Управление куры города Амурска с Амурским районом 13 страница

190 ГААО. Ф. 10-и. Оп. 1. Д. 119. Л. 33-35. Протокол №10 заседания 3-го съезда делегатов АКВ 11 августа 1917 года гор.Благовещенск; Амурское эхо. 1917. 17 авг.

191 Шиндялов Н.А. Указ. соч. С. 69.

192 Амурское эхо. 1917. 27 авг.

193 Амурское эхо. 1917. 15 авг.

194 Амурское эхо. 1917. 18 авг.

195 Прибавление к №746 газеты «Амурское эхо» от 5 сентября 1917 г.

196 Соловьев О.Ф. Обреченный альянс. М., 1986. С. 228-230; Краснов П.Н. На внутреннем фронте // Архив русской революции. М., 1991. Т. 1. С. 104-186.

197 Амурское эхо. 1917. 5 сентября.

198 Забайкальский рабочий. 1917. 6 сент.

199 Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 году. Т. 4. С. 269.

200 Забайкальский рабочий. 1917. 8 сент.

201 Забайкальский рабочий. 1917. 13 сент.

202 Краснов П.Н. Указ. соч. С. 136-142.

203 Забайкальский рабочий. 1917. 21 сент.

204 Забайкальский рабочий. 1917. 22 сент.

205 Жизнь Бурятии. 1926. №4-6. С. 26.

206 Известия Комитета спасения революции. 1917. 31 авг.

207 Жизнь Бурятии. 1925. №9-12. С. 41.

208 Жизнь Бурятии. 1926. №7-9. С. 4.

209 РГВА. Ф. 40417. Оп. 1. Д. 2. Л. 362; Жизнь Бурятии. 1926. №7-9. С. 5. Распоряжение министра было передано в телеграмме начальника отдела Главного штаба от 14 сентября 1917 г. №5784.

210 Жизнь Бурятии. 1926. №7-9. С. 5.

211 Далекая окраина. 1918. 26 июня, 9 сент. Количество депутатов было следующим: ст.Гродековская — 22 делегата, Донская — 21, Гленовская — 12, Полтавская — 11, Бикинская — 10, Платоно-Александровская — 9, Вольная (постановлением войскового правления УКВ от 8 августа 1917 г. пос.Чичаговский выделен из Донского станичного округа в отдельную станицу
с наименованием «станица Вольная») — 2 делегата.

212 Далекая окраина. 1917. 9 сент.

213 Приамурские известия. 1917. 8 окт.

214 Приамурская жизнь. 1917. 1 окт.

215 ГАХК. Ф. П.-И-44. Оп. 1. Д. 1. Л. 16. В состав комиссии вошли
И.О. Бородин (председатель), П.А. Федоров (секретарь), И.Л. Пинегин,
Н.Г. Тимофеев, И.И. Шакшуев, В.С. Парыгин и В.А. Чугуевский (члены).

216 РГИА ДВ. Ф. 149. Оп. 1. Д. 372.

217 ГАХК. Ф. П. НСБ. Протокол заседания 3-го Войскового круга Ус­сурий­ского казачьего войска 3-14 октября 1917 г. Б.м., б.г. П.4, 7; Далекая окраина. 1917. 23 (10) окт. На открытие круга прибыло 97 делегатов, в том числе от станиц и поселков — 66, от строевых частей фронта — 10, от особых и запасных сотен и нестроевых команд — 17, от организаций и учреждений войс­ка — 6.

218 ГАХК. Ф. П. НСБ. Протокол заседаний 3-го Войскового круга Ус­сурийского казачьего войска. П.10.

219 Там же. П.12.

220 Там же. П.25, 26, 27, 29, 32; Далекая окраина. 1917. 10 окт., 13 окт.

221 ГАХК. Ф. П. НСБ. Протокол заседаний 3-го Войскового круга Ус­сурийского казачьего войска. П.35.

222 Там же. П.36. Временное положение; Далекая окраина. 1918. 4 сент.

223 ГАХК. Ф. П. НСБ. Протокол заседаний 3-го Войскового круга Ус­сурийского казачьего войска. П.47. Инструкция Малого круга.

224 Щагин Э.М. Указ. соч. С. 190.

225 ГАХК. Ф. П. НСБ. Протокол заседаний 3-го Войскового круга Ус­сурийского казачьего войска.

226 Свободное Приамурье. 1917. 16 сент.

227 Забайкальская рабочая газета. 1917. 4 нояб.

228 Амурское эхо. 1917. 7, 8 нояб.

229 Борьба за власть Советов в Бурят-Монголии (1917-1918 гг.). С. 7.

Рынков В. М.

Значение
военно-служилого сословия
в социальной политике Российского правительства адмирала А.В. Колчака*

В годы Гражданской войны на востоке России образовался самый крупный в территориальном отношении и наиболее длительный по времени существования очаг сопротивления большевизму. Здесь находились 7 казачьих войск, в которых на­считывалось около 1,4 млн. чел.: Уральское — 235 тыс. чел., Оренбургское — 553 тыс. чел., Сибирское — 164 тыс. чел., Семи­реченское — 59 тыс. чел., Забайкальское — 260 тыс. чел., Амурское — 50 тыс. чел., Уссурийское — 44 тыс. чел.1. 10 июня 1919 г. Российское правительство признало два новых казачьих войска — Енисейское и Иркутское2.

Анализ государственной политики в годы Гражданской войны в отношении военно-служилого сословия актуален по нескольким причинам. Казачество традиционно считается одним из оплотов белого движения. Одновременно важнейшей составляющей военно-политического процесса в этот период являлся казачий сепаратизм. Целесообразно выяснить, в какой сте­пени можно считать казачество социальной базой антибольшевистских политических режимов, определить характер и особен­ности взаимодействия государственной власти с этой группой населения. Спецификой поставленной проблемы является то, что сами казаки в годы революции сформировали Войсковые правительства, большинство из которых можно считать самостоятельными региональными политическими режимами. До ноября 1918 г. они выступали наряду с множеством других региональных государственных образований, которые были ликвидированы после колчаковского государственного переворота. Казачьи войсковые правительства, будучи вписаны в обще­государственную структуру управления, сохранили разную степень автономии. Но они никогда не провозглашали полити­ческую самостоятельность. Поэтому нас будет интересовать политика Российского правительства адмирала А.В. Колчака в от­ношении казачества.

Отношение верховной власти к военно-служилому сословию осложнялось тем, что сепаратизм в казачьих областях про­являлся в форме борьбы за своеобразно понятый федерализм. Претензии органов казачьего самоуправления простирались достаточно далеко. Они требовали распоряжения землями, недрами, предприятиями. В конце 1917 — начале 1918 г. это можно было воспринимать как меры по ограничению влияния советской власти. С приходом к власти Временного сибирского правительства и Российского правительства адмирала Колчака ситуация изменилась. Центральная власть выступила с ини­циативами по унификации управления, усилению влияния центра. Но именно летом-осенью 1918 г. казачьи войсковые правительства постарались закрепить верховенство региональной власти в земельном вопросе. 21 августа 1918 г. Войсковое правление Оренбургского казачьего войска провозгласило своей собственностью Илецкие соляные копи3. IV войсковой круг Сибирского казачьего войска признал исключительное право казачьего населения распоряжаться земельными угодьями на территориях, отведенных войску. 5-й Чрезвычайный круг Уссурийского казачьего войска принял решение о взятии в в е­ дение войска отвода генерала Духовского. Платежи за хозяйственное использование этой территории должны были стать основным источником денежных поступлений в войсковой бюджет4. Обоснованием такого шага послужило прекращение платежей войску из казны. Войсковое правление решило самостоя­тельно компенсировать недостающие суммы.

Реализуемая Войсковыми правлениями и местными ка­зачьими властями мероприятия являлись продолжением аграрной революции. Войсковые власти не пытались сохранить част­ное землевладение, арендные отношения, не выступали за компенсацию бывшим владельцам и арендаторам со стороны за­хватчиков5. Более того, прежний революционный курс при колчаковском режиме углублялся. Например, 3-й круг Оренбургского казачьего войска 6 апреля 1919 г. дал разъяснение по поводу земель внутри войска, которые в 1875 г. были изъяты из войскового распоряжения и переданы в частное владение. Круг пояснил, что внутри границ войсковой территории частной собственности быть не может, поэтому и те земли, которые ранее формально не являлись войсковой собственно­стью, теперь поступают в распоряжение войска6. В Сибир­ском казачьем войске отменили постановления III войскового круга о социализации земли. Зато все офицерские и частновладельческие земли переводились в разряд арендованных у войсковой управы7. Осуществляемые на казачьих территориях мероприятия сочетали в себе элементы социализации с ликвидацией нетрудового землевладения и уравнительным распределением земли и муниципализацей на казачий манер. Они корректировали общенациональную аграрную политику. При этом решение земельного вопроса на казачьих территориях носило ярко выраженный сословный характер и проходило под лозунгом — «Земля казакам». Несложно понять причины — ка­зачество обладало наибольшими наделами в сравнении с осталь­ным населением. Межсословное уравнение исключалось. Так что демократизм в решении аграрного вопроса носил характер адаптации революционной риторики к узкосословным ин­тересам.

Совершенно очевидно, что Российское правительство адми­рала А.В. Колчака, как и ранее существовавшее в Омске Временное Сибирское правительство, не собиралось покушаться на сословные права казачества. 13 февраля 1919 г. Россий­ское правительство специальным актом подтвердило неприкосновенность территории и векового уклада Оренбургского казачьего войска8. Главное содержание этого постановления заключалось в признании территории Оренбургского казачьего войска «Областью войска Оренбургского». Все земли на этой территории вместе с недрами объявлялись неприкосновенной собствен­ностью войска. 1 мая была подписана Грамота Российского правительства казачьим войскам. В ней признавалась незыб­лемость всех правовых особенностей земельного быта ка­заков, образа их служения, уклада жизни и управления военного и гражданского. Правительство торжественно обещало сохранить установившиеся в последние годы особенности войскового управ­ления, в т.ч.: право выбора войскового круга, атамана, войс­кового правления и решения ими вопросов внутренней жизни и управления войска, а также неприкосновенность прав владения и распоряжения землями, занимаемыми казачьими войсками9. 12 сентября 1919 г. Совет министров подтвердил временную передачу в ведение Амурского и Уссурийского казачьих войск земельного отвода генерала Духовского, захвачен­ного ими ранее явочным порядком для компенсации расходов по войс­ковому управлению10.

Этот курс резко противостоял политике советской власти на ликвидацию сословий и сословных привилегий. Многие нормативные акты Российского правительства могут показаться декларативными. Но нужно учесть, что они подтверждали ранее принятые войсковыми правительствами постановления об особом характере управления войском, то есть давали легитимацию совершенно конкретным региональным нормам права.

При Временном сибирском и Российском правительствах сохранялись все правила доплат казакам за экипировку на службу. Размер пособий на обмундирование воина и экипировку лошади несколько раз переутверждался Российским правительством с учетом различных категорий призванных и с поправками на инфляцию. Чем старше был призванный казак, тем более высокую компенсацию он получал. Офицеры получали летом 1919 г. компенсацию за покупку лошади до 3000 руб.11. За лошадь, утраченную казаком по обстоятельствам военного времени, ему компенсировали 300 руб. Причем решение о компенсации принимал станичный атаман на основании приговоров станичных сходов12. Сибирские казаки летом 1918 г. до­бились частичной компенсации за военное имущество, из­ношенное или утраченное по военным обстоятельствам. Сибирским казакам компенсации за экипировку шли из казны, тогда как воинам других казачьих войск сначала начислялись средства из войсковых капиталов, а потом поступали деньги из казны в погашение этих расходов. Из-за отсутствия войсковых средств эти выплаты осуществлялись с большими опозданиями. 5 сентября 1919 г. Совет министров решил производить выплату пенсий и пособий из войсковых капиталов и производить их начисление из средств Государственного казначейства13. С одной стороны, это делало выплаты более стабильными, т.к. в войсковых кассах средств на эти нужды часто не находилось. С другой — это приводило к установлению единого размера всех выплат, которые ранее могли отличаться в зависимости от принадлежности к разным казачьим войскам.

Напомним, что до Гражданской войны казаки экипировались на военную службу за свой счет. Теперь государство взялось компенсировать им расходы. Это оказалось оправдано предшествовавшим перенапряжением сил. Но ни одно другое сословие или социальная группа российского общества не смогли добиться компенсации своих чрезвычайных материальных потерь в связи с Гражданской войной.

Существование в царской России особого комплекса нормативно-правовых актов, регулирующих положение военно-служилого сословия, привело к серьезным нестыковкам в дейст­вующем законодательстве. В частности, Положение о при­зрении семей призванных, принятое Временным сибирском правительством 24 октября 1918 г., предписывало выдавать сторублевые пайки только семьям добровольцев и призванных по мобилизации очередных возрастов. В Оренбургском казачьем войске всеобщая мобилизация была объявлена атаманом. Постановление о выдаче пайкового довольствия не распространялось на те возраста, которые призывались только у казаков по местной мобилизации. 5 мая 1919 г. Совет министров признал: «с призывом неказачьего населения удовлетворять довольствием мобилизованных казаков в порядке, установленном для соответствующего возраста неказачьего населения». В тот же день Главному управлению по делам казачьих войск от­пустили 6 млн. руб. на выдачу пособия семьям призванных казаков и неказачьего населения, проживающего на территории казачьих войск14. Но получалось, что пособия выплачивались только казакам двух мобилизационных возрастов. Чтобы устранить явную несправедливость, 3-й войсковой круг Оренбургского казачьего войска 17 июня 1919 г. постановил вы­плачивать сторублевое пособие и квартирное довольствие семьям всех мобилизованных в казачьи части военнослужащих15. Итак, казачьи власти добивались, чтобы военнослужащие-казаки оказались не в худших, а по возможности даже в лучших условиях, нежели остальные российские граждане.

Неаккуратная выплата жалования военнослужащим и по­собий их семьям вызывала повсеместный ропот16. В то сложное время нередко решение о финансировании принималось на самом высоком уровне, но после этого деньги могли не по­ступать по нескольку месяцев. Оренбургские и сибирские казаки, хотя и с задержкой, все же получили значительную часть выплат несколькими частями. О том, что пайковые средства поступили в эти два казачьих войска, известно из дело­произ­водства местных органов, занятых их распределением между семьями. Имеются сведения, что в Амурском казачьем войске в 1918-1919 гг. тоже выдавались пособия за утраченных на фронте лошадей, хотя трудно установить, из каких средств осуществлялись эти выплаты17. В Забайкальское и Уссурий­ское казачьи войска средства, по-видимому, не поступили. По крайней мере, известно, что обещавший отправить два полка на фронт атаман И.П. Калмыков, ссылаясь на указа­ния Г.М. Се­менова, приостановил исполнение этого намерения. Задержку отправки казаков на фронт он мотивировал тем, что семьи до сих пор не получили пайковых денег. Очевиден замкнутый круг и правовая коллизия. Формально призванные в войс­ка казаки не поступили в распоряжение колчаковского командования, а самовольно были оставлены атаманами на Дальнем Востоке. За таких «немобилизованных» мобилизованных правительство платить пособия и жалование не хотело. Но именно это стало поводом для уклонения от отправки на фронт. В остальных случаях, не связанных с выплатой пособий, дальневосточное казачество едва ли можно считать дискриминируемым. Все три казачьих войска постоянно фигурировали в постановлениях правительства о финансировании тех или иных мероприятий в области управления, социальной помощи населению.

Место казачества в социально-экономической политике хорошо выявляет ведомость ссуд, разрешенных правительством (см. таблицу).

Документ отражает внебюджетное государственное финансирование. Данные таблицы свидетельствуют, что немногочисленные казачьи войска получали больше средств на развитие инфраструктуры и социальные мероприятия, чем земства и города востока России. Следует учесть, что финансировавшиеся государством частные железные дороги и заводы и фабрики — это предприятия, либо оставшиеся временно в казенном управлении, либо работавшие на выполнение военных заказов. Это означает, что казачество находилось на втором после военного производства месте в приоритетах Российского правительства. Очевидно, близостью к столице и влиятельностью сибирских казачьих военачальников объясняется то обстоятельство, что Сибирское казачье войско получало больше средств, чем Оренбургское, самое многочисленное из войск азиатской части России, к тому же находившееся на прифронтовых позициях. Хотя следует учесть, что Оренбуржье было оставлено «белыми» войсками раньше, чем юг Западной Сибири. Значительные средства отпускались сибирским казакам осенью 1919 г., когда инфляция существенно понизила курс рубля. Поэтому номинальные объемы финансирования разных казачьих войск следует сравнивать с большими оговорками.

Нельзя забывать, что основная часть финансирования казачьего населения шла в рамках бюджета, в основном через военное ведомство и Главное управление по делам казачьих войск. Поэтому данные таблицы не отражают всего объема средств затраченных правительством на казачество, зато красноречиво говорят о его приоритетах. Более детальный анализ выделенных казакам ссуд свидетельствует о том, что они носили в значительной мере характер социальной поддержки населения и системы управления. 9 апреля 1919 г. Начальнику Главного управления по делам казачьих войск было передано 587307 руб. в качестве пособия на содержание Войсковых правлений Иркутского и Енисейского казачьих войск18. 1 сентября 1919 г. Амурскому казачьему войску отпустили 1080450 руб. на возмещение расходов, произведенных казачьим населе­нием на содержание войсковых управ и стражников, несущих службу по охране границ, поимке хунхузов и контрабандистов19.

Уникальный характер носят также случаи, когда казаки настаивали на компенсации ущерба, нанесенного их хозяйствам в ходе борьбы с большевиками. Следует признать, что во­оруженное противостояние действительно привело к сущест­венным разрушениям и поставило некоторую часть казачьего населения на грань вымирания. Войсковые правительства Оренбургского и Семиреченского казачьих войск предприняли максимум усилий, чтобы хотя бы отчасти облегчить бедствия своими силами, но правительственная помощь имела решающее значение20. Уральскому, Оренбургскому и Сибирскому казачьим войскам выделяли ссуды для организации уборки урожая на полях, принадлежащих семьям призванных. Амурское и Сибирское казачьи войска получили ссуды на закупку сельскохозяйственной техники21.

Часть выделенных государством сумм носила характер компенсации Войсковым правительствам за выполнение тех функций, которые на крестьянских территориях осуществляло земство за счет казны или непосредственно государственная администрация, например, выплату пособий и пайков, финанси­рование мероприятий по призрению беженцев. Это выравни­вало казачество по сравнению с крестьянским населением. Столь же очевидно, что назначение некоторых выплат, их размеры, порядок и условия выделения ставили казачество в привилегированное положение. Например, власти не финанси­ровали уборку урожая семьям призванных крестьян, редко выделяли земствам и городам продовольственные пособия, тогда как казачьи войска получали довольно большие деньги на эти нужды. Беженцам-казакам выделялись существенно более крупные суммы, чем представителям других групп населения или национальным меньшинствам, спасавшимся от наступавшей Красной армии. Большинство ссуд выдавалось на долгие сроки беспроцентно, либо на очень льготных условиях.

Казачество занимало не просто видную, справедливо сказать, ведущую роль в иерархии социальных приоритетов Российского правительства. Ни одна группа населения не получала такой поддержки, как казаки. Справедливости ради следует напомнить, что отчасти это связано с мощным лоббированием интересов казачества в правительственных структурах22. Причем большинство требований казачества оказалось направ­лено на сохранение привилегированного положения и отмену тягот военно-служилого положения.

Получил ли политический режим отдачу от своей поддержки казачества? В историографии высказываются разные со­ображения по поводу боеспособности воинских казачьих формирований. Если С. И. Константинов полагает, что они яв­лялись слабым звеном фронта, то В.А. Шулдяков приводит сведения о военных успехах казачьих формирований23. Совершенно очевидно, однако, что массово казачьи войска принимали участие в боевых действиях только на территориях, прилегавших к местам их проживания. Дальневосточное казачество вообще не удалось заставить двинуть свои части на фронт. Гораздо шире казачьи отряды занимались подавлением партизанского движения. Но эта деятельность связана, пряже всего, с защитой собственных земельных наделов, корпоративной солидарно­стью. В некоторой степени партизанский протест на сопредельных территориях был вызван позицией казаков в земельном вопросе. Российское правительство, поддерживая казачество, оказалось заложником накопившихся социальных противоречий.

Верховная власть не столько имела твердую опору в лице казачества, сколько осознавала, что должна считаться с ин­тересами этого хорошо вооруженного служилого сословия. Поддержка казачества была необходима колчаковскому режиму, но в то же время стоила дорого — значительно дороже, чем поддержка, лояльность или нейтралитет других групп населения. Необходимо помнить, что, позиционируя себя в качестве проказачьей силы, верховная власть получила взамен на­стороженное, а то и враждебное отношение крестьянства. В кон­це концов, это стало одним из факторов развертывания Гражданской войны в деревне. Но и иного выбора противники советской власти сделать не могли, т.к. ставка на казачество обозначала ориентацию на наиболее сильную, лучше других вооруженную и крепко спаянную корпоративной этикой группу населения.

______________

1 Хвостов Н.А. Борьба большевиков за трудовое казачество на востоке страны (1917-1920 г.). Красноярск, 1991. С. 14. Существуют более точные данные, основанные на переписях населения. Но точные подсчеты для изучаемого периода теряют смысл, т.к. не учитывают интенсивные процессы оказачивания и расказачивания.

2 Правительственный вестник (Омск). 1919. 9 авг.

3 Ганин А.В. Атаман А.И. Дутов. М., 2006. С. 344.

4 Савченко С. Н. Уссурийское казачье войско в гражданской войне на Дальнем Востоке (1917-1922 гг). Хабаровск, 2002. С. 132-133.

5 Ганин А.В. Атаман А.И. Дутов... С. 346.

6 Протоколы 3 круга Оренбургского казачьего войска. Троицк, 1919.
С. 321.

7 Андреев С. М. Военное и гражданское управления в Сибирском казачьем войске (1808-1919). Омск, 2005. С. 223.

8 Правительственный вестник (Омск). 1919. 28 февр.

9 Там же. 1919. 9 мая.

10 Там же. 27 сент.

11 Там же. 30 июля.

12 Там же. 30 июля, 2, 17 авг., 7 сент.; Приказы по Сибирскому казачьему войску. 1918. №313 от 7 августа // Омская областная научная библиотека. Инв. №355(57) П758.

13 Правительственный вестник. 27 сент.

14 Там же. 8 авг.

15 Протоколы 3 круга… С. 479-480.

16 См. подробнее: Рынков В.М. Социальная политика антибольшевистских правительств на востоке России (вторая половина 1918-1919 г.). Новосибирск, 2008. С. 200 — 202.

17 Протоколы 6-го Войскового круга Амурского казачьего войска. Благовещенск, 1919. С. 48.

18 Правительственный вестник. 1919. 6 мая.

19 Там же. 19 сент.

20 Ганин А.В. Атаман А.И. Дутов… С. 336 — 340; Рынков В.М. Гражданская война в Семиречье в зеркале антибольшевистских документов // III науч. конф. «Степной край Евразии: историко-культурные взаимодействия и современность». Омск, 2003. С. 127-129; Шулдяков В.А. Гибель Сибирского казачьего войска. 1917-1920 г. М., 2004. Т. 2. С. 179-181, 193.

21 Рынков В.М. Казачество в социально-экономической политике антибольшевистских правительств на востоке России (вторая половина 1918-1919 г.) // Первые Ермаковские чтения «Сибирь: вчера, сегодня, завтра»: Мат. регион. науч. конф. Новосибирск, 2009. С. 155— 156.

22 Рынков В.М. Казачество в социально-экономической… С. 154; Шулдяков В.А. «Мы… желаем быть хозяевами у себя на родине — в Сибири»: к вопросу о политическом значении казачества весной — летом 1919 года // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер.: История, филология. 2009. Т. 8. Вып. 1: История. С. 39-44.

23 Константинов С. И. Вооруженные формирования противобольшевистских правительств Урала и Сибири в годы гражданской войны. Екатеринбург, 1997. С. 163; Шулдяков В.А. Гибель Сибирского казачьего войска… С. 103-122, 315-324 и др.

* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект №09-01-00413а)

Шулдяков В.А.

Особая миссия на Дальний Восток
генерал-майора В.И. Волкова
(декабрь 1918 г.)

Конфликт между адмиралом А.В. Колчаком и атаманом
Г.М. Семеновым («Читинский инцидент», «Семеновская ис­тория» и т.п.) привлекал и привлекает внимание историков1. Можно считать внешнюю канву событий в целом восстановленной; выстроен событийный ряд конфликта, процесса его возник­новения и разрешения. Спорными представляются выводы о его причинах и следствиях. И, как это не удивительно, в данном конфликте, как и в семеновской «атаманщине», не­достаточно изучена казачья составляющая. Отсюда бытующие до сих пор фактические ошибки: часто называют Г.М. Семенова войсковым атаманом Забайкальского казачьего войска, упуская, что он стал таковым лишь в июне 1919 г., путают миссию в Читу полковника А.В. Катанаева со следственной комиссией во главе с генералом Г.Е. Катанаевым и т.д. Между тем, в «Читин­ский инцидент» были втянуты не только Забайкальское войско, но и другие. Значительную роль в со­­-бы­тиях сыграли сибирские казаки.

Как известно, атаман Г.М. Семенов начал открыто фрондировать против Верховного правителя, послав ему 20 ноября 1918 г. телеграмму с протестом против постановления кол­чаковского Совмина о предании Чрезвычайному военному суду главных исполнителей Омского переворота 18 ноября 1918 г. — трех офицеров Сибирского казачьего войска: В.И. Волкова, И.Н. Красильникова, А.В. Катанаева. В телеграмме говорилось: «Означенные русские офицеры первые со мной подняли знамя борьбы за спасение отечества и как преданные и верные сыны своей родины покрыли свои имена славой ярых и грозных бойцов с большевизмом. Я как походный атаман Дальне­восточных казачьих войск протестую против насилия над лучшими сынами русского казачества и категорически требую отмены над ними суда и немедленной высылки их в мое распоряжение, их имена принадлежат суду истории, но не вашему. В случае неисполнения моего требования я пойду на самые крайние меры и буду считаться лично с вами». Как видим, в конце Семенов прямо угрожал адмиралу2.

На самом деле суд был организован только «для предания гласности» произошедшего военно-политического переворота и 21 ноября 1918 г. полностью оправдал троицу «переворот­чиков»3. Но для Семенова он стал первым поводом для предъявления своих претензий Верховному правителю.

Атаман Г.М. Семенов проводил собственную политическую линию, весной-летом 1918 г. получая средства от французов и японцев и лавируя между различными русскими полити­ческими силами, используя в своих целях тех и других. Он и его сподвиж­ники мечтали «победоносно шествовать по Сибири и власт­вовать». Освобождение Читы от красных чешскими и сибир­скими войсками «страшно ошеломило» и расстроило руко­водителей Особого Маньчжурского отряда. Сам Семенов из-за этой неприятности «больше суток был пьян до беспамятства». По свидетельству генерала И.Ф. Шильникова, в сентябре 1918 г. среди семеновцев было течение не признавать Временное Сибирское правительство, а попытаться при помощи японцев протолкнуть в «диктаторы Сибири» своего атамана4. Но им пришлось учесть реальную расстановку сил и пойти на ком­промисс. Признав Временное Сибирское правительство, Семенов получил от него чин полковника и должность командира 5-го Приамурского корпуса Сибирской армии.

Пока никто не претендовал на собирание вокруг себя всей России, пока речь шла скорее о формальном подчинении далекому и слабому центру, отношения атамана Семенова с Ом­ском внешне складывались более-менее нормально. Но с созданием в сентябре 1918 г. на Уфимском Государственном совещании Всероссийской Директории ситуация кардинально менялась. Центральная власть неизбежно должна была приступить к реальному подчинению окраин и мобилизации их ресурсов для фронта. Г.М. Семенов в отличие от И.П. Калмыкова не был выборным войсковым атаманом. С формально-юридической точки зрения он являлся лишь командиром корпуса. Введи Директория вместо корпусной окружную систему военно-административного управления, а этот вопрос дис­кутировался, и Семенов сразу бы лишился «почвы», т.е.
привязки к родному ему Забайкалью. Тогда его могли бросить на Уральский фронт командиром какого-либо соединения, особенно если Директория напрямую договорилась бы с японцами.

Семенов и его союзники нашли способ повышения своего статуса, закрепления на «освоенной территории» и, пусть сомнительной, но легитимации. Как известно, в октябре 1918 г. на войсковых кругах Амурского и Уссурийского казачьих войск ими была проведена идея создания Дальневосточного казачьего союза, уссурийцы избрали Г.М. Семенова Походным атаманом Дальневосточных казачьих войск. Окончательно создание такого казачьего союза во главе с Семеновым было оформ­лено соглашением трех атаманов: самого Семенова, Калмыкова и атамана амурцев Гамова. Фактически, это был сговор5.

Дата добавления: 2015-07-25