POV Том.

Я понял, что мое решение было не напрасным, когда передо мной возник Тот Самый Билл.
-Чувак, я тебя помню! Ты же тот самый…на голову пришибленный, - вот таким я запомнился этому парню.
-Я предпочитаю имя – Том, - невольно улыбнулся я молодежному сленгу и юношеской экспрессивности. Билл засмеялся. Знаете, бывают люди, которые смеются так, что ты не можешь сдержаться и поддерживаешь этот смех своим. Кажется, смех этого парня именно из таких. И, насколько я понял, сегодня тот редкий случай, когда его смех искренен.
Всю дорогу до мотеля Билл подозрительно на меня косился, и каждый раз я видел резкую складку меж его бровей. Взгляд был с прищуром, а нос слегка морщился. Подумать только, сколько мышц задействовано, во время банального подозрения.
В глазах Билла было что-то знакомое. В них стояла помесь боли и мучения. Я знал этот микс. Я знал: к чему он приводит. Всё это я видел каждый день утром в зеркальном отражении. И если б зеркало могло разбиться от одних только эмоций – мне бы пришлось менять его каждый день.
Мотель, в который мы пришли, не отличался особым убранством. Одноместная кровать, одно окно, тумбочка – всё, что имелось в нашем номере (не считая ванной с туалетом). Зато здесь было чисто, что, само по себе, для мотелей редкость.
Билл прошел в единственную комнату и плюхнулся на кровать, одновременно расстегивая замок на сапогах.
-Бля*ь, - вдруг услышал я от черноволосого, всё еще возившемуся со своим замком.
-Что такое?
-Гр*банный замок, - вполне доступно объяснил он, из последних сил дергая молнию.
-Не дергай, а то сломаешь, - посоветовал я, опустившись перед ним.
-Без тебя знаю, советчик хренов, - зло шикнул Билл. Я одним шлепком ладони заставил его убрать руки с натерпевшегося сапога.
-Да ты сапожник, - присвистнул темноволосый, когда я без проблем расстегнул его сапог. С изнаночной стороны в молнию попала ткань. Убрав её – расстегнешь сапог. Сколько раз мне приходилось так бороться с замками Чарли…
-О чем задумался? – поинтересовался Билл. Его голос был пропитан таким участием, что я почувствовал себя жалким и ничтожным. Ненавижу это чувство. Все носились со мной, разговаривая подобным тембром, когда умер брат.
Я не ответил, но Билла это не остановило. Он забрался на кровать с ногами, подложив колени под себя и бесцеремонно спросил:
-Твой брат, он ведь наглотался таблеток, да?
Никто не говорил со мной об этом вслух. Все юлили и избегали прямого разговора, даже мой психотерапевт. Поэтому вопрос Билла меня озадачил.
-Э…- невразумительно протянул я, приобретая сходство с лесным троллем.
-Я читал про это в газете, - пояснил Билл. –Тогда был совсем салагой. Журналисты дрались за право первыми показать его настоящее лицо. Но, насколько помню, их всех обломали.
Я просто кивнул, ощущая нервное напряжение в каждой части тела. Как натянутая до упора струна – примерно так я выглядел. Одно неверное движение и всё: я сломлен.
-Знаешь, это правильно, что из похорон не устроили праздник, как это обычно бывает у звезд, - поделился со мной своим мнением Билл.
О каком празднике может идти речь? У меня умер брат. Неужели, я должен был скорбеть на лицах всего шоу-бизнеса, предлагая каждому бокал шампанского: якобы за лучший мир, в котором оказался мой брат. Неужели я должен был слушать ахинею, вроде «теперь он вместе с ангелами», или «там ему лучше», или «все мы там будем, ты не расстраивайся, Том»?
Почему-то меня захлестнула ярость, и я сжал кулаки, пытаясь с ней справиться.
-А почему он это сделал? – очередной вопрос любопытного.
-Для этих разговоров у меня есть психотерапевт, - процедил я, сквозь зубы.
-У тебя есть психотерапевт? - вместо извинений спросил Билл. Казалось, элементарные крупицы уважения он либо растерял, либо их никогда и не было. А, возможно, он просто от них отказался, потому что так жить легче.
-Ага, - эхом отозвался я.
-Ты не похож на человека с нервным расстройством, - наконец, подытожил Билл.
-Я говорю Чендлеру тоже самое, но он мне не верит, - хмыкнул я, вспомнив своего педантичного доктора.
-Наверное, ты не хочешь об этом говорить. Прости, - услышал я всё-таки свои извинения, но вместо ожидаемой реакции увидел, как парень начинает снимать с себя одежду.
-Эй-эй, ты что делаешь? – остановил я его на полпути. Пирсингованная бровь парня взметнулась вверх.
-Я погорячился с тем, что тебе не нужен психотерапевт, - сдержанно ответил Билл. –Что за тупые вопросы? Я делаю свою работу.
Он отпихнул мои руки, продолжая раздеваться и одновременно говорить:
-Только запомни мои правила: никаких наручников, никакой групповухи и никаких торгов. О цене и часах договариваемся сразу.
Эта фраза была явно заученной и повторялась всем новым клиентам. Своеобразный вид саморекламы.
-Я хочу узнать тебя, Билл, - предпринял я последнюю попытку, дабы он отказался от своей затеи с раздеваниями.
Кажется, это помогло. Билл прекратил снимать с себя одежду и выразительно на меня уставился. Лишь после того, что он изрек, я понял: тяжело будет найти к нему подход и завоевать его доверие.
-А, я понял. Ты из тех извращенцев, которые хотят исследовать моё тело сами?
-Да нет же! – уж слишком сердито воскликнул я. –Я правда хочу поговорить.
Всё-таки я жалкий. Подумать только: кем я стал за эти годы. Я – ходячее ничтожество.
-Да ты гонишь! Мне не платят за разговоры! - взвился Билл, и стал судорожно подбирать свою одежду, явно сожалея о пройденных минутах.
-Я заплачу именно за них, - упрямо повторил я парню, который наспех застегивал пуговицы на рубашке. Пара из них была застегнута неправильно, но его это не остановило.
-Чего ты мне чешешь? – хмыкнул Билл. –Как будто я не знаю, что денег мне ждать не придется.
Я вытянул ноги, поудобнее устроившись на кровати и достал из кармана брюк банкноту в 1000 долларов. Затем, протянул эти деньги Биллу. Он вроде успокоился, но прежде, чем взять купюру, смотрел на меня долгим взглядом.
-Ты не в своем уме, - наконец, забрал он деньги.
Билл принялся вертеть купюру на свету, проверяя, не поддельная ли та. После чего смял деньги и поспешно сунул их в карман.
-Я действительно не пойму: ты то ли просто придурок, то ли тебе с деньгами нечего больше делать, - не менее прямолинейно, чем обычно, заявил Билл.
Знать бы мне самому: зачем? О чем я буду говорить с этим парнем? Он ведь не Чарли. Кроме внешнего сходства между ними не было ничего общего.
Кажется, я окончательно слетел с катушек, раз дошел до такого.
Может, я просто ищу надежду на счастье?
Видимо, Билл приметил, что я сейчас нахожусь мыслями в другом измерении. Он приземлился рядом со мной, при этом скрипнув кроватью. Затем, корпусом повернулся ко мне, подворачивая одну ногу под себя.
-Ты не можешь смириться, да?
Ни враждебного тона. Ни назойливости. Он не ждет моего ответа и его вполне устраивает мой кивок.
-Что ты хочешь узнать обо мне? – переменил черноволосый тему, проведя пальцами по собственному затылку.
-Всё. С самого детства до нынешнего времени. Я хочу знать все твои повадки, хочу изучить твой характер. Я хочу, чтобы ты…
-Эй-эй, старик, придержись! – замахал руками Билл, пока я вбирал в себя новую порцию кислорода. –Я так могу решить, что у меня объявился фанат. Или преследователь.
Он невесело улыбнулся, взглянув на меня. Видимо надеялся, что я оценю его шутку и тоже улыбнусь.
-А откуда ты узнаешь, что мои ответы на твои вопросы будут правдивыми? – поинтересовался Билл, меняя позу и уже повернувшись ко мне полностью. –С чего ты взял, что я буду откровенным с тобой?
Действительно: с какой стати ему доверять мне? Я скорее похожу на психа, нежели на того, кому можно доверить свою историю.
-Не знаю. Мне показалось, что тебе тоже хотелось бы высказаться, - это было частичной правдой.
На это черноволосый ничего не ответил.
-Ладно, чего уж там. Устраивай свой допрос. Желание клиента для меня - закон.
Он попытался всё свалить на свою «Работу», но я чувствовал, что дело не только в ней.
-Как ты попал в клуб? – задал я первый, пришедший мне в голову, вопрос. Вчера ночью моя голова была забита целым свитком вопросов, а сегодня…сегодня я с трудом могу припомнить хоть один.
-Ха…на самом деле – мы с тобой очень похожи. Я тоже прошел через ступени своеобразного шоу-бизнеса, - он принялся грызть ноготь большого пальца. – Когда мальчишка бросает школу в 14 лет, то единственный способ более достойно прокормить семью – подрабатывать проституцией. Начинал по углам, да закоулкам, ублажая толстых ублюдков, но потом меня приметил Йорг я стал работать у него в клубе, по-прежнему, ублажая толстых ублюдков, но за куда большие деньги.
-Ясно.
Я даже посочувствовал ему. Вместо того, чтоб получить образование и воплотить мечты и цели в жизнь, он должен был пахать на многоЧЛЕНство (в прямом смысле этого слова). Ведь в самом деле – его целью в жизни явно была не проституция.
-Расскажи о своей семье, - попросил я, недоумевая по какой же причине мальчику 14 лет родители позволили заниматься чем-то подобным.
-Семья, как семья, - уклончиво ответил Билл. Его голос изменился, когда мы затронули тему о его семье. Интересно, почему?
-Меня бы устроил более развернутый ответ, - сказал ему я.
-А меня бы устроило вообще с тобой об этом не говорить, - дерзко заметил черноволосый.
-Да уж. Тяжеловато вести с тобой переговоры, - вздохнул я, раздражаясь.
-А ты и не веди.
Я тебя заставлю...
-Расскажи о себе тогда, - сквозь сжатые зубы, настойчиво потребовал я.
-Полное имя: Вильгельм. Фамилия – Трюмпер. Вильгельм Трюмпер семнадцати лет отроду. Родился в Германии, в которой проживает по сей день. Когда…
-Заткнись, - прервал его я громогласным рыком. –Ты как будто читаешь инструкцию к электрическому чайнику.
-А чем тебя не устраивают электрические чайники? – словно бы недоуменно поинтересовался Билл. Его самодовольная улыбка выводила из себя. Наверное, я также выгляжу перед Чендлером. Как он мне еще пол-лица не раскрошил?
-Почему ты увиливаешь от ответа?
-Разве это не очевидно? – хмыкнул Трюмпер, почесав большим пальцем подбородок. –Я работаю в клубе не для того, чтоб говорить о том, о чем даже думать не желаю. Я вообще не создан для разговоров.
-Не создан? – я ухмыльнулся. –Ты же не запрограммирован кем-то только на секс.
-Собой запрограммирован. Иначе все вокруг начнут жалеть меня. Зачем это нужно? Чтобы всё было хорошо - жалость не поможет. Ничего не поможет, когда ты бессилен что-либо исправить.
Высокопарные слова от 17-летнего мальчишки еще долго эхом отдавались в моей голове.
И мне так знакомы его чувства…
***
-Что ты делаешь послезавтра? – спросил я у Билла, который, сидя на корточках, возился с замком на сапогах. Я закурил Marlboro, втягивая и смакуя дым внутри. Тепло и спокойствие накатили на меня легкой волной.
-Угадай с трех раз, - иронично ответил Трюмпер. –Трахаюсь, конечно. Но клиентуры пока нет. Хочешь забить послезавтрашний вечер?
Какой же ты прямолинейный…
-Да.
-Мы опять будем говорить? – Билл выпрямился, после чего нажал кулаком на поясницу и выгнулся, хрустя позвоночником.
-Ага, - подтвердил я, наблюдая за каждым его движением и с жадностью сохраняя их в своей памяти. –Ты считаешь это странным?
-Есть немного, - признался парень. –Но если ты платишь мне за это деньги, то насрать. Мало ли какие у стариков причуды.
-Я тебя старше всего на 8 лет, - в недовольстве покачал я головой.
-Для тебя - это «всего», а для меня половина жизни.
Я не стал с ним спорить.
Он накинул свою легкую кожаную куртку на плечи и, сунув руки в карманы, словно что-то там ища, обернулся ко мне:
-До встречи, чувак, - Билл подмигнул левым глазом, и в следующее мгновение исчез за гостиничной дверью.
-До послезавтра…- запоздало попрощался я, глядя на закрытую дверь. –Чёрт!
С сигареты посыпался пепел и до саднящей боли обжег пальцы.
Что за необъяснимое притяжение у меня к этому парню?
***
Поздравьте нового студента юридического института города Берлин! Факультет «Адвокатура», форма обучения – заочная. Кажется, я свихнулся или правда собрался заниматься всей этой законодательной ахинеей?
Хей, Чарли, уж ты бы точно решил, что по твоему брату плачет дурка.
В мою скучную жизнь добавлен еще один скучный пункт – учеба.
В данный момент я сидел в своей неубранной квартире, поглощая нечто быстрого приготовления. Лучшим для меня было бы пойти на курсы кулинарии. По крайне мере хоть прок и польза какие-то.
Телефон начал надрываться, не успел я съесть даже половину полуфабриката.
Это странно. До очередного звонка Астора еще не прошло и месяца, так кому это я так понадобился?
-Том, - без всяких предисловий назвали мое имя на том конце провода.
-А, это ты Георг, - облегченно вздохнул я.
-А ты кто думал? Мать Тереза? Конечно, я, - слишком раздраженный голос у моего бывшего согруппника. Кажется, он чем-то недоволен.
-Я думал, что это Астор решил затерроризировать меня до смерти, - признался я. –У вас что-то произошло?
-Пи*дец у нас произошел, парень, - оповестил Георг. –Этот Леон не весть, что творит. Он вчера чуть не умер в отделе токсикологии. Нажрался, как свинья последняя. Скоро пресса раструбит об этом по всему миру. Астор волосы на себе рвет…
Я тут же понял, что ему от меня нужно.
Почему все так жаждут моего возвращения? Да кому я нужен, кроме себя самого?
-Так возьмите другого на его замену, - безразличный совет от безразличного меня. Никакого сочувствия.
-Где гарантия, что этот другой, не будет вести себя также?
-Астор должен разбираться в таких делах, - напомнил ему я. –Вот и посоветуй ему найти замену Леону.
Георг чертыхнулся, выругался крепкой парой словечек и затараторил:
-Не умею я врать, как не смотри. Астор попросил меня позвонить тебе. Выходка с Леоном выбила его из колеи. И у него возникла безумная идея, что если тебе позвоню я, то ты согласишься вернуться в группу.
-Не соглашусь, - удостоил я Георга коротким и решительным ответом.
-Я так ему и сказал, - хмыкнул он. –Представляешь, он всё еще не смирится с твоим уходом.
-Приятно слышать, - поблагодарил я за лесть, хотя мне было абсолютно всё равно на смирение или не смирение Астора.
-Нам тоже тебя не хватает, Том.
Опа! В ход пошла тяжелая артиллерия: вызвать жалость. Доказать, что во мне нуждаются.
-Ага.
Мы с Георгом хорошо общались, когда я играл в группе. Частенько устраивали розыгрыши для моего брата и нашего барабанщика: Густава. Бывало, что Астор тоже попадал под нашу горячую и азартную руку.
Признаться, порой мне не хватает Георга, но не настолько, чтобы я мог вернуться в группу.
Если вернусь, то всё будет иначе. А я, как никто другой, боюсь перемен.
-Я не согласен с Астором, Том, - заявил вдруг Георг. Признаюсь, мне даже стало интересно: с чего вдруг?
-Мне тебя не хватает, друг, но если ты считаешь нужным не возвращаться в группу – я на твоей стороне. Просто хочу, чтобы ты знал…
-ЭЙ! ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?! ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ НЕ ПООЩРАТЬ ЕГО, А УГОВОРИТЬ ВЕРНУТЬСЯ! ТЫ… - вопли Астора были слышны даже мне. Но они оборвались на полуслове и в трубке послышались короткие гудки.
Да, попадет теперь Георгу. Интересно, какую подсадную утку Астор пошлет мне в следующий раз? Может, начать ставить ставки? Только на кого? Густав? Мои родители? Кого Астор заставит умолять меня вернуться?
Я почувствовал себя виноватым перед Георгом и написал ему смс-ку: «Старикан на тебя не сильно взъелся? А то если что можно повторить тот розыгрыш, когда у него чуть не случился инфаркт. Ха-ха. Приходи ко мне завтра в 8, поболтаем. С тебя еда».
И чего это я стал нуждаться в общении?
Я отправил Георгу смс и дождался, пока придет утвердительный ответ на моё приглашение.
К полуфабрикату не хотелось больше прикасаться. На съедобную еду теперь это уже не тянуло, даже с натяжкой. Значит, мне снова придется обедать в кафе.
***
Я твердо решил, что именно сегодня мне следует сходить к Чарли. Множество событий произошло на этой неделе и мне стольким нужно поделиться.
Мне тебя так не хватает, братишка…
Когда я оказался у ворот кладбища, мне захотелось вернуться назад домой.
5 лет прошло, а я никак не смирюсь с его смертью.
5 лет прошло, а я до сих пор не верю, что его дом теперь здесь. Его домом всегда была большая арена и тысячи визжащих поклонников. А сейчас его окружают лишь молчаливые мертвые и разлагающиеся трупы. Такие же, как он сам.
Он всегда хотел отличаться от всех, но разве на кладбище можно выглядеть креативно?
Я пересилил себя и прошел к надгробию с нужными мне именем и фамилией.
-Привет, братишка, - я опустился коленями на землю. –Ты извини, что я сегодня ничего не принес.
Обычно я не приходил сюда без цветов, что радовали Чарли еще при жизни. Но сегодня желание прийти сюда было внезапным и спонтанным и о цветах, само собой, я вспомнил только у надгробия.
-Как дела, Чар?
Каждый раз задаю ему этот вопрос. Неужели я действительно думаю, что мне ответит мертвец?
Да, порой я только этого и жду. Замолкаю и прислушиваюсь, нещадно концентрируя внимания на тишине. И иногда, в шелесте листьев, я будто слышу его шепот: «Сойдет, Томми, как сам?»
Кажется, я схожу с ума. В течении 5 лет среди природных звуков я пытаюсь уловить интонации того, кто был со мной на протяжении 20 лет. Неужели я никогда не смирюсь? Неужели больше никогда я себя не почувствую живым? Неужели улыбки будут для меня чем-то сверхъестественным?
-А я стал таким популярным, ты себе даже представить не можешь, - хмыкнул я. –Все во мне нуждаются, звонят, не переставая.
И никто из них не поймет: без тебя мне сцена не нужна.
-Ты ведь не против, Чарли? – показал я надгробию пачку сигарет, которую достал из кармана. Вынув одну сигарету, я прикурил её зажигалкой и медленно вдохнул дым. Затяжка оказалась такой сильной, что я даже закашлялся.
-Ничто не дарит мне смерть. Кто-то не хочет отпускать меня к тебе, Чарли. Уж не ты ли этому препятствуешь? – прокашлявшись, спросил я. Ответом, как, впрочем, и обычно, прозвучала тишина.
-Знаешь, Чар, недавно я повстречал одного парнишку похожего на тебя, - внезапно я посчитал нужным поделиться этим с братом. Pardon. С тем, что осталось от брата. Я мусолил сигарету во рту, опершись ладонями позади себя и принимая более удобную позу для длительного рассказа.
-Мы в 17 были беззаботными юнцами, которых волновала лишь музыка. Родители растили нас так, что термин «неблагополучная семья» был нам неведом.
Я кинулся в омут воспоминаний, где все были счастливы. Ни дать, ни взять типичная голливудская семейка.
-Билл говорит такие вещи, о которых даже задумываться в 17 лет не стоит. Он слишком рано повзрослел.
Мне вдруг представилось лицо Трюмпера, которое почти всё построено на фальши и притворстве.
-Что же с ним случилось и почему он не хочет говорить об этом?
Я хотел, чтобы найти ответ на этот вопрос представлялось возможным. Но если я буду сильно давить на Билла, то он исчезнет из моей жизни. И коллекция людей, которые меня покинули, пополнится.
Когда я увидел Билла в первый раз, то не мог отделаться от желания увидеть его снова. Но стоило нам повстречаться вновь, как я опять жажду встречи.
Возможно у меня хобби такое: разбираться со всем непонятным?
Или по какой еще причине я так рвусь помогать парнишке, который даже не просил меня о помощи?
Почему я так желаю вернуть Биллу искренность и улыбку?
Я слишком многого хочу от пары встреч с ним.
-Почему я вообще думаю об этом, братишка?
Я затушил сигарету, отбросив окурок в сторону. Не думаю, что кто-то здесь будет против этого. Затем, я поднялся с земли, оттряхнул джинсы и вперился взглядом в надпись «Чарли Каулитц 1987-2007».
-Еще увидимся!
Когда я вышел за кладбищенские ворота, то почувствовал, что мне стало значительно легче. Мой брат уже не мог мне отвечать или давать советы, но всё равно, когда я высказывался ему (пускай даже его надгробию), мне становилось легче. Мой психотерапевт никогда не дарил мне такое ощущение легкости и свободы, какое дарил гранитный камень. Но кто сказал, что я жажду от Чендлера подобных подарков?

Мы теряем людей, но не смиряемся с их потерей.
Мы пытаемся забыть, но лишь дольше помним.
Нам говорят «будь собой», а мы надеваем фальшивые улыбки, состоим целиком из притворства и свято всех уверяем, что это мы и есть.
Мы примеряем фальшивую жизнь, лишь бы забыть о своей.
Мы слабые и никчемные, но считаем себя особенными и неповторимыми личностями.

Дата добавления: 2015-07-20