Публицистика

Свобода в современном мире

Сбейте оковы и дайте мне волю -

Я научу вас свободу любить.

Это слова из одной старой песни. Свобода (воля) в ней отождествляется с отсутствием оков, того, что связывает, от чего субъект зависит. Но есть ли она, эта свобода, в современном мире зависимостей?

Зависимости увеличиваются, диапазон их расширяется. Америка постоянно хвасталась своей свободой, а оказалось, что и она зависит от террора. Как известно, 11 сентября 2001 г. террористами был разрушен торговый центр в Нью-Йорке и корпус Пентагона в Вашингтоне. Погибли тысячи человек. Американцами овладел страх: ждали новых взрывов, бактериологической войны, распространения сибирской язвы, опасались летать на самолетах и т.д.

Гарун бежал быстрее лани,

Быстрей, чем заяц от орла

(М.Ю. Лермонтов).

Была ли свобода в этом безумном беге? Нет. Страх овладел Гаруном, парень был трусом. А страх, ужас, боязнь и свобода несовместимы. Недаром еще Эпикур советовал освобождать душу от страхов.

А что делается в России? Посмотрите на решетки на окнах, железные двери в домах. Никто не застрахован от того, что ему перережут горло в подъезде при возвращении вечером домой, не застрелят при выходе из машины у места работы, не ворвутся ночью в квартиру. Разгул преступности сделал нас несвободными. Граждане России не смогут вздохнуть свободно, пока страна не покончит с этим страшным злом.

Новые зависимости порождает стремительное развитие техники. Почти каждый день приходят сообщения об авиакатастрофах, гибели пассажиров. Ограничения на поведение наложила компьютеризация страны. Компьютер принуждает к сидячему образу жизни во время работы, игр, забав.

Калькуляторы отучили детей сначала в Америке, а потом и у нас считать в уме или на бумаге. Как-то болела у меня правая рука, а нужно было сходить заплатить за электроэнергию. Зашла ко мне соседка-студентка, я попросил ее подсчитать, сколько мне платить по счетчику.

- Дайте калькулятор! - говорит она.

- У меня его нет.

- Не смогу тогда подсчитать...

Пришлось мне заняться умножением, преодолевая боль в руке. При известных условиях порабощает человека телевизор. Можно рассказывать о зависимости и дальше, но в этом нет надобности.

Нам говорят: "Освободитесь от зависимости и вы будете свободны". В поисках такой свободы становятся отшельниками, бомжами, хиппи и т.д. "Хочу быть свободным!" - говорит мужчина и не вступает в брак. Женщины, чтобы быть свободными, не хотят рожать детей, делают аборты. Не учатся, не работают, тоже в поисках свободы.

Но вся штука в том, что освобождаясь от одной зависимости, субъект попадает в другую, более тяжелую. Хиппи, желая обрести свободу, уходили из дому, от родителей, из страны и скитались по миру. Оказалось, что их свобода хуже рабства. Болезни, голодная жизнь, наркотики, беспорядочные половые сношения сгубили племя скитальцев.

Еще Максимилиан Волошин писал:

И всякий раз, мечтая о свободе,

Мы строим новую тюрьму.

"Сладкое слово свобода" ведет людей на баррикады, вовлекает в революции, перевороты, в политическую борьбу, но желаемого результата люди не достигают. В советское время в России господствовал произвол должностного лица, теперь - произвол собственника. Это относится даже к высшей школе. Ее задушит платное обучение. В вузы принимают всех, кто может платить. Большинство из них учиться не желает, полагая, что купили диплом, и ждут, когда им его принесут. И получают его, если исправно платят. Тяжело жить в обществе, где действует принцип "Все покупается и продается".

Люди ищут волю в освобождении от внешних зависимостей. И не подозревают, что есть такое, что связывает еще более сурово. Цепи, налагаемые пороками, дурными страстями, позорными привычками, глупостью (атасферой), трудно разорвать. Наркотики, пьянство, сексуальная распущенность, обжорство, злоба, зависть, бездумная жизнь порабощают. "Раб пороков" - это не просто метафора. Любое рабство исключает свободу. "Я - раб Божий", - говорит верующий. "Раб вещей" - тоже раб. При изъянах в психике субъект становится рабом навязчивых состояний, фобий, бредовых идей. Так что зависимости есть не только внешние, но и духовные.

Раз мы зависим от всего, то, может быть, свободы-то и нет? Утвердительный ответ на этот вопрос - не редкость. Один из героев Леонида Андреева говорил: "Свободы нет и она не нужна".

Поиск свободы, страстный и настойчивый, был в прошлом, есть он и в современном мире. Свободу часто сводят к субъективной стороне свободы, к духовной свободе, без которой нет, конечно, свободы. Андрей Тарковский говорил в "Российской газете" 12 января 1995 г.: "Мне кажется, что свобода не существует в качестве выбора: свобода - это душевное состояние. Например, можно социально, политически быть совершенно "свободным" и, тем не менее, гибнуть от чувства бренности, чувства замкнутости, чувства отсутствия будущего".

О субъективной стороне свободы много писали философы-экзистенциалисты, особенно Жан Поль Сартр в философских трактатах и в пьесах, в частности в "Мухах". Но еще до них Августин Блаженный говорил: "Тот, кто добр, - свободен, даже если он раб; тот, кто зол, - раб, даже если он король".

О роли душевного состояния, мыслительной деятельности в свободе сказал писатель Лев Разгон, проведший несколько лет в ГУЛАГе: он никогда не был таким свободным, как в эти годы. Парадоксально, но понять можно, если иметь в виду свободу мыслить, духовную свободу, субъективную, внутреннюю сторону свободы.

Если бы свобода сводилась к душевному состоянию, то простые люди не требовали прав, не бунтовали бы. В конце концов, пленники не совершали бы побегов. Об одном из них рассказал Александр Мищенко в романе "Побег из Кандагара", изданном в Екатеринбурге в 2001 г. Владимир Ильич Шарпатов и его товарищи совершили подвиг, бежав на самолете Ил-76 из талибского плена. Неволя - антитеза свободы. В одном стихотворении Герой России В.И. Шарпатов так писал:

Все вокруг - чужие лица,

Только камень да песок...

Свобода - сложное общественное и личное образование. Виды ее разнообразны: экономическая свобода, политическая, моральная, правовая, духовная, свобода творчества и т.д.

Делает ли субъекта свободным сбрасывание зависимостей? Свобода "от.." существует, конечно. Вспомним хотя бы Вл. Маяковского, который говорил, что он свободен от любви и от плакатов. Но это лишь одна сторона свободы. Вторая выражена в вопросе: а можно ли быть свободным в чем-то?

Вступить в брак и быть свободным в браке? Не от уз брака, а в самом браке? Наняться на работу и быть свободным не от труда, а в труде? В соблюдении норм права и морали? Или нормы - это вериги, от которых надо освободиться? Вот А.С. Макаренко в одной из лекций говорил: "...Дисциплина ставит каждого отдельного человека в более защищенное, более свободное положение. Представьте себе, что это парадоксальное утверждение, что дисциплина есть свобода, понимаемая самими ребятами очень легко..." [Макаренко, А.С. Соч. в 7-ми тт. - Т. 5 / Макаренко А.С. - М., 1958. - С. 138].

Суть в том, что осознание необходимости дисциплины, охотное следование нормам поведения устраняют их давление. Субъект при этом условии не чувствует их ограничивающую силу и свою зависимость от них.

Добровольность - непременное условие свободы. Если поступок совершен под принуждением, его нельзя назвать свободным. То же можно сказать о поступке, совершенном неохотно, без желания. Если студент посещает занятия из-за страха наказания, под принуждением, не имеет желания учиться, он не может считать себя свободной личностью. Работники искусства называют себя творческими личностями, отказывая ученым, изобретателям, врачам, садоводам в этом имени. Но это неверно, ибо любая деятельность может осуществляться творчески. А творчество, добровольность и свобода неразрывны, как показали такие философы-экзистенциалисты, как Н.А. Бердяев, Симона де Бовуар и другие.

Если субъект, занимаясь каким-либо делом, соображает, как его сделать лучше, проявляет смекалку, удовлетворен результатами, то к нему приходят радость и чувство свободы. Психика свободного человека иная, чем у несвободного.

Все бы хорошо, но охотно, добровольно делают и зло: совершают террористические акты, убийства, кражи, радостно клевещут, занимаются браконьерством, насилуют женщин и т.д. Поэтому поставим вопрос так: можно ли признать за свободные деяния преступления? Нет, нельзя, ибо общество не может позволить разрушать условия его существования и развития.

Свобода имеет и внешнюю, объективную сторону, заключающуюся в наличии реальной возможности для совершения поступка, в отсутствии препятствий для совершения его. В природе и обществе действуют объективные законы, которые человек не в силах отменить. Он может только им подчиняться и их использовать.

Люди могут изменять юридические законы (нормы), если объединяться в этом стремлении, ибо отдельная личность не может их отменить. Если человек начинает какое-нибудь дело, а оно не может быть осуществлено в наличных природных или социальных условиях, то и нет свободы. В нормальном обществе нет свободы грабить и убивать, клеветать и воровать. Все преступное и аморальное запрещено. Но несвобода этим не исчерпывается. Мы зависим от интеллектуального уровня окружения, от традиций общества и т.д.

Самые несвободные в нашей стране - это самые богатые люди. Жены их обречены на одиночество. В "Аргументах и фактах" (N1-2, январь 1995 г.) приводятся слова некоей Лены: самое тяжелое - это "состояние несвободы: постоянные ограничения даже при наличии возможностей". Боязнь за жизнь детей, мужа, свою, давление зависти и недоброжелательства и т.п. Но и отказаться от богатства богатый не может. Известный петербургский предприниматель Марк Горячев сказал об этом так: "Бизнес - это наркотик, он затягивает навсегда".

Субъект обладает свободой воли. Когда нет насилия и принуждения, он поступает по желанию. Он действует в определенных исторических и природных условиях. Его деятельность протекает не в пустом пространстве, она не есть абстракт, оторванный от социальной группы, интересов других людей, социального строя. Действие или бездействие создает или разрушает благо. Благо - объект стремлений, то, что имеет положительную значимость в жизни людей (личности, малой и большой группы), что удовлетворяет и развивает разумные потребности людей, потребности в мере единстве личного и общественного. Блага субъекты ценят: благо существует в пределах ценности. Если человек разрушает благо, он, естественно, теряет свободу, ибо свобода контрарна злу. Зло - разрушение блага, а добро - создание или сохранение блага.

Любой поступок вызван каким-то побуждением и дал какой-то результат. Что побудило человека к деянию - стремление создать благо, сохранить его или разрушить? Было ли создано в результате благо или разрушено? Возможны четыре случая соотношения побуждения и результата.

Рассмотрим их. Но отвлечемся от того, называет ли свои действия субъект добром или злом. Речь пойдет об объективном значении поведения.

Первый. Субъект хотел создать благо и создал его, то есть воля его была доброй и он сделал добро. Такой поступок должен быть оценен как свободный.

Второй. Субъект хотел разрушить благо и разрушил его, то есть сотворил зло. Такой поступок является несвободным.

Третий. Человек хотел создать благо, имел хорошее намерение, но создать благо не смог: не хватило опыта, знаний, силы воли, или помешали внешние обстоятельства. В результате может возникнуть даже зло. Это о таких случаях сказано: "Благими намерениями вымощена дорога в ад". Такой поступок имеет лишь внутреннюю, субъективную сторону свободы.

Четвертый. Побуждение было злым, являлось стремлением разрушить благо, но оно получилось в игре случайностей или невольно. Здесь только объективная, внешняя сторона свободы.

Свобода, таким образом, - это доброе душевное состояние и поведение, вызванное стремлением к благу и создавшее его. Есть в моральном отношении только одна свобода: делать добро. Евг. Евтушенко писал:

Тот презренный лакей,

Кто кричит, что свободен он полностью:

У свободных людей

Нет свободы для подлости.

Свобода достигается в обществе лишь в совместных усилиях, когда появляется синергетический эффект - свобода возрастает.

В поэме А. Пушкина "Цыганы" старик говорит Алеко:

Оставь нас, гордый человек!

Мы дики; нет у нас законов,

Мы не терзаем, не казним -

Не нужно крови нам и стонов -

Но жить с убийцей не хотим...

Ты не рожден для дикой доли,

Ты для себя лишь хочешь воли...

Вот такие люди, которые лишь для себя хотят свободы - беда для общества. "Диктатура пролетариата" - яркий пример этому. "Анархия - мать порядка" всегда оборачивалась порабощением других людей. Грозные мужья позволяют себе все, но все запрещают женам и т.д.

Признавая какое-то право для себя, надо признать его и для других. Рассуждения о свободе наталкиваются на тот факт, что есть немало людей, которые не хотят ее, отдают свою свободу другим. Отчуждение свободы происходит в обществе с тоталитарным режимом, в тоталитарных религиозных сектах, в шайках и т.д. В них свобода отдается вождю, гуру, главарю. Механизм отчуждения от членов общества или группы показал Эрих Фромм в книге "Бегство от свободы". В предисловии к 25-му изданию книги он писал: "...Современный человек все еще охвачен беспокойствам и подвержен соблазну отдать свою свободу всевозможным диктаторам - или потерять ее, превратившись в маленький винтик машины: не в свободного человека, а в хорошо накормленный и хорошо одетый автомат" [Фромм, Э. Бегство от свободы / Фромм Э. - М., 1990. - С. 9].

Некоторые люди не только не хотят свободы, но и не умеют быть свободными. Свобода быстро превращается в произвол, анархию, беспредел, во вседозволенность. Быть свободным и уметь быть свободным - не одно и то же. Последнему надо учиться с детских лет, приучаясь делать правильное. Найти свободу можно только в правильном.

Можно успешно доказать, что человек свободен, но можно и обосновать что человек не свободен. Если свободу связывать с отсутствием зависимости, то обнаружится, что мы от всего зависим и не зависим.

Верно писал томский философ Д.Н. Приходько: "свободным может быть лишь общество высокого благосостояния и культуры".

Толерантность как зло

Известно, что термин "толерантность" употребляется по крайней мере в трех значениях. Первое - медицинское - мы рассматривать не будем. Второе относится к способности организма переносить неблагоприятное влияние того или иного фактора среды. Третье же является обозначением терпимости к чужим мнениям, верованиям, поведению, снисходительности к ним.

Если толерантность - это снисходительность, то что же в ней хорошего? Снисходительно отнестись к кому-то или чему-то означает снизойти, поступиться своим достоинством, встать вровень с недостойным, сохраняя при этом усмешку. Снисходить - значит и потворствовать чему-либо.

Посмотрим, в каких контекстах употребляется термин "снисходительность". Говорят: "снисходительно похлопал по плечу", "снисходительно отвечал на вопрос", "будь снисходителен к слабостям других" и т.п. А с терпимостью как обстоит дело? Терпимость - это способность выдерживать что-либо, переносить, смиряться с чем-либо, крепиться. Говорят: "Терпение и труд все перетрут", "Бог терпел и нам велел", "Терпи, казак, атаманом будешь", "Капля переполнила чашу терпения" и т.д.

Так что же хорошего в толерантности? Социальная необходимость ее несомненная в ряде случаев [Толерантность и коммуникации / Ред. Г.И. Петрова. - Томск, 2002; Диалог культур: толерантность в национальных и конфессиональных отношениях. - Томск, 2002]. Например, религиозная нетерпимость особенно аморальна. Религиозная вера имеет основания лишь в самой себе. Субъект верит в сверхъестественное и считает, что его вера истинна, а вера других неверна. Православные клянут католиков, члены одной секты зачастую ненавидят тех, кто не исповедует их веру. Столкновения на религиозной основе - не редкость, как и на национальной. Случаются и в науке проявления нетерпимости, приносящие вред развитию науки. В советское время дело доходило даже до запрета целых отраслей знания.

Нетолерантность особенно распространена в быту. К ней приводит непонимание побуждений другого лица, нетерпимость к поступкам близких, даже если они и не вызваны дурными мотивами и т.д.

Но толерантность толерантности рознь. Умиление ею чрезвычайно опасно. Дело в том, что совместимость со злом является злом.

При переходе от тоталитарного режима к демократии толерантность оказывается чрезмерной, оборачивается вседозволенностью. Все, что запрещалось ранее, подняло голову, произошло утверждение не только действительных свобод, но и порочных занятий и стремлений. Уже в период перестройки стали говорить:

- Сейчас все можно!

Не стану перечислять здесь то дурное, что расцвело пышным цветом - оно хорошо известно. Нашим людям свойственно кидаться из одной крайности в другую. Нетерпимость, которая была в условиях тоталитарного режима, переходящая в беспощадность ко всему отклоняющемуся от догм, от установок партии, сменилась толерантностью ко всему.

Ничто само по себе не имеет положительного или отрицательного значения безотносительно к ситуациям, обстоятельствам. До сих пор прославляют любовь к ближнему как безусловную ценность, возлагают на нее надежду как на преобразующую силу. Одно время обезумели от повторения фразы "Красота спасет мир". Теперь все славят толерантность. "Все сердце любви я отдать не могу...", - писал когда-то Василий Федоров. И был прав. Без ненависти к злу, особенно в тех страшных формах, которые распространены в наши дни, ни жизни, ни счастья не будет. Н.Г. Чернышевский писал в "Очерках гоголевского периода русской литературы": "Кто гладит по шерсти всех и все, тот, кроме себя, не любит никого и ничего; кем довольны все, тот не делает ничего доброго, потому что добро невозможно без оскорбления зла. Кого никто не ненавидит, тому никто ничем не обязан [Чернышевский, Н.Г. Избр. философские произведения / Чернышевский Н.Г. - М.: Госполитиздат, 1950. - С. 429].

Толерантность должна быть возведена в норму поведения для однотипных ситуаций. Призывать быть терпимым к добру, вероятно, не надо тех, кто добр. Но все люди должны проявить терпимость ко всему тому, что не несет зла: к просто отличающемуся, вынужденным неблагоприятным обстоятельством и т.д. Толерантность хороша в мере: чрезмерная терпимость или недостаточная теряют качества добродетели.

Нужна норма, запрещающая толерантность в том отношении, в котором она выступает как терпимость к тому, что дурно, что является злом, разрушает благо. Итак, необходимы две нормы о толерантности.

Наличие в морали противоположных норм - норма, а не изъян. Парность их вытекает из факта бытия в самой жизни противоположных ситуаций. Те системы, которые этого не учитывают и не создают противоположных норм, безжизненны. Каждый человек заслуживает уважения за доброе, хорошее, правильное, за заслуги, и никто не заслуживает уважения за дурное, плохое, несправедливое. Требовать безотносительного уважения к себе или другим нелепо.

То же можно сказать и о норме "Возлюби ближнего своего как самого себя". Жертва бандита не может пылать любовью к нему. "Не противься злу насилием" - благопристойная проповедь, ибо есть ситуации, в которых без насилия невозможно остановить, пресечь зло. Надо, наоборот, призывать сопротивляться злу. И избегать насилия, если это возможно. Насилие разрешено, когда нет другого средства остановить, пресечь зло. Добро с помощью насилия не создать, насилием добру не научить, в рай не загнать. Русский философ Иван Ильин написал статью в 1925 году "О сопротивлении злу силой", в которой подверг критике учение Л. Толстого и доказал правомерность применения силы в борьбе со злом. Выходит, учение Л.Н. Толстого о непротивлении неверно? И.А. Ильин прав? Нет, не выходит. Обе нормы нужно сформулировать в отношении так, как это сделано выше, то есть указать, когда насилие оправдано, морально, а когда нет. Не нужно прибегать к насилию в обычных ситуациях, когда зло можно и должно победить обычными же средствами. Насилие - чрезвычайное средство.

Возьмем для рассмотрения норму: "Не судите, да не судимы будете". Не судить, не осуждать и преступления, порочное, дурное, злое? Но ведь это приведет к гибели человечества! Последовательно провести в жизнь эту норму невозможно. Не судить опрометчиво, не разобравшись - да. Не судить без учета жизненного пути человека и его наследственной предрасположенности - да. Но судить зло и как можно строже по мере его возрастания - нравственно. Догматизм превращает норму в категорический императив для всех ситуаций, точнее безотносительно к ним, в абсолют, не знающий исключений. Релятивизм относится к нормам как к чистым условностям, которые можно нарушить, если "очень хочется". Рецептурность есть чрезмерная детализация норм, проистекающая из ущемления свободы субъекта и права на моральное творчество. Все сказанное распространяется на толерантность.

Чужой ум

Непреложным фактом является существование крылатых слов и выражений. Удачное, остроумное высказывание, неожиданное сравнение, необычная мысль быстро распространяются, получают отклик. Гуляют по свету народные словечки, строки из произведений И.А. Крылова, А.С. Грибоедова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева и других. Кто, скажем, не помнит грибоедовское "Злые языки страшнее пистолета"?

Использование крылатых слов и выражений к месту делает речь ярче, позволяет выразить мысль лучше. Но при одном условии: соблюдении меры. Если этого нет, то они становятся затасканными, изношенными, превращаются в штампы и дают обратный эффект.

Без меры повторяются высказывания "Красота - страшная сила", "Свет в конце туннеля", "Дорога, ведущая к храму", "Умом Россию не понять", "За державу обидно" и т.д.

Но чаще всего используется выражение Сергея Есенина в следующем стихотворении:

Счастлив тем, что целовал я женщин,

Мял цветы, валялся на траве.

И зверье, как братьев наших меньших,

Никогда не бил по голове.

Не знаю, заимствовал ли поэт название зверей или сам придумал, но несомненно, что с него началось распространение метафоры. "Братья меньшие" кочуют из газеты в газету, из одной телепередачи в другую. Дело доходит до нелепостей. Однажды телеведущая назвала братом нашим меньшим уссурийского тигра. Особенно отличается в этом газета "Труд". По какому бы поводу не упоминались животные, там обязательно появляются "братья". Художественный образ теряет смысл и используется как ярлык. Это видно хотя бы в таком случае. В "Труде" сказано: "При любом укусе подозрительного "меньшего брата" рекомендуется вводить вакцину против бешенства". Знаете, братство и бешенство как-то не вяжутся между собой.

Заголовки в газетах довольно-таки часто являются заимствованиями из чужих стихов, речей, прозаических произведений и т.д. Часто используются слова из песен. Например, "Как молоды мы были" ("Труд", 6 сентября 2000 г.), "Как упоительны в Тюмени вечера" ("Тюменская правда"), "Знаете, каким он парнем был" ("Тюменские известия"), "Еще немного, еще чуть-чуть" ("Труд") и т.п. Заимствуются названия кинофильмов: "Развод по-итальянски" и "Любить по-русски".

В еженедельной газете "Иностранец" 28 августа 2000 г. в рубрике "Отдых" появился заголовок "Очарованные странники", который воспроизводит название романа Н.С. Лескова только во множественном числе. И если говорить дальше о странностях в заголовках, то можно привести и такой факт. В названной же выше газете в рубрике "Контакт" появилось: "И увидел КГБ, что это хорошо". Не пощадила редакция даже Библию.

Известную фразу классика "Мороз крепчал" один остроумец переделал в "Маразм крепчал". Это вошло в заголовки. Фраза появилась в "Труде" в "Последней колонке". Мне она кажется актуальной: позаимствовать чужое не считается бесстыдством.

В нашем обществе почему-то больше всего ценится обыгрывание чужих высказываний. Невозможно подсчитать произведения, сочиненные на сюжет "Красной шапочки", или сцены, в которых воспроизводится фраза "Рекламная пауза", запущенная на "Поле чудес". Лучшими конкурсными подписями к снимкам в газете "Труд" считаются не оригинальные, а измененные несколько чужие слова. На одной из фотографий запечатлены были корова и смотрящий на нее мужчина. Лучшей подписью редакция признала: "Ты перед сном доилась, Дездемона?" Здесь чуть-чуть изменен вопрос Отелло из одноименной трагедии Шекспира. На другом снимке - высоко подпрыгнувший осел. И посыпались подписи: "Ослята учатся летать", "А мне летать, летать охота" и т.п. Первая заимствована из песни, вторая - из мультфильма. Опять перелицовка чужого. Конечно, нельзя сказать, что в подписях нет юмора, но сколько можно жить чужим умом?

Подражательство, заимствования особенно распространены на телевидении. Находка в одной программе используется другими ведущими. И начинает повторяться без конца одно и то же. Оригинальное единично, копии многочисленны. Поскольку телеведущие не смотрят другие передачи, то они и не подозревают, что их "оригинальность" есть не что иное, как повторение чужого. Так, как зараза, распространился призыв к телезрителям "Оставайтесь с нами!"

Чужие слова, чужие мысли, чужие поступки... Кто живет только ими, не может похвастаться умом. Умен тот и только тот, кто проявляет смекалку, ищет, как сделать лучше, современнее, кто оригинален. Повторяющие беспрестанно чужое выступают врагами своего разума, ибо он развивается в поиске, творчестве.

Я уже выступал с этими идеями в печати. И неожиданно нашел единомышленника в Австрии. В статье "Над кем смеемся, господа?" Д. Видра (Вена) писала, что однажды в юности обнаружила, что она, переживая события или просто любуясь природой, слышала в себе звучание строчек из полюбившихся произведений: "...Зима... крестьянин, торжествуя", "... отсюда я вижу потоков рожденье", "... люблю грозу в начале мая" и т.д. Эту зависимость от заготовленных на все случаи фраз Д. Видра иронически назвала "счастливым рабством". В статье, помещенной в журнале "Вопросы философии", она писала: "Но все это, - пусть гениальное, но чужое - создает заслон тому, что могла бы родиться в твоей душе. Как бы волшебны не были эти - чужие - строки, как бы умны не были эти - чужие - слова, они навсегда лишают тебя увидеть мир своими собственными глазами. А значит, они не обогащают, а обкрадывают тебя. Самое драгоценное на свете - это свобода, та свобода, которая внутри тебя. И она прежде всего в том, чтобы при всей любви и всем восхищении, уметь сохранить свою автономию, то есть уметь различать где "мое" и где "не мое", где "я" и где "не я".

Заимствования из художественной литературы, превращенные в глупости

Одной из распространенных ошибок является отождествление художественных и познавательных образов. До сих пор можно встретить цитирование неверного утверждения В.Г. Белинского: "Философ говорит силлогизмами, поэт - образами и картинами, а говорят оба они одно и то же".

Художественный образ не есть знание, хотя условием его создания и является знание. Ничего не зная, стихов не напишешь, музыку не сочинишь.

Идет лекция по философии в Тюменском институте искусств и культуры. Прошу поднять руки тех, кто считает, что художественная литература дает знания. Поднимают все. Потом спрашиваю о живописи. Поднимают многие. Далее - о музыке. И в этом случае подняты руки - почти половиной студентов.

Полагаю, что Сергей Есенин, когда писал "В саду горит костер рябины красной, но никого не может он согреть", никаких знаний не набирался сообщать читателям. Так же и Иван Шишкин в картине "Утро в сосновом бору" ничего не рассказывал о соснах, а показал красоту и мощь леса. М. Равелю и в голову не приходило сообщить нам сведения об Испании в знаменитом "Болеро". Конечно, если человек не знает, что есть рябины, он может это запомнить благодаря строчкам С. Есенина. Но если он захочет получить действительно знания о рябине, ему следует прочесть научную литературу. Чтобы узнать подлинную историю Франции, следует читать книги ученых-историков, а не романы А. Дюма. Его произведения мы читаем, движимые эстетическими потребностями. Знания же, почерпнутые из художественной литературы, дают полуобразованно, что, к сожалению, не редкость в среде филологов, артистов, журналистов и т. д.

Эстетическое восприятие действительности и ее познание - разные вещи, хотя и тесно связанные. Знания вокруг художественного образа не входят в его специфику. Все это говорится для тех, кто любит повторять разного рода премудрости из художеств иной литературы: высказывания героев прозаических произведений, строчки из стихотворений и т.д.

Александр Блок, передавая свое эстетическое впечатление от движения, писал в стихотворении "На поле Куликовом":

И вечный бой! Покой нам

только снится

Сквозь кровь и пыль

Летит, летит степная

кобылица

И мнет ковыль...

Закат в крови! Из сердца

кровь струится!

Плачь, сердце, плачь...

Покоя нет! Степная

кобылица

Несется вскачь!

Люди, не знакомые с физикой и философией, решили, то поэт сообщил нам новое знание и стали без удержу повторять строки об отсутствии покоя. Вадим Лобаченко, известный журналист, в программе "Доброе утро" заявил однажды:

- Покой, как известно, нам только снится.

Переносить поэтические вольности на объективную реальность не следует. Покой так же присущ действительности, как и движение, и не только снится, но и реально существует. Правда, один армянский поэт пошел еще дальше и заявил, что "покоя нет, и он не снится мне".

Повторяются без конца строчки стихотворения Ф. Тютчева

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать -

В Россию можно только верить.

Это надо понимать поэтически, но в буквальном смысле слова Ф. Тютчева не верны в отношении закону связи общего и отдельного. Нет ничего такого, что не имело бы общего с другими вещами. Особенное не существует без общего, а общее существует в отдельном. Россия отличается от других стран, но не так, что только отличается, и не настолько, чтоб ее не понять. В принципе, нет ничего такого, что нельзя было бы не понять. Понимание существует на уровне знаний. А только вера - зыбкая основа для правильного отношения к своей стране.

Красивое не всегда совпадает с истинным, и не всегда то, что тешит самолюбие, является правильным. Это относится не только к словам Ф. Тютчева, но и к известному суждению Л.Н. Толстого: "Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему".

В школах и вузах это высказывание толкуют как истинное, игнорируя тот факт, что оно - просто художественный прием. Но фраза Л.Н. Толстого так же далека от истины, как и высказывание Ф. Тютчева, ибо тоже основана на отрыве общего от отдельного: нельзя отдавать общее только счастливым семьям, а различия, особенное, специфичное, - только несчастным. У несчастных семей не меньше общего, чем у счастливых, а у счастливых семей не меньше отличий друг от друга, чем у несчастных.

Корреспондент телевидения вел репортаж из медицинского центра, в котором устраняли изъяны природы: исправляли нос, губы, груди и т.д. Закончил он репортаж так:

- Красота спасет мир, - как сказал Достоевский.

Корреспонденту и невдомек, что сам Достоевский нигде и никогда этого не говорил. Приписывали эту фразу великому писателю и философы Вл. Соловьев, В. Зеньковский и другие. Ошибка возникла из-за небрежного прочтения следующего места из романа "Идиот". Ипполит спрашивает князя Мышкина: "Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасет "красота"? Какая красота спасет мир? Мне это Коля пересказал...". Князь рассматривал его внимательно и не ответил ему.

Вот и все. Ни Ф.М. Достоевский, ни его герой не утверждали, что красота спасет мир. Никакое отдельное обстоятельство не может ничего и никого спасти. Причина всех событий всегда сложна, "спасителей" мира было много, но все они терпели крах. Да и мир в них не нуждался.

Выдаются за истинные изначально, как истинные сами по себе, высказывания: "Я знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть" (М. Лермонтов), "Краткость - сестра таланта" (А.П. Чехов).

Первая мысль - явная гипербола целеустремленности, художественное преувеличение, и она не может быть в буквальном смысле руководством в многогранной жизни для нормального человека. Вторая хороша и в буквальном смысле в отношении к случаям чрезмерной словоохотливости, ненужного многословия. А.Ф. Кони хорошо об этом сказал: "Нередко внешняя словоохотливость прикрывает скудость соображения и отсутствие ясности в представлениях, и, обратно, сдержанность, краткость слова бывают следствием честного к нему отношения и сознания его возможных последствий. В людях внешней культуры и полуобразования замечается особенная склонность к пустому многословию".

Но высказывание А. П. Чехова применяют и в случаях, когда оно неверно, и превращают его тем самым в глупость. Краткость - сестра бездарности в ситуации, когда требуется развернутое описание, полный ответ, убедительное доказательство и т. д. Краткость может стать синонимом скудоумия.

Ни одно высказывание не является истинным или ложным само по себе, вне контекста, ситуации, отношения. Суждения героев литературных произведений и авторов их нельзя принимать как безусловно истинные. В книгах много чего нагорожено. Догматизм, авторитарность мышления, некритическое отношение к текстам, цитатничество - антиподы творчества и радости познания.

"Если говорить честно..."

Эпидемией называется распространение инфекционного заболевания, значительно превышающее обычный уровень. Но этот термин употребляется и для обозначения массового распространения чего-либо. Эпидемией можно назвать, например, увлечение гороскопами. В студенческом фольклоре бытует частушка:

А свадьбы пошли -

Эпидемия.

Кто не ленится,

Тот и женится.

Психические состояния также могут приобретать характер эпидемии. Паника - подтверждение этому. Я намерен описать и объяснить лингвистические, то есть языковые эпидемии, и наметить пути их устранения и предупреждения их.

В сентябре этого года по центральному телевидению выступал знаток собачьей жизни. Так он начал свою выдающуюся речь словами:

- Собака, так сказать...

Что же, выходит, она вовсе и не собака, а лишь "так сказать собака".

Это словосочетание распространилось как зараза. Немало людей не могут высказать и предложения, чтобы не вставить в него любимое "украшение".

Но особенно удручающее впечатление производит речь "какбычников". Так я называю тех, кто там, где надо и не надо, употребляет словосочетание "как бы". Дело доходит до абсурда. В передаче "Старая квартира" когда-то известная певица, рассказывая о песне, которую собирались спеть, упомянула А.Л. Птушко и тут же добавила:

- Он как бы умер.

Птушко умер в 1973 году и не как бы, а на самом деле.

О "какбычников" я уже писал в "Тюменской правде". Александр Мищенко в книге "Словник" (Екатеринбург, 1998) посвятил этому неологизму стать. Тюменский писатель правильно отмечает, что какбычничают студенты, учителя, ученые и артисты.

- В общем, "как бы" - зараза та еще!

"Так сказать", "как бы" не исчерпывают лингвистическую эпидемию. Попал я однажды на лекцию профессора-философа. Солидный и авторитетный ученый, но его лекцию дослушать до конца не смог. Каждая фраза начиналась словами:

- Короче говоря...

Это раздражало, отвлекало внимание от содержания лекции.

По частоте употребления названные словосочетания стоят рядом с "честно говоря", "если говорить честно". Похоже, некоторые граждане России настолько изолгались, что им приходится специально сообщать о своей добропорядочности. Трудно верить таким людям. Правдивый человек постоянно честен, а не в отдельные моменты. И ему не надо заявлять о том, что он говорит честно.

Но вот что странно: заразившись словом-паразитом, человек не замечает этого.

На одном семинаре по логике в Тюменском институте искусств и культуры я дал задание студентам выписать все слова-паразиты, какие они припомнят. Получилось следующее: вот, ну, это самое, как говорится, скажем, по правде говоря, понимаешь, кстати говоря, значит и т.д. Были выписаны и те словосочетания, которые упомянуты выше. Но эти же студенты употребляли выявленные ими словечки. Поистине, мы в чужом глазу соринку замечаем, а в своем и бревна не видим.

Почему же так происходит? Во-первых, из-за некритического отношения к себе, к своей речи. Некоторым людям, особенно известным чем-нибудь, кажется, что все в них образцово-показательно.

Во-вторых, у части людей ослаблена способность слышать себя. Она развита у многих педагогов, у ведущих программы по радио и телевидению, у настоящих актеров. Они, если допустят оговорку, ошибку в ударении, заменять непроизвольно одно слово другим, тут же исправляются. Но те, кто не слышит себя, не замечают, как они говорят, не подозревают, как они смешны, подхватив эпидемические словечки.

В-третьих, действует инстинкт подражания. Кто-то находит удачное выражение или словцо. Их слышат другие люди, и они к ним прилипают. Хорошо помню, как привязалась фраза "Здесь, как говорится, комментарии излишни". Ее употребляли в фельетонах, в эстрадных номерах, на собраниях. Одно время телеведущие всей страны поддались находке французской журналистки в кинофильме и стали дружно говорить:

- Оставайтесь с нами!

Им казалось, что они оригинальны, но - увы! - это было всего лишь подражание.

Механизм подражания протекает в основе своей на бессознательном уровне. Но обстоятельствами, усугубляющими распространение лингвистической заразы, является легкая внушаемость, конформизм, противоположный самостоятельности, некритичность по отношению к внешним влияниям.

Критическое отношение к себе помогает увидеть даже незначительные языковые погрешности. Не слепое подражание, а сознательный контроль за речевыми заимствованиями и выработка умения слышать себя, способствует предотвращению лингвистических эпидемий. Но дело не только в этом. Школы и вузы слабо развивают образное мышление. Дети и студенты почти не читают стихов, мало читают прозаические произведения. Многим из них недоступен метафорический язык. Даже в простых ситуациях, например, в такой, когда надо сказать "Стекла запотели", студенты говорят:

- Стекла как бы запотели.

Без изменения отношения к культуре речи учителей, преподавателей вузов, работников телевидения и радио невозможно преодолеть беду - убогую речь многих граждан России и лингвистическую эпидемию.

Будет ли конец света?

Разве можно размышлять о конце света? Ведь мы не знаем даже, что произойдет через месяц, через год. И тем не менее существуют учения о будущем, объединенные названием "футурология". Термин произошел от латинского слова "futurum" (будущее) и греческого "logos" (учение).

Все футурологические предсказания делятся на три вида. Первый: пессимистические, прогнозирующие неизбежную гибель человечества. Одним из самых ранних является предсказание конца света, которое известно как Откровение Иоанна Богослова, или Апокалипсис (греч. apokalypsis - откровение).

Кстати, не очень грамотные журналисты употребляют термин "откровение", обозначающий озарение, ниспосланное свыше просветление в момент сверхчувственного постижения "истин", вместо откровенность. Так, один газетный материал был назван в местной газете "Откровения негодяя". Вот так: хоть стой, хоть падай. Одна моя знакомая, когда я рассказал откровенно об одном эпизоде, воскликнула:

- Вы поразили меня своими откровениями.

Видно было, что женщине хотелось высказаться красиво.

Согласно Иоанну Богослову, неизбежно придет конец света, человечество погибнет, что будет последствием борьбы между Христом и антихристом и "страшного суда". Есть и оптимистические воззрения. Это второй вид футурологических предсказаний. По мнению сторонников этих прогнозов, человеческий разум могуч, люди могут с его помощью предусмотреть опасности на пути человека и найти выход из любого положения дел, приспособиться к новым условиям. Так что ничего страшного с человечеством не случится.

И третий вид: человечество может погибнуть, такая возможность не исключается, но может и сохраниться, выжить при определенном условии. Это условие таково: человечество должно измениться, объединить стремления людей к добру, усилия по его созданию, если интеллигенты (подлинные, а не по диплому) станут движущей силой истории, возглавят движение человечества на пути к спасению. Приблизительно в таком духе написана книга известного философа Валерия Николаевича Сагатовского "Есть ли выход у человечества?", изданной в Санкт-Петербурге в 2001 г. В ней он пишет: "Выход, в принципе, есть. Но возможен ли он реально?" (с. 140).

Общий недостаток всех этих футурологических построений в том, что они являются чистыми умственными конструкциями ума, в том, что они умозрительны, являются мнениями, не опирающимися на исследование и учет объективных законов развития человечества. В голову могут прийти какие угодно фантазии, но цены они не имеют.

То, что я собираюсь доказывать, не относится к перечисленным взглядам, поскольку я считаю, что надо в теоретических построениях исходить из объективных противоречий.

Считаю, как и В.Н. Сагатовский, что противоречие, характерное для современного общества, - это противоречие между искусственным и естественным. Только я формулирую резче: между человеком и техникой.

Термин "техника" имеет два значения: 1) искусство, мастерство (отсюда "технология") и 2) собрание инструментов, механизмов и машин. Будем говорить о технике во втором значении. У людей с техникой двоякое отношение. С одной стороны, техника облегчает жизнь людям, приносит радость, с другой - порабощает и отделяет их от природного, естественного, все более и более вытесняет из природы. Техника, созданная, чтобы служить человеку, приобретает власть над ним, делает его придатком к машине. Она и человечество противоположны друг другу в нескольких отношениях: живое и неживое, естественное и созданное умом и руками человека и т.д. Техника вбирает в себя достижения цивилизации и отрицает человека. Это отрицание будет в беге времени усиливаться по мере развития умных машин, роботов. Любая машина превосходит во много раз в чем-то человека: экскаватор - землекопа, самолет - бегуна, компьютер - счетчика, робот - домашнюю хозяйку и т.д.

Роботы будут умнеть, люди - глупеть. Наступит момент, и техника превзойдет человека. Человечество начнет интенсивно вырождаться. Дело кончится тем, что машинная цивилизация, впитавшая в себя достижения человеческой мысли, вызовет гибель человечества. И как раз вовремя: Солнце начнет гаснуть, истратив свое вещество и энергию.

Машинная цивилизация будет иметь ряд преимуществ перед человеческой: она будет выше, она - неживая, что позволит ей переселиться в результате длительных полетов в другие миры. Это переселение не может перенести человек.

В новых условиях цивилизация, способная самовосстанавливаться, которая будет синтезом человеческих достижений (в этом смысле человека) и природного приведет к возникновению опять человека, точнее разумного живого существа. Новая человеческая цивилизация повторит во многом земную, но не будет точно такой же.

Природа, создав человека, не может утратить, выражаясь философским языком, этот свой атрибут, поскольку мир вечен, есть повторение других цивилизаций разумных существ. Ф. Энгельс, который был в свое время одним из образованнейших и умных людей, писал в "Диалектике природы": "... у нас есть уверенность в том, что материя во всех своих превращениях остается вечно одной и той же, что ни один из ее атрибутов никогда не может быть утрачен и что поэтому с той же самой железной необходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на Земле свой высший цвет - мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время".

Те взгляды, которые здесь развиваются, мною были высказаны еще в брошюре "Основные законы материалистической диалектики", изданной в Тюмени в 1969 году. Вот что я тогда писал: "Человечество возникло как отрицание природы. Но любая система несет в себе свое отрицание. Отрицание человечества произойдет по законам развития, в котором взаимодействуют внутренние и внешние обстоятельства. Человечество смертно и бессмертно в разных отношениях, ибо отрицание человечества есть "нет" его существованию, но это "нет" будет находиться в единстве с сохранением достигнутого им. Ни оптимизм ("люди все могут!"), ни пессимизм ("человечество погибнет!") не исчерпывают в отдельности правильного отношения к будущему.

Ф. Энгельс, считая, что погибнув, человечество возродится в другом месте и в другое время, исключил неправильно преемственность в судьбе человечества. Но ничего не бывает зря, уходящее всегда становится основой для нового развития. Полагаю, что достижения земного человечества не пропадут, а засияют заново.

Таким образом, люди, выходящие каждый год в белых одеждах и ждущие "страшного суда" ошибаются: конца света в их понимании не будет.

Размышления о главном

Удивительно, как люди легко находят главное. В известной песне утверждается: "Главное, ребята, сердцем не стареть..." Спрашивается, а то, все остальное приложится само собой?

В медицинской литературе на страницах газет можно прочесть: "Здоровье - вот что главное в жизни".

В народе эта мысль выражена резче: "Наплюй на все и береги свое здоровье".

Выходит, надо наплевать на честь и совесть, обязанности и любовь... А те, кто полагает, что все продается и покупается, говорят: "Деньги - вот главное, будут деньги - будет все".

И хотя ни дружба, ни любовь, ни Родина, ни истина, ни свобода не продаются, поклонение золотому тельцу не исчезает. А один мой знакомый считает, что главное - это работа. Если это так, то как быть с семьей или здоровьем?

В анкете, предложенной социологами, был такой ответ: главное - любовь. Жить - значит любить.

Вот так, и не иначе. Хоть стой, хоть падай от такого категорического утверждения. Чего только не объявляют люди главным! И славу, и карьеру, и богатство, и красоту, и наслаждения, и силу, и рекорды... Всего не перечислишь. Но именно это-то и настораживает и является основанием для предположения: вероятно, все, что есть в жизни, - главное, а не что-то одно. В самом деле, разве можно, например, карьеру считать главным в жизни, а семью, детей - второстепенным?

Бывает смешно, когда люди, отвечающие на вопрос анкеты социологов, пытаются выбрать из перечисленных ценностей какую-то одну - самую важную. Оказывается, в результате - сколько голов, столько и мнений.

Противоположностью главному является второстепенное. Понятно, что в нахождении последнего также существует разнобой... Немало граждан в последние десять лет перестали читать газеты, художественную литературу отчасти из-за материальных трудностей, но в основном из-за того, что в условиях снижения уровня интеллектуальных запросов решили, что чтение - дело второстепенное, малозначащее, даже ненужное. Известно изречение "Сила есть - ума не надо". В нем утверждается, что ум не просто дело второстепенное, но и необязательное.

Возможно, не существует главного, тогда все второстепенно? Подобные взгляды встречаются часто. Небезызвестный Екклезиаст говорил: "Все суета сует и томление духа".

А наш поэт М.Ю. Лермонтов выразился еще ярче:

И жизнь, как посмотришь

с холодным вниманьем вокруг,

- Такая пустая и глупая штука.

Верить в безотносительном виде этим суждениям нельзя. Конечно, ничему нельзя придавать исключительного значения. Но, например, во время Великой Отечественной войны лозунг-призыв "Все для фронта, все для победы" не был пустым выкриком, а имел глубокое основание, выявлял главное в то время.

Главным называется то, от чего зависит все остальное, что является самым важным, значительным. С ним ничто другое не может стоят в одном ряду. Любая сторона жизни при определенных обстоятельствах, бывает, выдвигается на первый план, затмевает все остальные стороны. Во время тяжелой болезни восстановление здоровья становится главным. Во время сложной личной драмы человеку хочется сказать словами А. Блока:

О доблестях, о подвигах, о славе

Я забывал на горестной земле.

Восстановление отношений дружбы с настоящим, добрым человеком приобретает признак главного в какой-то момент. Второстепенное - это малозначащее, которым можно пренебречь, счесть неважным. Действительно, незначительная обида в сравнении с радостями жизни не заслуживает того, чтобы ее превращать в смысл бытия. Но здесь обязательно надо заметить, что главное и второстепенное меняются местами, переходят друг в друга. Хорошо об этом написал известный поэт-сибиряк Василий Казанцев:

Пиши всегда - о главном

И говори - о главном.

И только лишь о главном

Пиши и говори.

Так говорил пройдоха,

Швырялся: век, эпоха.

И - говорил неплохо.

Весьма неплохо. Да.

Но что считалось главным,

Вдруг сделалось неглавным.

А то же, что неглавным

Звалось - наоборот.

Вот поэтому справедливо высказывание, что все является и главным, и второстепенным, но в разных отношениях, ситуациях, случаях, в разное время.

Просто мелочей, мелочей вообще, не зависящих от конкретных условий, не существует. Они есть лишь при определенных обстоятельствах, когда их нетрудно отделить от главного.

В оценке главного и второстепенного наблюдаются два неправильных взгляда. Первый, догматический: если что-то оказалось главным в какой-то момент, в какой-то ситуации, оно начинает рассматриваться субъектом как главное вообще, всегда, для всех условий. Второй - релятивистский: поскольку все в мире относительно, то главное и второстепенное - чистые условности, их разделение призрачно, да и не нужно.

Но отличие главного и второстепенного, выделение их имеет большое значение и в политике, и в хозяйствовании, и в личной жизни... Значение это не только стратегическое, но и тактическое. И надо сказать, что умение избегать ошибок догматизма и релятивизма требует ума, вдумчивости и старания.

Спасет ли мир красота?

Зачем так назойливо повторять в средствах массовой информации - как местных, так и центральных, - что Достоевский говорил: "Красота спасет мир". Эту фразу без конца мусолят те, у кого нет своих мыслей, кто не самостоятелен в мышлении. Их тешит то, что они думают так, как великие - действительные или мнимые.

Доказать истинность мысли, приписываемой писателю, в таким виде просто невозможно. Дело в том, что она высказана в безотносительном виде. А утверждения или отрицания в безотносительном виде являются одновременно и ложными, и истинными. Попробуйте доказать, что дождь полезен. Вы спросите: а для каких условий? Философы говорят: в каком отношении? Без этого доказать положения невозможно. Так и с красотой.

Начнем с того, что ничто отдельное, взятое само по себе, не может спасти никого и ничего. Некоторым людям свойственно искать от всех бед что-то одно и возлагать на него надежды, что оно вызовет желаемый результат. Считают: оснастим милицию новейшими техническими средствами - и преступность исчезнет; выберем хорошего президента - и Россия возродится; распространится православная вера - и мир преобразится; внедрим рыночные отношения - и придет изобилие.

Примеры можно и дальше приводить, но дело не в них, а в том, что даже лучшее лекарство не спасет больного, если он не изменит образ жизни и будет по-прежнему объедаться, пьянствовать и т.п., если не изменит менталитет, душевный настрой. Так и красота. Красота сама по себе, одна красота бессильна.

Часто ссылаются на очерк Глеба Успенского "Выпрямила" В нем рассказывается о провинциальном учителе, сникшем, потерявшем смысл жизни. Он попадает в Лувр и созерцает Венеру Милосскую. Величавая красота покорила учителя. Он ожил, наполнился силой и энергией. Вот такое чудесное исцеление и возвращение к полноценной жизни. Почему оно произошло?

Красота спасла? Тогда почему других она не спасает? Воруют прекрасные произведения искусства, насилуют прекрасных женщин и не бросают, созерцая прекрасное, своих преступных занятий.

Без красоты, возможно, учитель не воспрянул бы духом. Но кроме красоты нужно кое-что еще. Герой очерка Глеба Успенского - образованный человек, он понимал и ценил красоту. Он был недоволен своей жизнью и жаждал возрождения. Семя красоты упало на подготовленную почву и проросло.

Таким образом, бывают ситуации, когда помогают прекрасная музыка, чудесная сказка, звучные стихи, изумительные романы, восхитительные женщины. Бывает, да не сами по себе, а вместе с другими обстоятельствами, вкупе с другими условиями. "Красота - загадка", - говорит князь Мышкин в романе "Идиот", а Аделаида из этого же романа вторит ему: "Красота - сила". Да, сила, если она в упряжке с сильными партнерами. Она бессильна что-либо изменить к лучшему, если человек глух к красоте, если она одна-одинешенька или если партнеры никуда не годны.

А чрезмерное увлечение красотой, служение только ей, превращение ее в богиню, могут стать источником зла.

...Пылал Рим. Жители, обезумев, пытались спасти себя и хотя бы что-нибудь из имущества. И был один человек, который не просто смотрел на пожар, а смотрел с восхищением, любовался им. Это был император Нерон, поджегший город. Его пленила красота пожара. Он любил искусство, любил петь, играть на кифаре, любил красоту. Мы не знаем, думал ли он в тот момент, что красота спасет мир, но знаем, что есть люди, любящие красоту, даже создающие ее, но приносящие в мир зло, причиняющие страдания, попирающие нравственность. Красота без добра и истины опасна. Хочу здесь процитировать известного французского поэта Шарля Бодлера, который верно сказал: "Неумеренное увлечение красотой и искусством доводит людей до чудовищных эксцессов. У человека, одержимого жадностью к прекрасному, атрофируется чувство истины и справедливости. Это нездоровая страсть, эстетический недуг, разъедающий нравственные устои, подобна року".

А вы говорите в безотносительно виде, что красота спасет мир. Да и какой мир мы собрались спасать? Мир Нерона и Гитлера? Мир насилия и несправедливости? Или мир добра, истины и красоты? Мир лжи и бессовестности, подавления свободы и жестокости и спасать не надо. А вот добро, истина, красота не создаются сами собой, не возникают по мановению по мановению волшебной палочки. Их порождает деятельность человека. И только она. Спасти мир ценностей могут только сами люди. Да и то при соответствующих объективных условиях.

Интеллектуальные ресурсы региона

Это особые ресурсы. Они не могут истощиться. Это такое оружие, которое от употребления становится острей. Беда-то как раз и состоит в том, что разум остается во многих областях нашей жизни невостребованным. Ну а где нет ума, там не вакуум, там глупость.

Для начала надо преодолеть иллюзию, что мы живем только в ноосфере, сфере разума. Нет, есть еще атасфера, сфера глупости, названная так по имени Аты, которая была у древних греков богиней глупости и безрассудства. Эти сферы - противоположности, не существующие в обществе и личностях друг без друга, и несовместимые друг с другом.

Исследование интеллектуальных ресурсов - не подсчеты, сколько в регионе людей с ученой степенью, хотя это и важно. Это изучение ресурсов по четырем, по крайней мере, направлениям.

Первое. Представим на момент, что все люди, все без исключения, за сутки поумнели в два раза. Какими им покажутся порядки, при которых они живут? Явно нуждающимися в улучшении, совершенствовании. И став умнее, они добьются улучшения положения дел в государстве: в экономике, политике, образовании, науке и т.д. Все это и есть интеллектуальные ресурсы.

В поумнении граждан, жителей региона таятся неубывающие ресурсы. Но изначальной трагедией людей является то, что они не считают себя глупыми. Как говорил один старый философ, неизлечимая глупость людей состоит в том, что они считают себя умными.

Но одного заявлении о желании поумнеть недостаточно, чтобы поумнеть, но без него дело не сдвинется с мертвой точки. Нужны усилия, упражнения, дела, требующие ума. Лишь в деле, в умелом учении развиваются интеллектуальные способности: делать правильные выводы из предпосылок, смекалка, критическое отношение к своим мыслям, дар ничего не принимать на веру без проверки и т.д.

Мало еще учителей и преподавателей вузов, которые строят обучение так, что оно развивает мышление, сообразительность. Многие требуют запоминания, что правильно, но недостаточно. И поскольку учащиеся плохо запоминают, а осмыслить не могут, снижается требовательность. На зачетах и экзаменах разрешается пользоваться конспектами, учебниками, что вообще убивает и память, и ум.

Преподавание логики не стало повсеместным, а логика рассказывает, в каких формах люди мыслят, какое мышление является правильным. Старые философы заботились об уме своих читателей, давали советы. Б. Спиноза написал "Трактат об усовершенствовании разума", а Р. Декарт - "Правила для руководства ума".

Надо самим заботиться о развитии своего ума. Делая что-то, ставить вопрос: "А нельзя ли лучше?". Совершенствование способов деятельности развивает разум. При затруднении, преодолении препятствий постараться смекнуть, как их преодолеть. Нет безвыходных положений. Развитие смекалки есть совершенствование интеллекта. Содействует этому способность "слышать", как ты думаешь. Вопрос: "А с чего я это взял?" развивает критическое отношение к своему интеллекту. Вырабатывается удивительно: интеллект сам начинает контролировать себя.

Второе. Нет людей, которые были бы только умными или только глупыми. Если мы кого-то называем умным, то это означает "по преимуществу", ибо любой умный делает глупость, может "сморозить глупость". И дурак, бывает, как считал Ф. Вийон, "нам истину несет". Следует прямо показать глупость как глупость, не прибегая к смягчениям, эвфемизмам. И. Кант, не стесняясь, называл мошенника первым дураком, а у нас это именуется ловкостью, находчивостью. Люди на глазах гибнуть от глупости, а все делают вид, что так и надо. Показателем усиления глупости, атасферы в обществе является рост преступности, пьянства, наркомании и т.д. Без вытеснения глупости не может усиливаться ноосфера.

Третье. Сейчас распространилась мода ни "истину". Истиной являются религиозные мифы, учения всяких гуру, пророчества тронувшихся умом, мистические откровения. В газетах, на радио встречаются постоянно "моменты истины". Туман в сознании, заблуждения не способствуют прояснению рассудка и разума, развитию интеллектуальных запасов.

Истины - мысли, соответствующие объективной или субъективной реальности. Вот только то, что точно соотносится с предметом действительности, и является истиной. От имени истины говорить имеет право только тот, у кого есть доказательства ее. Истинность высказываний, положений, учений не гарантирует их распространенность, убежденность в их правильности и то, что их высказал авторитет.

Заблуждение - ложная мысль, которую субъект принимает за истинную. Заблуждающийся обманывается, он искренен, его драма в том, что он убежден в своей правоте, хотя и ошибается.

Истины существуют в науке, в повседневной жизни. С помощью их, опыта, размышлений и преодолеваются заблуждения. Ошибаются все - и дети, и взрослые, дилетанты и профессионалы, вожди и рядовые.

Четвертое и, может быть, самое важное. Невостребованный ум сохнет, глохнет. Редакторы газет считают ниже своего достоинства позвонить умному человеку и заказать статью по острому вопросу. Исчезли конкурсы на лучший проект, лучшую программу, лучшее предложение. Дискуссии в печати, в библиотеках, в администрации не проводятся. На различного рода совещания не приглашают тех, кто может дать дельный совет (как же - "сами с усами"). Редкими становятся научные конференции.

"Алло! Кто это?"

Антиподом культурного поведения является бескультурье. Много нелепых поступков молодых и немолодых людей бывает в непосредственном общении, а также с помощью технических средств.

В наши дни получили широкое распространение различные виды телефонов. Но культура общения с их помощью не возросла.

...Звонок. Беру трубку и говорю:

- Да.

И слышу:

- Кто это?

Сначала я отвечал на этот вопрос, говорил, кто я. И всегда было одно и то же: собеседник фыркал и бросал трубку. Ошибся номером, да и вопрос задал бестактный. Не извинился: ведь в трубке ни меня, ни его не видно. Не знаю, как в Тобольске, Нягани, Ишиме, в Тюмени редко, очень редко, извиняются, когда ошибаются: считают это унизительным.

Вопросу "Кто это?" подобен вопрос "Куда я попал?". Чувствуется, что человеку невтерпеж узнать, где это он вдруг оказался.

У меня взрослые дети. Звонят им в основном сверстники. Однажды железный голос приказал:

- Позовите Андрея!

Говорю голосу:

- Я вам не лакей, а вы мне не господин, чтобы разговаривать со мной таким тоном. Сначала поздоровайтесь и назовите себя.

Себя голос не назвал, сказать "Здравствуйте" или "Добрый день" постеснялся и бросил трубку или отключил сотовый телефон. Один раз вот так же позвонила девушка. Рассказал ей, как я общаюсь по телефону: сначала приветствую, называю кто звонит. После этого обязательно со словом "пожалуйста" прошу пригласить к телефону того, кто мне нужен. Позвонившая все поняла и тут же исправилась. Сказала, что зовут ее Оксана. Замечательная девушка! Мы даже с ней подружились: теперь наши беседы по телефону становятся все содержательней.

Меня удивляет, что очень часто позвонившие, как члены какой-то тайной организации, скрывают свое имя, боятся его выдать.

И еще о двух моментах "телефонной культуры". Не знаю, кому первому пришло в голову начинать разговор с вопроса:

- Я вас не разбудил (не разбудила)?

Меня спрашивали в одиннадцать часов дня, в четыре и даже в шесть вечера. Сначала я смеялся, а теперь испытываю раздражение из-за нелепости вопроса.

И еще одна зараза. Распространилась фраза в телефонном общении:

- Я могу услышать (дальше идет имя)?

Непонятно, чего именно хочет этот человек. Может, чтобы я подал голос, как подают собаки, когда им приказывают "Голос!"?

Культура общения по телефону - часть общей культуры. По ней судят о личности и ее зрелости.

Философская культура

Дата добавления: 2015-07-16