Письмо другу

Драгоценный Александр Владимирович.

В 1977 году судьба подарила мне встречу, а затем и высокую друж­бу с Вами. В 70-е годы теперь уже прошлого, XX века люди, с кото­рыми я общалась, не раз упоминали, говорили мне о Вас, Александр Владимирович, как о невиданном, необыкновенном, ошеломляю­щем, разносторонне одаренном человеке — физике, альпинисте, кол­лекционере, но лично я не была с Вами знакома, а прийти без при­глашения на Гарибальди, 19 (тогда Ваш адрес был именно такой), в коммунальную квартиру, где жили Вы, я не решалась, мешала ро­бость, что ли.

В те 70 - 80-е годы (и позже) я каждый Божий день проводила экс­курсии по городу (чаще всего по литературной Одессе), на которых, разумеется, бывали самые разные люди, но очень часто мне приходи­лось работать по "персональным" заказам и среди экскурсантов, ко­торым я показывала "свою" литературную Одессу. Бывали и совер­шенно замечательные люди — выдающиеся ученые, врачи, художни­ки, мои коллеги из Москвы, тогдашнего Ленинграда, Киева...

Среди экскурсантов-одесситов и гостей Одессы было много лю­дей, знавших, любивших, ценивших Вас, Александр Владимирович, или наслышанных о Вас (казалось, что Вас знали все замечатель­ные, неординарные люди самых разных профессий тогдашней ог­ромной нашей страны), посещавших Вашу коммуналку, любовав­шихся Вашей неповторимой коллекцией, которую Вы собирали...

Ваши многочисленные посетители, поклонники из разных мест, стран рассказывали Вам о своих впечатлениях от Одессы, одесситов, в т. ч. и о моих литературных экскурсиях. И вот в один из летних дней 1977 года Вы, Александр Владимирович, решили сами отпра­виться на мою "Литературную Одессу" от тогдашнего экскурсионно­го киоска на ж/д вокзале. А после экскурсии ко мне подошел седо­власый человек со словами: "Я потрясен. Очень хочу, что бы Вы при­шли ко мне на Гарибальди, 19. Меня зовут...". Я онемела.

Человек-легенда, эстет, умнейший, выдающийся Одессит, взыска­тельный, строжайший, который, по отзывам знавших Вас людей, мог сурово отчитать, даже отказать от дома, если считал, что тот, на кого Вы возлагали надежды, их не оправдал, словом, огромная, сложней­шая Личность, САМ настойчиво пригласил меня прийти в его дом... Я не шла к Вам, а ЛЕТЕЛА на крыльях...

Вот так и началось мое счастье: общение с Вами, Александр Влади­мирович, с Человеком, на всю мою дальнейшую жизнь занявшим в моем сердце незаменимое (и — неотменимое!) место. Я вошла в Ваш дом, а Вы — в мою судьбу.

До 21 мая 1991 года никогда и ничем не были омрачены мои с Ва­ми встречи. Ваш Дом (пусть в те времена это была коммуналка, но разве для тех, кто любил Вас, ценил и дорожил Вашей дружбой или даже просто Вашей благосклонностью, это могло иметь значе­ние?) стал для меня Домом моей судьбы, моего духовного воспита­ния, моей человеческой "вертикали", наконец, моей любимой "сце­нической площадкой", на которой я перед Вами, мой высокий Друг и Учитель, перед прекрасными слушателями, которые охотно соби­рались у Вас на театральных встречах-вечерах, среди собранных Ва­ми драгоценных экспонатов, (что придавало особую пленительную атмосферу), рассказывала о Бунине, Бабеле, Чехове, Куприне, о поэтах "серебряного века" — Ахматовой, Цветаевой, Блоке, Б. Пас­тернаке, О. Мандельштаме, М. Булгакове и других любимейших Ва­ших и моих бессмертных авторах. А как Вы умели слушать!!!

Ваше отношение ко мне было отцовски строгим и требовательным, Вы учили (не поучая менторски, а с присущей Вам деликатностью, с неотразимым шармом и легкой иронией) поверить в себя, быть смелее, не поощряли присущую мне робость и застенчивость, а дава­ли мне почувствовать Вашу веру в мои силы, способности. Этим Вы помогли мне в те годы становления, как, пожалуй, мало кто. Потому что чудесные экскурсанты, мои слушатели-зрители в Доме офице­ров, где я выступала в переполненном зале, в других аудиториях (в т. ч. Вильнюса, Киева, Москвы) в 70 - 80-е годы, дарившие мне цве­ты, аплодисменты, посвящавшие мне стихи и т. п., знали и ценили лишь мои сценические, профессиональные способности, а Вы люби­ли меня со всеми моими "плюсами" и "минусами", с моим нелегким характером... Ваш Дом стал для меня самым дорогим на свете в те не­забываемые годы. О, какие это были счастливейшие годы в судьбе тех, кто знал Вас, мог называться одним из Ваших друзей! Мало кто за мою не короткую и вовсе не легкую жизнь был мне так духовно близок, как Вы, ставший мне и моей семье Другом, Отцом, Воспита­телем, как и для всех тех, кому выпала несказанная радость сопри­коснуться с Вами. Вы стали для всех нас целым Духовным Матери­ком... С 1977 года и до 21-го мая 1991 года Вы стали Солнцем мо­ей жизни... Я знала, что, когда бы я ни забежала на Гарибальди, 19, я увижу Вас, Вашу чудесную улыбку, Ваши лучистые глаза, услышу Ваш тихий смех... буду общаться в Вашими друзьями, ставшими до­рогими людьми и мне... Ваши кошки, собачки были неотъемлемой частью Вашего уютного, неповторимого Дома. Вы так любили все 'живое, беззащитное, Вы хотели подарить свое тепло всем...

Правда, Вы никогда не прощали предательство. Вернее, не забыва­ли его. И в этом, как и во многом другом, я тоже Ваша верная учени­ца до конца моих дней...

Почему-то вспоминается и такой эпизод: наше с Вами путешествие в Белгород-Днестровск, в 1983 году. Вы как-то предложили мне и моей семье свозить нас — меня, моего мужа и сына-школьника в бывший Аккерман, показать нам крепость, и мы, с радостью вос­пользовавшись Вашим приглашением, вчетвером отправились туда.

Ваш незабываемый рассказ о древней крепости так потряс моего сы­на Антона и нас, что до сих пор, 20 (!) лет спустя, мы вспоминаем эту поездку с Вами как один из счастливейших дней жизни; а позже, в тот же день, наша небольшая компания отправилась в Овидиополь, где Вы опять провели с нами изумительную экскурсию. И вот, пере­полненные впечатлениями, уставшие после такого насыщенного дня, к вечеру мы отправились на автостанцию Овидиополя, чтобы автобусом возвратиться в Одессу. Но здесь нас ожидало небольшое приключение, этакий сюрприз. На автостанции стояла толпа возму­щавшихся пассажиров, которые, как и мы, ждали рейсовый автобус на Одессу. Но не тут-то было: последний, вечерний рейс на Одессу отменили.

И тут я убедилась вновь, как многое Вы, Александр Владимиро­вич, можете. С автостанции Овидиополя Вы за несколько минут (!) дозвонились в Одессу до своего бывшего ученика-альпиниста В. Си-моненко, тогдашнего председателя Одесского горисполкома, и он тут же (!) распорядился автобус таки подать. В мгновение ока, пря­мо как будто по Булгакову, "чудным образом" автобус был подан, толпа ликующих пассажиров, потерявших было надежду уехать, ри­нулась в него, все места, и "сидячие", и "стоячие", были заняты мгно­венно. Вещи, сумки на полу... Словом, битком забили. И когда наша четверка во главе с Вами, выйдя после телефонного разговора с В. Симоненко, попыталась втиснуться в автобус, это оказалось не­возможно... Все поместились, кроме нас. И тогда Вы, Александр Вла­димирович, воззвали: "Товарищи, мне удалось добиться "спецрейса" на Одессу, а в результате я и мои друзья остались без мест, ночевать нам здесь негде, имейте совесть, дайте и нам хоть как-то уехать!". Пассажиры стали смеяться, устыдились, кое-как уплотнились, и мы с Вами, хоть и с трудом, без удобств, но благополучно добрались до Одессы...

А сколько было незабываемых чудесных театрально-музыкальных вечеров, встреч в Вашем необыкновенном Доме! На них собирался цвет Одессы! Ученые, артисты, художники, журналисты и, кажется, вообще вся интеллигентная Одесса! Вдохновенно играла на фор­тепиано Л.Н. Гинзбург, незабываемо пела И. Соколова, играл на ги­таре П. Капличенко, изумительно выступала М. Капнист...

Бессчетное число раз имела счастье выступать в Вашем Доме и я... А к а к рассказывали, как умели читать стихи Вы! Вы были гени­альны и в этом качестве, как и во многом другом... Вы подарили мне тетрадку с перепечатанными стихотворениями А. Вертинского (в те годы не было отечественных изданий великого артиста) с настойчи­выми пожеланием подготовить программу о Вертинском. А однажды Вы прислали ко мне своих "гонцов", двух милых дам, которые извес­тили меня, что Вы просили мне передать, что в Одессу из Москвы приехала Т. Тэсс (одесситка родом, известная журналистка, "извес­тинец", кстати, двоюродная сестра В. Сосюры) и хочет познакомить­ся со мной. (В те, 80-е годы в моей квартире на Филатова угол Гай­дара еще не был проведен телефон, и поэтому Вами был выбран та­кой способ сообщения.) В назначенный день Вы, Александр Влади­мирович, приехали за мной в автомобиле К.А. Великанова, хирурга-уролога, Вашего друга и моего доброго знакомого, и мы поехали на 15-ю ст. Б. Фонтана, на дачу Кирилла Антоновича, у которого гости­ла его тетя Т. Тэсс. Там и состоялось мое знакомство с ней... А потом была моя экскурсия с Т. Тэсс по местам "друзей ее души": К.Г. Паус­товского, И. Бабеля, Ильфа и Петрова, Ю. Олеши, В. Инбер, В. Ка­таева, Э. Багрицкого. Свое впечатление от этой прогулки Тэсс опуб­ликовала в эссе "Филатова угол Гайдара".

Александр Владимирович, Вы часто дарили чудесные встречи сво­им друзьям с другими дорогими, интересными Вам людьми, каким образом тоже расширялся круг блещуновцев, навсегда сдруживших­ся между собой... Практически в этот круг не было доступа дряни. Уже тогда, при Вашей земной жизни, мы способны были понять, с КЕМ в Вашем лице свела нас судьба — с одним из тех, кого без пре­увеличений должно назвать великим одесситом (по моему убежде­нию, сегодня в Одессе живет человек такого же масштаба – Б.Д. Литвак).

А в 1989 году, после огромных усилий, стараний, преодолений, бесконечных волнений Ваших, Александр Владимирович, был, нако­нец, создан прекрасный Музей личных коллекций (во многом благо­даря действенной поддержке P.M. Горбачевой, В. Симоненко, И. Зильберштейна и других замечательных людей — об этом не уста­вали говорить Вы, Александр Владимирович, своим друзьям в те го­ды). В сообщество, круг блещуновцев вошли подвижники — создате­ли нынешнего Вашего музея, те, кто верой и правдой продолжает Ва­ше дело. Вот уже 15 лет Ваш изумительный музей дарит нам радость встреч с Прекрасным. Одна из многих художественных выставок Ва­шего музея, Александр Владимирович, называлась "Друзья и время". На ней были представлены портреты Ваших друзей кисти Вашего любимого художника Н. Потужного, которого можно назвать одним из "летописцев" Дома Блещунова. Еще мальчиком, начинающим ху­дожником он появился в Вашем Доме, и Вы помогли ему, как и дру­гим своим ученикам, найти свой единственный путь. Вы, Александр Владимирович, были сами ТАК разносторонне одарены, что оценить дарование в других людях Вам доставляло душевную радость. Н. Потужный блестяще окончил Ленинградскую академию худо­жеств, стал признанным мастером живописи. А прижизненный Ваш портрет, Александр Владимирович, кисти Н. Потужного, по моему убеждению, — одно из сокровищ Вашего музея. Вы смотрите с порт­рета, встречая всех входящих в музей доброжелательной улыбкой...

Вы были коллекционер Красоты, коллекционер милостью Божи-ей, но, что не менее важно, коллекционер замечательных, неординар­ных личностей, среди которых были многие, в т. ч.: В.А. Бутми-Лисогурская, К.А. и П.Г. Великановы, И.М и Е.И. Безчастновы, Л.Н. Гинзбург, И. Соколова и П. Капличенко, Б. и Е. Кукловы, Е.Л. Кричевская, В. Турчинская, В. и А. Митюхины, Д. Фрумина и многие другие... К этому кругу я имею смелость причислить и се­бя... Этот круг стал родным и драгоценным для меня и моей семьи. Те годы, когда мы были счастливы Вашей дружбой, Вашим довери­ем к нам, Вашим с нами общением, не будут нами забыты...

А после Вашего ухода из земного бытия, 21.05.1991 года, местом частых встреч наших друзей несколько лет, до 1997 года, стала квар­тира В.А. Бутми-Лисогурской, близкого Вам, Александр Владими­рович, человека по духу, по прямоте характера, бескомпромисснос­ти, неординарности натуры и драматизму судьбы. Виктория Андре­евна стала моей духовной матерью... После ее ухода мы часто соби­раемся у Виктории Второй, как мы ее называем — В. Турчинской...

Но Ваш Дом, Александр Владимирович, навсегда останется глав­ным и притягательным центром всех любивших Вас... И мы вновь и вновь приходим к Вам в Дом, где трудятся люди, отдавшие музею свой дар собирателей и бережных хранителей Прекрасного: СИ. Остапова, В.Н. Лысь, весь коллектив Музея...

Драгоценный Дом Ваш, Александр Владимирович, и сейчас зовет к себе тех, для кого духовность не менее важна, чем земное. И мне хо­чется пожелать всем, кто бывал в Доме при Вас, Александр Влади­мирович, кто приходит сегодня, кто служит Вашей Памяти — памя­ти одного из лучших одесситов — счастья и Добра. Ваш Дом-музей, воплощенная Ваша мечта — продолжается...

Дата добавления: 2015-07-20