Волшебный дом

Издали я уже несколько раз видел Волшебную лавку. Раза два я даже прошел мимо ее витрины, уставленной всякими заманчи­выми вещицами вроде волшебных шаров, волшебных курочек, чу­десных колпаков, чревовещающих кукол, корзинок, из которых можно извлекать самые разнообразные предметы...

Герберт УЭЛЛС. "Волшебная лавка"

В далеком детстве со мной произошло нечто удивительное, точь-в-точь, как с маленьким героем уэллсового рассказа "Волшебная лав­ка". Только лавка, в которую попали маленький Джип и его отец, бы­ла в далеком и туманном Лондоне, а та, что встретилась мне, — в Одессе, в старом доме на тихой улице, спускавшейся к порту.

По вечерам в окнах первого этажа этого дома ярко горел свет, осве­щая старинные картины, хаотично развешанные по стенам, высокие шкафы, полные толстенных книг, множество фарфоровых и фаянсо­вых безделушек. В большой комнате всегда было многолюдно; летом по вечерам оттуда доносились звуки фортепьяно или поскрипывание пластинок патефона. Сколько заманчивого для мальчишки было в этой комнате!

Ведь помимо разных диковин через окна можно было разглядеть уйму всякого туристического снаряжения, — да нет, не просто турис­тического, а самого что ни на есть альпинистского! Однажды мы с де­душкой, проходя мимо этих окон, столкнулись с немолодым челове­ком, спешившим по каким-то неотложным делам. Взрослые обменялись рукопожатием, после чего незнакомец произнес: "Александр Михайлович, почему не заходите? Да вот и внука привели бы".

Итак, через некоторое время дедушка привел меня в Волшебный дом, где чародействовал тот самый незнакомец, Александр Владимирович Блещунов, легенда советского альпинизма, крупнейший, уже в те вре­мена, собиратель предметов седой старины. Тогда, ребенком, я всего этого, конечно же, не знал, — но загадочные изделия из стекла, хруста­ля, бронзы и камня поразили мое детское воображение...

Чего здесь только не было! Китайские веера, бронзовые фрагменты пись­менных приборов, какие-то маленькие и большие щипцы, заколки, старин­ный инструмент часовых мастеров с фигурными отвертками, колесики, шестеренки... Секретер имел десяток ящиков, из которых выглядывали бу­маги, свисали цепочки и нитки. Запомнить все увиденное было невозмож­но, — к тому же, большинство предметов трогать мне было запрещено...

Шли годы. К сожалению, мне не часто удавалось бывать у Блещунова, — но сколько бы раз я ни проходил мимо окон его квартиры, я всегда заглядывал внутрь со смешанным чувством любопытства и гордости пе­ред другими пацанами. Ведь я бывал внутри и знал хозяина этого при­чудливого дома... Став взрослым, я стал чаще видеться с Александром Владимировичем, к тому времени уже глубоко пожилым и больным че­ловеком; вслушиваясь в его рассказы о прошлом, узнал об удивитель­ной судьбе коллекционера.

Родился Блещунов 25 августа 1914 года в городе Харькове. Еще ре­бенком он с матерью и няней переехал в Одессу, где семья поселилась в двухкомнатной квартире на улице Польской. С детства Александр слыл человеком неординарным. Его друзья по школе, а также по хими­ко-технологическому техникуму рассказывали, что он был грандиоз­ным выдумщиком различных походов и экспедиций. Куда только буду­щий альпинист не заводил своих друзей! Были здесь и походы по Кры­му, и вылазки в катакомбы одесского предместья. После окончания в 1932 году техникума Блещунов попал по распределению в Азербай­джан, на консервный завод в городе Ордуба. Горы Нахичевани он всегда вспоминал как нечто невыразимо прекрасное...

В 1933 году Блещунов вернулся в Одессу, где поступил в Институт инженеров морского флота и вскоре организовал вначале в институте, а позже при спортивном комитете города секцию альпинизма. Избран­ный ее председателем, он пребывал таковым до 1941 года. Еще до нача­ла войны, по приглашению Ленинградского физико-технического ин­ститута, Блещунов возглавил Памирскую экспедицию, в задачи кото­рой входила организация научной лаборатории на высоте свыше 6000 метров. Часть исследований была опубликована в послевоенные годы, другая часть и до сегодняшнего дня хранится в секретных архивах.

Знал ли сам Блещунов об истинном предназначении лаборатории? Об­щая тематика исследований была такова: воздействие космических лучей на физиологию человека и на растительный мир. В ответ на любые рас­спросы о тайной стороне памирских изысканий старый альпинист отмал­чивался — и переводил разговор на рассказы о красотах Памира и о сво­ем восхождении в верховья ледника Бивусочного. Ведь в 1948 году в честь этого сложнейшего и беспримерного перехода Всесоюзная горная экспедиция назвала одну из памирских вершин пиком имени Блещунова. Воевал Александр Владимирович на разных фронтах, был награжден орденами и медалями. После демобилизации вновь работал в составе экспедиции, теперь уже в Армении, на горе Арагац; затем, в составе ко­миссии Министерства геологии СССР, занимался обследованием высо­когорных объектов.

Об этой работе он также рассказывал совсем немного... Вообще, в биогра­фии Блещунова достаточно белых пятен. Но удивительно ли это? Думаю, что нет. Он был не только знаком, но и дружил с выдающимися физиками, академиками А.Ф. Иоффе, П.Л. Капицей, А. И. Алиханьяном. Сегодня ни для кого не секрет, что эти люди стояли у истоков ядерной физики, и все, что было связано с их работами, строго засекречивалось. Близкие друзья рассказывают, что знаком был Александр Владимирович и с академиком А.Д. Сахаровым. Неизвестно, как сложилась бы судьба альпиниста в даль­нейшем, если бы раз за разом не возвращала бы его к себе любимая Одесса... Коллекцию пополнило интереснейшими экспонатами участие соби­рателя в Монгольской экспедиции. Сохранился любопытный документ — справка, выданная Комитетом наук Монгольской Народной Республики в том, что Блещунову Александру Владимировичу разре­шается вывезти предметы, не представляющие собой музейной ценнос­ти: бронзовые и глиняные табакерки, фигурки божков, храмовые лампы и посуду. Так считали в далеком 1951 году... Сегодня монгольские экс­понаты составляют гордость блещуновского собрания.

Вообще, предметы старины доставались коллекционеру по-разному. В послевоенные годы немало антиквариата было привезено из Герма­нии. Фронтовики, прошедшие горнило Второй мировой, умирали; их жены порой были вынуждены продавать или обменивать на продукты питания ценные вещи. Александр Владимирович вел уникальную тет­радь, которую сам звал: "Тетрадка-наводка". Здесь хранились адреса и телефоны знакомых и малознакомых людей, время от времени прода­вавших или обменивавших антикварные вещи. Иногда, чтобы приоб­рести тот или иной предмет, Блещунов обхаживал хозяев годами, — но непременно добивался своего. После одной такой долгой "осады" в кол­лекции оказался столовый сервиз майсенского фарфора.

В иных случаях действовать приходилось молниеносно... Узнав, что в небольшой деревушке недалеко от станции Бессарабская в сарае сва­лена церковная утварь из разрушенного храма, Блещунов отправился туда вместе с молодыми альпинистами, совершив под проливным дож­дем пятнадцатикилометровый марш-бросок, после чего в Одессу были доставлены ценные старинные иконы...

Зная пристрастия своего тренера и учителя, мальчишки из альпклуба высматривали старинные вещи по старым балконам, заброшенным да­чам. Так в коллекции оказался металлический сундук, вычеканенный немецкими мастерами в XIX веке по мотивам произведений фламанд­ского художника Давида Тенирса-младшего. На балконе одного из ста­рых одесских домов хозяйка держала в этом сундуке старые вещи... Оце­нив находку, пацаны выменяли ее на мешок картошки... Секретер, пора­зивший мое воображение в детстве, оказывается, был найден на окраи­не Одессы. Чудесный ореховый шкаф середины XVIII пришлось осво­бождать от позднейшего слоя черной краски.

Бывали вообще курьезные находки. Кресло начала XIX столетия, вы­полненное в стиле "русский ампир" (на всем пространстве СНГ таких сохранилось только два, второе — в Санкт-Петербурге), было "экспро­приировано" в одном старом доме. Жильцы держали его в коридоре, за­валив всяким хламом. Представившись пожарными инспекторами, альпинисты очистили коридор от пожароопасного мусора... и, в том числе, от кресла. Вскоре оно заняло почетное место в коллекции Алек­сандра Владимировича...

Однажды, зайдя в мясную лавку, Блещунов увидел, что мясник разде­лывает тушу на какой-то странной доске. Доска эта оказалась частью японской деревянной ширмы конца XVII века, покрытой резными ри­сунками. Бесценную доску незадачливый мясник после недолгих угово­ров недорого уступил. Позже у него же были выкуплены и остальные части великолепной ширмы... Другая японская ширма, из натурального шелка с вышитым архитектурным орнаментом, была найдена на свалке. Многолетняя кропотливая работа реставраторов вернула этим вещам первоначальный вид...

Но далеко не всегда приходилось пользоваться методами, быть может, чересчур "смелыми", однако безусловно спасительными для ценных ве­щей... Часто предметы старины Александру Владимировичу просто да­рили. Здесь следует упомянуть о его гениальном умении притягивать к себе людей. Пришедшие однажды в Волшебный дом становились его постоянными посетителями. Многие люди, не будучи коллекционера­ми, преподносили собирателю уникальные вещи.

Так произошло с Анастасией Антоновной Наквасиной, передавшей Блещунову уникальные предметы культуры и быта буддийского Восто­ка. Были здесь посуда, средневековые свитки рукописей, различные ста­туэтки. Анастасия Антоновна, потомственная дворянка, в 1921 году уехав из Хабаровска, более 60 лет прожила в Китае. Там она вышла за­муж за богатого русского чаепромышленника Наквасина. Вернувшись в начале восьмидесятых годов на Родину, она прожила недолго на Ура­ле, а затем перебралась в Одессу, где познакомилась с Блещуновым и передала ему часть своих вещей, привезенных из Китая. Возможно, она же подарила коллекционеру фаянсовую статую бога счастья и дол­голетия Дзюродзина. Она выполнена в виде большой копилки. Монеты Дзюродзин проглатывает.

Не знаю, как сложилась легенда, и причастен ли к ней сам Блещунов, но однажды он заинтриговал меня одним действом. Заглянув проведать захворавшего коллекционера, я рассказал ему о своей будущей экспеди­ции. Ее успех зависел от множества факторов. Подготовка шла не совсем успешно, было над чем призадуматься... "Есть хороший способ узнать, получится ли задуманное тобой!" — сказал Александр Владимирович. Он подвел меня к статуэтке Дзюродзина, велел достать монету и объяс­нил: "Задумай желание. Брось монету в рот божку и постарайся, пока мо­нета не зазвенит, ударившись о дно, дотронуться до головы Дзюродзина. Успеешь — все сложится удачно, нет — дело твое под вопросом". Излов­чившись, я протолкнул монету в рот копилке и хлопнул фигурку по вы­тянутой, как тыква, голове. Вслед за хлопком раздался звон упавшей мо­неты... Скажу сразу: экспедиция удалась! При жизни Александра Влади­мировича я бросал монету еще однажды, но головы божка тогда не кос­нулся; последовала неудача задуманного. Впрочем, верить чудесным свойствам Дзюродзина или нет, — пусть каждый решает для себя...

Жизнь Блещунова оборвалась трагично. В апреле 1991 года Алек­сандр Владимирович лег в больницу, на профилактическое обследова­ние. В один из дней ему сообщили, что кто-то из посетителей домашне­го музея пытался открыть один из стеллажей, где хранились ценные ве­щи. Александр Владимирович сильно разнервничался и без разрешения врачей отправился домой. Слабое сердце не выдержало такого потрясе­ния... 21 мая 1991 знаменитый собиратель скончался.

По счастью, к тому времени на базе Волшебного дома начали созда­вать музей личных коллекций. Его назвали именем Блещунова... Со­трудники Одесского музея западного и восточного искусства сделали коллекцию Александра Владимировича основой музейной экспозиции. Помогла и мэрия города, которую возглавлял тогда ученик Блещунова, Валентин Константинович Симоненко, работающий ныне председате­лем Счетной палаты Украины. (По совместительству Симоненко руководит штабом восхождений украинских альпинистов на Эверест и дру­гие восьмитысячники в Гималаях.) Отселив жильцов соседних квартир, мэрия расширила помещение экспозиции. Был сделан ремонт. Сегодня музей посещают тысячи экскурсантов; здесь постоянно действуют худо­жественные выставки, проводятся литературные и музыкальные вечера. Профессионалы прилагают недюжинные усилия, возрождая предметы искусства, ранее хранившиеся без реставрации. Как и при жизни Бле-щунова, здесь живет радостный дух общения, мастером которого был Александр Владимирович...

Я снова прохожу по залам Муниципального музея личных коллекций имени А.В. Блещунова. Прекрасные, грамотно оформленные стенды... Все здесь теперь чинно и очень правильно. Только, пожалуй, исчезли сказочность и некоторая бесшабашность, так манившие меня сюда в детстве. А может быть, мне это все показалось, опять же, как герою Уэллса? "Оглянувшись, думал я, что увижу дверь Волшебной лавки, но ее там не было! Не было ни двери, ни самой лавки, — ничего, кроме обычного простенка между салоном живописи и витриной с живыми цыплятами!.." За последние тридцать лет я из ровесника маленького Джипа сделался однолеткой его отца; то, что для меня было удивитель­ным тогда, стало обыденным сегодня. Но... Когда впереди у меня слож­ная экспедиция, я прихожу в Волшебный дом и прошу директора музея, Светлану Ивановну Останову, приподнять стеклянный колпак, закры­вающий статуэтку бога счастья Дзюродзина. Я бросаю монету в рот божка, — так, как научил меня удивительный Человек, Александр Вла­димирович Блещунов...

Хочу выразить глубокую признательность коллективу Муниципаль­ного музея личных коллекций им. А.В. Блещунова, г. Одесса. Лично: СИ. Остаповой — директору музея, В.Н. Лысь — за предоставленные архивные фотографии и материалы.

Игорь МЕЛЬНИК

журнал "Вокруг света", № 5, 2003 г.

Экспозиция музея

Дата добавления: 2015-07-20