Станиславовскій уездъ

Г. Станиславовъ. Въ г. Станиславове въ начале войны были арестованы и сосланы въ Талергофъ следующiе русскiе жители:

1) сов. суда К. Проскурницкiй съ семьей, 2) преподав. гимн. Влад. Як. Трушъ, 3) сов. суда Влад. Костецкій, 4) жена священника Стефанія Кунинская, 5) жел. - дор. ревизоръ Андрей Шустъ, 6) жел. - дор. чиновникъ Илья С. Гошовскій, 7) служащая „Самопомощи” Параскевія Гошовская, 8) жел.-дор. слесарь Иванъ Бецъ, 9) жел.-дор. служащій Петръ Матвейцовъ, 10) жел.-дор. слесарь Василій Степчукъ, 11) жел.-дор. швейцаръ Федоръ Тришъ, 12) чиновникъ „Самопомощи” М. М. Берескій, 13) свящ. Михаилъ Семеновъ, 14) свящ. Александръ Грегоровичъ, 16) жел.-дор. служащій Рыбакъ, 16) жел.-дор. служащій Паленица, 17) жел.-дор. инспекторъ Фома П.Витошинскiй, 18) служащій городской управы Іосифъ Хробатенко, 19) Алексей Шелестинскій, 20) Игнатій Шелестинскiй, 21) Григорій Шелестинскій, 22) жел.-дор. машинистъ Влад. Смольницкій, 23) купецъ Іосифъ Дутчакъ и 24) служащій Iосифъ Назаревичъ.

Въ с. Ляховцахъ былъ арестованъ Дмитрій Дм. Басарабъ.

Въ с. Горохолине былъ арестованъ Іванъ Капущакъ.

Въ с. Ямнице былъ арестованъ завед. училищемъ Иванъ Ив. Ясьсовъ.

(Сообщенiе Ильи С. Гошовскаго)

Г. Станиславовъ. Я исполнялъ свои обязанности въ железно-дорожномъ магазине въ Станиславове. 6 августа 1914 года явились ко мне во время службы жандармы вместе съ представителемъ жел.-дорожнаго управленія и арестовали меня, какъ,изменника” и „шпіона”. Во время личнаго обыска отняли у меня деньги, часы и кольцо, а дома, какъ мне после разсказала моя дочь, сорвали во время обыска полы и распороли всю мягкую мебель въ поискахъ за доказательствами моего преступленія. На первыхъ порахъ поместили меня въ местной тюрьме „Дуброве”, где я просиделъ круглый месяцъ. Следуетъ заметить, что черезъ день после моего ареста арестовали также мою жену и две дочери, однако, вскоре затемъ освободили младшую дочь съ матерью, а старшую, Прасковью, учившуюся до войны въ Холме, задержали. Съ ней встретился я позже въ Талергофе, совершенно не подозревая, что ее постигла одинаковая со мною участь.

Черезъ месяцъ отправили меня сь целой партіей такихъ-же арестованныхъ русскихъ „изменниковъ” и „шпіоновъ” на западъ. Уже по пути на вокзалъ пришлось намъ испытать отъ встречавшейся городской толпы и солдатъ много тяжелыхъ издевательствъ и побоевъ, а во время следованія по железной дороге тоже выстрадали мы не мало чуть-ли не на каждой станціи отъ собиравшагося везде ”патріотическаго” станціоннаго сброда и встречныхъ пассажировъ и солдатъ. Кроме того сильно страдали мы все время отъ тесноты и духоты въ вагонахъ; довольно сказать, что нашъ эшелонъ состоялъ изъ 3-хъ тысячъ человекъ, причемъ, напр, въ моемъ вагоне находилось 103 человека.

Пріехали въ Прешбургь. Здесь въ железнодорожныхъ магазинахъ дали намъ обедъ. Какой то жел. - дорожный чиновникъ, увидевъ меня въ жел. дорожной форме, принесъ мне хлебъ и ложку и долго разспрашивалъ о причинахъ моего ареста. Следуеть заметить, что въ Прешбурге былъ разстрелянъ одинъ буковинецъ-липованъ изъ нашего транспорта, проговорившійся какъ-то, что, въ случае отправки на позицію, не будетъ стрелять въ своихъ-же братьевъ-русскихъ съ другой стороны кордона.

По прибытіи въ Вену вышелъ къ намъ генералъ Курыловичъ повидаться со своимъ братомъ священникомъ, находившимся тоже въ нашей компаніи, и принесъ ему штатскую одежду, чтобы такимъ образомъ предотвратить отъ него вниманіе и издевательства толпы. Тутъ-же сменился нашъ старый конвой солдатами-словаками, семьи которыхъ также были арестованы въ начале войны мадьярскимъ правительствомъ и которые, такимъ образомъ, понимая наше положеніе, обращались съ нами весьма хорошо и съ сочувствіемъ. Съ ними мы уже сравнительно спокойно и благополучно доехали до конечной цели нашей отправки — въ Талергофъ.

И.С. Гошовскiй

С. Курыповъ. Въ приходе Острове в. Галича, Станиславовскаго уезда, съ принадлежащимъ къ нему селомъ Курыповомъ, были арестованы 21 августа 1914 года свящ. Лука Корвацкій съ 4-мя детьми: Наталіею, Александромъ, Ярославомъ и Богданомъ. Арестовалъ ихъ комендантъ жандармеріи въ Пукасовцахъ, вахмистръ Спачинскій. Во время ареста жена арестованнаго священника выбежала за арестованными изъ комнаты и, не помня себя отъ горя и страха за судьбу своихъ детей и мужа, ударила жандарма въ лицо, что онъ, однако, къ большому удивленію, принялъ безъ малейшаго протеста.

Арестованные были препровождены въ жандармское управленіе въ Пукасовцы, а затемъ въ гарнизонную тюрьму въ Станиславовъ. Здесь, после произведеннаго следствія, они были признаны невиновными и отданы въ распоряженіе уезднаго старосты Прокопчица, который пожелалъ предварительно снестись съ местными военными властями относительно того, что съ ними делать дальше. Такимъ образомъ дело объ ихъ освобожденіи затянулось, причемъ арестованныхъ временно поместили въ тюрьме местнаго суда, а черезъ 10 дней въ административномъ порядке отправили съ большимъ транспортомъ другихъ арестованныхъ русскихъ, черезъ Калушъ, Стрый, Лавочное и Будапештъ, въ Вену.

Свящ. Лука Корвацкій

Въ с. Курыпове были арестованы и сосланы въ Талергофъ, кроме о. Л. Корвацкаго и его четырехъ детей, также четыре крестьянина, а именно: Юрій Мих. Засыдко, другой Юрій же Засыдко (сынъ Екатер.), Михаилъ Олейникъ (умеръ въ Талергофе) и псаломщикъ Петръ Шатынскій.

Въ м. Подгайцахъ разстреляли въ 1915 г. жителя с. Острова Онуфрія Горина по обвиненію въ оскорбленіи личности императора, а Ивана Гелемея приговорили за то-же преступленiе къ 25 годамъ тюрьмы. Последній умеръ въ заключеніи въ Коморне въ Венгріи.

Арестованію всехъ поименованныхъ лицъ усердно содействовалъ большой пріятель местнаго жандарма Спачинскаго, „украинецъ” Степанъ Прокоповъ изъ Курыпова.

Львовскiй корреспондентъ Петроградскаго Телеграфнаго Агентства телеграфировалъ 10 февраля 1915 г. следующее:

Прибывшіе изъ окрестностей Станиспавова сообщаютъ, что последній горитъ. Наступленіе австрійцевъ и германцевъ на линію Станиславова ознаменовалось новыми массовыми казнями местнаго русскаго населенія, вызвавшими настоящее переселенiе народовъ. Первая волна изъ окрестностей Надворной и Печенежина докатилась до Львова, где Благотворительный Комитетъ пріютилъ несколько сотъ беженцевъ-крестьянъ. Вторая волна, заполнившая станціи и селенія Рогатынскаго, Жидачевскаго и Бобрецкаго уездовъ, остановлена последними благопріятными известіями съ театра войны.

(”Прик. Русь”, 1915 г., № 1556)

Тотъ-же корреспондентъ П. Т. А. сообщаетъ 16 февраля 1915 г.:

Изъ раіоновъ Станиславова и Калуша ежедневно прибываютъ большія партіи пленныхъ австрійцевъ. При осмотре ранцевъ у многихъ пленныхъ найдены веревки съ петлями: спрошенные о назначеніи веревокъ, пленные заявили, что имъ при выступленіи въ походъ въ Галичину выданы веревки для вешанiя галичанъ.

Держатся упорные слухи, что въ Станиславове австрійцы, по доносу местныхъ евреевъ, повесили и разстреляли несколько десятковъ горожанъ, не исключая видныхъ поляковъ, общественныхъ деятелей и членовъ австрійскаго суда, шедшихъ навстречу русскимъ властямъ. Казнено особенно много железнодорожныхъ рабочихъ, работавшихъ у русскихъ на станціи за поденную плату.

(„Прикарп. Русь”, 1915 г. № 1561)

Изъ Станиславова сообщаютъ, что, во время пребыванія австрійцевъ въ Станиславове, каменный домъ железнодорожнаго мастера, бывшаго австрійскимъ служащимъ и оказавшаго затемъ ценныя услуги русскимъ при сооруженiи блиндированнаго поезда, снесенъ толпой до основанія. На месте дома теперь пустое место. Въ Станиславове австрiйцами казненъ Петръ Скирко, помощникъ войта села Головъ. Смертная казнь мотивировалась темъ, что Скирко вышелъ навстречу русскимъ и помогалъ казакамъ въ реквизиціяхъ.

(„Прик. Русь”, 1915 г. № 1583)

Корреспондентъ „Русскаго Слова” А. С. Панкратовъ сообщилъ, по случаю временнаго оставленія русскими Станиславова и вторичнаго занятія его русскими войсками, следующее:

Въ девять часовъ вечера германцы и австрійцы вошли въ Станиславовъ.

Открыли тайные погреба съ шампанскимъ и въ ресторане гостинницы „Жоржа” состоялся пышный банкетъ...

Солдаты разсыпались по домамъ. Ихъ везде поили и кормили даромъ...

Конечно, въ то время, какъ офицеры пьянствовали у „Жоржа”, въ городе вешали...

За австрійскою арміею всегда идетъ виселица...

Мирные жители, оказывается, вели подробные списки техъ людей (конечно, только русскихъ), которые оказывали услуги русскимъ: мыли ихъ белье, продавали имъ табакъ и хлебъ...

Эти списки они передали германскимъ офицерамъ. Те, безъ суда и следствiя, по спискамъ, вешали...

Были повешены 260 человекъ.

Въ зту пьяную кошмарную ночь германскій и австрійскій гимны пели подъ аккомпаниментъ безумныхъ криковъ людей, которыхъ тащили на виселицу м около которыхъ бились въ истерике ихъ жены и дети...

А. Панкратовъ

(”Прик. Русь”, 1916 г, н-ръ 1565)

По сообщенію кіевскихъ газетъ, галицкіе беженцы въ Кіеве изъ селъ Пасечно, Пазовицы и Стремба, въ раіоне Станиславова, разсказывали, что при последнемъ наступленіи австрійскихъ войскъ въ Буковину, мадьяры захватили все мужеское населеніе и гнали его въ с. Новая Надворна. Тамъ офицеры устроили своеобразный судъ надъ захваченнымъ мирнымъ населеніемъ и, обвиняя жителей въ симпатіяхъ къ русскимъ и измене своему правительству, приговорили ихъ къ смертной казни. Въ с.Новая Надворна былъ устроенъ рядъ виселицъ, на которыхъ и вешали осужденныхъ. Среди беженцевъ находился также крестьянинъ Василiй Юрко, который въ числе другихъ былъ также приговоренъ къ повешенію, но приговора не успели привести въ исполненіе лишь благодаря счастливой случайности. Когда австрійцы чинили надъ беззащитными жителями свою жестокую и безчеловечную расправу, у села появился казачій отрядъ, который тотчасъ-же и бросился на австрійцевъ... Юрко разсказывалъ, что вместе съ крестьянами австрійцы схватывали и священниковъ и также вешали ихъ, не представляя никакихъ доказательствъ ихъ вины.

(„Прик. Русь”, 1915 г. № 1563)

Дата добавления: 2015-08-10