Письма депутатов

XXVII

На днях в Петербурге были ходоки от татар Тобольскою и Ялуторовского уездов в числе восьми человек для выяснения недоразумений, происшедших на местах при исполнении распоряжения министра внутренних дел о переводе инородцев на общекрестьянское положение.

Местный крестьянский начальник, недавно приехавший из Петербурга, не разъяснив как следует инородцам, в чем будет состоять реформа, потребовал, чтобы они составляли приговора, в которых выражено было бы их доброволь­ное согласие на переход в крестьянское сословие. На чем крестьянский началь­ник основал это странное требование — неизвестно, но инородцы, называю­щие себя доброхотными (в смысле добровольного принятия подданства), ясаш-ными верноподданными, пользующимися привилегией освобождения от воен­ной службы, категорически отказались составлять эти приговора, полагая, что этим они сами отказываются от своих прав и вольностей: мы против начальства не идем, если вышел такой закон — покажи и приказывай, зачем же требуешь, чтобы мы сами от себя отказались. Крестьянский начальник не нашел лучших способов достичь своих целей, как угрожать инородцам присылкой войск, рас­стрелом и петлей для ослушников. Аргументы эти, однако, оказались не убеди­тельными, и инородцы двух обществ наотрез отказались подчиниться, за что более 200 хозяев привлечено к суду за неповиновение начальству.

Инородцы решили отправить депутатов в Петербург. Начальство, осведо­мившееся об этом, отдало приказ по волостям не допускать приговоров с дове­ренностями. Приехавшие ходоки удостоверяли свои личности бумагами, пи­санными по-татарски.

В Петербурге они обратились к мусульманской фракции Государственной Думы, а член Думы Тукаев привлек к обсуждению вопроса В.И. Дзюбинского и меня. Среди прибывших были старики, почти не говорившие по-русски, из них один образно рассказывал, как начальник угрожал петлей неповинующимся. Много нужно было потратить времени, чтобы понять, чего именно боятся инородцы. Выяснилось — боятся, что когда их переименуют в крестьян, то будут потом крестить, как татар в Казанской губернии, потому что, по их мне­нию, крестьянин это значит христианин, боятся, что с переменой сословия они будут привлечены к воинской повинности, лишатся земель и, наконец, что при образовании волостей их соединят с русскими.

Их просьба — содействовать им исходатайствовать, чтобы оставить их при прежних порядках.

Сколько умели, мы доказывали им, что перемена их управления не грозит им теми бедами, которых они боятся. Но сомнений их разбить не могли. Тогда решили устроить им аудиенцию у Я.Я. Литвинова, начальника земского отдела Министерства внутренних дел. Я.Я. па мою телеграмму любезно ответил согла­сием, и на другой день Тукаен и я представили ему наших ходоков. Вниматель­но выслушав, он успокоил их, заявил, что никаких переговоров о переходе в крестьянское положение от них брать не нужно, что все льготы и привилегии остаются при них, что и именоваться они будут по-прежнему доброхотными, верноподданными ясашными инородцами, и обещал от имени министра внут­ренних дел обратиться к тобольскому губернатору с просьбою разъяснить недо­разумение. Не ограничиваясь этой беседой, он пригласил ходоков прийти на другой день, чтобы ближе окончательно выяснить дело.

Из кабинета начальника земского отдела наши инородцы вышли сияющи­ми: раз за ними сохранится их титул, на все остальное они согласны, хотя новое устройство волости им и не особенно нравится.

Больше я их не видел. Но от г. Тукаева слышал, что от земского отдела на другой день они получили какую-то бумагу, удостоверяющую, что они там были.

Любопытно, что еще в 1897 году при всеобщей переписи в одной из инород­ческих волостей Ялуторовского уезда едва не произошли беспорядки из-за отка­за от переписи татар, подозревавших, что она делается в целях их крещения.

5 февраля 1911 г. Н. Скалозубов.

Дата добавления: 2015-07-25