Дипломатия 63 страница

нормальных обстоятельствах всегда избегали. Превосходящая огневая мошь

Америки

смела почти всю партизанскую инфраструктуру, как это и предусматривали уст'^ наставления армии США. На всем протяжении имевших место после этого во^ ^ действий партизаны Вьетконга перестали быть эффективной боевой силой; по сражения велись теперь силами регулярных северовьетнамских войск. ой

В определенном смысле Тэт подтвердил абсолютную правильность америк ^ военной доктрины. Вынужденные разом все поставить на кон, коммунисты ДО участие в войне на истощение, столь желанной с точки зрения американско ^ гии. Возможно, потери их были гораздо большими, чем это приводилось в оф ^ ных сообщениях; а возможно, они рассчитывали на американскую готовнос переговоры, как на собственное спасение. хологй'

Тем не менее наступление в праздник Тэт превратилось в крупную пси ^ ческую победу Ханоя. Можно теперь меланхолично рассуждать, каким бы ст ие событий, если бы американские руководители усилили нажим на северовьетн

Вьетнам: на пути к отчаянию; Кеннеди и Джонсон

главные силы, лишившиеся партизанского щита. Если бы Америка на деле пошла ва-банк, вероятнее всего, Джонсону удалось бы добиться начала переговоров без каких-либо предварительных условий, а возможно, даже безоговорочного прекращения огня. Это подтверждается той быстротой, с которой — менее чем за семьдесят два часа — было получено согласие Ханоя на новое предложение о начале переговоров в сочетании с частичным прекращением бомбардировок на базе «формулы Сан-Антонио».

Однако американским руководителям все уже надоело, и вовсе не потому, что от них отвернулось общественное мнение. Опросы показали, что 61% американцев считали себя «ястребами», 23% — «голубями», причем 70% высказались в пользу продолжения бомбардировок. Группа, потерявшая выдержку, состояла из фигур самого что ни на есть истэблишмента, которые всегда неизменно поддерживали интервенцию. Джонсон созвал совещание руководящих работников предыдущих администраций, в большинстве своем «ястребов», включая таких твердокаменных политиков, как Дин Ачесон, Джон Макклой, Макджордж Банди и Дуглас Диллон. В подавляющем большинстве они рекомендовали прекратить эскалацию и начать демонтаж войны. С учетом отношения Ханоя, которое тогда до конца еще не было понято, это решение должно было стать началом поражения. Честно говоря, я тогда в общем и целом был согласен с группой «мудрецов», и это доказывает, что поворотные пункты гораздо легче распознать в ретроспективе, чем в момент, когда они наступают.

27 февраля 1968 года телевизионный комментатор Уолтер Кронкайт, достигший тогда вершины своего влияния, направил ударную волну на Белый дом, предсказывая неудачу:

«Теперь представляется более очевидным, чем когда бы то ни было, что кровавый опыт Вьетнама, должно быть, окончится тупиковой ситуацией. Лето почти наверняка будет застойным, и это завершится либо настоящими переговорами со взаимными уступками сторон, либо ужасающей эскалацией; но по каждому средству, при помощи которого мы должны будем производить эскалацию, враг в состоянии сравняться с нами...»

Последнее предположение заслуживает большого вопросительного знака; просто-напросто не может соответствовать истине, будто Северный Вьетнам является единственной страной за всю историю человечества, которой безразличен разумный подсчет выгод и рисков. Верно, однако, что у нее гораздо более высокий порог переносимых страданий, чем почти у любой другой страны, но такой порог все равно существует. И последнее, что действительно интересовало Ханой, — это переговоры на основе взаимных уступок. Но все же гипербола Кронкайта содержала в себе основной элемент истины: точка разрыва на прочность у Ханоя была гораздо выше по шкале, чем у Америки.

«Уолл стрит джорнэл», до того момента поддерживавший администрацию, также решил спешно покинуть корабль, задавая риторический вопрос, не превратил ли ход событий «наши первоначальные, вполне понятные и разумные цели в кашу?.. Если практически ничего не остается ни от нации, ни от правительства, то что же тогда следует спасать?» «Джорнэл» полагал: «Американский народ должен подготовить себя к тому, чтобы признать, если он этого еще не сделал, что существует перспектива обреченности вьетнамского дела в целом»42. 10 марта «Эн-би-си» провела специальную

20 Г. Киссинджер <глп

Дипломатия

программу по Вьетнаму, где быстро стал звучать всеобщий рефрен: «Отставляя в сто1-рону все прочие аргументы, надо признать, что настало время, когда мы должны решать, не является ли пустым занятием разрушение Вьетнаму ради его спасения»43. К этому хору 15 марта присоединился журнал «Тайм»: «1968 год довел до нашего сведения тот факт, что победа во Вьетнаме, или даже благоприятное для нас урегулирование, может оказаться просто не под силу величайшей державе мира»44.

В драку ввязались ведущие сенаторы. Мэнсфилд заявил: «Мы находимся не там, где надо, и ведем войну не ту, какую надо». Фулбрайт поставил вопрос о «полномочиях администрации на расширение войны без согласия Конгресса и в отсутствие дебатов в Конгрессе при рассмотрении этого вопроса».

Под влиянием подобных атак Джонсон сдался. 31 марта 1968 года он объявил об одностороннем частичном прекращении бомбардировок территории к северу от двадцатой параллели, за которым последует полное прекращение бомбардировок, как только начнутся переговоры по существу. Он указал, что существенных подкреплений во Вьетнам больше посылаться не будет, и вновь повторил столь частое заверение, что «наша цель в Южном Вьетнаме никогда не заключалась в полном уничтожении врага». Через шесть недель после того, как Ханой нарушил официальное перемирие» произвел опустошительное нападение на американские установки и учреждения и уничтожил тысячи гражданских лиц в одном только Гуэ, Джонсон пригласил ханойских лидеров принять участие в экономическом развитии Юго-Восточной Азии, делая тем самым прозрачный намек на перспективы оказания экономической помощи. Он также объявил, что на предстоящих выборах выдвигать свою кандидатуру не будет. Президент, направивший 500 тыс. военнослужащих во Вьетнам, возложил их вывод на своего преемника.

Это было одно из наиболее судьбоносных президентских решений за весь послевоенный период. Если бы Джонсон не сделал столь драматического заявления, он вполне мог бы участвовать в выборах, делая ставкой Вьетнам, и тем или иным способом обеспечить себе мандат народа. А если здоровье не позволяло ему оставаться на посту второй срок, то Джонсону следовало давить на Ханой как можно сильнее в течение оставшегося срока, с тем чтобы оставить своему преемнику наилучшие возможности выбора, какие бы решения ни были согласованы после выборов между ним и Конгрессом. Поскольку после Тэта Ханой был явно слаб, политика давления, проводимая в 1968 году, безусловно, обеспечила бы гораздо лучший фон для переговоров, чем тот, что реально проявился в итоге.

Одновременно проводя деэскалацию, снимая свою кандидатуру и предлагая переговоры, Джонсон свел воедино все отрицательные факторы. Его "потенциальные преемники соперничали друг с другом, обещая мир, однако без указания срока. Так были созданы предпосылки для общественного разочарования в момент фактического начала переговоров. По существу, Ханой приобрел приостановление бомбардировок в обмен на беседы процедурного характера и получил возможность восстановить свою инфраструктуру на Юге, хотя и с северовьетнамским персоналом. У него не было стимула договариваться с Джонсоном, зато наличествовали все на свете искушен повторить испытания силы с его преемником.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Вьетнам:

окончательный уход; Никсон

тт

ААа долю администрации Никсона пришлось выводить Америку из первой на ее счету неудачной войны и освобождать от первых в истории внешнеполитических обязательств, при осуществлении которых американские моральные убеждения вступили в противоречие с ее возможностями. Немногие внешнеполитические задачи оказались столь заковыристыми; ни одной стране не удавалось совершить подобный переход, не претерпев душевных страданий.

Хотя уход Франции из Алжира неоднократно предлагался Америке в качестве примера для подражания, де Голлю на деле потребовалось несколько больше, чем четыре года, понадобившиеся Никсону для прекращения американской вовлеченности в Индокитае. Организуя уход Франции из Алжира, де Голль вынужден был взвалить

20*

Дипломатия

себе на плечи бремя оставления на произвол судьбы миллиона французских поселенцев, причем семьи многих из них жили там уже не одно поколение. Вывода аюри-канские войска из Вьетнама, Никсон обязан был свести к нулю обязательств которое четыре американских президента на протяжении двух десятилетий объявляли жизненно важным для безопасности всех свободных народов.

Никсон принял на себя столь душераздирающую обязанность при наличии самого значительного внутреннего раскола в стране со времен гражданской войны. Ддате-перь, обращаясь к событиям двадцатипятилетней давности, испытываешь шок, вово-миная, как в Америке разом рухнул общенациональный консенсус по Вьетнаму-1965 году Америка посвятила себя, при наличии всеобщего на то одобрения, ди# беды в партизанской войне, воспринимавшейся тогда как глобальный коммунист ский заговор, и строительства институтов свободного мира в Юго-Восточной Аз > двумя годами позже, в 1967 году, эта же самая деятельность стала воспринимай^ только как ошибочная и обреченная на проигрыш, но и как плод вздорной полит помешанных на войне политиканов. В какой-то момент интеллектуальное сообр праздновало приход молодого, прогрессивного президента; почти сразу же оно дало его преемника, обвиняя в зверствах, систематической лжи и BOHHCTBeHH0G2LB взирая на то, что стратегия нового президента, или, по крайней мере, его отр„_ > была в основном той же самой, что и у его оплакиваемого предшественника. ■■ году, к концу своего президентского срока, Джонсон не мог более появляться н ^ блике, разве что на военных базах и в прочих подобных местах, где приверженц ^ тодов буйного протеста могли быть отстранены физически. Несмотря на > Джонсон был законно выдвинутым и избранным президентом, он даже не сч себя возможным появиться в 1968 году на съезде собственной партии.

После паузы, длившейся всего несколько месяцев, возобновилась яроСТНцЯиКС0Не. зиция войне, которая даже усилилась при преемнике Джонсона Ричарде ^

Внутриполитические споры становились особенно горькими и трудноразре еще и потому, что обнародованные разногласия были лишь ширмой глубинных ^ ^ софских противоречий. Никсон готов был вести переговоры о почетном У*0*6' й(даМ уход мог заключать в себе все, только не передачу северовьетнамским коММ^н в0С. миллионов людей, которым его предшественники внушали веру в Америку. ^^ принимал понятия доверия и чести всерьез, поскольку они предопределял ность Америки формировать мирный международный порядок. оТ.

С другой стороны, лидеры движения за мир считали войну до такой ст ^ ^ вратителшой, что почетный уход из Вьетнама звучал для них как абсурд-министрадая Никсона воспринимала как потенциальное национальное У протестующие по поводу Вьетнама трактовали как желаемый национальны Администрация искала выход, который позволил бы Америке продолжать игр послевоенную международную роль опоры и защиты свободных народов, ^ ^ самую роль, с которой хотело бы покончить движение за мир, рассматри бахвальство и самодовольство со стороны погрязшего в пороках общества. ^^

На протяжении одного поколения Америка прошла через вторую мир0В^казался в войну в Корее и полтора десятилетия кризисов «холодной войны». Вьетнам ^ эТ0 смысле напряжения сил лишним, в смысле жертв непереносимым, посколь

Вьетнам: окончательный уход; Никсон

противоречило традиционным американским ценностям и ожиданиям. В 20 - 30-х годах, когда поколение Никсона и Джонсона вступало в пору юношества, американцы полагали себя выше макиавеллистских деяний европейцев. В 40 — 50-е годы, когда это поколение вступило в сознательный возраст, Америка верила в то, что призвана выполнять праведную глобальную миссию. И действительно, она стала бесспорным лидером свободного мира. К тому времени как эти люди в 60-е годы достигли пика политической карьеры, движение за мир во Вьетнаме ставило эту глобальную миссию под сомнение. В 70-е годы на сцену вышло новое поколение американцев, которое более не считало Америку воплощением святости. Чтобы заслужить право действовать в мировом масштабе, Америке, по его мнению, требовалось в течение определенного периода сосредоточиться на внутренних проблемах и их разрешении.

Таким образом, смена поколений произошла в тот самый момент, когда Америка оказалась перед лицом самого спорного по содержанию морального вызова за весь послевоенный период. Критики были потрясены графическим отражением на телевидении жестокостей войны и были все более и более неуверены в отношении морального статуса союзника Америки. Будучи убеждены, что просто-напросто не может не существовать хотя бы какой-то выход, способный немедленно положить конец убийствам, они сразу же прониклись пессимизмом. Американская исключительность легла в основу одной из самых великих эпох в истории американской политики благодаря своему идеализму, первозданности и самоотверженности; теперь она породила непреклонность в требовании того же самого морального совершенства у союзников Америки. И никаких двусмысленных критериев при их выборе! В отсутствие этого в перспективе виделся лишь позор для Америки и роковая обреченность для ее союзника.

Моральная праведность Америки мешала гибкой дипломатии. Вьетнам, в лучшем случае, предлагал несовершенные альтернативы и душераздирающие варианты выбо-ра. Интуитивным импульсом движения за мир был отход от реальностей этого мира, так хотелось найти опору в первоначальном видении Америкой самой себя как неколебимого столпа добродетели! Возможно, харизматический лидер наподобие Франклина Рузвельта, Джона Кеннеди или Рональда Рейгана нашел бы способ справиться с подобного рода ностальгией. Но даже исключительных талантов Ричарда Никсона для этого оказалось недостаточно. В отличие от Джонсона Никсон был в высшей степени искушен в международных делах. Он вступил в должность президента, будучи Убежден, как и многие противники войны, что победа во Вьетнаме практически невозможна. С самого начала Никсон понимал, что судьба втянула его в неблагодарную ИГРУ, где выигрышем был бы любой выход из деморализующего конфликта. Понятно, что он хотел выполнить задачу отступления с честью, на то он и президент. Но как смириться с тем фактом, что выпускники лучших учебных заведений и члены истэблишмента, кем он восхищался и кому завидовал, настойчиво рекомендовали такой образ действий, который, с его точки зрения, приводил к унизительному краху для Америки и предательству ею своего союзника? Душа протестовала, разум отказывался понимать...

Никсон предпочитал истолковывать протесты, часто бурные, со стороны «цвета общества», как он считал, против его политики, как кульминацию личной неприязни

Дипломатия

к нему. В его представлении это переносило вопрос о Вьетнаме из внешней еферьде внутреннюю. И тут проницательный и тонкий в вопросах дипломатии Ник» «но-вился настоящим уличным бойцом, едва дело касалось внутренней политики,- Вк шло в ход— он брал на вооружение приемы и методы своих предшественников и пользовался этим профессиональным «арсеналом» мастерски.

Неизвестно, впрочем: будь он и поуступчивее; смогла бы подобная снисшдада-ность президента успокоить яростное возмущение, которое стало нарастать задвигало вступления Никсона в должность? К концу 60-х годов бурные протесты студаше» превратились в глобальный феномен. Помимо Америки они охватили Францию;* дерланды и Германию, причем ни одна из этих стран не сталкивалась с ситуацией подобие Вьетнама или с расовыми проблемами в американском смысле. Во вея случае, положение Никсона было слишком непрочно и слишком уязвимо, чдо данном этапе попытаться реально осуществить план достойного отступления.

Да и как бы он мог это сделать, если истэблишмент, когда все уже было ска сделано, оставил его лицом к лицу с проблемой? Высшие руководители предыдР^ администраций, вовлекших Америку во вьетнамскую войну, разделяли мног убеждений администрации Никсона. Люди, подобные Авереллу Гарриману бывшему министру обороны Кларку Клиффорду, были в числе главных ироводни послевоенной идеи двухпартийного консенсуса по вопросам внешней политики.^ ^ обычных обстоятельствах они бы и рады были сохранять определенную степе ■ ' ционального единства то времена кризиса и выработать какую-нибудь B3aHM0Jc№. лемую мирную программу-минимум. Но обстоятельства-то, вот именно, были сем обычны! '' „

И потому создатели послевоенного внешнеполитического консенсуса не обрести уверенности поддержать своего президента. Они сами оказались мишенями демонстраций в защиту мира — и это событие воспринималось т бой горечью, ибо в авангарде движения за мир находились люди, которыми хищались и которых давно считали своей надеждой и опорой. Высшие руК° и не были когда-то рядовыми движения к «новым рубежам» и метафорически, е ^$нИЯ ально, видели в протестующих своих последователей. Не одобряя методов Д^ „ за мир, ключевые фигуры администрации Джонсона скатились к союзу *^J

ло

р Д ^Joab

наиболее радикальными из его участников. Что, естественно, усиливало неденеус президента: ведь подобная двойственность делала общенациональный коне возможным. я 5ыл &Q

Никсон решил биться ради достижения почетного мира. И поскольку ка3 об главным помощником в осуществлении этих усилий на практике, на мои v оСйор. этом неизбежно оказывает влияние та роль, которую я играл, и мое согла

ными ее предпосылками. ня дооин

В промежутке между выборами и инаугурацией Никсон попросил м ^ бы бь1ТЬ формировать северовьетнамцев о своей преданности делу мира, который ^ ^ достигнут путем переговоров. Ответом было предъявление нам стандарт ^ CBepjtce-времени требования Ханоя: безоговорочный уход Америки, сопряженны нием правительства Нгуена Ван Тхиеу в Сайгоне. Никсона- *

Ханой даже не задался целью проверить искренность заявлении ^ ^^ успели пройти три недели с момента инаугурации Никсона, как он нач

Вьетнам: окончательный уход; Никсон

ступление — так называемое мини-наступление праздника Тэт, — по ходу которого в продолжение четырех месяцев каждый месяц убивали в среднем по тысяче американцев. Ясно, что компромиссное предложение Никсона не вызвало у этих непреклонных лидеров ни малейшего желания пойти ему навстречу. И Ханой ни в малейшей степени не чувствовал себя связанным достигнутым в 1968 году «взаимопониманием» с администрацией Джонсона: что он-де не воспользуется в своих целях перерывом в бомбардировках.

Администрация Никсона приступила к исполнению своих обязанностей в надежде достичь национального консенсуса посредством разумных компромиссных предложений и тем самым выступить перед Ханоем, как объединенная по существу нация. Вскоре стало ясно, что, подобно своим предшественникам, Никсон недооценил упорство и решимость Ханоя. Хо Ши Мин все более утверждался в том, что при наличии бессильного руководства в Сайгоне и в отсутствие нарастания американской вовлеченности силы Ханоя способны одержать безоговорочную победу. Приверженец «Realpolitik» на практике, Хо не собирался отдавать за столом переговоров то, что, как он ожидал, способен был завоевать на поле боя.

Не могло быть менее подходящих адресатов для предложений о компромиссном мире, чем суровые и непреклонные герои, из которых состояло ханойское руководство. Когда администрация Никсона приступила к исполнению своих обязанностей, в демократической партии, запустившей вьетнамскую авантюру, произошел решительный раскол между официальной платформой и позицией «голубей», оказавшихся в меньшинстве (но получивших поддержку от таких руководителей, как сенаторы Тед Кеннеди, Джордж Макговерн и Юджин Маккарти), ибо национальный съезд демократической партии эту позицию отверг. Через девять месяцев после вступления в Должность республиканская администрация Никсона превзошла даже платформу «голубей» в демократической партии. Ханой беззастенчиво клал в карман каждую из американских уступок без малейшего намека на взаимность и неуклонно требовал безоговорочного вывода американских сил и замены сайгонского правительства коммунистическим режимом. Ханой настаивал на том, что иначе американские пленные так и не будут освобождены. По существу, Ханой требовал капитуляции, сопряженной с бесчестьем.

Президенты, однако, не могут отказаться от выполнения задачи по той только причине, что она оказалась более трудной, чем ожидалось. Еще до инаугурации Никсон распорядился подготовить систематический обзОр на тему, как можно привести войну к завершению. Были проанализированы три варианта: односторонний уход; столкновение с Ханоем посредством сочетания военного и политического давления; а также поэтапный перенос ответственности за ведение войны на сайгонское правительство, с тем чтобы позволить Соединенным Штатам постепенно самоустраниться.

Первый вариант, а именно односторонний уход, позднее станет предметом множества рассуждений ревизионистского характера. Последуют утверждения, будто по вступлении в должность Никсон должен был объявить дату ухода и кончить войну посредством одностороннего американского решения1.

Но это чистейшей воды журнализм. Хотя президенты имеют достаточную возможность держать свои намерения в секрете, они связаны политическим окружением и

Дипломатия

находятся под давлением существующей реальности. Когда Никсон вступил в должность в 1969 году, ни одна из политических партий не пропагандировала одностороннего ухода и ни один опрос общественного мнения не выступил в его пользу. Платформа «голубей», отвергнутая в 1968 году национальным съездом демократической партии, призывала к ограничению проводимых Соединенными Штатами наступательных операций, взаимному выводу посторонних сил (включая северовьетнамсш) и поощрению политики взаимного примирения между сайгонским правительством и Фронтом национального освобождения. В основе ее лежал принцип взаимности, и об одностороннем выводе сил не было ни единого упоминания.

Мирная программа администрации Джонсона была выражена в «манильской формуле», в которой предлагалось начать вывод американских войск только через шесть месяцев после ухода северовьетнамцев и лишь тогда, когда резко снизится уровен насилия. Причем даже в этом случае во Вьетнаме должны были остаться значител ные американские силы по образцу Кореи. Официальная демократическая платфор призывала к свободному политическому состязанию в Южном Вьетнаме, но л после окончания военных операций. Наконец, республиканская платформа призыв к «деамериканизации» войны, перемене военной стратегии и переговорам, базо торых не будет служить «мир любой ценой». Во всех случаях без исключений насто тельно предлагались условия, которые Ханой обязан был выполнить еще до того, Соединенные Штаты совершат уход. Все это предполагало компромисс, а не ка

ляцию" А ери-

Немедленный, безоговорочный и односторонний уход поставил бы перед

кой неразрешимые в практическом плане проблемы. Более полумиллиона амер цев воевали на стороне южновьетнамской армии, насчитывавшей около 700 ты • ловек, им же противостояли по меньшей мере 250 тыс. военнослужащих ре^уЛ^иоД северовьетнамской армии и аналогичное количество партизан. В начальны деятельности администрации Никсона принятие обязательства по немедленно постороннему уходу из Вьетнама загнало бы обширный американский экспед ^ ный корпус в ловушку, причем он оказался бы между двух огней: гневом ю* ньШ намцев, очутившихся в положении преданных Америкой союзников, и ней натиском северовьетнамцев. vn0.

Министерство обороны произвело расчет, согласно которому получалось, ч ^ рядоченный вывод войск может быть организован самое меньшее в течение п ти месяцев, причем в продолжение этого периода позиции американских во ^^ постепенно ослабевать, так что последние группы могут стать заложникам ^^ вьетнамских сторон. Даже если предположить, что южновьетнамская арми ^ будет разбита, чем обернется против своего американского союзника, результ• ^ равно будет уход посреди неописуемого хаоса, тем более что Ханой обязатеязать как старается воспользоваться своим господствующим положением, чтобы нав че, можно более жесткие условия мира. Односторонний уход грозил обернуться ским и кровавым фиаско. ртооо

Более того, администрация Никсона была убеждена в том, что одно уход способен превратиться в геополитическую катастрофу. Вера в надежн рики с муками создавалась на протяжении двадцати лет. Она была ключевь

Вьетнам: окончательный уход; Никсон

нентом структуры свободного мира. Поворот на сто восемьдесят градусов в отношении главного американского обязательства, принятого на себя последовательно четырьмя администрациями, причем со стороны президента, до того отождествлявшегося с консервативным курсом в области внешней политики, вызвал бы глубочайшее разочарование среди союзников Америки. Особенно среди тех, кто в наибольшей степени зависел от американской поддержки вне связи с тем, согласны ли они с деталями американской политики во Вьетнаме.

При данных обстоятельствах администрация Никсона пришла к выводу, что ей требуется выработать стратегию, которая поколебала бы уверенность Ханоя в полной победе и не позволила бы ему навязать американцам односторонний уход. Поэтому рассматриваемый второй вариант предполагал добиться быстрого завершения войны посредством сочетания политических и военных мер. Эта стратегия была мне лично по душе, поскольку я полагал, что она положит конец изнуряющей внутренней борьбе и позволит администрации перейти к выполнению в большей степени объединяющих нацию задач. Этот вариант включал в себя три компонента: (1) согласие Конгресса на продолжение войны; (2) крупномасштабные усилия на переговорах, где Америка будет вправе делать любые возможные уступки, за исключением прямого содействия захвату власти коммунистами; и (3) смена военной стратегии, которая в пределах Южного Вьетнама сведется к защите густонаселенных районов и к стремлению нарушить линии снабжения Ханоя путем прекращения движения по «тропе Хо Ши Мина» в Лаосе. Предполагалась и ликвидация районов баз на территории Камбоджи и минирования северовьетнамских портов. В течение четырех лет все эти меры были последовательно приняты, что заставило Ханой согласиться в 1972 году на те условия, которые он последовательно отвергал в течение десятилетия. Если бы все эти меры были осуществлены одновременно, причем тогда, когда у Америки во Вьетнаме еще были крупные наземные силы, воздействие их могло бы оказаться решающим.

В самом начале своего президентского срока Никсон, возможно, и обратился бы к Конгрессу, очертил бы свои идеи относительно почетного окончания войны во Вьетнаме и попросил бы их одобрения, подчеркнув, что в его отсутствие у него не останется иного выхода, как пойти на односторонний уход, какими бы печальными ни были последствия. Однако Никсон отказался от подобного шага, отклонив рекомендации на этот счет, причем по двум причинам. Во-первых, он рассматривал такой шаг как отказ от возложенной на него, как на президента, ответственности. Во-вторых, будучи в течение шести лет членом Конгресса, он был убежден в том — и наверняка был прав, — что Конгресс обязательно уйдет от четкого решения и сделает свое одобрение весьма двусмысленным по содержанию, отяготив его таким количеством условий, что лишь усугубит проблему.

Поначалу Никсон не решался нанести удар по вьетнамской системе снабжения. Отношения с Советским Союзом и Китаем, носившие в те времена весьма напряженный характер, могли еще более ухудшиться, и взаимоотношения по принципу треугольника, которые позднее придали американской внешней политике столь необходимую гибкость, родились бы гораздо позже или бы вовсе не появились на свет. Обманутые надежды на ослабление напряженности во Вьетнаме могли бы далее воспламенить пыл участников движения за мир. Результат военных действий выглядел

Дипломатия

слишком неопределенным, а внутренние последствия могли оказаться неуправляемыми. При этом «стратегия прорыва» могла встретить столь сильное сопротивление со стороны ближайших советников Никсона, что ее можно бь£ло бы претворить в жизнь только после перетряски кабинета, а такого рода трата президентской энергии могла бы лишь помешать осуществлению жизненно важных инициатив долгосрочного характера.

Американский народ, похоже, требовал от правительства одновременного достижения двух несовместимых друг с другом целей: им хотелось, чтобы война окончилась и чтобы Америка не капитулировала. Эти двойственные чувства разделялись также и Никсоном, и его советниками. Стремясь провести американскую политику через это море противоречий, Никсон избрал третий вариант— так называемый путь «вьетнамизации», не потому, что он считал это блестящим выходом из положения, н потому, что согласно его суждению это был относительно безопасный способ сохранить равновесие между тремя ключевыми составляющими американского ухода Вьетнама: поддержанием морального состояния внутри Америки на должномуровн i предоставлением Сайгону честного шанса самостоятельно встать на ноги и обееп нием для Ханоя стимула к урегулированию. Поддержание всех этих трех сложи f тающихся политических факторов стало бы решающей проверкой умения АдаР претворить в жизнь решение уйти из Вьетнама.

Дата добавления: 2015-08-10