Road to Hell

Я стою под светом уличного фонаря,
но тот Свет, который я когда-то знал,
и который радовал меня,
навсегда поглотила тень...

Утром я отправился в «контору». Мне не хотелось покидать Элессу, оставляя его в том состоянии, в котором он сейчас находился. Весь вечер мы предавались самым нежным и изысканным ласкам, о которых можно только мечтать. Ну и допредавались, естественно... Страсть, испытанная мной по отношению к нему, пробудила остатки нематериального Света, и я чуть было не погубил Эле.

То, за чем ко мне иногда приходят братья, пытаясь восстановить утраченную цельность, мой любовник, будучи наполовину человеком, не смог бы выдержать. Слава Создателю, я вовремя отступил от него, но от полученного шока у Элессы отключились все нервы, и он стал совсем бесчувственным, ослепшим и оглохшим. Хоть он и старался это скрыть, но я видел, как он напуган, да любой бы напугался на его месте. Всё просил поцеловать его, будто мои поцелуи вернут ощущения... Пришлось погрузить его в глубокий сон и остаться до утра. Тихо лежать рядом, прислушиваться к размеренному дыханию, изредка поводя рукой, проверять, как восстанавливаются нервы и возвращается чувствительность.

Как только рассвело, я осторожно встал, стараясь его не потревожить, оделся и отправился к себе – надо сделать хотя бы видимость того, что я живо интересуюсь «конторскими» делами. Однако за столько времени механизм её существования налажен до автоматизма, и я там нужен постольку-поскольку.

Конечно же, «контора» не имеет никакого отношения к изображаемому людьми подземному аду со сковородками и шустрыми чертями. Черти, правда, есть - дэмайну поддерживают там порядок на уровне материи. Всё остальное люди делают сами. Они, в общем-то, всегда всё делают сами, по принципу домино - ты всего лишь трогаешь первую костяшку, остальные падают без посторонней помощи.

А под землёй находятся литосфера, мантия и планетарное ядро. Об этом рассказано в школьных учебниках географии. Контора же представляет собой гравитационный колодец или, попросту, чёрную дыру. Сила притяжения этого колодца столь велика, что поглощает не только физический свет, но и нефизический, который может сопротивляться чему угодно, если его достаточно. Но Света в большинстве людей настолько мало, что они не могут противостоять этому притяжению, и после cмерти их Свет или «души», как это принято называть, падают в колодец.

Собственно, физической боли в преисподней тоже нет, если это кого-то обрадует. Когда человек испытывает физическую боль - ему не до раскаяния, он только и думает, как бы всё побыстрей закончилось и как это перетерпеть. Поэтому для длительного наказания физическая боль неэффективна. Но это ещё не значит, что страданий тут нет вообще. Ад - это бесконечная рефлексия. Души, прозябающие на самом дне Тьмы, постоянно переживают собственную жизнь заново, самые её неприглядные моменты, дурные поступки, некрасивые мысли. При этом и тут есть свобода - осознать, что был не прав в каждом конкретном случае. Тогда есть возможность вырваться из колодца и уйти на перерождение. Пережить катарсис, так сказать. На словах это очень легко звучит, но признавать свою неправоту довольно-таки непросто, даже если тебя ткнули в неё носом, это я по себе знаю. Несогласие с Создателем всегда уводит от него ко мне, который не согласен с ним только в одном ключевом вопросе, но именно это «только» делает меня отступником, которому нет равного среди падших. (Хотя причины моего несогласия с Создателем людям в основном не интересны и не понятны, у них совсем другая печаль). Некоторые души выбирают вечный ад, смиряются, приживаются и впадают в подобие тяжёлого кошмарного сна, от которого учатся получать извращённое удовольствие.

Вообще законы мироздания, которые установил Создатель, очень просты. Их поймёт даже ребёнок. Но люди любят всё усложнять, накручивать возле истины столько слоёв вранья, что даже отец лжи диву даётся. Особенно в этом преуспели церковники и философы. Иногда я поднимал со дна колодца какую-нибудь философскую душу в попытке понять, что люди думают о мире. Мрачно слушая пространные размышления о каком-нибудь эмпириокритицизме, я чувствовал себя в лучшем случае подмастерьем золотаря, понимая едва ли половину из этих рассуждений. Мне-то законы мира известны таковыми, какие они есть на самом деле, и у меня начинала болеть голова от людского вранья.

- Где ты сейчас находишься? - спрашивал я одного из философов.

- По сути говоря, я нахожусь в аду, - смиренно отвечал он мне. - Но кто скажет, что это не аберрация моего гибнущего рассудка?

- Я скажу, - говорил я.

- И ты, принц Тьмы - тоже аберрация моего гибнущего рассудка.

И бедняга-философ торжественно падал обратно на дно колодца.

Церковники тоже на славу постарались наворотить столько лжи, разделили истину на столько противоречивых осколков, что распутать все эти гордиевы узлы можно разве только огнём и мечом.

Впрочем, метод усложнений, лукавого мудрствования, позволяет мне испытывать людей в этом мире на прочность.

Вот, собственно, за этой дырой и душами, страдающими здесь, я приставлен приглядывать, одновременно неся и наказание вместе с несогласными, и олицетворяя тёмную сторону Создателя. Помимо конторы мне приходится выполнять ещё множество всего, отчего я, признаться, давно устал.

Расставшись с шипами Мирового Древа, я покинул Землю и заперся в этой дыре, где на пространстве выделенной материи устроил убежище, невольно оборудовав его в духе «ад глазами людей». Вулканы, кипящая лава, кровавое небо, мутное от вулканических выбросов... Мне пришлось изменить физические величины небольшого участка колодца при помощи Света. Над всем этим мракобесием я воздвиг более чем жуткий дворец. На души, которые я поднимал со дна колодца к себе, это производило впечатление. Но моя цель была совсем иная, нежели шокировать несчастных. Я вообще теплолюбивое создание, а в колодце холодно так, как не было холодно даже в прежнем Ледяному аду. Я мог поддерживать лишь примитивную материю, ту, с которой начиналось существование Земли, отсюда весь этот палеозой, чьи климатические условия меня вполне устраивали. А мрачная архитектура дворца вписалась в пейзаж по чисто эстетическим соображениям.

Во времена Отлучения я пару раз в столетие покидал своё убежище, чтобы впитать немного Света, проникающего во внешний мир, и найти Элессу. Понаблюдать за ним со стороны, почувствовать издалека его тепло, его энергетику, его любовь ко мне, которая от разлуки только усилилась. Как это часто бывает - все глобальные цели, перед которыми преклонялись даже великие мира сего, меркли перед сугубо личными пристрастиями.

Я искал свою любовь, жадно созерцал его на расстоянии, убеждался, что с ним всё в порядке, впитывал его образ на следующие сто лет, и уходил обратно во Тьму. Чтобы снова и снова перебирать эти крохи светлых воспоминаний. И лишь тогда я испытывал подлинную радость, которая была недоступна обитателям преисподней. Ибо только истинная любовь уносила самого греховного грешника прямиком к Создателю...

Дата добавления: 2015-07-19