Год — Увеличение числа ремесленников и их образ жизни — Краткая вечерняя проповедь — Уступки архиепископа — Духовные упражнения

В тот год политические дела и настроение общества были драматичны, и во что это выльется – предвидеть было пока невозможно.

Карл Альберт даровал Конституцию. Многие думали, что вместе с Конституцией получают свободу поступать хорошо или плохо, как заблагорассудится. Это утверждение обосновывали эмансипацией евреев и протестантов, благодаря которой, как считали, упраздняется различие между католиками и прочими верованиями. В политической области это верно, но не в религиозной(1)[74].

Тем временем даже молодёжь словно пришла в исступление: юноши, собиравшиеся в разных точках города, на улицах и площадях, почитали добрым делом любой выпад против священника или против религии[75]. На меня несколько раз нападали дома и на улице. Однажды, когда я вёл катехизацию, пуля из аркебузы влетела в окно, продырявила мне облачение между плечом и рёбрами и пробила большое отверстие в стене. В другой раз один довольно хорошо знакомый парень, когда я был окружён множеством ребят, средь бела дня набросился на меня с длинным ножом в руке. Я стремглав побежал, и только чудом мне удалось вырваться и спастись в своей комнате. Да и богослов Борель не иначе как чудесным образом спасся от пистолетного выстрела и ударов ножом, когда его приняли за другого. Унять распоясавшуюся молодёжь было весьма затруднительно. При таком извращении идей и мышления, как только удалось получить другие комнаты, число ремесленников сразу увеличилось до пятнадцати человек, причём все были из числа отверженных, на грани падения.

Однако оставалась немалая сложность. Пока у нас ещё не было мастерских в институте, наши воспитанники ходили на работу и в школу в Турин, с серьёзным ущербом для своей нравственности, поскольку после встреч с товарищами, услышанных разговоров и всего увиденного тщетным оказывалось то, что делали для них и говорили им в Оратории.

Именно тогда я начал по вечерам после молитв выступать с очень краткой проповедью, в которой излагал или подтверждал какую-нибудь истину, оспоренную в течение дня. Проблемы с ремесленниками в равной мере распространялись и на студентов. Из-за разделения на разные классы, самых успешных в учёбе приходилось отправлять вовне: грамматиков – к профессору Джуз. Бонцанино; риторов – к профессору дону Пико Маттео. Школы были превосходные, но путь туда и обратно изобиловал опасностями. В 1856 году, к немалой пользе, в доме Оратория окончательно были обустроены школы и мастерские.

К тому времени мысли и поведение извратились настолько, что я более не мог полагаться на прислугу, поэтому всю домашнюю работу мы с матерью выполняли сами. Готовить, накрывать на стол, подметать, рубить дрова, выкраивать и шить исподнее, рубахи, подштанники, куртки, полотенца, простыни и чинить их – всё доставалось мне. Однако эти дела оказались весьма полезны в моральном отношении, поскольку, раздавая хлеб, разливая суп и тому подобное, мне было удобно давать ребятам советы или обращаться к ним с дружеским словом.

Далее, видя необходимость найти себе помощников в домашних и школьных делах Оратория, я начал приглашать одних к себе за город, других – погостить у меня на родине, в Кастельнуово, кого-то – пообедать вместе; ещё кто-нибудь приходил вечером что-то почитать или написать, но обязательно с целью предложить противоядие от тогдашних тлетворных взглядов. Более или менее регулярно это происходило с 1841 по 1848 год. Я пользовался любыми средствами, чтобы достичь ещё одной особой цели: изучить, узнать, выбрать некоторых, у кого была бы склонность и приязнь к жизни в общине, и принять их к себе домой. Именно для этого я в тот год (1848-ой) устроил опыт: провёл краткий цикл духовных упражнений. Собрал пятьдесят человек в доме Оратория; все ели со мной; но, поскольку кроватей на всех не хватало, некоторые отправлялись спать к своей семье, а на следующее утро возвращались. Хождение из дома и обратно по утрам и вечерам грозило свести на нет почти всю пользу, извлечённую из проповедей и иных наставлений, какие преподаются в подобных случаях. Упражнения начинались вечером в воскресенье и заканчивались субботним вечером. Получилось довольно хорошо. Многие, с кем я долгое время бесплодно работал, посвятили себя поистине добродетельной жизни. Некоторые из них стали монахами, другие остались в миру, но сделались примерными посетителями Ораториев (1)[76].

Об этом речь пойдёт отдельно, в истории Салезианского Общества.

В тот же год некоторые настоятели, особенно – приходов в Боргодора, кармелитского и Св. Августина – вновь начали жаловаться архиепископу на то, что в Ораториях преподаются таинства. В связи с этим архиепископ издал декрет, даровавший широкие полномочия для подготовки и представления молодых людей из числа посещавших наши Оратории к принятию миропомазания, святого причастия и выполнению пасхального предписания. Он также подтвердил полномочие совершать любые рядовые приходские религиозные обряды. Эти церкви, говорил архиепископ, будут служить приходом множеству пришлых и отверженных ребят во время их пребывания в Турине.

Дата добавления: 2015-07-20