Гнев Божий

Love and hate are one in all
Sacrifice turns to revenge and believe me
You'll see the face who'll say:
I love you... I'll kill you...

Я знал, что он клюнет на эту приманку.

Старый заброшенный дом на окраине деревни пользовался дурной славой. Его даже бродяги обходили стороной. Упорные слухи о таинственных смертях, настигавших каждого рискнувшего войти в дом, поддерживались с моей лёгкой руки. Таких резиденций - забытых и разрушенных храмов, нехороших домов, «заколдованных» чащоб – у меня было полно. И в этой деревне тоже был обустроен уголок нечистой силы. Для дел, подобных тому, что я замыслил этой ночью.

Я ждал Габриэля, устроившись на ступеньке дряхлой лестницы, грозившей вот-вот обвалиться.

Брат явился в полночь, как я и просил.

На этот раз он проигнорировал человеческий облик. Воссиял передо мной в своём истинном обличии ангела. Белые полупрозрачные одежды струились по стройному телу, волосы отливали золотом высшей пробы. Только крылья он спрятал. Совершенно напрасно, конечно.

- Здравствуй, брат, - сказал он, высокомерно и победно улыбаясь. - Мне передали твоё послание... Что ты хотел?

После той записки, что я отправил ему, он, наверняка, упоённо предавался бурным фантазиям о моих желаниях.

Я совершенно бесстыдно улыбнулся ему в ответ, разжигая в нём все его страстные иллюзии. Шагнул навстречу, ласково взял руку.

- Это наша первая встреча после войны. Личная встреча.

Габи смотрел на меня, и взгляд его туманился. Я видел, как он борется с самим собой, но долго сдерживаемое желание соединиться со мной брало верх. Он молча кивнул, соглашаясь.

Я дёрнул его на себя, повернул вокруг полуоси как в танце, и заломил руки за спину. Он охнул – не столько от боли, сколько от неожиданности.

- А помнишь ли ты, светлый ангел, дела свои?

Он рассмеялся, горько и разочарованно, уже понимая, что вовсе не воссоединение со мной ждёт его. Но даже не попытался вырваться.

- Нет, я не забыл, каким узким и нежным был твой голем внутри. Что ж ты его так редко пользовал, а, Люцифер?

Я сильнее согнул руки брата – казалось, сейчас хрустнут кости. Габриэль дрогнул, но смолчал.

- А теперь слушай меня, ублюдок. Никакой он не голем. Он – живое существо, такое же, как ты, как я, как люди и ainoo. Более того, Эле – наполовину ainoo. И боль он чувствует не меньше твоего.

Габриэль снова рассмеялся, я чувствовал, как вздрагивает его тело от смеха и, быть может, боли в заломленных руках.

- Тот, в ком нет Света Создателя, не может быть живым. Неужели у твоей игрушки есть какие-то чувства?

Он говорил это так спокойно, что мне захотелось сделать с ним что-то, что он будет помнить гораздо дольше, чем мой Элесса насилие над ним.

И тогда я стал обращаться.

Кинул Габриэля, как щепку, на пол, покрытый мусором, пылью и крысиным дерьмом. Он неудачно упал, и, кажется, подвернул ногу, кое-как поднялся и обернулся.

Его глаза расширились, а рот брезгливо скривился.

Да, братишка, я знаю, ты не любишь демонов.

- Рафаэль…

За его спиной разгоралось золотое свечение.

Но это тебе уже не поможет, мой возлюбленный брат. Сейчас я был вдвое больше него, схватил за одежду и поднял к своему лицу, если это вообще можно назвать лицом.

«Я никогда с тобой так не обращался, брат, ты знаешь, - произнёс я мысленно, ибо в этом обличии говорить не мог. – Я никогда не был демоном с тобой. Я не мог позволить тебе страдать, как ты заставлял страдать других, заставлял страдать меня, но сейчас…»

Я швырнул его на стену – прямо раскрывшимися крыльями, и вот на этот раз что-то действительно хрустнуло. Ангел со стоном сполз по стене. Я снова поднял его одной рукой за искалеченное крыло и задрал одежду.

Всё его тело будто током ударило.

- Что ты… - и фраза оборвалась на беспомощном крике.

Уродливый член демона, утыканный остриями, вошёл в зад Габриэля полностью.

«Ты всё время просил у меня Свет? И я тебе его давал. А теперь узнай Тьму, брат».

Старая обида, давняя затаённая боль вдруг захлестнули меня. Я вспомнил, как Габриэль ломал мои крылья, как насиловал меня, распятого на Мировом Древе, как пытал моего любимого, пустив по кругу, как интриговал, как постоянно ломал мне жизнь…

Я с рычанием насаживал его на свой член, а брат, даже не сопротивляясь, мотался у меня в руках, словно тряпка.

Я схватил его за волосы, пробороздив когтями алые полосы на лбу.

«Ты чувствуешь боль, Габриэль? И Элесса чувствовал её. Потому что он – живой. Я вложил в него часть своего Света, и нет никакой разницы, откуда он взялся, потому что Свет всё равно принадлежит Создателю».

На губах брата пузырилась кровавая пена, но он улыбался, почти счастливо, почти нежно, если бы боль не искажала его лицо.

Мать твою!

Я всегда знал, что ты психопат, Габи, законченный придурок.

Если Михаэль груб и откровенен в своих желаниях, то ты скрытный, болезненно утончённый, грёбанный психопат.

И я любил тебя, брат. Не передать словами, как любил. Пока ты меня не предал.

Я намеренно резко сдёрнул его с члена, как перчатку с руки, окончательно разорвав внутренности. Нижняя часть тела Габриэля была алой от крови, которая стекала на пол, наполняя лужу. Теперь на этом месте будет целебный источник, ангельская кровь обладает такой силой для людей. И к проклятому дому будут стекаться паломники за здоровьем и силой.

Но сейчас ты себе не поможешь, брат, увы. Раны, наносимые ангелом другому ангелу, так быстро не заживляются.

Он согнулся на полу, прижав руки к животу, и его вырвало собственными кишками. Что-то неприятно булькнуло в его горле, но я разобрал слова.

- Я… люблю… тебя…

И это меня совсем распалило.

Я не помню, сколько времени избивал его, опомнился, когда почувствовал, что Свет пытается пробиться сквозь завесу непроглядной ночи в моей душе. Я не знаю – был ли это Свет Габриэля, или я всколыхнул даже Создателя, но это остановило меня, и я ужаснулся содеянному.

Габриэль лежал без сознания, превратившись в кусок окровавленного мяса. Теперь ему очень долго восстанавливаться. Очень долго.

Возненавидь меня, брат.

Мне проще будет отбиваться от твоей ненависти, чем от любви.

Я, как был в облике демона, подхватил безвольное тело на руки и, создав портал на верхние уровни, очутился в обители ангелов. У врат, где прислужником был механизм, позже получивший название «Святой Пётр», но сейчас это был просто безымянный робот. Уриэль совсем недавно сделал его ради забавы, и легенда о том, что у райских врат стоит охранник, однажды распространилась среди людей.

Только вот рая никакого нет. Есть ещё один мир материи, где живут братья, и есть Создатель, к которому сразу отправляются души, сумевшие сохранить в себе положенную им долю Света.

- И-зы-ди, са-та-на, - проскрипел механизм.

Я стал собой.

- Сейчас изыду, болван.

Положил тело Габриэля на траву перед вратами – ослепительно изумрудную траву, пахнувшую далёкими воспоминаниями о счастье и покое.

- Га-би, - робот патетично воздел руки. – Га-би бо-лен.

- Доложи там, - кинул я ему, стараясь не смотреть на то, во что превратился ангел.

Я ещё потоптался возле него, подавляя в себе жалость и остатки любви.

- Извини, брат. Но тебе не стоило так поступать с Элессой. Не забывай, кто ты такой, светлый ангел, и кто я такой. И всё будет хорошо.

Но на душе у меня всё равно было муторно.

Вернувшись в свой дворец через портал, я сразу отправился в ванную, где долго смывал с себя братскую кровь.

И размышлял над тем, кто из нас больший психопат.

Дата добавления: 2015-07-19