ЭРРОЛОГИЯ 1 страница

Предисловие

Нет людей, которые бы не ошибались. Правда, не все это признают. Мне известен гражданин, который однажды уверенно заявил:

- Я никогда не ошибаюсь!

Но это утверждение, как оказалось, было ошибкой, ибо он принял меня за другого человека.

Любая наука интересуется ошибками. Но должна же быть общая теория ошибок. Она называется эррологией (лат. error - промах, ошибка, погрешность и logos - слово, разум, учение) и является междисциплинарной.

В данной работе излагается определение ошибки, дается классификация ошибок, показывается, как и почему они возникают и т.д. Она написана на основе исследования общего в ошибках. Еще в 1987 г. в издательстве Томского университета была издана моя книга "Ошибки. Заблуждения. Поведение". Данная работа воспроизводит эту книгу в какой-то мере и является продолжением ее. Хотелось написать "эррологию" интересно и ясно. Правда, в этом есть риск. Хорошо об этом сказал А. Эйнштейн в письме к Солвину: "Но большинство людей выражает священный респект перед непонятными словами и считает поверхностным понятого им автора".

Лучшим средство предохранения от ошибок является критическое отношение к себе. Будем следовать совету французского просветителя Фонтенеля, который считал, что надо спрашивать себя почаще: все ошибаются, заблуждаются, неужели я один непогрешим?

Что такое эррология?

Каждый знает по опыту, что ошибки разнообразны. Ошибаются, когда начинают новое дело и не знают, как к нему подступиться; ошибаются, когда ситуация изменилась, а действуют по-старому; ошибаются, когда проявляют невнимательность, недостаточно ответственно относятся к делу. Ошибаются, когда строят предположения, производят расчеты, оценивают поступки, ошибаются в большом и малом.

Ф. М. Достоевский в письме к брату сокрушался: "Как оглянусь на прошлое да подумаю, сколько даром потрачено времени, сколько его пропало в заблуждениях, в ошибках, в праздности, в неумении жить, как не дорожил я им, сколько раз я грешил против сердца моего и духа, так кровью обливается сердце мое" [См.: Бурсов, Б. Личность Достоевского / Бурсов Б. - Л.: Сов. писатель, 1974. - С.158].

К ошибкам относятся погрешности измерений. Не являются редкостью ошибки диагноза. В "Комсомольской правде" рассказывалось об ошибке, из-за которой здоровый человек проглотил почти семьдесят семь тысяч пилюль для выздоровления. Диагноз был категоричен: у шестилетнего англичанина Ноэля Смита - тяжелое сердечное заболевание. Ему было строго-настрого наказано: ни на секунду не забывать о больном сердце. Это врачебное заключение наложило мрачный отпечаток на всю его жизнь: и работу пришлось выбрать нетрудную, а потому плохо оплачиваемую, и хозяйством не мог он по-настоящему заняться, переложив на плечи жены заботы по дому, - берег сердце. Так и дожил до 59 лет. И вот во время очередного осмотра молодой ливерпульский врач огорошил его заявлением: "Мистер Смит, у вас абсолютно здоровое сердце!" Последующие анализы подтвердили вывод: диагноз, поставленный Ноэлю в детстве, оказался ошибочным!

В любой стране предупреждению и исправлению судебных ошибок придается большое значение. Но ошибками интересуются не только медики и юристы. Известно, что "за ошибки в политике приходится расплачиваться". В современной науке изменилось отношение ученых к ошибке, что связано с новыми открытиями и совершенствованием техники исследований.

Об изменении отношения физиков к ошибке Л. Бриллюэн писал так: "Раньше ошибки обычно рассматривались как имеющие второстепенное значение, как помеха, которой в большинстве случаев можно пренебречь и с которой теория не должна считаться. Предполагалось, что ошибки принципиального значения не имеют и их можно сделать сколь угодно малыми, изготовив точные приборы. Такой точки зрения держались математики при обсуждении аксиом геометрии, и большая часть физиков явно или неявно соглашалась с подобной идеализацией. Современной физике пришлось отказаться от этих нереалистических взглядов и ясно осознать тот неприятный факт, что ошибки нельзя сделать по желанию сколь угодно малыми и что их надо учитывать как составную часть теории" [Бриллюэн, Л. Научная неопределенность и информация / Бриллюэн Л. - М. 1966. - С. 137].

В теории измерений был сделан вывод, что всякие измерения, как бы тщательно они ни были выполнены, сопровождаются ошибками. Необходимость устранения ошибок, возникающих при передаче информации при наличии шумов (фактически помехи присутствуют в любой системе), вызвала появление в пятидесятых годах XX века алгебраической теории кодов, исправляющих ошибки.

Содержат разделы или высказывания того или иного объема об ошибках логика и математика. Об ошибках пишут физиологи, психологи, этики и т. д. Возрастание точности измерений, совершенствование приборов, развитие кибернетики и т. д. отчетливо показало единство адекватности и антиадекватности в результатах познания, абсолютности и относительности этих результатов.

Современная наука обнаружила, что правильное и ошибочное не существуют друг без друга. Ученым стало ясно, что исследование ошибок - это необходимость. Но каждая наука изучает "свои" ошибки и не дает ответов на вопросы, что является общим для всех ошибок, как и почему они возникают, какие существуют виды ошибок и т. п. Этим занимается общая теория ошибок, которая дает определение ошибке, классифицирует ошибки, вскрывает механизм и общее в причинах их возникновения, пути предупреждения и исправления их, меру ответственности за тот или иной вид ошибки и т. д.

Когда эррология вскрывает родовую сущность ошибок, она не может в этих пределах делать различия, например, между погрешностью в измерении и нарушением правила правописания, между паралогизмом ученого и ошибкой компьютера. Но такое игнорирование качественного различия между видами ошибок допустимо лишь тогда, когда исследуется общее: при достижении цели определения, изучения механизма возникновения ошибок. Классификация их, исследование ответственности за ошибки основывается на учете различия. Это качественное различие выступает на первый план, когда анализируются ошибки субъектов.

Сказанное позволяет рассматривать заблуждения как вид ошибок. Проблема заблуждений интересовала философов прошлого, ею занимаются в настоящее время, но это не означает, что ей "повезло" так же, как проблеме истины. Многие философы удовлетворялись исследованием истины. Еще Аристотель, сетуя на это, писал, что философам "следовало бы в то же время высказаться о том, что такое заблуждение: ведь оно еще более свойственно живым существам, и душа немало времени проводит в ошибках" [ Аристотель. Соч. в 4-х т. - Т.1 / Аристотель. - М.: Мысль, 1975, - С. 429].

Сопоставление признаков заблуждений, отмеченных философами, и признаков ошибок, выделенных специальными науками, привело к выводу, что заблуждение - вид ошибки, что на заблуждение распространяются об­щие положения об ошибках.

Предотвращение ошибок, их исправление, когда это возможно, являются составными частями качества работы. Вред от ошибок может выражаться в рублях, а может быть в виде моральных, политических, идеологических и других издержек. Может быть причинен вред здоровью и благополучию людей, хозяйству. Без знаний нет успешных действий. Чтобы вести борьбу с ошибками, надо знать, почему они возникают, каков механизм их возникновения, какие виды ошибок существуют и т. д.

Академик П. Л. Капица так сформулировал суть научного отношения к ошибкам: "...Заблуждения всегда отступают под напором истин, несмотря ни на какие препятствия; на худой конец это вопрос времени или количества жертв, о чем говорит история человечества, начиная с костров инквизиции и даже раньше... Я хотел бы поговорить о праве человека на ошибки. Я припоминаю одну свою беседу с Горэйсом Лэмбом. Он рассказывал мне, как слушал лекции Максвелла. Он говорил, что Максвелл при выводе формул на доске часто ошибался и сбивался. Вот в том, как Максвелл искал и поправлял свои ошибки, Лэмб научился большему, чем из любой прочитанной им книги. Для Лэмба самым ценным в лекциях Максвелла были его ошибки. И я считаю, что ошибки гениального человека так же поучительны, как и его достижения. Я уже говорил прежде, что ошибки не есть еще лженаука. Лженаука - это непризнание ошибок. Можно сказать, что ошибки - диалектический способ поиска истины. Никогда не надо преувеличивать их вред и уменьшать их пользу" [Юность. - 1967. - N1. - С.80].

Взгляды П. Л. Капицы пересекаются со взглядами Н. И. Пирогова, который отмечал, что отрицательные примеры, анализ ошибок имеют в хирургии для молодого хирурга зачастую большую ценность, чем положительные примеры.

Ошибка - неправильность

Ученик написал "венигрет" вместо "винегрет", то есть написал неправильно, сделал ошибку. Слово "винегрет" происходит от французского vinaigrette и должно соответственно писаться.

Василий Семи-Булатов из "Письма к ученому соседу" А. П. Чехова несколько раз начертал "извените". Так писать - делать грубую ошибку, ибо это слово и "вина" являются однокоренными.

Н.В. Гоголь в комедии "Ревизор" положил в основу действия ошибку городничего и других чиновников провинциального города, принявших приезжего из Петербурга за ревизора.

Ошибка - всегда неправильность. Значит, если что-то (например, решение, результат измерения, поступок) является правильным, то его в том отношении, в каком оно правильное, нельзя объявлять ошибочным. Считать правильное ошибкой - значит ошибаться.

Неправильность как антипод правильному существует как вид неадекватности, т. е. несоответствия. Адекватность и неадекватность существуют на любом уровне отражения и отношения предметов, действий к эталонам, образцам. Другими словами, понятия о них - категории всеобщего. Это значит, что не только термин "адекватность", но и "антиадекватность" применяют для характеристики взаимодействия в неживой и живой природе, в обществе.

Отражение - это воспроизведение воздействия на вещь в особенностях ее изменения. Обычно как отражение рассматриваются познание и искусство. Но вещи даже в неживой природе изменяются не сами по себе, как им угодно, а в соответствии с воздействиями. Осуществляется отражение при взаимодействии вещей, когда они вбирают в себя воздействия.

В таком значении этот термин стал употребляться сравнительно недавно. В "Толковом словаре" В. Даля указывались лишь такие значения: "отражать - отбить силою, оружием, отбить нападение; зеркало отражает предметы, лица, показывает, изображает в себе; отражение предметов в воде, в зеркале; изображение, вид". Выходит, во времена В. Даля в отражении видели в основном внешнюю сторону - отталкивание воздействия, сопротивление ему (известное: "угол падения равен углу отражения"). Внутреннюю сторону сводили к зеркальному отражению.

При отражении вещь действительно сопротивляется воздействию, стремится оттолкнуть, отбросить. Это удается не всегда: если сила воздействия превышает сопротивление, вещь разрушается. Но и разрушение надо рассматривать как результат отражения, как свидетельство о мощном воздействии. Вещи вбирают в себя влияния других вещей: тела нагреваются и расширяются. На пластилине остается отпечаток от приложенной к нему монеты.

Теперь можно сформулировать еще одно важное положение: вещь изменяется не как ей угодно, а в соответствии с воздействием, адекватно ему. При ударе кием по шару он откатится в том направлении, в каком произведен удар, причем при слабом ударе он откатится на небольшое расстояние, при сильном - на большее. Если крыша дачи покрыта железом и дача находится на опушке леса, а лето дождливое, то крыша покроется ржавчиной: таково воздействие кислорода и влаги; образуется окись железа Fе₂ О₃ - то, что адекватно воздействию.

Но сказанное - лишь половина правды. Дело в том, что адекватность не существует без неадекватности. Если произвести по шару одновременно, но в разных направлениях удары, он покатится ни в соответствии с первым, ни в соответствии со вторым, а по диагонали параллелограмма. Налицо адекватность сумме ударов, но не каждому. Да и при отдельном ударе не существует полной адекватности, потому что есть влияние среды и трения, как и при сумме ударов.

Проведем аналогию с более высоким уровнем отображения. Говорят, что мед при желтухе кажется горьким. Почему "кажется"? Он на самом деле горький, и это ощущение отражает состояние организма, но оно неадекватно по отношению к здоровому человеку. Значит, нет адекватности или неадекватности безотносительных, как и видов их - правильного и неправильного, истинного и ложного.

И еще одна закономерность: результат отражения зависит не только от воздействия, но и от того, какова природа вещи, каково ее состояние в данный момент, что она несет в себе из прошлого. Вещь называют "эхом мира". И это справедливо, ибо воздействия запечатлеваются в виде следов (в широком смысле слова) и влияют на отражение новых воздействий, что может привести к искажению отображения, к неадекватности в чем-то. Например, остаточный магнетизм, открытый Столетовым, всегда сказывается при взаимодействии с электромагнитным полем.

Результат отражения не равен сумме вещественно-энергетических влияний - он нечто большее. Fе₂ О₃ - не просто ржавчина. Это отображение действия влаги и кислорода. Отклонение стрелки в амперметре не только механическое движение, а "снимок" с силы тока. Следы зайца на снегу - не просто вмятины, они свидетельствуют о животном.

Не всякое отражение является информационным. Оно существует лишь на уровне системы с обратной связью, изменяющей поведение в зависимости от полученных сигналов.

Отражение зависит от уровней организации элементов, гилозоизм же приписывает одушевленность всем телам, считает ее универсальным свойством. Неживая природа награждается способностью ощущать, воспринимать, даже мыслить (Спиноза, Робине, Клизовский и др.). Все разговоры о наличии в неживой природе психического отражения лишены основания. В природе и обществе действует закон соответствия свойств уровням: любое свойство существует лишь на своем уровне и не может существовать на любом. Это относится к электрическому заряду, химическому свойству, информации, жизни, чувствительности и т. д.

На результат отражения влияют следы от прошлых воздействий. Инерция, деформация, температура тела, ранее испытанные растением или животным влияния среды - все это дает себя знать в акте отражения. Результат отражения - следствие непосредственного воздействия на данную вещь и ее, так сказать, "опыта" (следов от прежних воздействий). Одновременные воздействия на вещь или усиливают, или ослабляют результаты отражения каждого из воздействий.

По-видимому, этих фактов достаточно, чтобы оправдать применение понятия неадекватности к живой и неживой природе, т. е. считать это понятие категорией всеобщего, категорией теории отражения.

Термин "неправильное" не обозначает всеобщее, то есть универсальный класс. Терминами "правильное" и "неправильное" не называют результаты отражения при простейших взаимодействиях (например, перемещение тела, вибрация, изменение силы тока и т. п.). Правильное входит в адекватное, а неправильное - в неадекватное. Их отношения - это отношения рода и вида. Правильное и неправильное логично соотнести с уровнем систем с обратной связью. Для этих систем предмет может приобрести сигнальное значение, а специальное устройство - устранить различие между имеющимся состоянием системы и тем, которое задается средой, условиями, человеком: система приводится в соответствие с воздействием, неадекватность преодолевается.

Термин "информация" имеет два значения. По Бриллюэну, информация - эквивалент негэнтропии. Н. М. Амосов называл информацию "застывшей структурой", Л. Н. Петрушенко - "компонентом структуры" и т. д. Как нечто всеобщее рассматривал информацию и А. Д. Урсул. Этот первый тип информации характеризует организованность, упорядоченность системы и называется в философской, биологической и технической литерату­ре начальной, связанной информацией. Второй тип информации, как отмечал Н. И. Жуков, - это свободная информация, которую иногда именуют рабочей, оперативной, информацией - сообщением, информацией в собственном смысле этого слова^. (лат. informatio - свидетельство, сведение).

В этом втором и только в этом смысле будет употребляться далее термин "информация". Значит, если воздействие является сигналом чего-то другого для системы, то отражение информационно. Система меняет поведение, если имеется А - XRY, где Х - сигнал А, R - отношение, Y - система. Любой предмет может стать сигналом, свидетельствовать о чем-то, но не для всех вещей, не во всех отношениях. В философской и кибернетической литературе замечается тенденция говорить об информации как существующей вне отношений, как существующей самой по себе. Эта тенденция может породить метафизическую веру в информацию как некий абсолют.

Итак, ошибка относится к неправильному, но отсюда не следует, что ошибка и неправильное тождественны. Ошибка всегда есть непреднамеренная неправильность и отличается от преднамеренной. Она не является фальшью, не является целью системы. В "Толковом словаре" Владимира Даля об ошибке сказано: погрешность, неправильность, неверность, промах, огрех; обмолвка или недоразумение; дурное, ошибочное распоряжение или поступок; неумышленный поступок или невольное, ненамеренное искажение чего-либо.

Преднамеренная неправильность

Преднамеренная неправильность - это округления, некоторые остроты, обман. Округления в расчетах делаются преднамеренно, ибо в определенных ситуациях достаточен тот результат, который получается при округлении. Сказать, что мы делаем ошибку, нельзя, ибо неправильность допущена преднамеренно. Но считать, что здесь только адекватность, тоже нельзя, ибо измеряемая величина и результат в чем-то неадекватны. Есть остроты, безукоризненные в логическом отношении, а есть такие, в которых легко обнаруживается логическая неправильность, но благодаря которой и создается нужный эффект.

Сравним следующие высказывания. Джером К. Джером сострил: "Мы пьем за здоровье друг друга и портим собственное здоровье". В "Литературной газете" была опубликована фраза Михаила Генина: "Поглупеть от любви к женщине может только умный мужчина". Оба высказывания безукоризненны в логическом отношении.

Но вот совсем другие ситуации.

Македонский царь Архелай на вопрос своего говорливого брадобрея: "Как вас постричь?" - отвечал: "Молча". В этом случае ответ не соответствовал вопросу, нет тождества неизвестного в вопросе и ответа. Но здесь нет ошибки, ибо из ситуации ясно, что отсутствие тождественности объясняется преднамеренностью. И софизма здесь нет, ибо никто никого не стремился ввести в заблуждение. Здесь особая логическая неправильность.

Когда Дюма-сыну сказали, что его приятель Нарре, став чересчур толстым, теперь немного поубавил в ве­се, он заявил: "Да, он худеет с горя, что толстеет". Логическое противоречие делает высказывание в данном случае остроумным. Герой романов И. Ильфа и Е. Петрова Остап Бендер сострил так: "Никто нас не любит, если не считать Уголовного розыска, который тоже нас не любит". Здесь логическое противоречие.

Игра на двух смыслах видна во фразе Игоря Двинского "Плагиатор всегда не в своем уме". Ни ошибки, ни софизма и здесь нет. Остроумный человек, допуская логическую неправильность в одном отношении, находит в другом отношении соответствие, другой смысл.

- Господин директор, - жалуется чиновник своему начальнику, - моя зарплата абсолютно не отвечает моим способностям.

- Совершенно с вами согласен! Но надо же вам на что-то жить...

Такова же логическая структура остроты студента на экзамене, приведенная Зигмундом Фрейдом в книге "Остроумие и его отношение к бессознательному":

Куда вы попадете, если воткнете нож между четвертым и пятым ребром? - спрашивает профессор на экзамене у студента-медика.

- В тюрьму, - отвечает, не задумываясь, последний.

Налицо логическое несоответствие ответа тому, что спрашивается. Но при наличии определенного условия (состав преступления) за такие действия действительно попадают в тюрьму. Перефразируя Гегеля, можно сказать, что в подобных остротах светится противоречие несоответствия и соответствия.

Обман - это преднамеренное введение в заблуждение, а также использование заблуждения или неведения другого лица. Объектами обмана бывают как отдельные личности, так и социальные группы. Обман совершается посредством ложных высказываний или преднамеренного умолчания об определенных обстоятельствах. Обманывают и с помощью неязыковых знаков, маскировки, подлога и т. п.

В обмане надо отличать средство обмана, которое всегда является неправильностью, от отношения обмана к цели. В этом отношении обман бывает правильным и неправильным, т. е., как это ни парадоксально, существуют ситуации, в которых преднамеренное использование неправильности является правильным.

Обман с целью сделать добро отличается от обмана, который совершен с целью достичь результата, являющегося объективно злым. О том, что не всякий обман несправедлив, говорил еще Платон. Однако из сказанного не следует, что обман может быть всегда оправдан при достижении результата, являющегося добром. Он может быть оправдан лишь в условиях так называемой "крайней необходимости", то есть когда он единственное средство совершить доброе дело. Не является неправильным и тот обман, который разрешен специальными правилами (в некоторых играх, например).

Одним из средств обмана является софизм. Что это такое? Известно, что истинный результат получается при наличии двух условий. Ф. Энгельс об этих условиях писал так: "Если наши предпосылки верны и если мы правильно применяем к ним законы мышления, то результат должен соответствовать действительности...".

Н.В. Гоголь в "Мертвых душах" характеризует Плюшкина, как человека, который не любил офицеров, считал их всех картежниками, мотами, глупыми. Когда Чичиков изъявил готовность принять на себя обязанность платить подати за всех умерших крестьян, Плюшкин изумился. "Он, вытаращив глаза, долго смотрел на него и наконец спросил:

- Да, вы, батюшка, не служили ли в военной службе?

- Нет, - отвечал Чичиков довольно лукаво, - служил по статской...".

Услыша, что даже издержки по купчей он принимает на себя, Плюшкин заключил, что гость должен быть совершенно глуп и только прикидывается, будто служил по статской, а, верно, был в офицерах и волочился за актерками".

Итак, Плюшкин, решив, что Чичиков глуп, делает вывод, что он был офицером. Почему? Вспомним: Плюшкин не любил офицеров, считал их пустыми и глупыми людьми. Чичиков показался ему таким. Вот он и заключил, что Чичиков был офицером. В этом умозаключении ложными являются и первая посылка, и вторая. Ложен и вывод, который сделал Плюшкин. Из ложных посылок получилось ложное заключение.

Но допустим, что первая посылка (все офицеры глупы) и вторая (Чичиков глуп) истинны. Вытекал бы из них истинный вывод? Нет, конечно. Если известно, что классу предметов К, присущ некий признак а, и известно, что предмет Н имеет этот признак, то из этого не следует, что Н обязательно входит в К. Вывод может оказаться ложным.

Менделеев в юности заболел. Врачи приговорили его к смерти: они решили, что у него последняя степень чахотки, так как временами горлом шла кровь. Было известно, что при последней степени чахотки горлом идет кровь. У Менделеева горлом шла кровь. Посылки верны. Врачи сделали вывод, что у него последняя степень чахотки. Умозаключение шло по описанной выше схеме (К. имеет а, Н имеет а, следовательно, Н входит в К). Вывод оказался ложным: позднее обнаружилось, что кровотечение вызывал совсем не смертельный и, при известных условиях, не опасный порок сердечного клапана.

Логическая правильность - необходимое условие получения истинного результата, хотя и недостаточное. Логическая неправильность бывает двух видов: преднамеренная и непреднамеренная. К преднамеренной логической неправильности и относятся софизмы. Софизм происходит от греческого слова sophisma - "измыш­ление", "хитрость". Софизм - преднамеренная логи­ческая неправильность, имеющая целью ввести кого-либо в заблуждение. Не всякая преднамеренная логическая неправильность является софизмом. Допускают иногда преднамеренную логическую неправильность в целях создания комического эффекта. Но к софизмам прибегают тогда, когда хотят выдать черное за белое, белое за черное, стремятся оправдать себя, незаслуженно опорочить другого, возвеличить то, что этого не достойно и т.п.

Мишель Монтень писал о Клеомене Первом, что он имел обыкновение говорить, что каковы бы ни были злодеяния, совершаемые во время войны, они выходят за пределы правосудия. "Договорившись с аргивянами о перемирии на семь дней, он напал на них уже в третью ночь, когда их лагерь был погружен в сон, и нанес им жесточайшее поражение, ссылаясь в дальнейшем на то, что в его договоре о перемирии ни словом не упоминается о ночах" Софизм здесь в том, что Клеомен преднамеренно подменяет значение слова "день", которое он имеет в словосочетаниях "в неделе семь дней", "мир на три дня" и т. д., другим ("светлая часть суток").

Зигмунд Фрейд в книге "Остроумие и его отношение к бессознательному" рассказывает: "Один гражданин приходит в кондитерскую и приказывает дать себе торт, но вскоре он отдает его обратно и требует вместо него стаканчик ликеру. Он выпивает его и хочет уйти, не заплатив. Владелец лавки задерживает его. "Что вам угодно от меня?" - "Вы должны заплатить за ликер". - "Ведь я отдал вам за него торт". - "Но ведь вы за него тоже не заплатили". - "Но ведь я его и не ел". Налицо софистическая уловка: торт не принадлежал посетителю.

Аристотель писал, что "софистика есть мнимая, а не действительная мудрость". Софистические рассуждения опасны тем, что являются источником распространения ложных идей. Борьба с софистикой была и остается актуальной.

Софизмы могут переплетаться с логическими ошибками. Д. И. Писарев писал, что Раскольников, находясь в бедственном положении, хотел разбогатеть, но не понимал, что преступление не могло вывести его из затруднения. Раскольников находится в плену "самых диких заблуждений" и "морочил самого себя софизмами". "...Запутанными и сбивчивыми рассуждениями Раскольников старается доказать, что преступник делается преступником потому, что стоит выше окружающих его людей. Чтобы подобрать доказательства, Раскольников всеми правдами и неправдами раздвигает рамки того понятия, которое в общеупотребительном разговорном и литературном языке связывается со словом преступник. Расширив это понятие и сделав его по возможности неопределенным, Раскольников подводит под него все, что ему угодно, и облагораживает воров и разбойников, завербовывая в их компанию всех замечательных людей, оставивших следы своего существования и влияния в истории человечества" [Писарев, Д.И. Соч. - Т.4 / Писарев Д.И. - М.: Художеств. лит-ра, 1956. - С.345]. Д. И. Писарев показывает в этом отрывке софистический прием, к которому прибег Раскольников, чтобы оправдать преступление ("раздвигает рамки того понятия...").

В угоду заблуждению происходят подтасовки, преднамеренное чередуется с ошибками. Получается то, о чем писал Т. Брентано; "Софист не ищет нового начала... Он преувеличивает силу доказательств, привязывается к значению слов, анализирует, исследует, утончает естественные формы рассуждения, оспаривает противоположные мнения, ищет ответа на всевозможные возражения... В учении софистов мы встретим странные утверждения, неосмысленные суждения, бесчисленные ошибки в понимании, игру слов, принимаемую за умственный закон" [Брентано, Т. Древние и современные софисты / Брентано Т. - СПб., 1886. - С. 12].

В научной и ненаучной литературе встречаются выражения "преднамеренная ошибка", "сознательная ошибка". Вот несколько фактов. В статье Светланы Селивановой "А что нынче в моде?" (Литературная газета. - 1979. -28 нояб.) говорится: "В одной из социологических анкет ее составителями была допущена сознательная ошибка..." В книге Н.Н. Кондакова "Логический словарь-справочник" сказано, что софизм - логическая уловка, умышленно ошибочное рассуждение, которое выдается за истинное [Кондаков, Н. И. Логический словарь-справочник / Кондаков Н.И. - М., 1975. - С. 563].

Тенденцию отождествления софизмов и паралогизмов отмечал еще В. И. Введенский: "Многие авторы слово "паралогизм" употребляют в смысле невольной, неумышленной ошибки, а "софизм" - в смысле произвольной, умышленной... Другие же авторы рассуждают так: с логической точки зрения нет никакой разницы, имеем ли мы дело с умышленной или неумышленной ошибкой, ибо логика рассматривает доказательства в готовом виде, отвлекаясь от бывающих при них душевных переживаний, а следовательно, от способа происхождения ошибок. Поэтому такие авторы не делают разницы между терминами "паралогизм" и "софизм", а употребляют их как синонимы, причем слово "софизм" употребляется ими гораздо чаще, чем "паралогизм" [Введенский, А. И. Логика, как часть теории познания / Введенский А.И. - Пг., 1917. - С. 137].

Дата добавления: 2015-07-16