Девятнадцать. Это вне сферы моих интересов, думал я, уставившись в зеркало невидящим взглядом и

Это вне сферы моих интересов, думал я, уставившись в зеркало невидящим взглядом и растирая по щекам лосьон после бритья. Медицина — это ложный путь.

Меня ошеломляет ханжество медицины и ужасают её догмы. Лекарство от любой болезни — это же абсурд, чистое безумие.

Каждый пузырёк — приобретённый в открытую или из-под по­лы, легально или нелегально, по назначению врача или без него — отдаляет нас от осознания нашей завершённости и от возмож­ности различить истинное и ложное.

Лучшее лечение — прекра­тить принимать лекарства, все без исключения, независимо от их происхождения и назначения.

С моей стороны, преступно поддер­живать людей, которые относятся к человеческому телу, как к механизму, а не вместилищу разума, людей, которые видят толь­ко поверхность вещей и не в состоянии проникнуть в их глубину.

Лесли — моя противоположность. Она способна часами изу­чать медицинскую литературу, сидя в кровати с расширенными от любопытства глазами.

Иногда она хмурится, недовольно вор­ча: «Правильное питание, упражнения — как они могут об этом забывать?», но в общем, сложность медицинских заключений доставляет ей удовольствие.

Она может читать всё, что ей угодно, напомнил я себе, вплоть до учебников чёрной магии, если её это заинтересует. Но moi?[3]

Поддерживать систему помешанных на лекарствах белых хала­тов, слишком занятых собой, чтобы обратить внимание на целый спектр наших творческих болезней? Нет уж!

В таком состоянии духа я одевался на больничный благотворительный бал.

Лесли сочла это приглашение привилегией, дающей нам возможность внести хоть какой-то вклад в битву прогресса с неизлечимыми болезнями и мучительным умиранием.

— Что ж, идём, — согласился я.

Я не часто вижу свою жену в вечернем платье. Полное крушение всех принципов, отступление побеждённого сознания — разве это высокая цена за такое зрелище?

Я втиснулся в свой самый тёмный пиджак, прицепил на лацкан маленький значок с изображением Сессны и протёр его большим пальцем.

— Не поможешь ли мне управиться с этим, милый, — донёсся из ванной голос жены. — В талии нормально, а в груди — не пойму, то ли платье село, то ли я полнею...

Я всегда готов протянуть руку помощи, поэтому тотчас бросился в ванную.

— Вот здесь. Спасибо, — сказала она, взглянув в зеркало.

Она поправила рукав.

— Как по-твоему, это подойдёт?

Услышав за своей спиной стук падающего тела, она выждала минуту, повернулась, чтобы помочь мне подняться, прислонила меня к косяку и стала ждать словесной оценки.

Платье было шелковисто-чёрным, с большим вырезом впереди и с длинным разрезом сбоку на юбке. Возникало впечатление, что оно охватывает всё тело в долгом, чувственном объятии.

— Мило, — с трудом вымолвил я. — Очень мило.

Я попятился назад и стал причесываться. Хоть мне это всё равно не удастся, подумал я, любой ценой я должен произвести на балу впечатление, что эта женщина — со мной.

Она тщательно изучала своё отражение, уже сверив его с сотней суровейших стандартов, и всё же, сомневалась:

— Это ведь выглядит не слишком вызывающе, правда?

Мой голос меня не слушался.

— Это выглядит просто восхитительно, — наконец, произнёс я, — пока ты остаёшься в этой спальне.

Она сердито глянула на меня в зеркало. Когда Лесли одета официально, в ней начинает говорить её бескомпромиссное голливудское прошлое, а это уже серьёзно.

— Ну же, Ричи! Скажи мне, что ты думаешь на самом деле, и если оно выглядит чересчур... то я его сниму.

Сними, подумал я. Давай сегодня вечером вообще останемся дома, Лесли, давай отправимся в другую комнату и там необы­чайно медленно, дюйм за дюймом, снимем твоё удивительное, с церемонии вручения Оскара, платье и на всю следующую неделю забудем о том, что нужно куда-либо идти.

— Нет, — ответил я вслух, презирая себя за утраченный шанс. — Это отличная маленькая вещица, и она очень тебе идёт. Подходящее, я бы даже сказал — исключительно подходящее платье для сегодняшнего бала. Сегодня полнолуние, так что по­лиция, скорее всего, вообще не отвечает на звонки.

Она всё ещё сомневалась.

— Я купила его как раз перед тем, как мы познакомились, Ричи, этому платью уже двадцать лет, — сказала она. — Может быть, лучше надеть белое шёлковое?

— Может, и лучше, — ответил я ей в зеркало. — Безопаснее, это точно. Никто в этом городе никогда в своей жизни не видел такого платья.

Двадцать лет, подумал я, и никакая деликатность не может заставить меня отвести взгляд. По-моему, она меня околдовала. Лесли всегда умела одеваться, и при желании, могла поразить этим любого, но сегодня явно будет массовое убийство.

Я вспомнил фразу, которую когда-то, ещё до нашего знаком­ства, записал на листке, а потом, много лет спустя, нашёл его на дне одной из папок:

«Влюблённые, принимающие идеалы друг друга, с годами становятся всё более привлекательными друг для друга».

Сейчас всё сбывалось, и эта женщина в зеркале, решаю­щая, надевать ли ей ожерелье в одну или в две нитки, была моей женой.

Я смотрел на неё с удивлением. Кажется ли она мне такой прекрасной оттого, что я смотрю на неё пристрастным взглядом влюблённого, который не видит перемен и недостатков, очевидных всему миру? Или это на самом деле свершается наш дар друг другу — из года в год выглядеть всё лучше?

Не курить, не пить, никаких наркотиков, никаких интимных связей на стороне. Без мяса, без кофе, без жиров и шоколада, без переутомлений и стрессов.

Всё делать не спеша, меньше пищи, больше тренировок, работа в саду и параплан, плавание и йога, свежий воздух и натуральные соки, музыка и учёба, разговоры и сон.

Каждый пункт в этом списке — результат упорной борьбы с самим собой и лавиной обстоятельств, отдельная цель, достигну­тая серией побед и поражений.

Шоколад — моя основная проб­лема, безжалостные рабочие дни — беда для Лесли.

— Нельзя, отказавшись от всего этого, не получить хоть что-нибудь в награду, — произнес я вслух.

— Что ты сказал?

Через несколько минут нам пора выходить. Она пытается уло­жить направо светлый локон, который упрямо стремится влево. Слишком поздно переодеваться, и платье-убийца пойдёт с нами. Как они всё-таки умудряются шить женскую одежду, которая повторяет такие невероятные изгибы?

— Ты так прекрасна, что мне даже дышать стало трудно.

Она отвернулась от зеркала и улыбнулась мне.

— Ты действительно так считаешь?

Она протянула мне руки.

— Ох, Вуки, спасибо тебе. Извини, что я немного рассеяна. Просто я хочу, чтобы тебе не было стыдно показаться со мной на людях.

Я обнял её, прервав эти глупости. Почему, всё-таки, внешность так важна? Когда-то мне казалось, что физическая красота — вовсе не обязательное качество в партнёре. Я, правда, требовал этого качества, но не понимал почему... Разве не то, что находит­ся внутри нас, главное?

Должно быть, я понял что раньше, чем почему. Не обладай мы с женой физической привлекательностью в глазах друг друга, мы никогда не смогли бы удержаться вместе в тех страшных жи­тейских бурях, когда всё остальное рушилось.

«Я её не понимаю, — не раз скрежетал я зубами. — Чёртова педантичная упрямица! Если бы она не была так красива, клянусь, я бы бросил её навсег­да».

А ведь, в моей жизни были красивые женщины, которых я оставлял без сожаления, когда мы получали друг от друга всё, ради чего встретились.

Некоторые женщины, яркие при первой встрече, становятся неинтересными, когда ты узнаешь их ближе. И наоборот, существуют женщины — друзья и родные души: они оказываются тем прекраснее, чем глубже ваша дружба.

Так ли это с Лесли? Мог ли я вообразить, что её Величество Красота задержится с нами и даже засияет ещё ярче? Такое про­изошло со мной лишь один раз в жизни — и эта женщина сейчас стоит передо мной.

Она закончила себя разглядывать, обернула плечи чёрной шёлковой накидкой и взяла сумочку.

— Я готова!

— Отлично!

— Ты меня любишь?

— Да, — ответил я.

— А я даже не знаю, за что...

— За то, что ты — любящая, тёплая, остроумная, находчивая, добрая, любознательная, чувственная, смышленая, творческая, спокойная, многогранная, свободная, открытая, общительная, от­ветственная, блистательная, практичная, восхитительная, прек­расная, уверенная, талантливая, выразительная, аккуратная, про­ницательная, загадочная, изменчивая, любопытная, беззаботная, непредсказуемая, сильная, решительная, предприимчивая, серь­ёзная, искренняя, отважная и мудрая.

— Здорово! Теперь я постараюсь вообще не опаздывать!

Дата добавления: 2015-07-19