Первооткрыватели

"Когда мы были молодыми

и чушь прекрасную несли..."

Юнна МОРИЦ

Это были веселые пятидесятые годы прошлого столетия. Мы бы­ли молоды, здоровы и стройны. Любили всех и все, верили в свет­лое будущее.

Однажды осенью 1951 г. мы с сокурсницей Нелли Бондарь реши­ли пойти на собрание туристов, но, попав в Медин, открыли не ту дверь и оказались в большой аудитории, где проходила альпинист­ская секция. Нас никто не остановил, и мы уселись на скамейку и стали слушать невысокого интеллигентного вида докладчика, ко­торый рассказывал о прошедшем летнем сезоне, поездке в горы Кавказа и о будущих поездках на р. Буг и в Карпаты. После заседа­ния мы записались в секцию, не подозревая, что наша жизнь су­щественно изменится с этого дня.

Руководителем одесской студенческой секции альпинизма об­щества "Буревестник" был Александр Владимирович Блещунов — бывалый альпинист и отменный организатор.

Мы стали ходить на тренировки, отрабатывать альпинистскую технику на стене "Куяльника". Было интересно и весело, и мы все больше "вписывались" в альпинистскую семью новичков.

Александр Владимирович руководил нами непрерывно — то лич­но, то через инструкторов. Каждый выполнял поручение А. В., причем он так умел попросить, что отказаться или сделать небрежно было просто невозможно.

Он все помнил, всех знал поименно и более того, знал, кто из ка­кой семьи, как и где живут родители. Со многими из родителей был знаком, иногда писал им письма, если их отпрыск отставал в учебе. Ежедневно у него были неотложные дела: кого-то восстанавливал в институте, выбивал общежитие, просил преподавателей разре­шить пересдать предмет, чтобы не лишиться стипендии. Короче, А. В. весь был в делах альпинистов и секции, хотя сам возглавлял лабораторию в холодильном институте и был занят там по горло.

Поразительно, как А. В. мог часами слушать собеседника, будь то первокурсник или выпускник, академик или мальчишка из глухого закарпатского села. Он никогда не перебивал, не навязывал своего мнения. Ребята доверяли ему свои сокровенные тайны. Приходили с невестами, и мнение А. В. ценилось высоко, а иногда было опре­деляющим в решении самых важных жизненных вопросов.

Как-то мы с мужем попали в список должников. С помощью А. В. купили машину в 80-м году. Хотели для этого продать дачу, но А. В., который очень любил наш дом на Бугазе и никогда не проходил ми­мо во время походов с новичками пешком из Одессы в любимую крепость Белгород-Днестровского заповедника, так и сказал: "Не продавайте, ребята, дачу. Вот вам на 5 лет деньги на машину".

Так мы и сделали, за что ему очень благодарны. А когда привезли последние деньги в счет долга, устроили незабываемый ужин при свечах и пообещали возить А. В. везде и всегда. Вообще, к деньгам А. В. относился философски: не жалел другим, но если нужно было потратить на себя, упирался долго и настойчиво под разными пред­логами. Если он узнавал, что где-то можно купить секретер XIX в., он тотчас же посылал по адресу кого-то из ребят и платил, как нам тогда казалось, сумасшедшие деньги за развалюху, изъеденную шашелем и тараканами.

Прежде чем вносилась такая "обновка" в дом, во дворе произво­дилась тщательная чистка и дезинфекция.

Поразительно, как А. В. иногда в принесенной с мусорника гряз­ной черной брошенной вещи умел разглядеть ее истинную цен­ность. Так было, к примеру, с каминным экраном, где на коже вы­теснен шикарный петух, ставшим украшением экспозиции.

Вообще, в быту А. В. был очень скромным и нетребовательным. Купить новую рубашку или носки было непросто, он под разными предлогами жалел для себя денег.

Каким же был он, Александр Владимирович Блещунов, в по­вседневной жизни и в праздники?

С позиции своего сегодняшнего преклонного возраста — пони­маю. Он был очень непростым, очень разным, очень недюжинным, очень мудрым и бесконечно обаятельным. Это был внешне не кра­савец, среднего роста, и сажень в плечах не была косая. Но сколько же было притягательности в этом человеке! Один только раз пооб­щавшись с А. В., человек, пришедший впервые, понимал, что при­дет еще много раз. Такой человек становился "своим", готовым по­делиться всем, что имеет.

Дом, где много лет жил А. В. с мамой Екатериной Мироновной и няней Груней — грозой всех альпинистов — был всегда открыт аб­солютно для всех знакомых и незнакомых людей. Например, Ири­на Соколова как-то, проходя мимо окон квартиры А. В., позвонила в дверь, сказала, что хочет познакомиться с хозяином и посмотреть картины, которые висели в комнатах. Посмотрела, познакомилась и стала другом дома и самого А. В. до его последних дней.

Постоянно у А.В. жили один-два студента, с которых он не брал денег за жилье, но которые помогали ему в хозяйстве и пару часов каждый день были в полном его распоряжении. А. В. старался забо­титься о повышении культурного уровня живущих у него ребят. В приказном порядке посещались Филармония и Оперный театр, выставки; ходили на интересные кинофильмы и разные концерты. Ребята, проживавшие у А. В. даже короткое время, совершенно преображались. Многие, закончив институт и разъехавшись в раз­ные части страны, писали А. В., приезжали в гости со своими детьми и родителями. Всегда, сколько бы ни приехало гостей, всем на­ходилось место, постельное белье и пледы. Чаепития и беседы кон­чались далеко за полночь, но хозяин дома всегда был радушен и гостеприимен.

Особенно дети, подростки любили бывать у А. В. Мой сын, теперь уже взрослый, запомнил, каким праздником было, когда А. В. распа­хивал перед ним очередной шкаф и говорил: "Сегодня поройся в этих книгах или посмотри, что на этой полке". И парень окунался в загадочный, таинственный мир вещей и событий в самых разных странах и континентах. Он был по-настоящему счастлив. Такие праздники остаются на всю жизнь, развивают ребенка и согревают взрослого. Самые разные люди приходили в дом А. В. Щедро дели­лись своим талантом. Частыми были творческие вечера таких мас­теров, как Людмила Наумовна Гинзбург (фортепиано), гитарист Толя Шевченко, мастера слова Валентина Ковач и Елена Куклова; лилось сочное меццо-сопрано Ирины Соколовой. Приходили ху­дожники — Дульфан, Островский, Олег Соколов. Иконописец По­тапов приезжал в гости. И еще, и еще... Всех упомнить и перечис­лить невозможно, но молодые ребята в эти вечера впитывали азы мировой культуры, и это на всю жизнь оставалось самым сильным впечатлением от замечательного дома.

Такая атмосфера загадочности и ощущения первооткрытий цари­ла в квартире А. В.

В один из таких вечеров А. В. посетовал, что здоровье уже не то, что вещей в доме такое количество, что их стало трудно хранить и содер­жать в порядке и чистоте. Тогда, по-моему, Люцин, посоветовал от­дать все городу, создать музей. К этому времени стало известно, что в Москве коллекционер Зильберштейн завещал свою коллекцию Москве, будет создан музей личных коллекций. А. В. загорелся идеей отдать свое собрание Одессе и сделать это обязательно раньше, чем такой музей создадут в Москве. Тут же были направлены письма всем, кто мог способствовать созданию музея и оформлению дарения. На обращение А. В. во Всесоюзный фонд культуры академик Лихачев ответил официальным письмом, в котором приветствовал начи­нание в Одессе, считая необходимым всячески способствовать созда­нию такого музея, первого в стране. Самое активное участие в этих хлопотах приняла директор Музея западного и восточного искусства Нелли Григорьевна Луцкевич, работники обкома партии, гориспол­кома. Параллельно с этим А. В. стал проводить перепись и оценку каждой из вещей, которые он собрал и хранил всю жизнь в чемоданах, ящиках, шкафах, комодах двухкомнатной коммунальной квартиры.

Каждый день приходили хорошо знакомые и едва знакомые лю­ди, приносили что-либо из вещей, самых разных. Чаще всего это были предметы быта, хранившиеся в семьях и переходившие от по­коления к поколению — чтобы стать экспонатами задуманного му­зея личных коллекций.

Обязательно, независимо от того, сколько собиралось человек, накрывался в меньшей комнате стол, и А. В. всех угощал, воистину чем Бог послал. Обязательно сам делал невероятные салаты и очень гордился, т. к. они были всегда очень вкусны. Было обяза­тельное правило: за стол сажались все, кто был в доме. Позже, ког­да появились в музее сотрудники, А. В. звал всех к столу, и отка­заться было невозможно — так он умел настоять на своем.

Постепенно идея создания музея крепла и становилась реальнос­тью. Приказами отделов культуры одесского горисполкома и обко­ма партии музей личных коллекций в г. Одессе был узаконен как отдел Музея западного и восточного искусства во главе с А.В. Блещуновым, с перспективным развитием. А. В. мечтал, чтобы музей стал музеем многих личных коллекций.

Во всех обращениях и хлопотах гарантом был мэр города Вален­тин Симоненко — альпинист и ученик А. В. К нему постоянно об­ращался А. В. с просьбами и всегда находил готовность помочь. Главный вопрос был — отселение соседей. В 80-е годы это было очень сложно, но Валентин Симоненко сделал это.

В освобожденной квартире начался ремонт, который делали ра­бочие горжилуправления.

Я помню, как трогательно относились к А. В. рабочие. Понимали, что это не просто ремонт в квартире, а очень ответственная и инте­ресная работа. А. В. сумел с присущим ему обаянием влюбить в се­бя всех непосредственных исполнителей и их начальство.

Работы проводились рабочими под наблюдением А. В. Если он просил что-то переделать, то переделывалось без тени недовольства.

Вместе с ремонтом началось доставание оборудования. Наташа Товстуха обеспечивала витринами, сконструированными А. В. Чертежи, стекла, металлические каркасы взял на себя Изя Люцин. На заводе делались шкафы под экспонаты, и Люцин сле­дил, чтобы все работы делались качественно, точно по чертежам. Нужно было огромное количество лески, веревок, кнопок, скрепок и пр. мелочи. А. В. точно знал, сколько нужно и какого материала. Брал на себя все оформление залов. Он работал круглосуточно и наутро знал, кого куда послать, с кем разговаривать, к кому обра­титься от его имени, чтобы продвинуться еще на шаг на пути созда­ния музея. К этому времени одышку А. В. стал переносить сложнее, и зрение ухудшилось. Периодически приходилось ложиться в больницу, но работа не останавливалась ни на день. И в больнице каждый день писались письма, приходили люди отчитываться о проделанном, получали задания. Помощников было так много, что нет возможности назвать всех, кто считал своим долгом прийти домой к А. В. и обязательно что-то пригнать, починить, пришить, убрать, сготовить, постирать и т. д. и т. п. К концу 1988 г. А. В. стал себя хуже чувствовать, но дела музея его поглощали целиком. По телефону А. В. договаривался с десятками людей, а затем посы­лал своих ребят, и каждый день привозились будущие витрины, шкафы, АГВ, поролон, пенопласт, краска, стекла — всего не пере­числить. Работа по созданию экспозиции непрерывно продолжа­лась. А. В. стал лечиться дома — глотать огромное количество таб­леток. Приходила медсестра делать уколы, но уходить в больницу он не соглашался, чтобы не нарушить темпа подготовки к откры­тию музея.

Каждый день нужно было решать сложные задачи. Очистили от мусора и хлама подвал, что прибавило более 100 кв. м полезной площади. Вообще, А. В. сражался за каждый метр площади для экс­позиции. Каждый день его посещали врачи, назначали лекарства. Его большой друг и отличный врач Виктория Лисогурская реко­мендовала убрать из квартиры животных, полагая, что две собаки и кошки являются причиной одышки, но А. В. и слышать не хотел о том, чтобы хоть чуть-чуть потеснить своих любимцев, которые в полном смысле сидели на голове. Особенно он любил своего пса по кличке Рыжий, и Рыжий был ему предан абсолютно.

Когда А. В. не стало, Рыжий сидел во дворе больницы больше не­дели, все ждал и не верил, что больше нет его друга...

А. В. до глубокой ночи мог в сопровождении Рыжего и гостей гу­лять по комнатам первого этажа и подвала, где уже были развеше­ны картины, расставлена мебель. Видно было, что эти ночные про­гулки доставляли ему огромную радость.

В оснащении музея участвовали многие десятки друзей, друзья друзей, знакомых, и знакомые знакомых.

Невозможно даже приблизительно назвать всех, кто в это время приходил, помогал физически, привозил, доставал.

Музей уже был узаконен, в нем были сотрудники, которые с ут­ра до вечера под руководством А. В. создавали экспозицию. Всем доставалось.

Только Петя Беленький по десятку раз перевешивал картины — но ни тени недовольства. Виля Спивак, Изя Люцин постоянно что-то пригоняли, вешали, чинили, Алик Битов переделал люстру и очень был горд этим.

Встал вопрос об отоплении подвальных помещений. На первом эта­же решили отапливаться от АГВ. В подвале никаких газовых аппара­тов ставить нельзя, поэтому приняли решение поставить электроис­точник тепла, но для этого нужно было проложить особый кабель.

И вот, в один из ноябрьских дней утром пришли курсанты учили­ща, где работал Игорь Козлов, рабочие стройуправления, где руководил Борис Андрунь, и еще какие-то люди с кирками и лопатами и начали копать траншею от дома А. В. по диагонали через проез­жую часть улицы до транспортной будки на углу Еврейской и Польской. Так, заручившись поддержкой мэра города Валентина Симоненко, договорившись со многими службами города, А. В. смог организовать ребят и рабочих. Перекрыли движение транс­порта, в том числе и троллейбуса, проложили кабель и подключили котел. Все это в один день! Потом всех участников этой "стройки века" поили чаем, кормили, чем могли, и А. В. лично поблагодарил всех курсантов, книжки подарил каждому.

Все были в приподнятом настроении. Я подумала: такое было под силу только Блещунову, который, даже не выходя из дома в тот хо­лодный день, сумел организовать и проконтролировать такую ра­боту. Он всех заразил пониманием ответственности и нужности этого дела, и все работали изо всех сил.

Вообще, все рабочие относились к А. В. с большим уважением и даже любовью. Убирали за собой мусор, следили, чтобы не было сквозняка и т. д., потому что А. В. жил в своих комнатах во время ремонта. Один из молодых рабочих собрался жениться, так по это­му поводу был организован званый обед, и Раиса Максимовна со­чинила трогательные стихи, а А. В. подарил на память молодым ценную книгу.

А. В. любил приносить людям радость. Двери его дома были всегда открыты. Поразительно, как он не утомлялся от круглосуточ­ного бодрствования и такого огромного количества людей и забот.

Директор Музея западного и восточного искусства Нелли Григо­рьевна Луцкевич во всем шла навстречу. Не было вопроса, с каким нельзя было бы к ней обратиться. Всегда доброжелательно и опера­тивно решались все наши хозяйственные дела. Многие сотрудники музея месяцами работали у А. В., создавали исходную документа­цию (книги учета экспонатов, картотеку с описанием предметов, с указанием дарителей и приблизительной стоимости). Так в тру­дах и заботах бежали дни. Наконец назначен был день открытия музея, разосланы пригласительные билеты и письма многочислен­ным иногородним друзьям А. В. И этот день наступил — 28 января 1989 года.

Все очень волновались, но больше всех А. В.

Первый на Украине музей личных коллекций был открыт при скоплении огромного количества народа после торжественной на­путственной речи Валентина Симоненко, без содействия которого, однозначно, музею бы не быть. А. В. торжественно поблагодарил всех строителей и устроителей музея, и особенно Валентина Симо­ненко, которому Одесса и одесситы также благодарны, навсегда.

А я благодарна судьбе, что в ней было время дружбы и сотруд­ничества с А. В. Блещуновым, что мне довелось несколько лет воз­главлять музей, который и в настоящее время не только жив и ра­ботает, но и с успехом решает новые, не менее важные задачи, опираясь на традиции и устои гостеприимства, завещанные А.В. Блещуновым.

Дата добавления: 2015-07-20