Меган Харт Голые 9 страница

– Ммм…

Он усмехнулся и провел рукой по верху своего фартука, лаская огромные смешные «буфера»:

– Прелесть, да?

– Знаешь, нынешний круг моих друзей мужского пола столь эксцентричен, что меня уже ничем не удивишь. – Я дотянулась до трусиков и скользнула в них, но никак не могла найти свой лифчик. Оставалось только ходить топлес, горделиво фланируя в том, что моя мама-иудейка называла «гаткес» – или просто «подштанники». Моя кожа теперь источала запах Алекса. Схватив свой свитер, я натянула его прямо на голое тело. Мои соски тут же сжались, став слишком заметными на фоне мягкой ткани.

Отделив несколько прядок волос, я стянула ими оставшиеся локоны, завязав на задней части шеи, и перехватила внимательный взгляд Алекса. На его лице на секунду показалась улыбка, но мгновением спустя оно уже ровным счетом ничего не выражало.

– Алекс?

Он махнул кухонной лопаткой:

– Завтрак готов. Поешь, если, конечно, хочешь.

Мы стояли друг напротив друга в разных концах комнаты. Утром после бурной ночи. Я искала причину, по которой мне не следовало преодолеть разделявшее нас расстояние и поцеловать его так, будто мы были любовниками многие годы. Искала – и не нашла.

– Доброе утро, – сказал Алекс уже у моих губ, и его свободная рука комфортно устроилась на моих ягодицах, которые он сжал, чтобы притянуть меня ближе.

– Я воспользуюсь твоей ванной, хорошо?

Алекс снова сжал мой зад. Карикатурная женщина с фартука испытала эрекцию.

– Конечно.

Я не стала принимать душ, только забежала в туалет и набрала целый рот его зубной пасты, чтобы основательно прополоскать рот, раз уж под рукой нет своей зубной щетки. Задержав взгляд на отражении в зеркале, я не смогла сдержать усмешку: тушь смазалась, волосы растрепались, но, черт возьми, разве я не выглядела довольной?

Алекс поставил тарелки на столешницу и нагрузил их яичницей с беконом. Когда я уселась, тостер звякнул, и Алекс вытащил оттуда тонкие поджаренные ломтики пшеничного хлеба. Когда я удобно устроилась на одном из плетеных барных стульев, на столешнице появились пачка масла на тарелке и полупустая банка персикового джема.

Чайник свистнул, и Алекс снял его, чтобы налить горячей воды мне в кружку, потом достал коробку с чайными пакетиками «Эрл Грей».

– Вау, вот это сервис! – восторженно выдохнула я.

– Я сейчас вернусь. Не жди меня, приступай.

Я воткнула вилку в яичницу, пока Алекс скрылся в одной из спален, чтобы мгновение спустя выйти оттуда уже в шерстяных штанах – на сей раз с изображением Бэтмена. Алекс бросил небрежно свернутый в клубок фартук на столешницу и уселся рядом со мной.

– Вкусно? – спросил он, показав глазами на еду.

Я кивнула с набитым ртом. Легонько соприкоснулись наши свисавшие ступни, потом – колени. Алекс дотрагивался до меня специально, и в этом не было ничего неловкого или наглого – в конце концов, вчера вечером мы были вместе, голые и потные, наши губы ласкали друг друга везде. Да, мы не трахались по-настоящему, зато все остальное делали, да еще как!

– Оливия? – Он задумчиво сдвинул брови. – Ты в порядке?

– Разумеется. А ты?

Лицо Алекса всегда оставалось бесстрастным, мне никак не удавалось прочитать его выражение. Отражавшиеся на этом лице чувства требовали перевода, а я знала Алекса недостаточно хорошо, чтобы уметь истолковывать их. Глядя на него, я видела историю, фотографию – момент, который хотела ухватить, зафиксировать, удержать.

– Да.

Я поковыряла вилкой в остатках яичницы. Потом медленно, глубоко вдохнула, попыталась успокоиться и повернулась на своем стуле, оказавшись прямо напротив Алекса.

– Слушай… Насчет прошлой ночи…

Мой любовник мрачно смотрел на меня, ничего не говоря, его взгляд казался задумчивым и серьезным. Он медленно жевал и глотал. Я наблюдала за тем, как двигается его горло, и вспоминала вкус его кожи. Я думала о затененной веранде и силуэте Алекса, о мужчине на коленях перед ним. В моих ушах слышался звук сладостного стона.

– На самом деле, у меня никогда не было секса с Патриком. Мы встречались почти четыре года и даже собирались пожениться, но по-настоящему никогда не спали вместе. – Я взяла в обе ладони почти остывшую чашку и откашлялась. Я должна была это сказать. Мне нужно было поведать ему обо всем прежде, чем наши отношения зашли бы еще дальше.

Алекс кивнул, но ничего не ответил, молча ожидая продолжения.

– Патрик объяснил мне, что у нас нет секса, потому что он хочет подождать. Потому что он – католик. И я поверила в это, потому что любила его. Хотя Патрику нравилось принимать от меня оральные ласки. С этим все было в порядке. – Я засмеялась и откинулась на спинку стула, закрыв лицо рукой. – Боже праведный! Сейчас все кажется таким очевидным, но тогда… думаю, я просто видела то, что хотела видеть.

– Или, возможно, он не хотел признавать свою ориентацию.

– И это тоже, – вздохнула я. – Так или иначе, но за пару недель до нашей свадьбы я убирала белье после стирки в ящик его комода. И нашла там коробку презервативов.

– Ого!

Даже сейчас воспоминания вызывали у меня тошноту. Эти презервативы были явным свидетельством измены. Я сразу поняла, что они предназначались не для меня.

– Да. Я рассказала Патрику о своей находке. Предполагала, что он, возможно, будет все отрицать… но этого не произошло. Думала, он признается, что замутил с какой-то девчонкой, что-то вроде этого. И совершенно не ожидала, что Патрик расскажет мне, как протрахал себе путь в гей-сообщество города.

– Значит, он открыто признался тебе в своем гомосексуализме?

– Выходит, что так. Он сказал: «Я – гомосек, Оливия, и мне нравится трахать других мужчин». Патрик выглядел испуганным, когда говорил это, но он все-таки мне признался.

Алекс моргнул и на мгновение отвел взгляд.

– И как ты отреагировала?

– Я не верила ему примерно пару секунд, а потом… потом все вдруг обрело смысл. Встало на свои места. И я просто… решила покончить с этим. Я плакала. Бросила в него коробкой презервативов. Они рассыпались по полу, и Патрик бросился на колени, чтобы собрать их. Я помню это… как он упал на колени, чтобы подобрать свои презервативы, словно они были драгоценными. Словно я бросила на пол кучу бриллиантов, и он хотел убедиться, что ни один из них не пропал.

Я посмотрела на Алекса:

– Тогда-то я и сказала ему, что наша свадьба отменяется, что я его бросаю.

Судя по всему, Алекс был удивлен.

– А я думал, что именно он разорвал отношения, после того как признался тебе в своей ориентации.

Похоже, Патрик уже успел поговорить с ним об этом, изложив свою версию событий. Я покачала головой:

– Нет. Именно так и думают все вокруг. Но на самом деле после случившегося Патрик буквально умолял меня выйти за него замуж. Говорил, что семья откажется от него, что мы потеряем все деньги на банковских счетах. Уверял, что мы просто обязаны пожениться! А я любила его, поэтому… сначала сказала «да». Согласилась обманывать во имя любви к нему. Ответила, что готова жить во лжи ради него.

– Но ты не вышла за него замуж.

– Нет. Мы все выяснили, навели порядок, убрали выстиранное белье и потом… – Я с усилием глотнула, вспоминая. В памяти воскрес запах парфюма Патрика. Вкус его слез. – Он поцеловал меня. И принялся ласкать своими руками. Он пытался заняться со мной любовью. Патрик сказал, что хотел доказать мне: он может быть хорошим мужем. Но я уже не могла воспринимать его в таком качестве, Алекс. Не могла выносить его прикосновения. После того, что он сделал… я могла думать лишь о том, как он уверял, что любит меня больше всех на свете, и при этом лгал мне все эти годы. Может быть, лгал и себе, так долго… Но главным образом обманывал все же меня.

Алекс потер мое плечо, желая утешить, его пальцы мягко сжались.

– Мне очень жаль, Оливия. Это была самая гадкая вещь, которую он только мог сделать.

Я накрыла своей ладонью руку Алекса, но вовсе не для того, чтобы снять ее. Просто сжала ее в ответ.

– Да. Так и было. И даже еще гаже, ведь он рассказал всем и каждому, что это я изменила ему.

– И ты никому не открыла правду?

– Я пообещала ему, что не стану этого делать. Думала, будет честно, если он сам откровенно расскажет остальным о своей ориентации. И я, возможно, поддержала бы его, если бы так не злилась…

– Ты не должна была водить его за ручку. – Голос Алекса звучал так, словно он и сам злился.

– Сейчас я это знаю. Но тогда только и делала, что нянчилась с ним. А он взамен рассказал всем и каждому, что мы расстались по моей вине. Никакой свадьбы. Никакого брака. И он открыто не признавался в своем гомосексуализме еще примерно год. До того момента, пока я не примирилась с этим – или, по крайней мере, думала, что примирилась… В то время… В то время я была беременна Пиппой, вынашивала ребенка, которого – я это точно знала – не смогла бы вырастить сама. Вынашивала для пары, которая была к этому готова и ждала его… Моя мать отреклась от меня – не из-за беременности, а потому, что я бросила ребенка. Она считала, что мне стоило воспитывать дочь самой. Что ж, к тому моменту многое произошло. От общих друзей я узнала, что Патрик наконец-то открыто объявил о своей ориентации. Ну и однажды я позвонила ему и попросила встретиться за ужином, он согласился. Мы поговорили. Это было что-то вроде… насколько я помню, мы бросились друг другу на шею и начали рыдать. Патрик всегда был моим лучшим другом, понимаешь? Это так тяжело – любить своего лучшего друга и осознавать, что никогда не сможешь рассчитывать на большее.

– Конечно. Я понимаю. – Алекс снова сжал мою руку, потом опустил ладонь себе на колено.

Настал подходящий момент для того, чтобы рассказать ему, что я видела на веранде и в чем признался мне Патрик. Я глубоко вздохнула, но так и не смогла набраться храбрости сделать это. Алекс наклонился вперед и на несколько секунд, показавшихся бесконечными, нежно прильнул к моим губам. Я почувствовала его прикосновение каждой своей клеточкой. Да, звучит избито, но это действительно было так.

Рука Алекса приобняла мою шею, его сильные пальцы сжались в порыве страсти. Я вздрогнула, мои глаза закрылись в предвкушении более откровенного, глубокого поцелуя, но Алекс медлил. Я облизнула губы и почувствовала его вкус.

– Алекс… Я должна тебе кое-что сказать.

Он отпустил меня и откинулся назад.

– Давай.

И я снова не осмелилась сказать Алексу правду. Винить в этом стоило свое собственное тело, с которым он так классно развлекался. А еще свое сердце, эту глупую штуковину, которая считала, что может со всем этим справиться.

– Думаю, тебе действительно стоит купить презервативы.

Алекс удивился. Потом рассмеялся:

– Я думал, ты собираешься сказать о… Не имеет значения.

Я коснулась его колена, чтобы заставить поднять на меня глаза.

– О чем?

Он пожал плечами и допил свой чай.

– Я просто подумал, ты собираешься сказать, что это было ошибкой. Или что-нибудь в этом роде.

Возможно, наши отношения действительно были ошибкой. Но, черт возьми, прошло слишком много времени с тех пор, как я спала с мужчиной, так что не стоило разрушать этот момент дурацкими сожалениями. Наш «почти секс» был великолепным. И у меня не было ни малейшей причины думать, что «секс на всю катушку» не может быть столь же потрясающим.

Я нежно погладила колено Алекса чуть выше, моя рука скользнула по его бедру.

– А ты думаешь, что это было ошибкой?

Он на мгновение накрутил мои волосы на палец, потом опустил руку.

– Нет.

– Хорошо. – Я снова глубоко вздохнула, чувствуя явное облегчение. – Алекс, слушай… Я не знаю точно, что происходит сейчас или произойдет в будущем. Но я не люблю тратить время, жалея о чем-то, ругая себя за то, что уже совершила. В этом нет смысла.

Алекс полсекунды помолчал, потом кивнул:

– Согласен.

– Отлично. – Я наклонилась ниже, но не для того, чтобы поцеловать его самой, а для того, чтобы предложить свои губы на тот случай, если он захочет их коснуться. – Так что ты скажешь по поводу того, чтобы пойти и купить презервативы?

Глава 8

Таков закон жизни: если покупаешь что-нибудь деликатное и вызывающее смущение, обязательно столкнешься с кем-то знакомым. Тампоны, крем для профилактики молочницы… презервативы. Добавьте к этому посторгазмический румянец, одежду, которую явно надели второй день подряд, и явственно исходивший от меня запах недозволенного секса – и вы поймете, что у меня не было ни малейшего шанса уйти из «Уол-Март» незамеченной.

На этот раз я попала прямо на отца Мэтью из церкви Святого Павла. С заваленной замороженными полуфабрикатами телегой и очень красным носом он наткнулся на меня в проходе, который вел в аптеку. Прошло немало месяцев с тех пор, как я была в церкви, к тому же мне так и не довелось стать полноправным членом паствы. Но священник, разумеется, сразу же меня узнал – таков уж закон подлости.

– Оливия! Привет, как поживаешь? – сощурился отец Мэтью за своими толстыми очками. Растрепанные волосы священника торчали в разные стороны, выглядел он неважно – похоже, из-за болезни ему следовало соблюдать постельный режим.

– Прекрасно, святой отец, а как вы? Простудились? – Казалось, что коробка в моей руке вот-вот загорится от смущения. Мысленно я с силой хлопнула себя по лбу, досадуя на то, что решила не принимать душ ради десятиминутной поездки в магазин.

Позади меня Алекс прыснул, не в силах удержаться от смеха. Всего секунду назад он дурачился, сравнивая марки презервативов и пытаясь высчитать цену за один оргазм. Сейчас я старательно избегала смотреть на него.

Отец Мэтью удивленно моргнул и сказал громким, пронзительным голосом:

– О да, неважно себя чувствую. На всякий случай не буду пожимать твою руку.

Он оглянулся через плечо на Алекса и снова посмотрел на меня, явно ожидая, что я их представлю.

– Гм… Отец Мэтью, это мой… друг, Алекс Кеннеди.

– Рад познакомиться с вами, святой отец. Я тоже не буду пожимать вам руку.

Священник рассмеялся, потом чихнул и принялся возиться в кармане своего тяжелого пальто в поисках носового платка. Громко высморкавшись, он вздохнул:

– Очень приятно, Алекс. Мне пора. Хочу поскорее добраться домой и лечь в постель.

– Звучит воодушевляюще, великолепная идея, – отозвался Алекс, и я наверняка наступила бы ему на ногу, требуя заткнуться, если бы подобный жест не казался слишком очевидным.

В этой ситуации мне оставалось лишь натянуть фальшивую широкую улыбку и старательно припрятать презервативы за спиной.

– Жаль, что вы заболели, святой отец. Поправляйтесь поскорее!

– О, спасибо! И, Оливия, знай, ты – всегда желанный гость на нашей мессе, – радушно улыбнулся отец Мэтью, и его проницательный взгляд на мгновение задержался на коробке в моей руке, тут же метнувшись в сторону Алекса. – Вы могли бы прийти вдвоем. Вы – католик, Алекс?

– Да, святой отец, собственно говоря, да.

Удивленная, я обернулась, чтобы взглянуть на Алекса, который уже натянул на лицо сладкую улыбку певчего из церковного хора.

– Я уже по одному вашему имени понял, что это так. Приходите на мессу, – еще раз пригласил отец Мэтью. – Мы будем рады видеть вас в церкви. Счастливого Нового года!

Святой отец не стал сильно настаивать на нашем приходе или ждать моего ответа, который, скорее всего, был бы лживым. Именно этим священник мне и нравился. И кстати, нравился еще в ту пору, когда я ходила в церковь. А все остальное было совершенно не важно.

Когда отец Мэтью неспешно удалился в сторону аптеки, Алекс притянул меня к себе так близко, что его губы касались моего уха.

– Ух ты, я так не палился со времен средней школы!

Засмеявшись, я обернулась и в шутку толкнула его в грудь:

– И что же произошло в средней школе?

– Я покупал в аптеке «резинки», когда в соседнем проходе показалась моя мать. Хвала Создателю, она-то презики не покупала, зашла за английской солью, ну, за тем слабительным. – Он повел плечами и продолжил, имитируя женский голос: – «Эй Джей, что ты здесь делаешь?»

– И что ты ей наплел?

– Сказал, что зашел купить жевательную резинку.

– И она тебе поверила? – снова засмеялась я.

Алекс пожал плечами:

– Она не задавала никаких вопросов. И это все, что меня волновало.

Я задержала взгляд на коробке в своей руке, потом бросила презервативы в корзину, которую держал Алекс.

– Давай уберемся отсюда прежде, чем тут вдобавок нарисуется и раввин. Нам что-нибудь еще нужно?

Алекс усмехнулся. Он схватил с полки еще одну коробку презервативов и бросил в корзину. Следом полетела бутылка силиконового лубриканта. Огромная. Я вопросительно вздернула бровь.

– Давай пройдем через четвертый ряд, – предложил Алекс.

– А что там, в четвертом ряду?

– Закуски, – как бы между делом бросил он.

– Ты думаешь, нам потребуются… закуски? – Я изо всех сил пыталась снова не рассмеяться.

– Мне кажется, тебе придется как-то подкрепляться, поддерживать свои силы, – объяснил Алекс с чувственной улыбкой, мгновенно отозвавшейся влагой возбуждения между моими бедрами. – Поверь мне на слово.

Лишь когда мы вышли из аптеки и сели в его машину, Алекс спросил меня о священнике.

– Ты часто ходишь в церковь?

Это была сложная тема, из разряда тех, что за несколько минут не обсудишь.

– По правде говоря, нет, – бросила я.

– Ха!

Я взглянула на него:

– Что – ха? Ты сам-то ходишь в церковь? И вообще, зачем ты соврал отцу Мэтью о том, что ты – католик?

Он засмеялся:

– Нет, я не соврал. Если, конечно, ты называешь католиком того, кто родился католиком, был воспитан в католичестве и прошел конфирмацию.

– Но теперь-то ты не католик?

Он равнодушно пожал плечами:

– Теперь я – вообще никто.

– Ха! – отомстила я.

Алекс посмотрел на меня, его рот скривился в улыбке.

– Помнишь, что ты говорила мне раньше? Это все очень сложно. Но, поверь, Оливия, мне абсолютно все равно, кто ты.

Я рассеянно смотрела на мелькавший за окном машины пейзаж. Мы направились в сторону домов, через какую-то минуту Алекс свернул в узкий переулок и остановился на парковке у моего дома. Я смахнула приставшие к перчаткам пушинки.

– Я сама не знаю, кто я.

Алекс заглушил мотор и повернул голову, чтобы взглянуть мне в глаза:

– Ну, в этом тоже нет ничего страшного.

Он поцеловал меня, когда мы вошли в дом через заднюю дверь. Здесь же он поцеловал меня прошлым вечером, и здесь же все еще было холодно, хотя гораздо светлее из-за лучей дневного солнца. Несмотря на мороз, от Алекса по-прежнему исходило тепло – от его губ, его рук… Разделявшие нас сумки смялись.

– Сначала мне нужно пойти наверх. Хочу принять душ, – сказала я.

В глазах Алекса отразился яркий свет, лившийся с улицы через окна.

– Хочешь, чтобы я поднялся к тебе?

А я хотела?..

Этот простой вопрос поставил меня в тупик. Я колебалась, подумывая о том, чтобы провести еще несколько часов на диванчике Алекса в центре его гостиной, на сей раз при свете дня, не заботясь о том, чтобы скрыть то, что я хотела бы скрыть. В моей спальне царило приглушенное, мягкое и романтичное освещение, там стояла великолепная удобная кровать. Но это была моя, только моя спальня, и я никогда не приглашала туда любовников. Почему-то казалось, что, поступи я так, отношения тут же станут более глубокими, сокровенными. Более значимыми.

– Нет? – уточнил Алекс.

Он был проницателен, просто видел меня насквозь. И почему Алекс мог чутко улавливать каждую мысль, которая приходила мне в голову, тогда как я могла лишь предполагать, о чем думает он? Я покачала головой:

– Не то чтобы нет, просто… я не заставлю себя ждать. Я спущусь вниз. Хорошо? – Поцелуй должен был смягчить мои слова, но я так и не поняла, произошло ли это на самом деле или Алекс просто притворился, что все в порядке. Я склонялась к последней версии.

– Тогда я не буду запирать дверь.

Я кивнула и оставила ему сумки. Оказавшись в своей квартире, я закрыла глаза, но все еще видела перед собой лицо Алекса, то, как он выглядел, когда испытывал оргазм. И еще эти глубокие серые глаза, которые мне никак не удавалось прочитать. Его улыбку.

Подняв руку, я провела по ней носом от локтя до запястья. Я все еще могла чувствовать его запах на своей коже. Ощущать его вкус на своих губах. Мое сердце неистово заколотилось, мои бедра невольно сжались, и с моих уст слетел стон безумного желания.

Я хотела Алекса. Все остальное не имело ровным счетом никакого значения. Мои причины. Его причины. Я не шутила, когда говорила ему о том, что никогда и ни о чем не собираюсь жалеть. Но теперь я поняла, что это совсем не так.

Я уже не сомневалась в том, что однажды, когда-нибудь, пожалею об этом.

Но сейчас мне было все равно.

Алекс оставил дверь открытой, как и обещал. Я на всякий случай постучала, прежде чем войти, а потом скользнула внутрь. Быстро огляделась вокруг, вдруг занервничав и не представляя, что я увижу. Может быть, обнаженного Алекса, ждущего меня? Я так надеялась на это!

Алекс не был голым, но его влажные волосы красноречиво говорили о том, что он тоже принял душ. Я надела джинсы и огромную безразмерную рубашку, а под нее – маленький прелестный топик. На Алексе тоже были джинсы, а еще розовая рубашка на пуговицах с весьма потрепанным низом. Он не заправил рубашку в штаны и даже не застегнул ее на все пуговицы. Передо мной мелькнул кусочек голого тела, когда Алекс обернулся от столешницы, где сыпал в миску крендели с солью.

– Ты собираешься снова накормить меня?

– Тебе понадобятся силы, Оливия. Я ведь уже говорил.

Во рту у меня пересохло от волнения. Одно дело – знать, как быть современной женщиной, абсолютно уверенной в собственной сексуальности и привыкшей легкомысленно трахаться. И совсем другое – на самом деле быть такой женщиной.

– Хотя сначала нам следует кое-что обсудить, – прежде чем я смогла ответить, серьезно сказал он.

– Ой-ой-ой. – Я покачала головой и сделала шаг назад. – Звучит не слишком обнадеживающе.

Но Алекс не дал мне сбежать. Он взял меня за руку и отвел к дивану, где все – и простыни, и одеяла, и подушки – было уже приведено в порядок. Мы сели. Алекс не отпускал мою руку. Он повернул ее в своей и водил пальцем по линиям на ладони, пока я не задрожала. Потом взглянул на меня.

– Мы не должны этого делать.

Это было последнее, что я ожидала услышать. И чуть не выдернула у него свою руку.

– Если ты не хочешь…

– Хочу. Я очень хочу, – горячо возразил Алекс, притягивая меня ближе. – Поверь мне, Оливия. Это действительно так.

Я внимательно изучала его лицо, которое выглядело искренним и открытым. Впрочем, я все еще не могла до конца постичь это неоднозначное выражение, безошибочно считать эмоции.

– Тогда почему ты сказал это?

– Потому что… – Алекс закашлялся и поерзал на диване. Розовая рубашка немного распахнулась, и теперь я могла видеть его голый торс. Чувствовать его запах.

Исходивший от Алекса аромат пьянил меня. Я наклонилась ближе, совсем чуть-чуть:

– Что?

– Я не был с женщиной вот уже… ладно, очень давно. – Казалось, он почувствовал облегчение, сделав это неожиданное признание.

Алекс сказал «с женщиной». Возможно, его слова были ложью, и все-таки он подчеркнул это различие. Если бы он сказал «с кем-то», я тут же повернулась бы и ушла. Во всяком случае, так я сказала самой себе. Пообещала, что уйду тотчас же, если он мне солжет.

– Не поверишь, я – тоже, – несерьезно бросила я.

Глаза Алекса отыскали мои, и он улыбнулся спустя пару мгновений после того, как я пошутила.

– А ты забавная.

– Иногда.

Его большой палец все еще выводил случайные узоры на моей ладони.

– Я просто хочу, чтобы ты знала.

– Спасибо.

Наши колени соприкоснулись. Я уже возилась с одной из двух пуговиц, на которых держалась рубашка Алекса. Когда пуговица была расстегнута, я позаботилась о другой и распахнула рубашку, чтобы получше рассмотреть своего любовника.

Смех Алекса превратился в прерывистый вздох, когда я покрутила в пальцах один из его сосков. Я припала к губам Алекса, и его руки зарылись в мои волосы. Потом, широко разведя свои бедра, я забралась к Алексу на колени и стиснула его лицо в своих ладонях, чтобы удержать его губы рядом с моими. Мы прижимались друг к другу в откровенном поцелуе, пока я не прервала его, чтобы глотнуть немного воздуха.

Почувствовав под собой эрекцию Алекса, я принялась покачиваться вверх-вниз. Клитор коснулся шва моих джинсов, когда я прижалась к его животу самой чувствительной частичкой тела. Я не надела лифчик под топик, и теперь соски терлись о мягкую ткань. Как же мне хотелось, чтобы они терлись о кожу Алекса!

Он выпустил мои локоны, чтобы схватить меня за ягодицы и прижать к себе еще крепче. Алекс облизнул свои губы и опустил голову, чтобы провести ими по моей шее. Моей ключице. Его язык оставлял за собой влажную дорожку, когда он спускался все ниже, к ложбинке моих грудей.

Алекс посмотрел на меня:

– Мы можем это снять?

Разумеется, он имел в виду мою огромную рубашку.

– Только если ты снимешь свою.

– Сними ее с меня сама.

Каким же все-таки сексуальным был его голос – грубоватым и хриплым, но одновременно таким мягким, обольстительным… Я плавно спустила рубашку с его плеч вниз, к рукам. Получилось, будто руки Алекса связаны за спиной, и, когда рубашка оказалась у его запястий, я на мгновение замерла.

– Так я не смогу использовать свои руки, – прошептали его губы рядом с моими.

Я медленно пробежала пальцами по ткани вниз, но снова остановилась.

– А вдруг мне это понравится?

Это были лишь слова. Я никогда не связывала мужчину, никто не связывал меня. Оглядываясь назад, я считала полусекс, который был у нас с Патриком, явлением определенно не самым нормальным, и все-таки наши с ним отношения не выходили за привычные рамки.

Откинув голову, Алекс посмотрел мне в глаза:

– О… правда?

Я помедлила, все еще покачиваясь на коленях любовника. Мои руки обвивались вокруг него, лишая возможности двигаться.

– Так тебе нравится этот способ?..

– Мне нравится любой способ, которым я могу получить желаемое.

Я не стала снимать рубашку с запястий Алекса. Лишь поцеловала его откровеннее, грубее, не переставая думать об этом. Мои груди терлись о его обнаженный торс, нас разделяла лишь тонкая материя топика, и, когда я прервала поцелуй, Алекс уже тяжело дышал.

Это было совсем неподходящее время для игры в «а ты когда-нибудь занимался…». Но нет ничего сексуальнее осознания того, что ты возбуждаешь кого-то, – а сейчас, когда его член был таким твердым, что я могла чувствовать его пульсацию через два слоя джинсовой ткани, Алекс, несомненно, был возбужден. Я еще немного спустила вниз его рубашку, но все-таки не стала окончательно ее снимать.

– А что тебе в этом нравится?

Алекс удивленно моргнул, потом задумчиво провел языком по своей нижней губе и сощурился.

– Иногда просто хочется отдать все, понимаешь?

Я спросила ломающимся голосом:

– Отдать что?

– Всю власть, – прошептал Алекс и закрыл глаза.

Он выдохнул. Я вздохнула. И он открыл глаза.

– Хотя, с другой стороны, иногда совершенно не хочется прощаться со своей властью. – Алекс рывком стащил с себя рубашку и сжал мои бедра. Крепко обнимая меня, он перекатился и оказался сверху, между моими ногами, теперь его член прижимался к моему лону. Моя рубашка соскользнула, и я кожей ощущала прикосновение его упругого, твердого и горячего живота. Алекс крепко сжал мои запястья и медленно завел руки мне за голову. Удерживая их одной рукой, другой он схватил мои джинсы.

– Я могу и уйти. – Мне хотелось сказать это с яростью, однако мои намерения выдал голос, предательски задрожавший.

– Можешь, – согласился Алекс. – Но не хочешь.

Я действительно этого не хотела, поэтому сидела не шелохнувшись, когда он расстегнул мои джинсы и скользнул рукой внутрь. Его ладонь проползла по моим трусикам – на сей раз кружевным, выбранным больше для эффекта, чем для удобства. Алекс потер клитор, и мое тело дернулось в чувственной судороге.

Действуя одной рукой, он умудрился ловко сдернуть джинсы к моим бедрам. Я не могла помочь ему – только не сейчас, когда мои руки были закинуты за голову, – так что даже представить себе не могу, как неутомимому любовнику удалось избавить меня от джинсов. Он прижал ткань ступней и принялся резко дергать вниз, пока спутанный клубок ткани не упал у моих лодыжек.

– Черт возьми, – выругался Алекс тихим, охрипшим голосом, почти справившись с непокорной одеждой.

Я рассмеялась, выгибая спину навстречу его губам, скользнувшим по моему животу.

– Что-то ты расстарался.

Алекс окончательно сорвал джинсы, еще раз коснулся губами моей кожи и подтянул меня повыше, чтобы заглянуть мне в глаза. Его хватка на моих запястьях ослабла.

– Соедини свои руки, ладонь к ладони. Сцепи пальцы.

Волосы Алекса упали вперед, и это придало ему распутный, невозможно сексуальный вид. Сегодня Алекс не побрился, и один случайный взгляд на его щетину заставил меня дрожать: я представила, как шероховатая поверхность щеки дотронется до моего живота, когда он поцелует меня снова. И да, я сделала то, о чем он просил.

Дата добавления: 2015-08-10