: да, я обманыва-ла тебя,и не раз.Даже при том,что она была паинь-кой среди своих подруг-семиклассниц, вместе с ними она участвовала во многих проделках, о которых ма-ма даже не догадывалась.

Сразу после исчезновения Эли в ее душе посели-лось беспокойство. Эмили казалось, что это, возмож-но, наказание свыше – за непослушание, за то, что она лгала родителям. За этот злосчастный пирсинг. За Дженну. С тех пор она старалась быть идеальной, выполнять все родительские просьбы. Она застави-ла себя стать образцовой дочерью, как внешне, так и внутренне.

– Я просто хочу знать, что с тобой происходит, – по-вторила мать.

Эмили положила руки на салфетку, вспоминая, как она стала другой, ненастоящей Эмили. Эли исчезла не потому, что Эмили не слушалась своих родителей

– до нее это дошло только теперь. Мало того что она больше не хотела сидеть на скрипучем диване Бена, чувствовать липкое прикосновение его языка к своей шее, ей была невыносима мысль о том, чтобы про-вести ближайшие два года в старшей школе, а потом еще четыре года в колледже, изматывая себя еже-

дневными тренировками в бассейне. Почему Эмили не могла быть просто… Эмили? Неужели она не мог-ла посвятить себя учебе или – прости, Господи – поз-волить себе хоть иногда развлечься?

– Если ты хочешь знать, что со мной происходит, – начала Эмили и, откинув волосы с лица, сделала глу-бокий вдох. – Я не думаю, что хочу и дальше зани-маться плаванием.

У миссис Филдс дернулся правый глаз. Ее губы слегка раскрылись. Она резко повернулась лицом к холодильнику и уставилась на магнитики с цыплята-ми. Она молчала, но ее плечи сотрясались. Наконец она повернулась к дочери. Ее глаза слегка покрасне-ли, лицо обвисло, словно она мигом состарилась лет на десять.

– Я звоню отцу. Он быстро вправит тебе мозги.

– Я уже приняла решение. – И, как только эти слова слетели с ее губ, она поняла, что это правда.

– Нет, еще ничего не решено. Ты сама не знаешь, что для тебя лучше.

– Мама! – Эмили вдруг почувствовала, что ее гла-за наполняются слезами. Ей совсем не хотелось ссо-риться с матерью. Но теперь, когда она приняла ре-шение, у нее было такое чувство, будто она сняла с себя тяжелую пуховую куртку в разгар невыносимой жары.

У мамы задрожали губы.

– Это все из-за твоей новой подружки? Эмили поморщилась и вытерла нос.

– Что? Из-за кого? Миссис Филдс вздохнула.

– Из-за той девушки, что въехала в дом ДиЛаурен-тисов. Это ведь с ней ты прогуливала тренировку, да? Чем вы с ней занимались?

– Мы… мы просто ходили по тропе, – прошептала Эмили. – Разговаривали.

Ее мать опустила глаза.

– Я не очень-то доверяю… таким девушкам. Постой-ка. Что такое?Эмили уставилась на мать.

Выходит, она… знала? Но откуда? Ее мама даже не успела толком познакомиться с Майей. Если только она не догадалась, едва взглянув?

– Но Майя действительно очень милая, – выдавила из себя Эмили. – Я забыла тебе передать, но она ска-зала, что пирожные были чудо как хороши. Она про-сила поблагодарить тебя.

Мама снова поджала губы.

– Я заходила к ним. По-соседски. Но это… это че-ресчур. Она будет плохо влиять на тебя.

– Я не…

– Пожалуйста, Эмили, – прервала ее мама. Слова застряли в горле.

Мама вздохнула.

– Слишком много культурных различий… между ва-ми… и я просто не понимаю, что у тебя может быть общего с этой Майей. Да и кто знает, что это за семья? Что у них на уме?

– Подожди, что ты сказала? – Эмили уставилась на мать. Семья? Насколько Эмили знала, отец Майи был гражданским инженером, мама работала медсестрой. Ее брат учился в старшей школе Роузвуда и был пода-ющим надежды теннисистом; они даже строили для него теннисный корт на заднем дворе. При чем здесь

ее семья?

– Я просто не доверяю таким людям, – сказала мать. – Я знаю, это звучит несколько предвзято, но не доверяю, и все.

У Эмили голова шла кругом. Ее семья. Культурные различия. Такие люди? Она перебрала все,что сказа-ла мама. О. Мой. Бог.

Миссис Филдс расстроилась вовсе не потому, что угадала гомосексуальные наклонности Майи. Она бы-ла расстроена, потому что Майя – как и вся ее семья

– была чернокожей.

Дата добавления: 2015-08-20