Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

[ 313

[ВАРИАНТ ПРОСПЕКТА «DEUTSCH-FRANZÖSISCHE JAHRBÜCHER»] ^m

Статьи нашего ежегодника, написанные немцами или фран­цузами, будут посвящены:

1) людям и системам, которые приобрели полезное или опас­ное влияние, и злободневным политическим вопросам, касаются ли они конституций, политической экономии или государствен­ных учреждений и нравов;

2) мы дадим обзор газет, который будет своего рода карой за раболепие и низость одних и привлечет внимание к достойным усилиям других, направленным на благо человечества и сво­боды;

3) мы дополним это обзором литературы и иных изданий Германии ancien régime *, который в настоящее время идет к своему разложению и гибели, и, наконец, обзором книг обеих стран, открывающих и продолжающих собой новую эпоху, в которую мы вступаем.

Написано К. Марксом Печатается по рукописи

в августе — сентябре 1843 г. _..

Перевод с французского Впервые опубликовано на

английском языке в: ^На Русском языке

Karl Marx — Frederick Engels. публикуется впервые

Collected Worhe. Volume 3, Moshow 19T5

* — старого режима. Ред.

314 ]

ЗАЯВЛЕНИЕ В ГАЗЕТУ «DEMOCRATIE PACIFIQUE»¹³⁰

В № 28 «Bien public» содержатся следующие строки:

««Kölnische Zeitung» публикует письмо из Лейпцига, в котором ска­зано, что пскоро в Париже под редакцией д-ра Руге должен выйти журнал на французском и немецком языках, которому якобы обещали свое содей­ствие г-н де Ламартин и г-н де Ламенне¹³¹.

Неверно, что г-н де Ламартин обязался писать вместо с г-ном до Ламен­не в каком-либо журнале, и и частности в упомянутом выше.

Г-н де Ламартин, всецело поглощенный своей парламентской деятель­ностью, посвящает тот короткий досуг, который оставляет ему политика, работе над своей «Историей жирондистов»».

Действительно, г-н де Ламартин не брал на себя обязатель­ства писать вместе с г-ном де Ламенне в вышеназванном журнале, но мы утверждаем, что он позволил нам надеяться на его содей­ствие в выпуске журнала, который мы намерены создать.

Мы обратились к этим двум знаменитостям потому, что пола­гали, что в таком деле, как интеллектуальный союз между Фран­цией и Германией, следует заручиться поддержкой всех выдаю­щихся представителей прогресса во Франции.

Впрочем, мы заявляем, что опубликованное в «Kölnische Zeitung» письмо из Лейпцига, которое послужило поводом для статьи в «Bien public», не исходит ни от нас, ни от кого-либо из наших друзей.

Арнольд Руге, бывший редактор «Deutsche Jahrbücher».

Карл Маркс, бывший редактор «Rheinische Zeitung».

Париж, 10 декабря 1843 года.

Опубликовано в «Démocratie pacifique» Печатается по тексту газеты

11 оекабря 1843 г. „

Перевод с французского

На русском язцке публикуется впервые

[ 315

ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЁРА (ДЕ ЛА CAPTA)» ПАРИЖ 1829. ТОМ 1-4

ТОМ 1 ^1за [выписки]

«Итак, то, что сегодня считают безумием нескольких экзальтиро­ванных маньяков, было общим чувством всего народа и, так сказать, его способом существования!» (стр. 21).

«Позднее разногласия раскололи нацию; но в 1788 г. этого не было: все те, кто во Франции не жил злоупотреблениями, объединились в еди­нодушном желании разрушить режим деспотизма; все те, кто не был рас­хитителем общественного достояния, хотели, чтобы управление им было доверено депутатам народа; все те, кто не являлся членом привилегирован­ных каст, хотели, чтобы закон был одинаков для всех и чтобы все граждане несли одинаковые повинности» (стр. 27).

«Конституция была пересмотрена» (после бегства короля) «в менее демократическом духе, чем она была первоначально задумана: изменения были малозначительными; но их оказалось достаточно для того, чтобы собрание утратило всю свою популярность, а конституция — самую желательную санкцию, санкцию нации» (стр. 32).

«Заседания Законодательного собрания представляли собой лишь плохо скрытую войну народной власти против королевской. Это была война, в ко­торой обе соперничавшие стороны поочередно пользовались конституцией как мечом или щитом. Война ожесточенная, в которой обе стороны непре­станно ссылались на конституцию, являвшуюся для них лишь пустым словом, которому не верили. Впрочем, это бессильное собрание, ограни­ченное рамками конституции, не могло сделать ничего полезного.., поэ­тому те многочисленные события, которые произошли в период его сущест­вования, не исходили из его среды. С точки зрения конституции или в пре­делах своих законных полномочий, королевский двор и собрание не могли ничего сделать и ничего не делали. Эти два великих колосса молча созер­цали друг друга и путем тайных заговоров пытались добиться того, чего они но могли ожидать от закона» (стр. 37, 38).

«Ни та, ни другая» (сторона) «не была искренней... Поэтому из кри­зиса, в состоянии которою Учредительное собрание оставило Францию, могло быть лишь два выхода: свержение монархии или возврат к старому порядку. Таким образом, для каждой из обеих сторон деле шло о самом существовании» (стр. 38).

316 ' ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЁРА»

«Эта великая эпоха с 1791 по 1792 год, которая определила судьбы Франции, не ознаменовалась заслуживающей внимания парламентской борьбой. Война продолжалась между народом и властью. 20 июня, победа Петиона 14 июля, движения, послужившие поводом к вступлению в Па­риж марсельских федератов — эти события имели громадные последст­вия ¹³³, хотя собрание не приняло в них ни малейшего участия. Депутаты выступали в собрании в роли заговорщиков, а не в качестве депутатов. Даже решение об объявлении войны — главное событие этого периода — было принято в Якобинском клубе» ¹³⁴ (стр. 39).

Лафайет ¹³⁵. — стр. 40. 10 августа ^13в. — стр. 41.

«Восстание, которое 10 августа заменило все власти, продолжалось... это была активная сила, и она подавила врагов свободы» (стр. 43).

«Единственной силой, которая существовала во Франции во время междуцарствия, начавшегося 10 августа ¹³⁷, был народный порыв, вос­стание, анархия... Таким образом, последняя оставшаяся возможность спасения состояла в том, чтобы использовать те средства, которые давала анархия, и направить против наших врагов ту грубую силу, которую она поднимала» (стр. 43, 44).

«Декреты, которые оно» (Законодательное собрание) «издавало, не имели никакой силы. Министерство, вышедшее из недр бессильного собра­ния, также не имело действительной власти.. Правление таким образом перешло в руки тех, кто сумел от них отделиться, то есть в руки народных обществ и муниципалитетов. Но эти импровизированные центры прав­ления, будучи порождениями самой анархии и не имея никаких прав на основании закона или конституции, были лишь представителями народа, обладавшими властью, пока они ограничивались тем, что придавали на­правление его движению и делали действенной его волю; они не добились бы повиновения, как только вступили бы в противоречие с ним и попыта­лись наложить на него узду законов» (стр. 44, 45).

«Именно Жиронда отделилась от нас. Бюзо покинул место, которое он занимал в Учредительном собрании; Верньо оставил место, которое он еще недавно занимал в Законодательном собрании» (а именно: места на левой стороне) (стр. 49). «Мы были далеки от того, чтобы стремиться к разногласиям... Петион был почти единогласно избран председателем [Конвента]; другие члены бюро ¹⁸⁸ были избраны из числа влиятельных депутатов последнего собрания» (стр. 49).

Новые депутаты (Горы) ничего не знали о внутреннем рас­коле — стр. 50.

«Во время нашего заседания новые депутаты [Конвента].., которые составляли значительное большинство Горы, не знали даже того, что имелось два лагеря и что не все республиканцы были проникнуты одина­ковыми чувствами и чаяниями» (стр. 51).

«Центр составился из всех тех, кто имел постоянную привычку высказываться в пользу партии, одерживающей верх, и кто, прежде чем занять ту или иную позицию, сначала изыскивал возможность не ском­прометировать себя и в безопасности выждать дальнейшее развитие со­бытий. Такой депутат, который сперва укрывался в центре, впоследствии становился рьяным монтаньяром, а затем еще более рьяным реакционе­ром. В их числе были также и... талантливые деятели: Баррер... Сиейес, Дюлор... Буасси д'Англас» (стр. 52).

ЯЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЕРА» 317

«Единственная партия, которая вступила в Конвент с готовой си­стемой и с разработанным наперед планом действий, заняла места на скамьях справа». (Жирондисты) (стр. 52). «Устремиться всей массой на скамьи, противоположные нашим, означало объявить нам войну, даже не узнав нас» (стр. 53).

Главными ораторами жирондистов являлись адвокаты из адвокат­ской коллегии Бордо; жирондисты были всевластны в Законодательном собрании, в котором они обладали большинством; одновременно они господствовали в Якобинском клубе, то есть над общественным мнением; во время восстания 10 августа они полагали, что Франция у них в руках; поэтому при созыве Национального конвента считали, что не может образоваться независимого от них большинства. Но 42-дневное между­царствие изменило положение вещей. Та энергия, которую Законодатель­ное собрание, — а стало быть, жирондисты, — проявило в борьбе против королевского двора, угасла после 10 августа. «Они оказались слабыми и безвольными, как только кормило государственного правления бес­препятственно перешло в их руки».., [прибегая к] речам, декламациям, отступившись от общественного мнения, будучи не в состоянии воспре­пятствовать беспорядку, они «лишили себя имевшихся в их распоряжении средств, чтобы направлять поток. Якобинский клуб был тогда баро­метром общественного мнения. Очень редко случалось, чтобы большин­ство французов отвергало его постановления». В течение длительного времени жирондисты диктовали здесь законы, даже перед роспуском Учредительного собрания они изгнали братьев Ламот и загнали консти­туционалистов «под непопулярные своды фельянов» ^13в. После 10 августа они оказались в хвосте, перешли в оппозицию к якобинцам. Временный совет министров, которому жирондисты 10 августа предоставили испол­нительную власть, оказался бессильным, «как только партия, от которой он зависел, сделалась непопулярной», «исполнительная власть факти­чески осуществлялась коммунами, и особенно Коммуной Парижа, со­стоявшей из энергичных и любимых народом людей. Выборы в столице прошли под влиянием Коммуны, виднейшие члены которой были избраны [в Конвент]» (стр. 53, 54). Отсюда враждебная позиция жирондистов. «Все депутаты, известные сколько-нибудь своей энергией и патриотизмом, были по прибытии в Париж привлечены в Якобинский клуб, где Коммуна пользовалась большим влиянием. Те же депутаты заняли места на левой стороне; этого было достаточно, чтобы жирондисты устремились на скамьи правой стороны. Якобинцы, отвергнув их власть, сделались их врагами» так же, как и те депутаты, которые были на стороне Коммуны в числе де­путатов от Парижа (стр. 55).

«Таким образом, в начале сессии Конвент не был расколот на партии... Только в его недрах возникла честолюбивая клика, которая хотела на­вязать свои взгляды собранию и готовилась вести войну, чтобы отомстить за раны, нанесенные ее самолюбию, и удовлетворить свою личную злобу» (стр. 55).

Дантон, — стр. 56, 57. Робеспьер, Марат, — стр. 57, 58¹⁴°.

«Партия жирондистов в своем большинстве также не состояла из изменников, но она укрывала изменников в своей среде. Нет, она не хотела гибели республики, но ее теории вели к этому» (стр. 59). Жирон­дисты были нападающей стороной, монтаньяры первое время в обороне (там же).

21 сентября 1792 г. Конвент начинает свои заседания. Председатель: Петион.

318 ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЁРА»

Дантон, — стр. 60, 61, 62.

Первые два декрета собрания, принятые по предложению Дантона: 1) «Не может быть конституции, не принятой народом» *. 2) «Неприкос­новенность личности и собственности под охраной государства». По предложению Грегуара единогласно [декретировано]. 3) Упразднение королевской власти.

Жирондисты начинают борьбу. — стр. 63.

24 сентября Керсен, ссылаясь на опасности, грозящие Конвенту в столице, предложил вызвать вооруженные силы из департаментов (стр. 63). Жирондисты — против Коммуны, которая с 10 августа сводила на нет их влияние, а также против Дантона, который господствовал в Исполнительном совете (стр. М). До созыва Конвента почти все депу­таты от Парижа входили в состав Коммуны, созданной 10 августа (стр. 63).

Отсюда озлобление жирондистов «против этой опасной Коммуны и, в частности, против депутатов от Парижа» (стр. 63, 64).

Итак, очевидно: жирондисты хотели отомстить за свое пора­жение и за свою жалкую роль во время междуцарствия, на­чавшегося 10 августа.

Жозеф Эгалите, [герцог] Орлеанский и Жан Поль Марат. — стр. 64, 65.

«Такой человек» (Марат) «никогда не оказал бы ни малейшего влия­ния, если бы жирондисты, преследуя в его лице сам принцип энергии, не приумножили его значение и не предоставили ему возможности про­демонстрировать, по меньшей мере, спокойствие, выдержку, хладнокровие и презрение к оскорблениям, — качества, которые характеризуют под­линную убежденность и самоотверженность» (стр. 65).

24 сентября косвенное обвинение Коммуны и ряда депутатов от Парижа «в стремлении к установлению диктатуры».

25 сентября. Барбару и Ребекки обвиняют Робеспьера. Дантон проповедует примирение. — стр. 66, 67. Жирондисты продолжают выдвигать обвинения, Верньо против Марата. — стр. 67.

Марат, — стр. 68, 69 ^ш.

Столкновения продолжаются ежедневно: «разрыв между министрами Роланом и Дантоном, обвинения Коммуны Парижа в неправомерных действиях, афиши Марата были предлогами для этих бесполезных сты­чек» (стр. 69). Победа почти всегда, по-видимому, на стороне жиронди­стов (стр. 70). Еще не организованное систематически большинство ко­лебалось в нерешительности. «Так значительное Число энергичных рес­публиканцев долгое время голосовало с правыми; к ним относятся Филиппе, Камбон, Камбасерес и др.» (стр. 70).

29 сентября. Ролан, избранный депутатом от департамента Соммы, заявляет Конвенту, что он слагает с себя обязанности министра внутрен­них дел. Бюзо вносит предложение «просить министра остаться на своем

• Цитируется Марксом в немецком переводе. Ред,

ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЕРА»

посту; все жирондисты его поддерживают». Филиппо предлагает «распро­странить эту просьбу на Дантона»; Дантон противится этому [заявляя]: «единственный возможный способ удержать Ролана на его посту — объ­явить недействительными его выборы».

Борьба, письмо Ролана и т. д. — стр. 70, 71 *.

Издан декрет о роспуске Коммуны Парижа. — стр. 73, 74,

75 **.

«Каждый день с новой яростью возобновлялись взаимные обвинения: правая всегда начинала нападение, опираясь на факты, предшествовав­шие созыву Конвента, и постоянно используя своего рода отвращение, которое Марат внушал всему собранию,чтобы обвинять всю Гору» (стр. 78, ср. стр. 79). «...Партийные распри, в которых избранники народа растра­чивали драгоценное время, и те силы, которые они должны были бы цели­ком и полностью направить на борьбу с врагами Франции», (стр. 79).

29 октября. Ролан, Луве обвиняют Робеспьера. — стр. 80 и след.

«...он» (Луве) «и Барбару были, вне всякого сомнения, единственными людьми действия в своей партит¹» (стр. 81).

«Туманное и многословное красноречие этого последнего». (Робеспьера) (стр. 82) ¹⁴².

«Комитеты Конвента и сам Конвент занимались всеми отраслями управления и посредством декретов совершали многочисленные и частые акты исполнительной власти. С другой стороны, муниципалитеты также присвоили себе значительную часть административных функций. Ни гражданская, ни поенная, ни даже судебная власти — ни одна из них не была как следует регламентирована... Как только по той или иной инициативе созывалось собрание граждан, чтобы заниматься тем или иным общественным делом, оно вмешивалось в то же время в дела, не имевшие никакого отношения к порученной ему миссии... Если факти­чески существовало бесчисленное множество властей, то юридически один коллективный орган, Конвент, объединял всю власть социального организма, и он часто использовал ее; он осуществлял законодательную власть посредством своих декретов, административную — через свои комитеты, а также и судебную — посредством расширительного толко­вания права обвинения» (стр. 85).

«Как переходное состояние между уничтоженной монархией и соз­даваемой республикой, как средство войны против аристократии, эми­грации и иноземных врагов эта концентрация всех полномочий была благоприятным симптомом и, я бы сказал больше, необходимой» (стр. 86).

«Это они» (т. е. жирондисты) «требовали обвинительных декретов против своих коллег; это они, предав Марата революционному трибу­налу, нарушили неприкосновенность избранников народа» (стр. 87) ***.

16 декабря предложение Бюзо об изгнании [герцога! Орлеан­ского и его сыновей; Бюзо поддержали Луве и Ланжюине ^ш.

* См. настоящий том, стр. 324. Ред. •* См. там же. Ред. •** См. настоящий том, стр. 328. Ред.

320 ' ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССёРА»

Интриги Ролана. — стр. 88, 89 *.

«Несмотря на свои предубеждения против нас, — Луве, Ролан, Гюаде, Петион, Жансонне были настоящими и искренними республиканцами» (стр. 90).

О жирондистах — стр. 90, 91 ¹⁴⁴.

«Разногласия, которые мешали работе Национального конвента, скоро стали ощущаться и в Исполнительном совете. Поскольку Серван был вынужден оставить пост военного министра вследствие плохого состояния здоровья, то Конвент по рекомендации Ролана, не колеблясь, назначил на его место гражданина Паша, служившего в министерстве внутренних дел. Новый министр не разделял антипатий и взглядов своего покровителя» (стр. 91).

«По время этих вечных распрей комитеты Конвента не были столь пассивны, как он; комитет всеобщей обороны, под влиянием Карно, оказывал помощь нашим армиям и подготовлял наши победы; комитет финансов, докладчиком которого обычно был Камбон, создал ресурсы путем выпуска бумажных денег, которые, под названием ассигнатов, так сильно и так часто обесценивались, а также путем продажи нацио­нальных имуществ» (стр. 92, 93).

«В конце января 1793 г....монтаньяры отказались от тактики обо­роны, которой они, быть может, слишком долго придерживались, чтобы в свою очередь перейти в наступление на Жиронду» (стр. 100).

После гибели Мишеля Леиелетье Сен-Фаршо... «жирондисты уже не располагали большинством» (стр. 101).

Дантон, — стр. 143 и след. **

БОРЬБА МОНТАНЬЯРОВ С ЖИРОНДИСТАМИ

1КОНСПЕКТ]

С 10 августа 1792 г. начинается междуцарствие. Бессильно Законодательное собрание, бессильно министерство, вышедшее из его недр. Правление переходит в руки народных собраний и муниципалитетов, импровизированных центров правления, порождений анархии; они должны были быть выразителями народного движения, ибо их властью была власть народного мнения (стр. 44, 45).

Отсюда раскол между влиятельными партиями.

Одна партия желает восстановить опрокинутый событиями 10 августа порядок и привести в действие существующие за­коны. Главные фигуры в министерстве и Законодательном соб­рании являются вождями этой партии.

Другая партия видит в анархии единственную движущую силу в вызываемом ею энтузиазме — замену готовой органи-

• См. настоящий том, стр. 325—326. Рев. •• См. настоящий том, стр, 328—329, Ред.

ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЁРА» 321

зации, единственную силу сопротивления вовне и внутри. Представители этой партии занимают господствующее положение в Коммуне Парижа и почти во всех муниципалитетах Франции и имеют один голос (Дантон) в министерстве (стр. 45, 46). Жирондисты (первая партия) не противопоставляют ника­кого действенного средства народному потоку. Их теории огра­ничиваются на практике речами и декламациями, которые окон­чательно делают их непопулярными, но не оказывают ни малей­шего влияния на развитие событий.

«Тем временем Коммуна Парижа посылает граждан на защиту границ. Грохот сигнальных путпек раздается ежечасно, возвещая об общественных опасностях. Все граждане записываются в секции, чтобы выступить против неприятеля».

Сентябрьские дни ¹⁴⁵ разыгрываются в это время.

Если бы это движение было подавлено, угасла бы всякая общественная жизнь (стр. 46, 47).

В провинции клянут сентябрьские убийства, но выражают благодарность людям, которые поддерживают повстанческую лихорадку для того, чтобы наполнить военные лагеря гражда­нами-солдатами.

Презирают жирондистов, которые, не найдя смелости бросить граж­дан против чужеземных войск, совершенно не сумели энергично противо­стоять преступлениям; жирондисты их проклинают, но пользуются ими как источниками для контробвинений своих могущественных против­ников.

В это бурное время происходят выборы.

В момент открытия Конвента повстанческое движение в Па­риже продолжается; Коммуна всесильна.

Жирондисты первыми отделяются от монтаньяров. Как мало ищут разрыва вновь прибывающие монтаньяры, показы­вает почти единогласное избрание Петиона в председатели Конвента. Точно так же и другие члены бюро избираются среди влиятельных членов последнего собрания *. Вновь прибывшие депутаты почти все ничего не знали о внутренних разногласиях. Робеспьер и Петион, Дантон и Гюадэ — одинаково пользова­лись их уважением.

Единственная партия, которая вступила в Конвент с готовой системой и с разработанным наперед планом (жирондисты), занимает места справа. Оставив свои прежние скамьи (на левой стороне) и устремляясь всей массой на правую сторону, они объявляют войну вновь прибывшим республиканцам, которые

• — т, е. Законодательного собрания. Ред,

322 ' иа книги «мемуары р. левассйра»

устремляются на левую сторону, — традиционную для патрио­тизма.

Жирондисты имели большинство в Законодательном собра­нии и одновременно господствовали в Якобинском клубе. Во время событий 10 августа они полагали, что Франция у них в руках. Созывая Национальный конвент, они ни на одно мгновение не предполагали, что может образоваться незави­симое от них большинство. Но 42-дневное междуцарствие изме­нило положение вещей и характер выборов.

«Законодательное собрание, а стало быть жирондисты, — проявили некоторую энергию в борьбе против королевского двора. Они оказались слабыми и безвольными, как только кормило государственного правления беспрепятственно перешло в их руки. Они не смогли сдержать прор­вавшегося 10 августа потока; они были настолько неумелы, что противо­поставили ему декламации. Они пренебрегли общественным мнением, не будучи в состоянии воспрепятствовать беспорядку. Они сами лишили себя имевшихся у них в распоряжении средств, чтобы направлять ход событий. Якобинский клуб был тогда барометром общественного мнения. В течение длительного времени жирондисты диктовали здесь законы. Даже перед роспуском Учредительного собрания они ниспровергли братьев Ламет и загнали конституционалистов под непопулярные своды фельянов. После 10 августа они, в свою очередь, оказались в хвосте; популярность их упала. Почти все они покинули это общество, о заслу­гах которого они трубили, пока оно одобряло их взгляды; но, как только оно стало думать иначе, чем они, оно стало в их глазах всего лишь гнез­дом мятежников.

Далее, 10 августа жирондисты предоставили исполнительную власть временному совету министров. Этот совет, не имея опоры в нации, стал бессилен, как только партия, к которой он принадлежал, потеряла попу­лярность. Исполнительная власть фактически осуществлялась коммунами, и особенно Коммуной Парижа, состоявшей из энергичных представите­лей народа. Выборы в столице прошли под влиянием Коммуны, виднейшие члены которой были избраны [в Конвент].»

Отсюда враждебная позиция жирондистов с первых момен­тов деятельности Конвента.

«Все новые депутаты, известные сколько-нибудь своей энергией и патриотизмом, были по прибытии привлечены в Якобинский клуб, где Коммуна пользовалась большим влиянием. Те же депутаты заняли места на левой стороне. Этого было достаточно, чтобы жирондисты устремились на правую сторону. Якобинцы [...] сделались их врагами, [...] — поэтому и своих новых противников они называли якобинцами [...]. Первона­чально относясь враждебно только к Коммуне Парижа и к депутатам от Парижа, они распространили свою ненависть на всех, кто сидел на той же стороне, на которой обычно сидели якобинцы, и был страстным респуб­ликанцем. Таким образом, в начале сессии Конвент не был расколот; он состоял из компактной массы республиканцев, объединенных одним общим чувством, хотя они и расходились по многим пунктам. Только в его недрах возникла честолюбивая клика, которая хотела навязать свои взгляды собранию и готовилась вести войну, чтобы отомстить за раны, нанесенные ее самолюбию, и удовлетворить свою личную злобу».

ЯЗ КЙИГЙ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЕРА» 323

Большинство жирондистов — не изменники, но среди них скрывались изменники. Гибель республики не была их целью, но к этому вели их теории. Поэтому немногочисленные роя­листы Конвента присоединились к ним. Они были нападающей стороной, «Гора» долго была в обороне. Жирондисты не сумели пожертвовать своим самолюбием ради общего дела (стр. 47— 59).

21 сентября 1792 г. — открытие Конвента. Петион — пред­седатель. Дантон слагает с себя полномочия министра юстиции. Примирительная речь. Никакая конституция не может суще­ствовать, если она по принята большинством голосов на пер­вичных собраниях. Декларация о неприкосновенности собствен­ности должна быть декретирована. Оба предложения Дантона стали декретами (первые декреты Конвента). Дантон в своей речи рассматривает народное возбуждение как необходимое, но преходящее явление; теперь на его место должна вступить узаконенная власть Конвента, излишества должны прекра­титься.

Единогласное упразднение королевской власти по предло­жению Грегуара.

По первому заседанию Конвента видно стремление Горы к общему примирению в интересах порядка и свободы. Жирон­дисты сейчас же обнаруживают жажду мщения.

24 сентября. Керсен, ссылаясь на опасность, грозящую, [Конвенту в] столице, предлагает вызвать значительные воору­женные силы из департаментов. Это — первое объявление войны со стороны жирондистов, которые были очень озлоблены против депутатов от Парижа, поскольку действия Коммуны и господ­ство Дантона в Исполнительном совете свели на нет влияние жирондистов, как членов Законодательного собрания.

Жан Поль Марат и Жозеф Эгалите дали жирондистам повод для враждебных выпадов против Горы, с одной стороны, для обвинений ее в кровожадности и анархии, с другой, — в често­любии и роялизме.

24 сентября Косвенное обвинение Коммуны Парижа в стрем­лении к диктатуре.

25 сентября. Ребекки и Барбару называют Робеспьера кан­дидатом, намеченным в диктаторы. Дантон снова проповедует примирение, оправдывает Коммуну: внезаконная власть была необходима при слабом руководстве Законодательного собра­ния; теперь следует вернуться к законному порядку. Жирон­дисты не поддаются увещеваниям Дантона, они все вновь обра­щаются к прошлому, чтобы постоянно искать в нем материал для обвинений.

324 яз книги «мемуары г. лёвассёра»

Нападки Верньо и Буало на Марата. Мужественней ответ Марата. Собрание переходит к очередным делам. Но начав­шиеся враждебные действия продолжаются.

«В ожидании решающего события и разрыва между Роланом и Дантоном предлогом для этих бесполезных стычек являются мнимые нарушения законов Коммуной Парижа п афиши Марата. Победа почти всегда склоняется, по-видимому, на сторону жирондистов. Во время этих первых столкновений еще не сорганизовалось большинство; оно колебалось в нерешительности; значительное число энергичных респуб­ликанцев долгое время голосовало с правыми: к ним относятся Филиппе, Н'амбон, Камбасерес и др.».

29 сентября. Ролан, избранный депутатом от департамента Соммы, заявляет Конвенту, что он намерен сложить с себя обя­занности министра внутренних дел. Правая выражает свое сожаление. Бюзо вносит предложение просить Ролана остаться на своем посту, Филиппо — о том, чтобы эту просьбу распро­странить па Дантона. Последний противится этому, — такое предложение было бы недостойно Конвента; единственный способ удержать Ролана на его посту — объявить недействи­тельными его выборы. Жирондисты настаивают на предложении [Бюзо]. Валазе заявляет, что имя Ролана для него священно. Луве, Барбару осыпают его похвалами. На этот раз против предложения Бюзо выступают депутаты центра Баррер, Лакруа, Тюрио, которые, не принадлежа к правым, часто доставляли им большинство.

30 сентября. Ролан пишет Конвенту письмо, в котором выражает желание 'остаться министром. Он весьма восхваляет себя в этом письме, поучает своих противников, косвенно обви­няет Дантона. Все эти обвинения против Дантона и Коммуны основаны на фактах, предшествовавших созыву Конвента, и свидетельствуют о ненависти побежденной партии к партии-победительнице.

Каждый день правая совершает выпады против Коммуны; ее защи­щают депутаты от Парижа. Наконец, издается распоряжение о роспуске этого революционного органа власти, от него требуют представления отчета. Появляется новый спорный пункт. Комитет бдительности Коммуны заявляет о захвате важных бумаг, которые прольют свет на изменниче­ские происки двора, причем оказываются скомпрометированными неко­торые депутаты. Он потребовал, чтобы у него не забирали этих докумен­тов и предоставили ему продолжать выполнять свои функции, пока не наступит удобный момент для использования их [...]. Жирондисты усмо­трели в этом открытое желание [комитета] Коммуны продолжать без конца свою деятельность, монтаньяры же увидели в своих противниках людей, заинтересованных в том, чтобы задушить правду. Каждая партия ведет дебаты с точки зрения своих предубеждений [...]. Наконец, эти документы передаются комиссии из 25 представителей, среди которых нет ни членов

ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЕРА»

Коммуны, ни депутатов от Парижа, ни членов Учредительного и Законо­дательного собраний.

Не обнаруживается ничего ни против Коммуны, ни против жирондистов. Даже доклад депутата Жозефа Делоне (жирон­дист) говорит по существу в пользу Коммуны.

«Взаимные обвинения повторяются каждый день с новой яростью. Правая всегда начинает атаку, опираясь на факты, предшествовавшие созыву Конвента [...]. Свобода мнений всегда подавляется, когда хочет говорить ирелставитель левой. Робеспьер криками и оскорблениями был согнан с трибуны».

Марат только своим упорством добился возможности отве­чать.

До сих пор правая постоянно имеет большинство. Гора го­лосует с нею, как только дело касается принципиальных вопро­сов, восстановления порядка, исполнения законов.

Ролан в своих докладах Конвенту беспрестанно повторяет, что преступления, совершенные во время междуцарствия, оста­лись безнаказанными, примешивает сюда косвенные обвинения в адрес Робеспьера и Дантона, депутатов от Парижа.

Ролан — в ярости по поводу того, что благодаря своему превосходству Дантон затмил его в совете.

29 октября. Ролан подает в Конвент доклад, в котором снова назван Робеспьер. Робеспьер на трибуне, чтобы защи­щаться, но должен прервать свою речь, так как жирондисты поднимают шум и его все время перебивает председатель Гюаде.

Нападки Луве на Робеспьера.

5 ноября. Ответ Робеспьера.

«Со всех сторон раздаются требования перехода к очередным делам; даже Верньо, Гюаде, Петион поддерживают это. С Луве остаются только Салль, Барбару, Ланжюине, Ларивьер... Переход к очередным делам принят почти единогласно. Барбару все еще требует слова, чтобы поддер­жать обвинение [...]. Затем он спускается вниз к перилам и хочет говорить как проситель и даже как обвиняемый. Эта неприличная сцена длится довольно долго; она кончилась по обыкновению ничем, — собрание не приняло никакого решения» (стр. 60—83).

16 декабря. По предложению Тюрио провозглашается един­ство и неделимость Республики. Бюзо выдвигает предложение изгнать герцога Орлеанского и его сыновей; его поддерживают Луве и Ланжюине. Жирондисты делают таким образом первую попытку значительно сократить число членов Национального собрания. Впрочем, жирондисты в тесной дружбе с креатурами герцога Орлеанского — Дюмурье, Силлери, Бироном, Ба­лансом,

326 ' ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЁРА»

Откровенное проявление министрами своей приверженности к жирондистам.

«Когда Луве выступил С обвинением Робеспьера, Конвент вынес постановление о публикации обвинительных и защитительных речей. Ролан распорядился широко распространить речь Луве, предпослав ей слова: «Печатается по постановлению Конвента», и ограничил рас­пространение речи Робеспьера членами Конвента. Таким образом, у ши­рокой публики должно было быть создано впечатление, будто Робеспьеру вынесено какое-то неодобрение. То же жульничество было повторено с дек­ретом об изгнании Бурбонов. Еще до того, как был зачитан протокол, который констатировал принятие декрета. — т. о. прежде чем его текст, согласно общему правилу, был утвержден большинством, — но распо­ряжению Ролана были быстро осуществлены его печатание и рассылка в 84 департамента; в то же время отсрочка решения судьбы Филиппа Эгалите не была предана подобной j ласиости. Таким образом, можно было думать, что приверженцы герцога ирлеанского неожиданным действием добились па другой день отмены направленного против него декрета».

Разногласия, которые метали работе Национального кон­вента, скоро стали ощущаться и в Исполнительном совете. Поскольку Серван ушел в отставку по болезни, Конвент по рекомендации Ролана, назначил па его место Паша, служив­шего в министерстве внутренних дел. Паш желает быть само­стоятельным, притом он часто встречается с якобинцами. Паш — хороший патриот, но плохой военный министр. Выдви­нув против него обвинения в измене, жирондисты усилили обвинения, которые с давнего времени поднимались против Ролана.

Ассигнаты. Закон, касающийся отправления культа (ср. стр. 93). Декрет о продовольствии (см. речь Левассёра, стр. 94 и ел.) ^14в.

Вскоре после принятия декрета о средствах пропитания происходят дебаты относительно суда над Людовиком XVI. По этому случаю вновь ожесточение.

Конец января 1793 г. Как и в начале сессии Конвента, — беспредметные проявления враждебности. Но заметно значи­тельное изменение в настроениях собрания. Гора от обороны перешла к наступлению. Война партий в разгаре.

«Чувствуется, что отныне нельзя приступить к какой-либо органи­зации республики, пока не будет совершенно уничтожена одна из двух партий.

Злодейское убийство Мишеля Лепелетье Сен-Фаржо привело К объ­яснению и к открытому разрыву между крайними партиями».

Болото, утомленное интригами, капризами и тщеславием жирондистов, часто соединяется с Горой против них. Отставка Ролана принята.

ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЕРА»

28 января. Бюзо выступает с обвинением против Комитета общественной безопасности (в который кроме жирондистов вхо­дило несколько монтаньяров: Тальен, Шабо, Базир) из-за ареста одного журналиста и требует его роспуска.

«Жирондисты имели обыкновение скорее жертвовать учреждением, чем допустить его процветание в руках противников» (стр. 84—103).

8 марта. Сильное возбуждение из-за военных неудач в Бель­гии армии под командованием Дюмурье. Посланы комиссары во все секции Парижа, а также в департаменты, чтобы призвать граждан к оружию.

9 марта. Комиссары представляют отчет. Раздаются требо­вания гарантий против заговоров внутри страны. Принят декрет об учреждении чрезвычайного трибунала для суда без права апелляции над всеми изменниками, заговорщиками и контррево­люционерами. Сильные волнения в столице. Типография Гор-заса разрушена, он вынужден был бежать. Народ был так воз­бужден, что потребовался декрет Конвента, чтобы вернуть пе­карей в их булочные и заставить почтовых чиновников снова отправлять депеши.

10 марта. Дебаты об организации революционного трибу­
нала.

Сильное возбуждение в Париже. Вечернее заседание Кон­вента в 9 часов. Скамьи правых почти пусты. После полуночи настроения собравшихся на Елисейских полях толп принимают мятежный характер. Забираются в Якобинский клуб и Клуб кордельеров и призывают к восстанию против Конвента. Эти предложения отвергаются монтаньярами ^ш.

11 марта. Декрет о революционном трибунале.

12 марта. Марат выступает против покушений 10 марта.

13 марта. Жалобы и нападки жирондистов в связи с
10 марта.

«Мятежное движение 10 марта в Париже было порождено всеми партиями, потому что все они принимали участие в возбуждении народа, вызвав его для того, чтобы двинуть народ к границам. Сцены, имевшие место 10 марта, были необходимым следствием этой экзальтации. Гора, заседая одна в собрании, в течение немногих часов успокоила волнение, имевшее грозный характер. Паш и Сантер [...] получили одобрение за свое усердие. Марат и Дюбуа-Крансе умиротворили оба клуба, якобин­цев и кордельеров, и убедили их отказаться от их мрачных планов. Марат первый выступил против инициаторов беспорядков 10 марта; он побудил принять обвинительный декрет против Фурнье-Американца, одного из зачинщиков. Ласурс, экзальтированный жирондист, рассыпается в пох­валах ему на заседании 12 марта. Наконец, [...] несмотря на возмути­тельную пристрастность, которую обыкновенно проявляли по отношению

328 из книги «мемуары р. левассёра»

к «другу народа», одному депутату правой, который именно на этом засе­дании оскорбил Марата, [...] единогласно было вынесено порицание с за­несением в протокол» [стр. 122—123].

Комитет общественного спасения, когда он впервые был орга­низован, в своем значительном большинстве состоял из жирон­дистов.

- Несколько дней спустя после 10 марта жирондисты стремятся свалить ответственность на Гору.

«Бурные заседания стали обычными в Конвенте. Шумные сцены [...]. Трибуны часто вмешиваются в эти скандальные перерывы заседа­ний. И вот жирондисты начинают кричать, что они уже не чувствуют себя в безопасности в Париже; они призывают на помощь департамент­ские вооруженные силы. Со своей стороны, монтаньяры обвиняют своих противников в проповеди гражданской войны. Так проходят дни и ночи в этих печальных дебатах» [стр. 127].

Тем не менее до сих пор всеми сторонами признавалась неприкос­новенность депутатов. Правая сторона первая отступает от этого правила. По инициативе Гюаде было возбуждено обвинение против Марата. Зако­нодательный комитет составил обвинительный акт, [...] заранее предусма­тривавший осуждение. Марат был единогласно оправдан революцион­ным трибуналом и с триумфом доставлен народом обратно в Конвент [стр. 127-129].

Это событие имело важные последствия. Партийным столкно­вениям депутатов была придана форма судебных процессов, преследование Марата явилось непосредственным прологом событий 31 мая ¹⁴⁸.

18 марта. Поражение Дюмурье при Неервиндене. Его письма Исполнительному совету содержат оскорбления Кон­вента (мнение Дантона о Дюмурье, стр. 133) ^ш. Жирондисты аплодируют его дерзким письмам.

29 марта. Новое письмо Дюмурье вызывает сильнейшее негодование. Декрет, предписывающий Дюмурье предстать перед Конвентом. Измена Дюмурье.

3 апреля. Ласурс осмеливается объявить Дантона соучаст­ником Дюмурье (стр. 137). Дантон объявляет жирондистам войну. Огромный эффект речи Дантона. До этого Дантон пытался добиться примирения между обеими сторонами со­брания.

«Несмотря на то, что он находился на вершине Горы, он до извест­ной степени был вождем Болота. Он часто порицал страстность монтань­яров, боролся с недоверием Робеспьера; он открыто стремился вместо войны с жирондистами заставить их поддерживать Гору, Чтобы общими усилиями спасти общественное дело. Всего за несколько дней до нападок

ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕВАССЁРА» 329

Ласурса Дантон совещался с главными вождями правой; они пришли к соглашению о том, чтобы действовать единодушно и думать лишь о борьбе с чужеземцами и аристократами. Вся Гора любила Дантона, но большин­ство полагало, что он неправильно оценивал положение вещей, когда рассчитывал добиться союза Горы и Жиронды» [стр. 143].

«В конце апреля и в начале мая дебаты приобрели значительно более серьезный характер. Это была уже не словесная перебранка с трибуны, а война не на жизнь, а на смерть. Каждая из обеих сторон, чтобы добиться победы, начала искать поддержки вовне. Но [...] Гора, несмотря на эти внутренние раздоры, серьезно занималась делами Франции, в то время как Жиронда думала только об уничтожении своих противников и совер­шенно выпустила из рук бразды правления. В течепие этих двух месяцев занимались вопросом о максимуме ¹⁵⁰. [...] Правая борется против этой меры при помощи оскорблении. Она выдвинула обвинение в нарушении права собственности и в угрозе жизни собственников.Такие декламатор­ские заявления имели целью поднять средний, класс против Горы.. Мак­симум был принят» [стр. 147, 150].

Жирондисты всегда имели большинство, когда дело касалось партийных распрей, — так, например, когда обсуждался вопрос об обвинении Марата, о мартовских беспорядках, о петициях от секций, о комиссии 12-ти ^ш. Гора имела большинство в важ­ных вопросах, затрагивающих общие интересы, а именно в воп­росах о максимуме, о средствах революционного набора, о чрез­вычайном трибунале, о принудительном займе и пр.

Во время дебатов о максимуме произошел такой случай. Когда Дюко был на трибуне, осуждая предложенные меры, и противопоставлял санкюлотов средним классам, поднялся страш­ный шум на одной из трибун для публики. Гюаде требует пере­несения заседаний Конвента в Версаль. Громкое одобрение на правой стороне. Левассёр предлагает придерживаться регла­мента и очистить трибуну. Правые оказывают сопротивление. Филиппо, Дантон, Лакруа тщетно призывают собрание подумать о его достоинстве и о его настоятельном долге. Они тщетно тре­буют не прерывать обсуждение важнейших вопросов из-за незначительного инцидента. Гнев жирондистов должен был излиться, чтобы остыть. Горячие дебаты. Нападки на парижские власти. Угрозы мести со стороны провинций.

Таким-то образом зазвучал набатный колокол гражданской войны в такой момент, когда вопрос шел об интересах, коюрые довели народ до восстания. Хотели натравить оба класса народа друг на друга. Гора шла с партией народных масс, где находились жилистые руки, энергия и преданность [стр. 152—153].

Смуты в Вандее превратились в настоящую гражданскую войну. Понадобились новые наборы и новые затраты нацио­нальных средств. Дантон, Демулен, Филиппо, Кутон изыски-

330 ' ИЗ КНИГИ «МЕМУАРЫ Р. ЛЕБАССЁРА»

вают способы добыть их. Единственно возможным средством удовлетворения настоятельных нужд было введение националь­ных имуществ в обращение. Принудительный заем (ср. стр. 161 и след.) у граждан, имевших избыток средств.

Жирондисты, осуждавшие мероприятия Горы, ни разу не противопоставили им какого-нибудь другого плана. Они вообще ничего не делали.

Написано К. Марксом в конце 1843 — начале 1844 г.

Впервые напечатано в неполном виде

в первом издании Сочинении К. Маркса и Ф. Энгельса, т. III, 1930 и полностью в Marx — Engels Gesamtaus­gabe. Erste Abteilung, Bd. 3, 1932

Печатается по рукописи

Перевод с французского и немецкого

Полностью на русском языке публикуется впервые

ЛИТЕРАТУРНО-ПОЭТИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ МОЛОДОГО МАРКСА¹⁵³

(1833-1837)

12 М. иЭ.,т. 40

[ 333

КНИГА ЛЮБВИ

МОЕЙ ДОРОГОЙ, ВЕЧНО ЛЮБИМОЙ ЖЕННИ ФОН ВЕСТФАЛЕИ

Берлпн 1836
К. Г. Маркс Конец осени

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ«?

Написано К. Марксом в середине Печатается по рукописи

октября—начале ноября 1836 г. „

Перевод с немецкого

Дата добавления: 2015-07-20