Меган Харт Голые 19 страница

– Оливия! Не могла бы ты посмотреть на меня? Пожалуйста…

Сначала я даже не осознала смысл происходящего. Лишь увидела маленькую бархатную коробочку, полный надежды взгляд. Алекс опустился передо мной на одно колено и, открыв коробочку, протянул ее мне на ладони. Что-то блестящее сверкнуло внутри, настолько яркое, что я невольно отшатнулась назад, свалив все баночки, которые были аккуратно расставлены на комоде.

– Оливия Мэки, ты выйдешь за меня замуж?

– Что-о-о?

Алекс поднялся и подошел ко мне. Кольцо так ярко вспыхнуло в тусклом свете моей спальни, что я догадалась: это бриллиант. Ну разумеется, бриллиант – кто будет делать предложение с чем-нибудь другим? Алекс предлагал мне кольцо с бриллиантом и шанс стать его женой, а все, что я могла сделать в ту минуту, – это стоять на месте, изумленно вытаращив глаза.

– Ты выйдешь за меня? – снова спросил Алекс.

Я взглянула на него, склоняясь к тому, чтобы ответить «нет». Независимо от того, как быстро развивался этот роман, или от того, как сильно я любила Алекса, брак не стал бы следующим шагом в наших отношениях. Однажды я уже приняла кольцо и поверила обещаниям – и закончилось все это просто ужасно.

Но с Алексом все было по-другому.

– Я не знаю, что сказать…

– Скажи «да», Оливия. – Алекс взял кольцо с бархатной подушечки и взял меня за руку. – Скажи «да».

Я смотрела в его глаза и видела в этом пронзительном взгляде все. Страх. Надежду. Гордость и любовь. И разумеется, страсть, этот знакомый, такой желанный жар… Алекс улыбнулся и надел кольцо на кончик моего пальца, но не подтолкнул его дальше.

Я раздумывала о причинах, по которым могла ответить отказом, но ни одна из них не казалась важной, существенной. Так что я позволила Алексу сдвинуть этот восхитительный символ помолвки из платины с бриллиантом к основанию моего пальца.

И я ответила «да».

Глава 17

Алекс перевел дыхание и поцеловал меня – неистово, страстно. И прежде, чем зажмуриться, отдавшись поцелую, я успела заметить в темно-серых глазах облегчение. Я легонько оттолкнула Алекса от себя, чтобы получше рассмотреть кольцо.

– Ты думал, я скажу «нет»? – тихо спросила я, покачивая рукой из стороны в сторону, чтобы заставить бриллиант заискриться. Потом я взглянула на Алекса.

Он задумчиво взъерошил волосы и засунул руки в карманы.

– Ага.

Я не удержалась от того, чтобы снова обнять и поцеловать его, награждая за честность.

– Но ты все равно сделал предложение!

Руки Алекса обвили меня, и мы закачались взад-вперед в нашем обычном медленном танце.

– Конечно, сделал.

– А почему ты думал, что я откажусь?

Он взглянул на меня:

– Потому что был уверен, что ничего не выйдет. Не думал, что мне повезет, и ты скажешь «да».

– О, Алекс… – С моих губ едва не слетела насмешка, но серьезный взгляд любимого сказал мне, что он и не думал шутить. – А почему ты так подумал?

Алекс не ответил, лишь поцеловал меня снова. Мои губы приоткрылись в ожидании другого, всегда нового вкуса его нежности. Я физически ощущала вес кольца на своем пальце, его значимость. Камень скользнул в сторону, прижавшись к другому пальцу, совсем чуть-чуть, не причиняя боли. Просто напоминая о себе. Не давая забыть.

– Я люблю тебя, – сказала я, произнося эти слова совершенно искренне.

Да, это случилось, сейчас я в полной мере осознавала: это была чистая правда. И, переполненная волнующими открытиями, сделанными этой ночью, я не смогла удержаться от слез.

Алекс отреагировал на мои эмоции спокойно. Он не встревожился, лишь стер большими пальцами слезы, катящиеся по моим щекам. Поцеловал уголок моего рта, где они скопились. Слизал их своим поцелуем. Он не спрашивал меня, почему я плачу, а я не чувствовала, что должна это объяснять.

Я глубоко вздохнула и быстро заморгала, чтобы избавиться от застилавших взор слез. Теперь я могла сосредоточиться на пуговицах его рубашки. Одна, вторая, третья… Алекс терпеливо дожидался, пока я не распахну рубашку и не проведу ладонями по его теплой, голой плоти. Он вздрогнул, хотя мои руки не были холодными. Соски Алекса затвердели, и это зрелище соблазняло меня, заставляя припасть к ним губами. Я облизнула каждый сосок и услышала, как у Алекса вырвался вздох удовольствия.

Я расстегнула его ремень и молнию. Потом опустилась перед Алексом на колени и стянула брюки к его бедрам. Трусы уже сильно оттопыривались, и я резко сорвала их. Из мягкой ткани вырвался напрягшийся член, и я, взяв его в свою ладонь, припала к нему ртом. Когда Алекс застонал, я улыбнулась и склонила голову, чтобы посмотреть на него.

Алекс внимательно смотрел на меня сверху вниз. Его рука гладила меня по волосам. Когда я открыла рот шире, чтобы еще глубже вобрать в себя член, глаза Алекса закатились, на мгновение закрылись и тут же распахнулись снова. Он облизал свои губы. Я нежно ласкала его своим ртом, чувствуя, как пульсирует член на моем языке.

Я не в первый раз пробовала его на вкус, но на этот раз все было иначе. Пол под моими коленями, тяжесть мужского естества в моей ладони, даже его длина и толщина были другими – словно кто-то кадрировал изображение, чтобы акцентировать внимание на различных деталях.

Я еще несколько раз погладила член рукой, потом поднялась и повлекла Алекса за собой в постель. Там я опрокинула своего новоиспеченного жениха на спину, широко разведя его ноги. На Алексе все еще болталась распахнутая рубашка, а я по-прежнему была одета в свою длинную футболку. Она задралась на бедра, когда я слегка коснулась клитором его вздыбленного пениса. Я не делала эпиляцию несколько дней, и теперь густые, упругие завитки щекотали нас обоих, доставляя несказанное блаженство. Руки Алекса легли на мои бедра.

Я наклонилась и потянулась к своей тумбочке, где оставила свою достойную оргазма новую камеру.

– Думаю, нам стоит ознаменовать это важное событие фотосессией.

Алекс засмеялся, его ладони заскользили по моим бедрам и ягодицам.

– Ну конечно!

Я легла к Алексу, теперь наши головы устроились на подушке, а тела вытянулись рядом. Я немного наклонила камеру, удерживая ее в вытянутой руке. Посыпался снимок за снимком – смазанные, не в фокусе, со срезанными головами. Я даже не потрудилась рассмотреть, что у меня получилось. Потом я расположила руку с кольцом над своим лицом, и вспышка камеры ярко осветила бриллиант, запечатлев резкий луч, похожий на молнию. Я подставила камень под яркий свет прикроватной лампы, полюбовавшись, как он искрится, отстреливая маленькими радугами в потолок. Я зафиксировала и эту картину – или, по крайней мере, попыталась это сделать.

Потом я передала камеру Алексу, и она стала его глазами. Я оседлала любовника, ощутив его член глубоко в себе. Сорвала футболку через голову, оказавшись совершенно голой. Положив руку на объектив, я отвела камеру чуть в сторону, так, чтобы видеть Алекса, чтобы он мог видеть меня, чтобы ничто не разделяло нас.

Алекс дернулся внутри меня, его руки жадно заскользили по моему телу, словно пытаясь отыскать места, которые он и без того уже прекрасно знал. Но, как и все произошедшее между нами в этот вечер, его прикосновения, обволакивавшие мою наготу, казались новыми, не изведанными ранее, другими… Его ладони ласкали мои соски, заставляя кричать от наслаждения, как никогда прежде. Его большой палец, кружившийся над моим клитором, заставлял по-новому, волнительно напрягаться каждый мой мускул.

На сей раз мой путь к блаженной разрядке был чуть длиннее, чем обычно, хотя и не слишком долгим. Секунды сладостной ласки превращались в минуты, бесконечно растягиваясь, пока я не потеряла им счет. Я медленно двигалась над Алексом, моя голова наклонилась, волосы упали на лицо. Мои руки лежали на его груди, и под моей ладонью билось его сердце.

Я покачивалась на члене, и руки Алекса помогали мне двигаться, но не вынуждали делать это быстрее и не сдерживали, чтобы замедлить. Вспышка света отразилась в бриллианте на моем пальце – именно это я и увидела, когда первая чувственная судорога наслаждения подхватила тело. Пальцы сжались, и Алекс застонал, когда мои ногти вонзились в его плоть.

Звук его стона возбудил меня еще сильнее. Меня пронзило сокрушительной волной оргазма, заставив задрожать всем телом. Мои бедра сжались по бокам Алекса, моя «киска» еще крепче обхватила его член. Бедра Алекса приподнялись, его удары стали резче и тяжелее, и сладостное удовольствие накрыло меня снова, перед тем как я упала вперед, совершенно обессилев.

Позже, когда я перекатилась на кровать, мы лежали рядом, рассматривая танцующие лучики света, которые мое кольцо отбрасывало в потолок. Вдоволь налюбовавшись, я подняла камеру и принялась смотреть снимки, которые мы только что делали.

– О боже, – прокомментировала я. – Совсем не так мне хотелось бы выглядеть на фотографиях этого памятного момента!

Лицо, совершенно без косметики, разметавшиеся повсюду волосы. Оставалось утешаться лишь тем, что на большинстве снимков мое лицо получилось смазанным или повернутым в сторону. Алекс, разумеется, выглядел превосходно. Как, собственно, и всегда.

– Ты очень красивая, – сказал он, даже не взглянув на снимки. – Сегодня все сложилось непросто. Поверь мне, я представлял, что все это произойдет чуть более… гладко.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Алекса, подперев щеку лежавшей на подушке рукой. Другую руку я устроила на его груди, наблюдая, как та поднимается и падает в такт дыханию.

– Ты планировал все несколько иначе, да?

Алекс кивнул:

– Я собирался сначала налить тебе бокал вина. И вручить цветы. Да, у меня тут поблизости для тебя цветы!

Он подвинулся на кровати, чтобы посмотреть мне в глаза, и добавил:

– Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах, да?

Я представила эту картину идеального предложения руки и сердца, но не стала жалеть, что упустила такой шанс. Восхитительный секс и радостное волнение утомили меня, глаза буквально слипались, но я из последних сил старалась их не закрывать.

– Я и не догадывалась, что ты собираешься сделать предложение.

Алекс смахнул волосы с моего лица, его пальцы задержались на моем лбу, потом скользнули к виску, пробежали по щеке и подбородку, постепенно опустились к моему бедру.

– Я знаю.

Приступ зевоты прервал мой смех.

– Кольцо такое красивое!

– Я купил его в Филадельфии у одного знакомого ювелира.

Я удивленно моргнула и провела ладонью по его груди, снова ощутив биение сердца.

– Значит, у тебя не было деловой встречи сегодня вечером?

– Не-а.

Я немного сощурила глаза, размышляя о том, что ложь иногда не грех и простить. И коснулась лица Алекса, а он в ответ поцеловал мою ладонь.

Я подумала, что следует сказать нечто большее, глубокое и значительное, но провалилась в сон прежде, чем смогла открыть рот.

Теперь мы были помолвлены.

Второй раз в жизни мне пришлось обзвонить своих родителей, братьев, бабушек и дедушек, чтобы рассказать им, что я собираюсь выйти замуж. Во время каждого такого разговора мой голос неизменно дрожал, я то и дело заливалась истеричным смехом. Сара отреагировала на новости вполне предсказуемым восторженным визгом и требованием устроить девичник, хотя мы с Алексом даже не назначили еще дату свадьбы. К тому моменту, когда я наконец-то разделалась со всеми телефонными звонками, у меня осталось меньше часа, чтобы принять душ и одеться на работу.

Уже на бегу, в спешке, я зашла на свою страничку в «Коннекс», которую совсем забросила за последние месяцы. Я провела так много реального времени с Алексом, что совершенно забросила свои виртуальные взаимоотношения. Я даже не добавила его в «друзья» на свою страничку. Даже не осведомилась, есть ли у него такая глупость, как аккаунт в «Коннекс». Я быстро загрузила на свою страницу одну из благопристойных фотографий, сделанных прошлой ночью, – ту, на которой моя рука с кольцом почти закрывала наши лица и на которой в объектив не попали самые деликатные части наших тел. Потом я сменила свой статус с «не состоит в браке» на «помолвлена».

Несколько минут я смотрела на обновленную страницу своего профиля с мечтательной улыбкой. Я поделилась своей радостью со всем остальным миром, и по непонятной причине это сделало нашу помолвку более официальной – даже в большей степени, чем кольцо.

Девочки из «Фото Фолкс» дружно повизжали над моим кольцом, бриллиант на котором был в два раза больше, чем на кольцах любой из них. Если они и позавидовали, то не показали виду – или я просто не хотела видеть подобной реакции. Ведь день я слонялась с застывшей на лице глупой улыбкой, демонстрируя кольцо каждому клиенту. Я сделала несколько офигительно классных снимков, лучших из всего, что когда-либо снимала. И еще я мило ворковала с детишками, что мне было совсем не свойственно. Дети вообще казались мне более реальными, чем когда-либо прежде. Я даже выразила восхищение самыми кричаще-яркими нарядами и макияжем для будуарных фотосессий. Я не кривила душой, искренне радуясь за женщин, которые никогда не стали бы делать подобные снимки для себя, а старались ради тех, кого любили.

Я буквально парила в небесах весь этот замечательный день, и каждый взгляд на мое кольцо заставлял трепетать от волнительного предвкушения. Я была помолвлена! Я собиралась выйти замуж!

Я проработала до закрытия торгового центра и отказалась от предложения пойти куда-нибудь выпить, чтобы отпраздновать важное событие. Мне пришлось вытерпеть добродушные шутки о том, что теперь, когда я помолвлена, нужно бежать домой и ублажать своего мужчину, а не зависать где-то с подругами. Впрочем, главным образом это была правда. Я пообещала девочкам, что мы обязательно отметим с ними помолвку в другой день, и, полагаю, они поняли: то, что мне действительно хотелось, – бежать домой, чтобы побыть с Алексом, ведь эти ощущения все еще были новыми, яркими и необычайно приятными. И снова, если девчонки и позавидовали мне, я этого подчеркнуто не заметила.

День был таким теплым, что невольно вспомнилось о грядущем лете. Перебросив куртку через руку, я направилась к своей машине, стоявшей на парковке за торговым центром. Я насторожилась, увидев поджидавшую меня там фигуру, но тут же расслабилась, заметив, что это был Патрик. И не сказать, чтобы меня это сильно удивило.

– Привет, – произнесла я все тем же мечтательным, счастливым и глупым тоном, которым разговаривала весь день. Моя жизнь явно налаживалась, и никто не мог заставить меня грустить – даже Патрик.

Мы можем поговорить? – Он поднял воротник и ссутулился, глубоко нырнув ладонями в карманы. Патрик стал покачиваться на подушечках пальцев ног. Он выглядел бледным и взъерошенным, непохожим на самого себя.

Я открыла машину, но не села в нее.

– О чем?

Я ожидала гнева, но получила лишь хмурый взгляд.

– Не могу поверить, что ты не рассказала мне об этом сама.

У меня не было ни малейшей причины чувствовать, будто меня поймали на чем-то предосудительном, и мне не нравилось ощущать нечто подобное. Я бросила куртку и сумочку на заднее сиденье машины, но ключи по-прежнему позвякивали в моей руке.

– Согласись, Патрик, в последнее время мы с тобой как-то обходились без ежедневной дружеской болтовни.

– Не могу поверить, что я узнал об этом только благодаря твоей страничке на «Коннекс»!

Его голос был хриплым от огорчения, и я удивленно подумала, что оно могло быть подлинным.

– Об этом узнали я и пятьсот твоих самых близких друзей! Боже мой, Лив! Я думал… Черт. Я думал, что значу для тебя гораздо больше, чем остальные!

И я вспомнила, что когда-то это действительно было так. Я удержала себя от желания подойти к нему, больно вонзив себе в ладонь ключи.

– Мы не были близки довольно долгое время.

– Всего несколько месяцев! – с жаром парировал он. – Мы поссорились, только и всего! И неожиданно меня не оказывается в твоем списке тех, кому нужно позвонить в первую очередь? А куда, черт возьми, делись все эти годы нашей дружбы?

– Я не думала, что тебя это так взволнует, – ответила я, прекрасно понимая, что вру. Конечно, я знала: Патрика это обязательно заденет.

– Не взволнует? – Его руки, вылетев из карманов, резко метнулись в воздух. – Не взволнует? Черт возьми, Лив, как у тебя язык поворачивается говорить такое? Когда мне пришлось узнать, что тебе вздумалось выйти замуж за этого придурка…

– Эй! Не называй его так!

Красивое лицо Патрика стало напряженным, злым. Глаза сузились, рот сжался в тонкую линию.

– Ты совершаешь ошибку, вот и все.

– Точно такую же, как почти совершила с тобой, да? – Меня не беспокоило, ранили ли его мои слова. Мне даже хотелось уколоть его, да побольнее.

Патрик вздрогнул.

– Он причинит тебе боль. Я не хочу видеть, как ты страдаешь. Я люблю тебя, Лив…

– А ты, – бросила я со злобой в голосе, – заткни свое хлебало.

Патрик отступил назад. Сейчас, весной, темнело еще довольно рано. Когда я вышла из торгового центра, уже опустились сумерки, и фонари на парковке отбрасывали пятна желто-белого света, что представляло Патрика не в самом выгодном виде. Ветер усилился, стало холоднее. Я пожалела, что не накинула куртку, но не стала лезть за ней в машину.

– Я всегда любил тебя. И ты это знаешь. – Патрик был достаточно смел, чтобы сделать еще одну попытку, и, хотя меня все еще трясло от гнева, злость постепенно растворялась под силой ностальгии.

Мне не хотелось ненавидеть его.

– О, Патрик… Ну почему ты не можешь просто порадоваться за меня, точно так же, как я всегда радовалась за тебя и Тэдди?

Он снова вздрогнул и опустил взгляд. Потом задумчиво поковырял землю носком ботинка и опять запихнул руки в карманы. В его тихом голосе зазвучали досада и стыд:

– Мы расстались.

– О нет… – Еще совсем недавно я обняла бы Патрика, но теперь кольцо на пальце так оттягивало руку, что я не могла поднять ее. – Что случилось?

Патрик метнул в меня кривой, сдавленной усмешкой:

– Я облажался, вот что случилось. Трахался направо и налево. Тедди все узнал. Я устал ото лжи, устал быть человеком, который все время лжет. И я подумал, что Тедди простит меня, потому что он всегда меня прощал.

Я сомневалась в том, что Патрик заслуживает хоть каплю сочувствия, но смогла найти в своей душе немного сострадания.

– Мне очень жаль.

– Тебе жаль! – Он грубо фыркнул и пнул ногой землю. – Твоя жалость никогда не облегчит то, что я чувствую!

Патрик поднял на меня глаза, его взгляд был холодным, унылым.

– А потом я узнаю, что ты выходишь замуж за этого… Алекса Кеннеди… О, Лив! Помяни мое слово, он не…

– Заткнись, Патрик, – оборвала его я, но на этот раз мягче и без прежнего запала. – Я люблю его.

– Раньше ты любила меня, – возразил он. – И что же произошло с этой любовью?

Я с трудом подавила в себе желание оглядеться в поисках скрытых камер, уверенная, что меня разыгрывают.

– Ты сам знаешь, что произошло.

– В Новый год ты все еще любила меня. Это было всего несколько месяцев назад. Нельзя перестать любить кого-то так быстро. Неужели ты смогла?

– Можно перестать любить кого-то всего за секунду, – заметила я.

Патрик вынул руки из карманов, и теперь они безвольно повисли. Он по-прежнему стоял довольно близко ко мне.

– Мне жаль, что я когда-то причинил тебе боль, Лив. Я действительно заставил тебя мучиться. Сейчас я сделал бы что угодно, лишь бы этого не было.

Я отпрянула от него и прижалась к холодному металлу машины.

– Ты что, черт возьми, шутишь, Патрик?

– Нет. Не шучу. – Он покачал головой, и печаль отпечаталась в каждой черточке привлекательного лица, сковала и скрутила все тело. – Я знаю, что сам во всем виноват. И мне очень жаль…

Заставляя Патрика замолчать, я положила руку ему на плечо, потому что прикоснуться пальцем к его губам было бы чересчур откровенным.

– Я всегда буду по-дружески привязана к тебе, Патрик. Ты знаешь это. Я сожалею о том, что произошло между тобой и Тедди, и я знаю, что тебе больно. А то, что случилось между нами… это – прошлое. Я не таю на тебя обиду, понимаешь?

Он подошел еще ближе, наклоняясь, чтобы обвить меня руками. В первый момент я хотела избежать этого проявления чувств, но Патрик придвигался до тех пор, пока мне оставалось только обнять его – или оттолкнуть. Это вынужденное объятие длилось недолго: когда я не растаяла у груди Патрика, он чутко уловил мое нежелание быть с ним рядом. И отстранился, вдруг спросив:

– Как ты думаешь… ты сможешь когда-нибудь…

Я удивленно уставилась на него, потом рассмеялась. Это ранило Патрика сильнее, чем все, что я сказала до сих пор, – это я видела по тому, как упали уголки его рта, как скривилась его губа.

– Принять тебя обратно? Но ты ведь не просишь меня об этом, Патрик. Или все-таки просишь?

– Тедди сказал, что это произошло из-за тебя…

– Что? Тедди сказал? – Его слова резали меня как ножом. – Так я еще и виновата в ваших проблемах?

– Нет, не виновата. Но это произошло из-за тебя. Из-за того, что случилось между нами тогда, в Новый год. Тедди считает, что я был расстроен нашей с тобой ссорой, и именно поэтому пустился во все тяжкие.

Я в ярости рассекла воздух между нами пальцем.

– Тедди ошибается.

Патрик пожал плечами:

– Я много думал о том, что ты сказала той ночью, Лив. Я много думал о том, что чувствовал, когда ревновал тебя к другому мужчине, получившему то, что я когда-то имел, но не сохранил.

Я вскинула руку, прерывая его откровения:

– Я ведь не в твоем вкусе, не так ли? Ведь ты хочешь только трахаться, обниматься, целоваться, словом, просто чпокаться, как угодно и где угодно.

Мы оба знали: еще совсем недавно я легла бы с ним в постель, если бы он попросил. Случись это, и я отбросила бы все доводы разума ради того, чего хотела, – или думала, что хотела. Я не могла поверить, что Патрик может попросить меня об этом сейчас, но, с другой стороны, нечто подобное не слишком бы меня удивило.

– Мне неинтересно просто трахаться, – ответил он.

Я долго, пристально смотрела на него.

– Ты что, отказался от мальчиков? Решил вернуться к женщинам? Или только ко мне?

Патрик открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. Он так ничего и не сказал – или просто понимал, что сейчас лучше промолчать. Его голова поникла. Я никогда еще не видела Патрика столь пристыженным.

Я ждала, ответит ли он мне что-то или просто повернется и уйдет, позволив и мне уехать.

И Патрик сказал:

– Со мной тебе было бы лучше, чем с ним.

– С чего ты так решил?

– Мы знаем друг друга дольше.

Я рассмеялась, презрительно скривив губы:

– Это не имеет значения.

Патрик медленно поднял глаза, встретившись со мной взглядом. В его взоре мелькнула решимость.

– Мне плевать, что ты все еще трахаешься с ним. Я лишь считаю, что мы могли бы выбросить всю эту ерунду из головы. Признайся, Лив, ты всегда будешь думать обо мне!

– А ты, ты будешь думать обо мне? – Я не удержалась от скептического смешка, пораженная его дерзостью. – У тебя был твой шанс, много лет назад. Но тогда ты не захотел. И тебе не удастся заставить меня поверить в то, что ты хочешь этого сейчас.

– Я просто не могу поверить, что ты выйдешь за него.

– Почему?

– Ты знаешь почему, – только и объяснил он.

Я устало вздохнула:

– Что ты знаешь, Патрик? Алекс никогда не лгал мне о том, кто он или что делал, чего не могу сказать о тебе. Мне жаль, что вы с Тедди расстались, и мне жаль, что мы с тобой – больше не друзья. Поверь, я сильно сожалею об этом.

Патрик сжал руки на животе, так, словно тот болел.

– Ты ведь знаешь, что я спал с ним.

– Да, Патрик. Я знаю, чем ты с ним занимался.

Он вздрогнул:

– Что ж, возможно, именно этим он тебе так и нравится.

– Он мне не просто нравится. Я люблю его. – Повернувшись спиной, я подошла к машине со стороны водительского места. – Пошел бы ты куда подальше, Патрик.

– Это он может пойти налево, если ты ему надоешь. И тогда я смогу трахаться с ним снова. Он в этом деле – высший класс, охренительный партнер!

– Что? – Я обернулась, мое горло сдавило накатившим вдруг приступом тошноты.

Патрика снова затрясло. Я стояла на месте и пыталась вспомнить, как сильно любила его, как прежде он частенько заставлял меня смеяться. Сложно было вспомнить эти старые добрые времена теперь, когда он бросил мне в лицо всю эту грязь! Но в памяти сохранились и хорошие моменты. Патрик был моим другом. А человека, стоявшего сейчас передо мной, я не знала – и сомневалась в том, что когда-либо вообще была с ним знакома.

– Не используй меня, чтобы тешить свое самолюбие, – бросила я ему. – Или чтобы доказать самому себе, что ты – тот, кем на самом деле не являешься. И не… Черт возьми, Патрик, не возвращайся к былым ошибкам, не скрывай, кто ты есть на самом деле, только потому, что этот путь кажется тебе легче. Не нужно считать, что склеить разбитую чашку со мной проще, чем найти в себе силы двигаться вперед. Не поступай так со мной. Не делай меня своим запасным вариантом. Это – не любовь. Это – эгоизм.

На лице Патрика отразилось отчаяние, он явно переживал крушение последней надежды.

– Прости меня, Лив. Не знаю, зачем я все это наговорил. Я лишь безумно скучаю по тебе, наше общение раньше еще не прерывалось так надолго. Независимо от того, что произошло между нами, я никогда не хотел, чтобы мы перестали дружить!

– Выходит, ты желаешь трахать меня и моего жениха?

Патрик подернул плечами и с силой врезал себе по лбу:

– Моя жизнь превратилась в такой бардак! Я не знаю, что я делаю. Зачем я это делаю…

Нечто подобное я уже слышала однажды, когда стояла перед ним с подаренным им кольцом на ладони.

– Ничем не могу помочь, Патрик. Мне очень жаль. Ты должен разобраться во всем сам, без меня.

После этого я села в машину и уехала.

– Ты меня разбалуешь, я могу и привыкнуть ко всем этим домашним посиделкам. – Я окунула морковь в миску с хумусом и с аппетитом захрустела. Когда я поцеловала Алекса, от него исходили ароматы чеснока и масла, на его губах осталось немного соли. Он вручил мне горбушку французского багета, который резал. – Как прошел твой день?

– Прекрасно. Вот. Съешь с этим. – Алекс пододвинул ко мне маленькую неглубокую тарелку с переливающимся на свету маслом. – Это оливковое масло с чесноком.

– Вкуснятина. Где ты его взял?

– Я его сделал. – Он улыбнулся через плечо и вернулся к бурлившей на плите пасте.

Опустив хлеб в масло, я откусила кусочек. И тут же застонала от удовольствия:

– Вот это я понимаю…

– Вкусно? – Алекс свалил пасту в красивый металлический дуршлаг, который я раньше никогда не видела.

– Восхитительно! – Я оглядела его квартиру, заметив появление новых вещей. – Ты сегодня ходил по магазинам?

– Да. Смотался в «Короля Пруссии». – Алекс отогнал ладонью пар и перевалил пасту на большое декоративное блюдо. Потом взял со столешницы терку для сыра с острыми шипами и посыпал пасту пармезаном и горсткой тертой моцареллы, добавив немного кедровых орешков и масла.

– Хочешь есть?

– Умираю с голоду. Сегодня был слишком напряженный день, у меня даже не осталось времени перехватить что-то за ланчем. – Я наблюдала, как Алекс раскладывает еду. – А почему ты потащился в такую даль, в «Короля Пруссии»?

– Гм, может быть, потому, что это единственный стоящий торговый центр в пределах досягаемости? – Алекс поставил блюдо с пастой на обеденный стол. – Тут еще салат, ты ведь будешь?

Миска с салатом тоже выглядела новой.

– «Крэйт энд Баррел»? «Поттери Барн»?

– «Икеа».

– Ничего себе, да ты успел повсюду! – Меня кольнула зависть. – Не была в «Икеа» целую вечность!

Он поднял на меня глаза:

– Мы можем съездить туда в выходные, если хочешь.

– Мне придется работать в субботу, к тому же нужно разобраться с несколькими личными заказами.

Алекс нахмурился и уселся за стол.

– Вот блин! Разве ты не можешь пересмотреть свой график или что-то в этом роде?

– Нет, я должна поработать в субботу. Ничего не поделаешь. – Я встала, взяла корзинку с нарезанным хлебом и вернулась к столу.

Алекс уже положил мне на тарелку немного пасты и салата, и я нетерпеливо пританцовывала на месте, восхищаясь качеством нашего домашнего сервиса и предвкушая ужин. Мне повезло, мой жених великолепно готовил. Я же умела довольно сносно делать несколько блюд, но не находила в себе стимула для кулинарных подвигов, если еда предназначалась только для меня одной. Мне было проще забросить в холодильник полуфабрикаты из гипермаркета, в который я заскакивала по пути с работы, чем готовить самой.

Я импульсивно нагнулась, чтобы поцеловать Алекса, и скользнула за стол.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что ты такой замечательный.

Алекс наклонил миску с салатом над своей тарелкой, но я снова поцеловала своего распрекрасного повара, и его руки замерли на полпути. Несколько кусочков красного и зеленого салата-латука упали на скатерть клюквенного цвета. Алекс удивленно моргнул. Потом улыбнулся.

– Полагаю, я знаю путь к твоему сердцу. – Он вывалил немного салата на тарелку и снова прикрепил деревянные щипцы к миске. – Он лежит через твой желудок.

Дата добавления: 2015-08-10