Читайте также:
|
Но разве дадут? Разве дадут мне, Олег, уйти спокойно? Разве не поднимутся кипеш, скандал, суета и шумиха, - как тогда, у бати? С моей беспокойной жизнью и диким последним годом это невозможно. Тут такое начнётся!.. Маму до инфаркта доведут, тебя в психбольного превратят, … ещё и до отца в СИЗО доберутся!.. И будет этот кошмар из-за меня – блудного, подозрительного химика, решившего побрататься перед смертью с цианидом… Да, я знаю свой конец. И меня тут многие обвиняли в молчании…
Я просто не люблю много слов. И также не люблю много вопросов. А так как после моей смерти они появятся и свалятся на тебя, - то пусть лучше я сам всё объясню. Выйдет много, я знаю. Но что делать?.. – может, и хорошо – выговориться перед смертью. И возникать потом не будут… Так вот и приступаю к первому и последнему рассказу, - чтобы и ты лучше своего дядьку понял. Хотя, наверно, итак понимаешь…
Итак, оглядываюсь назад. Вспоминаю годы, думаю: нафига мне эта жизнь? Всё время чувствовать себя маргиналом!.. Пусть, может, и умным, но маргиналом. И ведь всё так неплохо начиналось…
Я никак не могу забыть о своём счастливом советском детстве. Это, пожалуй, и моя боль, и моя радость. Боль – так как всё закончилось, а радость – потому как что может быть лучше? У меня была прекрасная семья: отец, мама, старший брат, две собаки, - было и много приятелей – и все как-то любили друг друга! Феноменально, но так! И во дворе я проводил много времени – постоянно общался, играл, бегал, смеялся… Пионерский лагерь помню. Хотя сейчас он кажется мне … раем. Нигде я так не наслаждался жизнью, - но потом эта жизнь обманула меня. И рай … исчез навсегда.
Признаю, что с финансами у нас тогда всё было нормально. Даже по советским временам мы жили вполне зажиточно. Первоклассная «Волга», дача, две квартиры – в Питере и в Москве, животные, путёвки за границу, авторитет отца и его блестящие перспективы… Да, батя в те времена гремел!.. Но заслуженно – он многое сделал для науки, продолжал развивать её, старался докопаться до новых глубинных смыслов... Добившись всего своим трудом, он внёс большой вклад в химию, и сначала все его оценили. Даже прямые конкуренты и завистники аплодировали стоя!
Но я особо подчёркиваю, что, при всём этом великолепии материального положения, батя никогда не превышал значимость денег. Он всегда свято и убеждённо верил, что главное в семье – уважение, а деньги – не ближе второго плана. И часто говорил: «Плоха та семья и плохи те люди, для которых финансовая сторона впереди духовной. Смерть такой семье и таким людям! Крепка лишь та семья, в которой люди чувствуют, что нужны друг другу, в которой царит любовь».
Собственно, на этот принцип опирались и мы. И никогда о нём не забывали, зная, что хорошая атмосфера в семье – залог счастья в жизни. Отсюда и у меня постепенно начало рождаться убеждение о том, как важна любовь. Со временем оно даже вылилось в мой скепсис о дружбе…
Но это не сразу. Мы с братом были совершенно довольны жизнью, и так – первые десять лет. 10 лет счастья и радости! А далее…
Началось! Девяностые годы, ГКЧП, революция, смена власти, грёбаный капитализм, Ельцин… Эх, надавать бы пи..дюлей всем, кто это устроил! – вот желание… Правда, мы ещё могли жить – деньги оставались, у бати были хорошие связи с учёными запада, он продолжал работать. А вот каково пришлось остальным – тем, кто по-советски работал и трудился?!.. Нет, это время – хуже крепостного права!
Но и мы не предполагали, насколько развернётся этот кошмар. Если что-то там было цветами, то потом появились ягоды, - и сразу посыпались в наш огород. Это как «из князи – в грязи», только ещё ужаснее.
Деньги из-за всех этих финансовых реформ таяли на глазах, а советский коммунистический авторитет отца спадал и растворялся, оставаясь лишь воспоминанием. Вернуть его было уже невозможно, - это происходил необратимый процесс нисходящей вертикальной мобильности.
В Академию наук пришли новые люди – так называемые капиталисты, у которых мозги могут работать только в сторону наживы. И как можно с такими взаимодействовать? Возможны ли занятия научными проблемами, если сидеть за одним столом с этими блатными душами? Думаю, Олег, ты и сам всё понимаешь.
Потому я и не удивился, что вскоре батю выперли из Академии. Обидно лишь было, что так позорно её ещё никто не покидал. Что же дальше? – чистая маргинальность. Пошли мрачные, как тучи, дни – один за одним.
Первые годы при новом режиме батя пытался зарабатывать деньги на книгах. Он составил несколько прекрасных пособий, по которым химию бы понял даже младенец. Но, к сожалению, его научная репутация уже была испорчена. После скандала в академии и перемены власти у него появилось очень много врагов. Это были всё те же конкуренты, скудные разумом, но дождавшиеся своего часа, попавшие в струю. Они знали о коммунистических воззрениях отца, а сами примкнули к центристам. Заодно и заработали миллионы. Против них батя ничего не мог сделать, ведь советская идеология всегда была базисом нашей семьи. Зато им не составило труда воспользоваться его отклонением от новых политических веяний. Они – американизированные предатели – и подстроили ту гнусную пропаганду, из-за которой книги отца стали подвергать резкой критике. Да и сами, пользуясь новыми званиями, добавили мерзких слов.
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 62 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 21. Последнее письмо | | | Увы, бороться с ними отец не мог – наш капитал уже почти приблизился к нулю. |