Меган Харт Голые 14 страница

– Что ты затеял?

Он усмехнулся и подтянул поближе кресло-мешок, большая часть внутренностей которого давно свалялась настолько, что поверхность из выпуклой превратилась в плоскую. Когда Алекс опустился на колени, устроившись на этом кресле, мое сердце замерло. Я точно знала, что он собирается делать.

Плетеное кресло снова скрипнуло, когда Алекс сорвал с меня трусики и задрал широкую юбку, обнажив мои бедра. Он уперся руками по бокам кресла, которое заходило ходуном от его железной хватки, – как, впрочем, и я сама. Потом провел носом по моим бедрам, зарылся глубже, найдя клитор губами и языком. Кресло угрожающе раскачивалось в такт каждому его движению.

Я закрыла глаза, отдавшись страсти, но распахнула их почти тут же, спустя всего несколько секунд блаженства. Это было слишком хорошо. Все это. Не только секс, не только еда. Все, абсолютно все, связанное с Алексом.

Я поднесла камеру к своему лицу. Навела на фокус. Сфотографировала голову Алекса между своими бедрами, снимок получился смазанным, потому что кресло по-прежнему качалось. Услышав щелчок камеры, Алекс посмотрел на меня, его влажный рот казался расслабленным, веки – тяжелыми.

Я сделала еще один снимок. Просто не смогла от этого удержаться. Я видела губы и глаза Алекса, он – лишь объектив вместо моего лица.

Отгородившись от него камерой, я чувствовала себя безопаснее.

– Не останавливайся, – только и могла сказать я.

Алекс наклонился снова, чтобы гладить и целовать, лизать и покусывать. Ласкать, скользнув в самую глубину моего тела одним пальцем, потом – двумя и, наконец, невероятными тремя, заставив меня в напряжении вытянуться. Я вскрикнула и встряхнула камеру. Но не перестала фотографировать.

Я не сбила параметры настройки или выдержку, даже когда рот Алекса волшебно ласкал мое влагалище, и все, что можно было делать в такой момент, – это смотреть в видоискатель. Мой палец подергивался, делая снимок за снимком. Когда Алекс повернул голову набок, я запечатлела его профиль.

Глаза закрыты, губы чуть распахнуты. Он прижимается ко мне. И часть его тела внутри меня…

Я невольно зажмурилась, ощутив неумолимое приближение развязки. Оргазм ослепил меня, хотя палец по-прежнему лежал на камере, заставляя ее жужжать. Казалось, наслаждение взорвалось и внутри, и вокруг меня. Я простонала его имя, потом еще, уже громче, отдаваясь второй волне чувственного удовольствия, которая буквально разорвала меня на мелкие кусочки и разметала, словно лепестки по ветру.

Кресло упорно скрипело.

Мое запястье свело судорогой под весом камеры, мои пальцы вцепились в нее мертвой хваткой. Я освободилась от техники, осторожно поставив ее на угол стола рядом с креслом. Потом потянула Алекса за его рубашку к себе, чтобы поцеловать.

– А что бы с тобой было, урони ты эту штуковину?

На его губах остался мой вкус, это был вкус моего желания. Я не могла сказать, насколько возбудился сам Алекс, стал ли он уже твердым. Я могла потянуться и скользнуть рукой между нами, коснуться рукой его члена и выяснить это, но я лишь зарылась пальцами в его волосы.

– Я бы скорее уронила ребенка, чем камеру.

Алекс рассмеялся:

– Я так и думал.

Наши губы слились, каждый поцелуй с ним поражал своей новизной. И казалось, так будет всегда – после двух недель, двух лет или даже двух веков, проведенных вместе… Я точно знала, что каждый очередной поцелуй будет не похож на предыдущие. Ничего подобного со мной еще не происходило. Но именно так я себя сейчас и чувствовала.

– Это тебя заводит? – спросил Алекс.

– Что? Когда ты ласкаешь мою «киску»? Мм… конечно, да.

Алекс снова засмеялся. И отстранился.

– Я имел в виду фотографировать.

Я задумчиво облизнула губы. Простого, готового ответа у меня не было.

– Иногда.

Его руки скользнули по моим бедрам, задержавшись на них. Он постарался крепко сжать кресло, чтобы то не раскачивалось.

– А в этот раз?

Я нежно коснулась его щеки.

– О, это было так…

Алекс немного покачал головой. Густые длинные пряди челки упали вперед, чуть не попав в глаз. Я откинула их.

– Я имел в виду другое. Ты заводишься больше, если одновременно еще и фотографируешь? Это возбуждает тебя сильнее, чем просто оральные ласки?

Я попробовала понять, что конкретно хочет услышать от меня Алекс, «да» или «нет», но видела в его непроницаемых глазах лишь собственное отражение. Если считать глаза своеобразной камерой тела, мне было бы очень интересно узнать, как «фотографирует» меня Алекс.

– Не знаю.

– А мне это понравилось, – отозвался он.

– Правда? – Я провела по его уху, потом очертила обе брови. Его губы. Алекс легонько прищемил мой палец ртом, и я засмеялась.

– Это было офигительно горячо.

Я удивленно вскинула бровь и немного откинулась на скрипящем кресле:

– О, в самом деле?

Он кивнул.

– Как в тот день… раньше, – припомнила я. – Когда в моей студии была Сара… И ты испытал оргазм.

– Да. Как в тот день.

– Надо же, никогда бы не подумала!

Алекс ухмыльнулся:

– А моя эрекция ни о чем тебе не сказала, да?

Я поцеловала его. Ах, я так желала, чтобы каждое слово, которое мы когда-либо скажем друг другу, слетало с наших губ между поцелуями… И мне не хотелось этого бояться.

– Позволь мне сфотографировать тебя, Алекс.

– Снова?

– Сядь вон там. – Я показала на стул с прямой спинкой, который находился в гораздо лучшем состоянии, чем кресло-мешок, оказавшееся до этого в распоряжении Алекса.

Он оглянулся через плечо, но не стал колебаться. Поднявшись, Алекс подошел к стулу и уселся, положив ладонь на пуговицу своих джинсов.

– Вот так?

– Именно так.

Алекс расстегнул пуговицу и дернул молнию вниз, чтобы освободить свой член. Если тот не напрягся, когда Алекс ублажал меня своим ртом, то теперь определенно был чертовски тверд. Алекс рывком стянул джинсы и трусы вниз, к лодыжкам. Зажатый в кулаке член касался низа черной футболки, которая все еще обтягивала мощную грудь.

– Задери футболку. – Я уже схватила камеру. – Я хочу увидеть твой живот.

Прежде я использовала камеру как барьер, разделявший нас. Ширму. Теперь, наблюдая за Алексом через маленький квадратик стекла, я не была отделена от него – скорее наоборот, только приблизилась. Соединилась с ним. Стала частью того, чем он занимался, – но совсем не так, как в моменты, когда мы трахались. Фотографируя его, я почти была им.

Я встала сзади Алекса, чтобы сделать новый откровенный снимок.

– Боже, это охренительное зрелище, просто великолепно!

Он застонал в ответ на мои слова. Я продолжала снимать. Двигалась вокруг него, пытаясь запечатлеть, как он трахает собственный кулак.

Возможно, мы снимали настоящее порно. Крупный план пениса, оказавшегося в плену крепких пальцев, сменился изображением лица его обладателя. Эти снимки были красноречивым свидетельством интимной и сокровенной истории. И, да, это был секс, но не только – еще и нечто другое, не менее значимое.

Доверие.

Я отложила камеру, чтобы поцеловать Алекса и помочь ему, положив свою ладонь на его руку. Через минуту Алекса накрыл бурный оргазм. В кульминационный момент я смотрела ему в глаза – и на этот раз без труда читала все, что в них отражалось.

– Мне нужно заскочить в душ, – сказал он, когда все было позади.

Сработал таймер духовки. Мы отпрянули друг от друга. Алекс сжал меня в объятиях, чтобы еще раз поцеловать, и направился в ванную. Я пошла на кухню. Мой мобильный зазвонил в тот самый момент, когда я вынула из духовки сковородку с чем-то непонятным, но вкусно пахнущим, и поставила ее на плиту.

Я схватила телефон:

– Да?

– Привет, Лив. Ты получила ту штуку, которую я прислал тебе?

Патрик. Мой аппетит вмиг испарился. Я навострила уши, улавливая звук льющейся в ванной воды. Было ясно, что Алекс пробудет там совсем недолго.

– Я выбросила ее в мусор, – ответила я.

– Не могу поверить! – Холодность его слов сочилась сквозь трубку прямо мне в сердце.

– Ты позвонил только для того, чтобы снова обличать меня? – Теряя самообладание, я прислонилась к столешнице.

Патрик хрипло, неприятно засмеялся:

– Ты трахаешь Алекса Кеннеди. Ведь так?

Пол закачался под моими ногами.

– Что-о-о-о?

– Ты с ним спишь. Я сказал Тедди, что это не может быть правдой. Но так и есть, верно? Ты действительно с ним трахаешься. Не могу поверить, Оливия! Я ведь тебя предупреждал!

– Помнится, ты говорил, что ему не нравятся девушки, – язвительно прошипела я. – А теперь послушай вот что, Патрик. Они ему нравятся.

– Я ведь твердил тебе, что он – ходячая проблема!

– Тебе-то что за дело, что тебя-то так волнует? – взяв себя в руки, невозмутимо бросила я. – То, что я трахаюсь с Алексом? Или то, что я вообще с кем-то трахаюсь?

Он молчал.

– Патрик, мне нравится Алекс. Сильно.

– Конечно, он тебе нравится. – В голосе Патрика послышалась насмешка. – Он всем нравится. Каждый хочет забраться к нему в штаны. Он – потаскун. Спит со всеми, гуляет направо-налево.

Телефон едва не выскользнул из моей мгновенно вспотевшей ладони.

– Ты занимаешься тем же самым.

– Но мы говорим не обо мне, – резко парировал Патрик. – Не в этом дело.

– А в чем тогда?

Мой желудок, еще несколько минут назад призывно урчавший от благоухания ужина, сжало тревожным спазмом.

– Я просто не могу поверить, что ты втрескалась в него по уши, – сказал Патрик низким, твердым голосом. – Черт побери, Лив, разве ты уже не выучила этот урок?

– И что это за урок? То, что мне не стоит влюбляться в гея?

Снова повисла напряженная тишина, на этот раз я тоже не проронила ни слова. Он учащенно, резко дышал. Как и я сама.

– Ты не можешь любить его, – наконец сказал Патрик. – Боже праведный, Лив! Ты едва его знаешь!

– Я и не утверждаю, что люблю. Я лишь говорю, что могу полюбить. Надо быть безумцем, чтобы отрицать подобную возможность!

– Я – не безумец. Я лишь хочу убедиться, что ты не совершаешь ошибку…

– Вроде той, что я совершила с тобой?

И снова мертвая тишина.

Я отключилась, сбросив звонок.

– Эй, малышка…

Алекс впервые обратился ко мне вот так, выражая свою нежность. Его ласковое обращение лишь укрепило подозрения по поводу того, что наши отношения зашли слишком далеко. Я обернулась к Алексу, его кожа была еще влажной после душа, волосы – взъерошенными. С длинных прядей капала вода, полотенце было низко обернуто вокруг его бедер.

– Нам нужно поговорить.

Алекс кивнул так, будто ожидал чего-то подобного. Но мимолетная вспышка тревоги, пробежавшая по его лицу, тут же исчезла, и глубокие серые глаза опять стали привычно-бесстрастными. Он провел рукой по волосам, откинув их назад.

– Хорошо.

Мой телефон забренчал снова. Я выключила его, даже не посмотрев, кто звонил.

– Это Патрик. Я не хочу с ним разговаривать.

– Понял.

Я бросила телефон на столешницу и сложила руки на животе. Это не помогло избавиться от колотившей меня изнутри нервной дрожи, но, по крайней мере, мне удалось немного ее унять. Сейчас мы являли собой снимок напряженной сцены, которая требовала заголовка вроде «В ожидании ссоры» – или чего-то в этом духе столь же вычурного.

Я могла поступить так, как советовала мне Сара. Задать свой вопрос, придав ему нужную форму и отбросив все лишнее, будто кадрировав фотографию. Спросить, уже зная ответ, подобно тому, как я точно знаю, какую часть снимка нужно оставить и какую – обрезать.

Узнай я правду, и изменилось бы все. И для меня, и для него. Я думала, что могла бы смириться с осознанием того, что мой нынешний любовник «работает на два фронта» и когда-то спал с моим бывшим. Но я не знала, сможет ли принять мою осведомленность Алекс.

– Оливия? – Он не подошел ближе. Не коснулся меня. Его пристальный взгляд встретился с моим.

Мне оставалось только гадать, как ответит Алекс на мой откровенный вопрос – солжет или скажет правду. Я вспомнила о прошедших нескольких неделях. О сексе и просмотре фильмов, ужинах и смехе…

Нет, я не хотела знать, солжет ли он.

– Так, ничего… Вспомнила твое предложение с ужасной розочкой и то самое слово… – сказала я. – Ну, то, которое я была совершенно не готова тогда использовать.

Алекс медленно растянулся в понимающей улыбке:

– Парень?

– Да.

– И что ты хочешь сказать?

Я поманила его пальцем и коснулась влажной кожи.

– Думаю, пришло время пересмотреть свое мнение на этот счет.

– Да?

Я кивнула и поцеловала Алекса, выдохнув у его губ:

– Да…

Он обвил меня руками и крепко прижал к себе.

– А что насчет «любимой девушки»? Это определение тоже теперь подходит?

– До тех пор, пока ты не будешь произносить его так пренебрежительно. – И я продемонстрировала как, щелкнув пальцами над головой.

Алекс странно посмотрел на меня, его рот приоткрылся, словно желая выпустить еще несколько слов, но я остановила их новым поцелуем. Более откровенным, глубоким. Его руки уже нежно поглаживали мое тело.

– Нас ждет ужин, – прервав поцелуй, напомнила я.

– Будет лучше, если он немножко остынет, – многозначительно заметил Алекс.

– Выходит, ты так ничего ему и не сказала? – спросила Сара сквозь зубы, удерживая зажатые ими гвозди.

Взгромоздившись на приставную лестницу, она ловко орудовала молотком и гвоздевым пистолетом. Я давно уже не волновалась о том, что произойдет, если она упадет.

– Не сказала. – Я чуть больше волновалась о том, что подруга что-то уронит, ведь это «что-то» могло ударить меня прямо по голове.

Сара выстрелила еще одним гвоздем в деревянную рейку, прикрепляя очередной дюйм ткани. Я придержала лестницу в устойчивом положении, пока Сара потянулась вверх, сгибая ткань и поднося к ней новый гвоздь. Подруга взглянула на меня.

– Он ведь говорил тебе, что не будет лгать!

– Все говорят, что не лгут, – возразила я. – И, собственно говоря, дело даже не в этом, потому что я верю ему. Я просто не хочу знать.

Сара слезла с лестницы, которую мы тут же передвинули на шаг в сторону.

– Но ты уже знаешь.

– Знаю.

Подруга приколотила еще несколько складок, сейчас она была непривычно молчаливой. А я-то ожидала, что мы досконально во всем разберемся, самым подробным образом все с ней обсудим!

Снова спуск вниз, потом шаг в сторону – и опять по лестнице наверх. Несколько минут мы работали молча. Но, спустившись в очередной раз, Сара помедлила и вместо того, чтобы снова ринуться по ступенькам, прислонилась к лестнице.

– Он тебе и в самом деле нравится, да? – задумчиво спросила она.

– Нравится. Хочешь чего-нибудь выпить?

Сара кивнула, и мы выхватили по банке колы из маленького холодильника, стоявшего у моего стола. Я принялась потягивать свою колу, а Сара буквально набросилась на газировку, с жадностью, шумно. Поток колы с трудом просочился в ее горло, и подруга рыгнула.

– Класс! – одобрительно прокомментировала я.

– Спасибо. – Она стала перекатывать банку в ладонях взад-вперед. – Так… если ты и без того уже все знаешь, почему просто не спросишь его? Ну, узнаешь ты, что он трахал Патрика. Неужели это так тебя беспокоит?

У меня было несколько дней, чтобы хорошенько переварить информацию, все обмозговать до последней детали. Разжевать. У меня было время, чтобы отмахнуться от этой темы или раздуть ситуацию, затеяв объяснение – и я выбрала «отмахнуться».

– Меня больше расстраивает то, что это был именно Патрик, – пожала плечами я. – Не то чтобы я была девственницей перед тем, как начать встречаться с Алексом, Сара… Я знаю, что у него были любовники. Как и у меня.

Подруга слегка фыркнула:

– Не думаю, что я могла бы смириться с чем-то подобным. Тусить с кем-то, кто дрючил того, с кем я когда-то спала? У меня, конечно, широкие взгляды, но не настолько же!

– Взгляни на ситуацию иначе. Я не думаю, что это случится снова.

– Ты уверена?

– Ну не будет же Патрик такой скотиной! – рассмеялась я, но скорее грустно, делано.

Смех Сары звучал более искренне.

– И это правда!

Мы допили газировку и бросили банки в корзину для мусора. Я замерла на месте, оглядывая комнату, а Сара снова полезла на лестницу. Моя студия постепенно преображалась.

– Дай-ка я сделаю пару снимков. Хочу должным образом запечатлеть процесс ремонта.

Я взяла камеру. Сара принялась позировать.

– Ля, ля, ля…

Я еще не успела стереть фотографии, которые делала последний раз, и, когда я включила камеру, в окне просмотра показался снимок. Мы с Алексом, наш поцелуй, странный ракурс, глубокие тени, размытое движение. Почти ничего не разберешь.

Я внимательно смотрела на фото.

– Неужели это так неправильно с моей стороны – просто хотеть, чтобы у нас все сложилось?

Сара спустилась с лестницы и стиснула меня в своих фирменных объятиях, которые давно следовало запатентовать.

– Нет, зайка. Конечно нет.

– Потому что… Именно этого я и хочу.

Она снова крепко обвила меня руками.

– Тогда, возможно, тебе следует сказать ему, что ты все знаешь. В противном случае эти мысли просто сгрызут тебя изнутри. Изведут.

Я вздохнула:

– Да. Знаю.

Сара сочувственно усмехнулась:

– Если тебе станет от этого легче, признаюсь: кажется, я влюбилась в парня, который трахает женщин за деньги.

– Что-о-о-о? Я даже не знала, что ты с кем-то встречаешься!

– Вот видишь? – констатировала она. – У всех свои проблемы.

Обычно я не возражала против того, чтобы поработать для «Фото Фолкс» в позднюю смену. В обычные, непраздничные дни торговый центр закрывался в девять вечера, и мы прекращали запись клиентов и работу с теми, кто пришел без записи, в восемь, чтобы успеть закончить вовремя. Поздняя смена была хороша тем, что многим было удобно фотографироваться вечером. Значит, число клиентов увеличивалось – как и количество наличности в моем кармане.

Тем не менее сегодня я волновалась. Я не видела Алекса с прошлой ночи, когда он отправился спать вниз, потому что должен был рано вставать. Утром у него была запланирована встреча, и он не хотел меня будить. Без Алекса моя постель казалась пустой, и я плохо спала.

Меня разбудил ранний телефонный звонок от мамы – ежегодное поздравление с днем рождения. Сара уже прислала мне подарочный сертификат айтюнс. Открытки от моих братьев и папы пришли по почте еще на прошлой неделе, и я предполагала, что совсем скоро мне доставят подарок и от мамы.

Оставалось только гадать, что же придумает Алекс.

Но прежде, чем я смогла бы узнать это, пришлось выдержать последний час в компании тяжелого «боевого раскраса» и подбородков на кончиках пальцев. Ну и разумеется, боа из перьев. Я уже спрашивала саму себя, можно ли убить кого-нибудь диадемой.

Наконец, я закончила рабочий день, неплохо заработав. Примчавшись домой, я двинулась на аппетитный запах чеснока вверх по лестнице, к своей квартире.

– А ты хорошо смотришься на моей кухне.

Я повесила пальто и шапку на крючок, взглянув на Алекса, стоявшего на другом конце большой гостиной. На нем красовался фартук с изображением обнаженной леди, хотя на этот раз мой шеф-повар надел его не на голое тело. Ах, какая жалость…

– С днем рождения!

– М-м-м, поцелуй в день рождения, самый лучший!

Мы казались такими масечками, такими сюсюкающими котиками… Мы были именно такой сентиментальной и нежной парой, частью которой я всегда мечтала быть.

– А как насчет шлепков по попке в день рождения?^[21] – Подойдя, Алекс сжал мои ягодицы.

– Для тебя или для меня?

Алекс засмеялся:

– Выбирай ты. Это твой день рождения.

– Я подумаю об этом. – Я хитро усмехнулась и позволила ему потискать себя еще несколько минут.

– Между прочим, тебе доставили несколько посылок. Я сложил их на стуле.

– О-о-о, подарки! – Я заметила коробки, одну довольно большую и явно тяжелую, от Amazon.com, и одну намного меньше, на которой был указан обратный адрес моей мамы.

На глазах Алекса я порвала упаковку тяжелой коробки и извлекла оттуда три книги в твердом переплете. Сначала я не заметила, кто их прислал, но, когда глаза сосредоточились на названиях, положила книги обратно в коробку и закрыла ее.

– Они – от Патрика, – сказала я. – «Автостопом по галактике» с продолжением.

Алекс посмотрел на коробку и потупил взор.

– Хорошие книги.

– Он пытается подлизываться ко мне. Кроме того, – недобро объяснила я, – у меня уже есть эти книги, но они находятся в его доме. Так что, по существу, он лишь восполнил мою потерю, потому что так и не вернул мне книги. Подумать только, он присылает обратно подарок, который я ему вручила, но не то, что принадлежит мне!

Срываясь с губ, мои слова сочились кислотой, которая, казалось, вот-вот начнет капать вниз и прожжет пол. Алекс слегка подтолкнул большую коробку пальцем ноги. Я нахмурилась.

– Открой другую, – предложил он.

В коробке, пришедшей от матери, лежала серебряная цепочка – красивая, со звездой Давида в середине. Приложив цепочку к горлу, я раздумывала, хочется ли мне ее носить.

– Ты можешь помочь мне застегнуть?

– Конечно. – Алекс подошел сзади, откинул волосы с моей шеи и щелкнул замком.

Шестиконечная звезда опустилась прямо на впадинку на моей шее. Я коснулась подарка.

– Ну как?

– Прелестно.

Я взглянула на Алекса:

– Так… мне нужно открыть что-нибудь еще?

– Ах, моя маленькая жадина!

– Я такая. – Не было никакого смысла отрицать это. Каждый, кто утверждает, что ему плевать на подарки, просто мелет чепуху.

– Сначала – ужин, – постановил он. – Подарки – после.

Я состроила недовольную гримаску, но ужин источал такие восхитительные ароматы, что сопротивляться было просто невозможно. Алекс приготовил лазанью, салат, чесночный хлеб. Он накрыл мой расшатанный стол красивой скатертью, поставил цветы и мой лучший фарфор, который был не дорогим, но очень симпатичным. И даже зажег свечи.

Мы разговаривали и ужинали. Кормили друг друга, протягивая кусочки на своих вилках. Резали чизкейк с шоколадом «Годива». Так прошел час, минуло еще полчаса, а мы все сидели, ели, смеялись – и никак не могли наговориться.

Глаза Алекса мерцали в блеске свечей.

– У тебя великолепная улыбка.

– Во все тридцать два зуба. – Я провела по ним языком. – Я слишком долго ходила в брекетах!

– Держу пари, ты смотрелась прелестно!

– Пфф… А что насчет тебя? Как ты выглядел, когда был ребенком?

Улыбка Алекса не померкла, но его взгляд тут же стал непроницаемым.

– В детстве я напоминал идиота.

– Уверена, что это не так!

Алекс пожал плечами и встал, чтобы очистить тарелки. Я не стала настаивать на ответе. Наши отношения продолжались месяц – не слишком долго, хотя нам казалось, будто мы знаем друг друга долгие годы. Он и прежде старательно избегал разговоров о своей семье.

Мы вместе загрузили посудомоечную машину и поставили кастрюли замачиваться в раковину. Дурачась, Алекс сдул в мою сторону горстку пузырей. Я в ответ ущипнула его за задницу. А потом, в довершение всего, Алекс схватил меня, когда я запихивала остатки еды в холодильник, повернул к себе и поцеловал.

– Готова к торжественному вручению подарка?

– А разве это был не он? – Я коснулась губами его подбородка.

– Нет.

– Ты лыбишься, как последний болван, Алекс.

Его улыбка стала еще шире.

– Иди-ка сюда, сядь.

Он взял меня за руку, отвел к дивану и усадил.

– Закрой глаза.

– О, это значит, что ты приготовил хороший подарок! – Я захлопала в ладоши и закрыла глаза. Теперь я тоже улыбалась в предвкушении.

Особенно приятно получать подарки, когда их дарит кто-то, умеющий правильно преподнести сюрприз. Алекс немного поддразнил меня этой своей таинственной подготовкой. Он явно тянул время, заставляя сгорать от нетерпения.

– Открой глаза, – наконец-то прошептал Алекс и вложил что-то мне в руки.

Подарок был обернут в красивую бумагу и перевязан ленточкой с бантиком.

– Это все ты сделал?

– Да.

– Сам завернул подарок? – Я коснулась острой как нож складки бумаги и профессионально завязанной ленты. – Есть ли хоть что-нибудь, что ты не умеешь делать?

– Открой.

Я начала медленно разворачивать необычную бумагу, не желая ее порвать, но Алекс со вздохом покачал головой и накрыл свои пальцы моими, заставив безжалостно сорвать упаковку. Через мгновение она уже валялась на полу, а однотонная коричневая коробка стояла на моих коленях. Я сняла ленту, придерживая крышку большим пальцем, и открыла картонную коробку.

Следом точно так же открылся мой рот.

– Что-о-о-о…? Нет. О-о-о-о… нет, тебе не следовало! Ты ведь не купил? Нет, купил. О мой бог!

Алекс купил мне камеру, которую я показывала ему в магазине мистера Каллена. Ту самую драгоценность за пять тысяч долларов, о которой я мечтала несколько лет. Алекс подарил мне мечту.

– Эй… ну не плачь. – Он смахнул слезу с моей щеки, но не успел вытереть остальные, заметив, как у меня перехватило дыхание.

– Я люблю тебя, – сорвалось с моих губ.

Мы замерли на месте, щека к щеке, коробка с камерой лежала между нами. Я не собиралась делать это признание – по крайней мере, не так. Я имела в виду другое: люблю его за то, что он купил мне камеру, точно так же, как можно любить ванильное мороженое или фильмы ужасов. Речь шла не о той любви, которую испытываешь к человеку.

– Я тоже тебя люблю, – сказал Алекс тихо, но прямо мне в ухо, так что у меня не было ни малейшего шанса притвориться, будто я его не слышала.

Я отпрянула.

– Алекс…

– Оливия, – отозвался он, медленно расплываясь в мягкой улыбке.

– Спасибо тебе за камеру.

Мы слились в долгом поцелуе, и мне пришлось откинуться назад, чтобы снова отдышаться.

– Это… изумительно. И слишком много.

– Это не слишком много.

– Это очень дорого, – поправилась я. – Не ожидала ничего подобного.

– А то! – отозвался Алекс с самодовольством заядлого донжуана. – Именно поэтому я и купил это для тебя.

Я коснулась ладонью его щеки.

– Спасибо.

– Не за что.

Нетерпеливый, как ребенок, он склонился над коробкой, чтобы показать мне другие вещицы. Сумку для камеры, шейный ремень. Салфетку для чистки оптики.

– Алекс, – сказала я так тихо, что он пристально посмотрел на меня. – Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.

Глава 13

– Я должна рассказать тебе кое-что, о чем не упоминала раньше.

Я отложила камеру в сторону и взяла обе руки Алекса.

Он нахмурился:

– Хорошо.

Затаив дыхание, я размышляла о словах, которые должна была сказать, и о том, как их сказать. Потом догадалась. Встала и подошла к шкафу, стоявшему у стены, открыла один из ящиков. Вытащила оттуда пачку фотографий и вернулась на диван. Я обернулась к Алексу, наши колени соприкоснулись. Я протянула ему фотографии.

Снимки шли не по порядку, но Алекс тщательно просмотрел их все, отобрав те, что показались очень похожими. Он взглянул на фото, изображавшее лежавшего на одеяле младенца, потом – на снимок, который я сделала всего несколько недель назад. И поднял глаза на меня.

– Она похожа на тебя.

– Да. Похожа.

Сощурившись, Алекс снова стал внимательно разглядывать фотографии.

– Ты – и Девон?

Я покачала головой:

– Нет. Я познакомилась с отцом Пиппы в баре, после того как порвала с Патриком. Этот парень утверждал, что на следующий день должен выйти в море. И, хотя я прекрасно понимала, что он вешает мне лапшу на уши, захотелось поверить ему, хотя бы на несколько часов. Это было… тяжелое время в моей жизни. Я нашла Девона и его спутника жизни через агентство по усыновлению. Они хотели ребенка, а я хотела помочь им.

– Даже не знаю, что сказать. – Алекс сложил все фотографии стопкой, но не вернул их мне.

Внутри у меня все упало, желудок сжало спазмом, и теперь съеденный ужин лежал там тяжелым камнем.

– Я просто хотела, чтобы ты знал.

– Она прелестна.

Я повернула голову, чтобы взглянуть на лежавшую на самом верху стопки фотографию, ту, где Пиппа кружилась, и платье развевалось вокруг ее фигурки.

– Да, прелестна. Но она – не моя дочь, Алекс. А я – не ее мать.

Алекс немного подвинулся на диване, и я наконец-то осмелилась поднять на него взгляд.

– Но у тебя есть ее фотографии.

– Девон и Стивен хотели, чтобы Пиппа знала меня. Они считают, что я должна знать ее. Но я – не ее мать. – Глотнув пересохшим горлом, я замерла в ожидании осуждения.

Алекс кивнул:

– Вот это – по-настоящему ценный подарок, который ты преподнесла им. А я подарил всего лишь какую-то камеру!

Я не смогла удержаться от смеха:

– Ага! Поверь, для меня это был лучший выбор.

Он улыбнулся и поцеловал меня.

– Спасибо, что рассказала.

– Я должна была сделать это. Мне не хотелось, чтобы ты узнал об этом позже, потому что тебе в любом случае стало бы об этом известно. Пиппа – не тайна всей моей жизни или что-то вроде того. И если когда-нибудь… ну, я имею в виду… это в конечном счете все равно выплыло бы наружу. То, что она – моя дочь, мой первый ребенок.

Дата добавления: 2015-08-10