Прыжок из поднебесья 11 страница

Ничего, кроме бреда, я не запомнила. Очнулась я на кухне, на полу, в час дня. Ярко светило солнце и неуместно весело пели птицы, провожая ушедшее в пустоту лето.
Я поднялась, почувствовала страшную боль в голове, долго умывалась, лениво натягивала на себя одежду, насильно что-то пихала себе в рот, прожевывая непослушными зубами твердую и пресную пищу.
Потом я вышла во двор и опустилась на скамейку возле дома.
На площадке бегали и шумели дети, веселые и беззаботные. Три девчонки, лет по пять, строили что-то из довольно грязного песка, два пацана пытались поджечь какую-то картонку, но это у них почему-то не получалось. Паренек в модной кожанке толкал в бок мальчишку, на голову ниже его самого и что-то зловеще ему говорил, а тот, испуганно отходил в сторону, пытаясь хоть как-то защититься и противостоять напору.
Ко мне рядом на скамейку подсела какая-то незнакомая старушка. Оглядев меня, она недовольно произнесла.
— Молодежь… Войны вы не видели. Знали бы тогда, что такое настоящее горе. Смерть, голод, нищета.
Я равнодушно взглянула на нее.
— Смотришь? А я правду говорю. Привыкли, что за вас все решают и делают другие, зажрались, шмотки нацепили, сигареты в зубы, — и считаете себя самыми модными. А сами — пустое место. Но ничего, жизнь вас научит. Жизнь покажет. Жизнь полностью изменит.
Старушка неожиданно замолчала и задумалась.
— Вас так сильно обидели дети? — тихо спросила я. — Или внуки?
Старушка вздрогнула и ошарашено посмотрела на меня.
— Поверьте мне, не вся молодежь одинакова. У кого-то тоже погибают отцы и матери, мужья и дети. Кто-то тоже страдает из-за настоящего горя. Не все — сволочи и ублюдки… Нельзя всех ненавидеть только из-за того, что кто-то обидел. Или из-за того, что пришла старость, что впереди нет ничего, кроме смерти. Нельзя ненавидеть молодежь за то, что у них есть будущее и здоровье, а у вас уже нет. Здесь нет ничьей вины. Это жизнь.
Старушка посидела еще с минуту и молча удалилась. Я усмехнулась и почувствовала, что начинаю приходить в себя. Силы постепенно возвращались в мое тело, голова начинала соображать.
Я поднялась и тоже куда-то зашагала. Пришла к остановке, подъехал трамвай, я доехала метро и спустилась в него..
Я не знала, куда я еду, но чувствовала, как что-то ведет меня. На определенную станцию, в определенное место.
Я оказалась у дверей в церковь. Причем осознала это я не сразу. Я долго стояла молча перед высокими дверьми, задумавшись и отключившись от реальности. Мне становилось легче. И я пыталась прислушаться сама к себе, к своим ощущением. Что-то толкало меня вперед.
Я сделала шаг и вошла внутрь.
Не помню даже, когда я в последний раз ходила в церковь. Раньше меня сильно успокаивало это, прибавляла силы, вдохновляло. Может быть, даже отвечало на какие-то мои вопросы.
Сейчас же я не ощущала ничего, кроме глубокой печали, кроме тоски и понимания неминуемости наказания. Но все равно я купила свечку и подошла к своей любимой иконе.
Мне было трудно найти нужные слова, мне было стыдно поднять глаза, мне было больно и тяжело о чем-то просить. Я вспомнила об одном человеке, — о Владимире. О том самом. По моим щекам моментально покатились слезы. Я поняла, что еще минута, — и я разревусь чересчур сильно, мне нельзя было оставаться в этом помещении, исполненном святости, веры и любви.
Я поставила свечку, пожелав всему миру прощения и счастья, и ушла.
Впервые за последние дни я почувствовала, что безумно не хочу жить. Что мне стал противен каждый день, каждый мой шаг, не приносящий мне абсолютно ничего хорошего и полезного. Для чего я жила? Кому я смогла доставить какую-то радость, кого я смогла вдохновить на новый поступок, на новую идею? Кто, в конце концов, сможет вспомнить меня добрым словом?
Кто загрустит, когда случайно узнает, что больше на Земле нет и не будет меня? Кто случайно уронит слезу, когда в минуту душевной печали, что-то напомнит мое имя?
Я случайно забрела на какую-то совсем незнакомую улицу, странно малолюдную, удивительно красивую. Но, где-то недалеко от меня происходила непонятная возня, сопровождаемая несильным шумом. Я, как будто кто-то управлял мной, чуть ускорила шаг и пошла прямо к этой возне.
На обочине стояла довольно потертая "восьмерка", за рулем которой сидел парень лет двадцати. Рядом с ним находился такой же молодой паренек, который высовывался из машины и неприлично громко закатывался от смеха.
Возле машины суетились еще двое, пытавшиеся затащить к себе в машину молоденькую девочку. Она не кричала, видимо от страха. Она только слезно умоляла оставить ее в покое, не трогать, не затаскивать в машину и не пугать. А парни вовсю ржали, получая, наверное, огромное удовольствие от ощущения своей силы и чужого страха.
— Ну ты, давай, не робей! — больше весело, чем грубо, приказывал один из парней. — Мы не кусаемся, мы только играемся..
Этой фразой он вызвал очередной наплыв хохота.
Девчонка совсем разревелась и стала говорить уже полнейший бред, который только раззадоривал парней:
— Ну, что я вам сделала? Чего вы ко мне привязались? Ну, пожалуйста, оставьте меня. Я умоляю вас…
Она кинулась перед кем-то на колени. Я больше не могла терпеть такого глупого унижения.
— Ребята! — громко и четко крикнула я. — Чего, под суд захотели? Или просто кишка тонка на взрослых наезжать? Чего прикопались к малолетке?
Парни заткнулись и глянули в мою сторону.
— А тебя никто не спрашивает! Вали своей дорогой и не мешай людям радоваться!
— А ты очень смелый, да? — с вызовом спросила я у отвечающего.
— А чего, не заметно?
— Да в том-то и дело, что не очень. Слабоватенько! Не тянешь ты!
— Че-его?! — протянул он, медленно подваливая ко мне. — Это кто тут воняет?
Он вразвалочку подошел ко мне, осмотрел с ног до головы томным взглядом и крикнул своим, нагло улыбаясь.
— Пацаны, а телка-то ничего, подходящая. Может ее возьмем, а?
Я усмехнулась, и с улыбочкой на лице произнесла:
— Еще посмотрим, кто кого возьмет…
Парень улыбнулся.
— Ладно, чего тебе надо? — спросил он уже более спокойным тоном.
— Отвалите от девки, видите, она уже и так поломалась психически. На кой вам загубленная душа?
— А с какой стати мы должны отваливать?! Ты нам кто, судья да Бог, чтобы приказы отдавать?
— Слушай, скажу тебе прямо: не связывайтесь с несовершеннолетними. Они такое могут вытворить, потом всю жизнь расплачиваться придется.
— Вот эта, — сказал он, показывая на испуганную, но уже не плачущую девочку. — Эта ни хрена не сделает.
— И тем более! Вам даже нечего с нее взять. И кайфа никакого не получите. Так что просто советую: валите от нее подальше.
— И что нам за это будет?
Я с презрением посмотрела на парня.
— Как тебя зовут-то?
— Ну, Леша. А на кой тебе?
— На, Леша, и чтобы через минуту вашего духа здесь не было. Ясно?
Я протянула ему пачку денег. Он удивился, окинул взглядом деньги, усмехнулся и молча пошел к своим.
— Ладно, пацаны. Думаю, мы неплохо побесились. Теперь можно и погулять.
Он потряс в воздухе пачкой.
Действительно, буквально через минуту они уехали.
Девчонка в огромном смущении и в остатках недавнего отчаяния и страха, стояла в метре от меня, опустив голову и смешно хлюпая носом.
— Спасибо, что вы заступились за меня, — с трудом произнесла она.
— Да ладно, делов-то. Тебя как звать?
— Вера…
— Ну вот, такое классное и сильное имя, а воли и смелости ни на грош. Разве так можно?! Сколько тебе лет?
— Пятнадцать…
— Ой, совсем дитя. И любят эти дебилы к детям приставать. Сильно напугалась?
Вера кивнул, громко шмыгнув. Я поморщилась и протянула ей платок.
— На, успокойся. Приведи себя в порядок. А то со стороны у тебя вид избитой и изнасилованной.
— Но ведь если бы не вы, так все бы и произошло.
— Ошибаешься ты, детка! Они кайфовали от твоего страха, а не оттого, что хотели с тобой что-то сделать. С чего они вообще пристали?
— Я шла по дороге, вдруг эти двое вышли навстречу и попросили покурить. Я сказала, что не курю, а они предложили сесть с ними покататься. Ну, я испугалась и стала просить, чтобы они не обращали на меня внимания.
Я снова улыбнулась, поражаясь такой глубокой наивности.
— Глупая ты еще! Ничего бы они не сделали. Ну да ладно. Ты давай успокаивайся. Пойдем, посидим где-нибудь, поболтаем, угощу мороженым. Ты любишь мороженое?
Вера заметно повеселела и кивнула.
— Вот видишь, ты вполне нормальная девчонка, а ведешь себя… Слушай, вот ты не хотела с ними ехать. А меня ты не боишься? Мало ли, что я могу сделать с тобой…
Вера смутилась и пожала плечами.
— Ну ладно, не бери в голову. Пошли…
Мы долго просто бродили, ничего не говоря друг другу, пока я, наконец, не узнала район, в котором мы находились. Затем мы зашли в кафе. Я заказала огромную порцию мороженого Вере, и себе — вина, и мы сели за столик.
— Ну, рассказывай, как живешь, чего делаешь?
— А что вас интересует, — виновато спросила Вера.
— Меня интересует все, так или иначе связанное с тобой. Ты с кем живешь?
— С отцом… Мама умерла, когда мне было три года. Еще у меня есть старшая сестра — Люба, ей двадцать пять лет.
— Замужем?
— Да. У них дочка, моя племянница. Такая хорошенькая, просто прелесть!
— Видишь, как здорово! А кто научил тебя так всего бояться?
— Отец. Он запретил мне долго гулять, далеко уходить, с кем-то разговаривать и знакомиться. Но сегодня мы поссорились, и я ушла без разрешения. Вот, видимо, меня и наказали.
— Не говори ерунды! Ты почти взрослая девушка! Пятнадцать лет! Да я в этом возрасте чего уже ни вытворяла! Вспомнить стыдно. А ты что же, так и сидишь под отцовским крылышком, боясь на шаг отойти?
— Да нет, иногда, когда отец на работе, я гуляю по городу. Беру у подружки проездной и катаюсь. Я люблю быть одна.
— А почему одна? Почему без друзей и подруг?
— Не знаю, не люблю я частых встреч, знакомств.
— И на свидания не ходишь?
Вера помотала головой.
— А что же ты тогда вообще делаешь в жизни?
— Учусь, гуляю, читаю, что еще? Пишу иногда свои мысли.
— И у тебя нет парня?
— А зачем мне кто-то? Мне и одной нормально. Тем более, что я вообще однолюбка.
— Приехали, — удивилась я. — А это как понимать?
— Я люблю только одного человека. И больше мне никто не нужен.
— И давно?
— Почти год. Но я знаю, что так будет всегда.
— Это уже интересно. Расскажи мне, коротко и ясно, что произошло в твоей жизни.
— А что рассказывать? Встретила я одного человека. Полюбила, призналась ему. Он пообещал, что женится на мне через четыре года. Обещал ждать, писать и не забывать. А потом куда-то пропал. И о нем ничего не знаю. Но верю, что он любит меня, помнит. Но он просто очень сильно занят. Или он куда-то уехал. Но ведь он вернется. И мы будем вместе. Мы поженимся. И все будет просто замечательно, как в сказке. Я верю в это. Верю, что он не мог меня обмануть. Верю, что дождусь его.
Я внимательно посмотрела в глаза Веры.
— А что вы делали, пока были рядом?
— Разговаривали. Он рассказывал о своей жизни, о работе. Так здорово…
Голос Веры чуть дрогнул.
— Ну, ты только не раскисай! — подбодрила я. — Конечно, все будет отлично! По-другому и быть не может!
— Правда? — обрадовалась Вера. — Ой, вы первый человек, который смог меня понять. А все остальные говорят, что я наивная дура, что он обманул меня, что посмеялся. А я верю, что он не способен на такое…
Наш разговор немного прервался. Я с грустью смотрела на эту смешную девочку, а она скромно по ложечке ела мороженое и всячески пыталась скрыть свою боль и накопившиеся слезы.
— Ты очень любишь его?
Она кивнула.
— А ты смогла бы ему простить измену? Например, если бы он позвонил и прямо сказал, что женился на другой.
Вера на миг застыла, но все-таки ответила:
— Я простила бы все. Лишь бы знать, что у него все нормально. Я ведь даже не знаю, жив он или нет. Я вообще ничего о нем не знаю, кроме имени да профессии.
— И как его зовут? — поинтересовалась я.
— Валерий Иванович. А работает он директором какого-то магазина. Мебельного.
— В Питере?
Вера кивнула.
— Ясно, — задумчиво протянула я. — А вообще, скажу откровенно, не советую тебе на ком-то сильно зацикливаться. Все когда-нибудь проходит, отмирает и заканчивается. Не надо ставить крест на своей жизни. Все хорошее ждет тебя впереди. А пока это только лишь испытания.
— Я буду любить его всю свою жизнь. Что бы ни случилось. Сколько бы лет ни прошло. Я не забуду его, не изменю ему и никогда не прокляну.
— Знаешь, Вера… Ты, конечно, мне не поверишь. Но запомни этот день, запомни мои слова. И когда-нибудь ты вспомнишь их и поймешь, что я была права. Наступит день, определенный час, когда ты будешь одна, — одинокая и усталая от жизни, ничего уже не ожидающая. Просто очередной раз соприкоснуться стрелки часов. И в тебе что-то перевернется. В один миг. И все старое покажется глупым. Ты поймешь, что ошибалась, что будущее все-таки есть, и оно обязательно будет прекрасным. Ты это осознаешь и улыбнешься самой себе. Улыбнешься кому-то. И полюбишь. И почувствуешь огромную силу, безумное желание жить, что-то творить, кому-то приносить радость. Ты захочешь сделать кого-то счастливым. И у тебя это получится. Может быть, конечно, придется немного помучиться, в чем-то пересилить себя, изменить себе, но в конечном итоге будет такое счастье, что ты всю свою жизнь назовешь чудом. И тебе действительно будет послано это чудо, как спасение и награда за все твои ожидания, слезы, страдания и за твою любовь. Понимаешь меня?
— Я почему-то не верю в это. Вряд ли когда-нибудь что-то изменится.
— Ты просто зациклена. Ты сама себе внушила это. Но, не исключено, что так лучше. Поэтому я не отговариваю тебя ни от чего. Живи, как получается жить. Но только не вздумай ломать себя в трудную минуту. Знаешь, если станет так нестерпимо плохо, что тебе будет противно оставаться на этой планете, то задумайся о тех, кому ты нужна. Представь их в ту минуту, когда они узнают, что тебя нет. И ты все поймешь. В конце концов, подумай о том, какая любовь — огромная и бесконечная — сгинет с лица земли! И о ней никто не узнает. Разве это не грустно?
Вера молчала.
— Все будет хорошо! Верь мне. Эта жизнь — удивительная штука! Счастье приходит тогда, когда совсем уже не надеешься на него; оттуда, откуда не ждешь его. Но оно врывается в тело и душу, все там меняя, придавая силу и веру.
Я неожиданно замолчала, почувствовав, что вот-вот расплачусь. А это делать было просто нельзя.
— Так что все идет так, как надо. И не думай, раньше времени ничего плохого не случится, как бы ты ни пыталась. Судьба мгновенна. Когда-нибудь ты убедишься в этом… Ну что, понравилось мороженое?
Вера улыбнулась и кивнула.
— Хочешь еще? Нет? Небось, из-за скромности отказываешься? Ну да ладно. Пойдем погуляем еще немного. Мне почему-то очень приятно с тобой болтать.
Мы вышли из кафе и медленно поплелись по улице.
— А вы замужем? — спросила Вера.
— Нет. Раньше была замужем. А теперь одна.
— А почему?
— Муж погиб. А на нового у меня просто нет времени. Потом, на самом деле, достаточно просто видеть любимого человека. А кто он тебе: друг или муж, — перестает иметь какое-то значение. Главное, — что он с тобой.
— Да, с этим я согласна. Все остальное — простая формальность. Если муж и жена не любят друг друга, для них не имеет значения, что они женаты. Они забывают об этом.
— Это точно…, — согласилась я и слегка улыбнулась. — Я не знаю, насколько я права. Но я считаю, что при неудачном браке измена вполне вероятна. Да и незачем мучить не любящих друг друга людей неестественной верностью и притворной зависимостью. Но что-то мы на слишком заумную тему с тобой заговорили. Может, сменим пластинку?
— Пожалуйста, — согласилась Вера. — А детей у вас нет?
Я усмехнулась.
— Ну вот, называется поменяли тему. Детей у меня нет. Думаю, что вообще не будет. Я однажды потеряла ребенка, а с тех пор, несмотря на попытки, завести его так и не смогла.
— Как вы можете жить, не имея детей?!
— Живу как-то, — грустно сказала я.
— Ведь смысл жизни любой женщины именно в детях.
— Ты так думаешь? Наверное, но что поделаешь, коли не дано?! Приходится смиряться и искать какой-то другой смысл. Как я живу? Нормально живу. Хотя порою очень не хватает всего этого. Хочется заботиться о ком-то, кому-то помогать, давать советы, дарить свою любовь, доброту и понимание.
— Неужели у вас никого нет?
— Почему же нет? Есть, — соврала я. — У меня есть один замечательный друг. Он любит меня, я люблю его. У нас все просто отлично. Так что в этом отношении все прекрасно. Ну, нет детей, не вешаться же из-за этого… Слушай, у тебя часы есть. Не подскажешь время?
— Три часа двадцать минут. Вы торопитесь?
— Боюсь, что да. Ты не обижайся на меня. Хочешь, оставь свой телефон, я как-нибудь позвоню тебе. Понимаешь, у меня тут намечено небольшое дельце. Надо успеть до вечера. Дашь телефон?
— Да, конечно. Я буду ждать звонка. Мне очень приятно разговаривать с вами. Вы помогли мне…
— Кстати, все-таки, будь проще. А то тебе будет слишком тяжело принимать все несправедливости жизни. А жизнь — сложная штука. Надо иметь сильную волю, чтобы не сломаться. Ну что? Рада, что ты успокоилась и хоть немного развеселилась. Не зря прожит этот день.
— Ну, еще полдня впереди.
— Действительно, — согласилась я. — Рано я собираюсь завершать этот день. Мало ли, что еще может произойти сегодня! Вдруг неожиданно нагрянет счастье… Это же будет так здорово!!! Ну ладно. Удачи тебе, не грусти. И помни мои слова: все у тебя будет хорошо. Все еще впереди. Принимай жизнь такой, какая она есть. И не вздумай что-то придумывать нереальное. Придумывай всегда возможное и прекрасное. И все будет получаться! Главное — верить в это.
— Спасибо вам еще раз.
— Ну, все. Будь осторожнее. А если кто-то начнет приставать, то будь наглой, тогда у кого угодно пропадет желание издеваться, если ты сама кого-то обломаешь хотя бы одной фразой. Ну, счастливо!
Я улыбнулась и махнула рукой. А Вера подошла ко мне и чуть обняла меня.
— Спасибо за все, — шепнула она и, сильно смущаясь, чмокнула меня в щеку.
— Ну, зачем ты, глупенькая?! Не надо. Я не стою этого. Ты меня совсем не знаешь. На самом деле я — очень плохая тетя…
— Вы прекрасный человек! Сейчас таких редко можно встретить. Я знаю, что и у вас все будет хорошо. Во всяком случае, я так хочу.
— Слушай, мы же не на всю жизнь прощаемся! Я позвоню, поболтаем. Может, как-нибудь еще встретимся. Ну, все, пока.
Я чуть обняла ее за плечи и отошла.
Странно, на душе стало легко, хотя тоска все еще присутствовала. Видимо, конкретно с ней я ничего не могла поделать. Жаль, что у меня нет семьи, нет ребенка. Даже нет любимого. Скорее всего, нет…
Я еще немного бесцельно побродила по городу и вернулась домой. Непонятная идея сидела в моей голове. Я взяла телефон и набрала номер одного старого приятеля.
— Привет, Миша! Узнал?
— Алина? Ты что ли? Блин, сто лет не звонила! Куда ж ты пропала?
— Ой, не спрашивай. Все равно ничего не отвечу. Слушай, у меня к тебе дело. Поможешь, по старой памяти?
— Конечно! Выкладывай.
— Я знаю, что ты по-прежнему в ментуре. Прости за это слово, — привычка. Надо одного человечка найти. Как, связь с этим имеешь?
— Связь имею. Постараюсь найти. Давай данные.
— Данных мало. Имя да профессия. Но я тут подумала. В принципе, не так уж много мебельных магазинов в Питере. Надо бы их обзвонить. Сможешь?
— Вполне. Это срочно?
— Лучше сегодня. И еще заодно узнай адрес по телефону. Мне письмо писать, а адреса не знаю.
— Хорошо. Я записываю.
Я сказала все, что знаю. Мы быстро распрощались, Миша пообещал мне сразу же перезвонить, как только что-то узнает. А я, чтобы растянуть время, включила телек. Примерно часа через полтора раздался звонок.
Это был Миша.
— Алина, слушай, — сходу начал он. — Нам повезло. Информация есть. Короче, он действительно год назад работал в магазине на Невском. Прикинь, всего пятый номер, — и попал, куда надо. Но, как мне сказали, месяца три назад он обзавелся семьей и укатил. Похоже, в Германию. Так что на этом, увы все. Адрес я тоже узнал. Извини, но это все, что я мог.
— Уже хорошо. Ты здорово помог мне. Не знаю, как и благодарить.
— Ой, да ладно тебе. Как живешь-то?
— Скажу честно. Тебе, как старому другу, единственному скажу. Все хреного. Качусь я на фиг. Наверное, скоро закончусь. Но ты не бери в голову. Спасибо, что помог.
— Может, я могу тебе еще как-нибудь помочь?
— Лучше не надо. А то из этого ничего хорошего все равно не выйдет. Так что не скучай! Еще раз спасибо.
— Не за что. Ну, если что, — звони. Всегда рад. Пока.
Он повесил трубку, а я долго еще слушала телефонные гудки, потом очнулась, посмеялась над собой, взяла лист бумаги и задумалась. Не любила я писать письма. Тем более, от чужого имени. Да еще в такой сложной ситуации. Но я решилась, потому что чувствовала, что это единственное светлое, что я могу еще сделать в этом мире. Это единственное, что засчитается мне, как хороший поступок.
"Здравствуй, Вера.
Не знаю, помнишь ли ты еще о моем существовании. Может быть, чему я буду беспредельно рад, ты меня сразу забыла. Почему я так долго молчал? Скажу тебе все прямо, не скрывая. Я не был с тобой по-настоящему искренен. Я и сейчас пишу тебе не по своей воле. Просто меня убедили сделать это. Мало ли, как повернулась твоя судьба после нашей встречи и наших разговоров. Ты прости меня. Я играл, я шутил с тобой. В сущности, я не хотел обманывать тебя. Как-то само получилось. Да еще я понадеялся, что ты сама была не слишком серьезной.
Я женился. Мы любим друг друга. Моя жена как раз и приказала мне написать тебе. Ей почему-то кажется, что ты еще помнишь меня, что ждешь и сходишь с ума. И все же я верю, что это не так. Не нужен я тебе. Со своими причудами, болезнями, со своим эгоизмом. Да и ты не сможешь мне дать того, что мне нужно. Ты слишком чиста для этого. И слишком наивна. Ведь ты совсем ребенок.
Ты, я верю, поймешь меня. И, если нужно, — простишь. Ты ведь хорошая девчонка! Все у тебя будет хорошо. Да и сейчас у тебя, наверняка, все хорошо.
Что еще написать тебе? Больше нечего. О себе — не хочу говорить. Ни к чему тебе это. Наверное, на этом — все. Забудь меня, если еще не забыла. Прости меня, если ты страдала. Можешь меня считать дураком. Но знай, возможно, что я просто тебя не стою. И очень скоро найдется тот, кто оценит тебя по-настоящему. Кто полюбит тебя, кто сделает тебя счастливым. Прости, но это буду не я. Так что не грусти. И не унывай. Пока! Прости и за это письмо. Валерий".
Я несколько раз перечитала письмо и пришла к выводу, что оно вполне правдоподобно. Я пошла на почту, чтобы отправить его Вере. Мне казалось, что узнав истину, она сможет успокоиться. Сможет действительно забыть о существовании подонка, который ее обманул и обидел.
Ненавижу я таких людей, которые не имея конкретных целей, чисто из вредности, делают другим гадости. Хотя, может быть, он вовсе и не собирался ломать жизнь девчонки. Может, наоборот, хотел, как лучше, да не рассчитал, что четырнадцатилетний ребенок не умеет понимать все тонкости жизни. Может, и не стоит винить его. Мало ли что.
Может, эта девочка сама в чем-то виновата, что-то придумала, преувеличила. И, в конце концов, зациклилась на этом. Верю, что все образуется.
Верю, что это письмо, написанное мною от чужого имени почти незнакомому человеку, принесет свою пользу. Хоть как-то облегчит жизнь Веры, хоть чуть-чуть откроет ей глаза. Нельзя жить мечтой и нереальной надеждой. Так можно сойти с ума. Тем более, что наша жизнь — очень коварная штука. За любым углом кого угодно могут преследовать неудачи и несчастья.
Возможно, я избавила одного человека от лишних страданий.
Странно то, что я и мысли не хотела допускать о том, что могу повредить Вере, сломать ее окончательно, расстроить ее до безумия, довести до самоубийства. Я верила, что она воспримет все правильно, как воспринимают подобные вещи взрослые люди, за спинами которых находится огромный многолетний опыт. Я верила, что помогаю. И от этой мысли мне становилось легко на душе.
Было приятно просто кому-то помочь. Хоть как-то…

Совсем неожиданно я вспомнила, что ко мне должен прийти Андрей. Я и забыла о нем, хотя разговаривала с ним совсем недавно. Я даже вскочила от этой мысли, осознав, что уже девятый час, что он может прийти с минуты на минуту. Жаль, что у меня ничего не подготовлено к нашей встрече, да и вообще, если говорить откровенно, не больно-то мне и хотелось его видеть. Как-то и без него хреного. Хотя не исключено, что именно Андрей и улучшит мое настроение. Он же все-таки психиатр. Следовательно, имеет дар понимать чужие проблемы. Правда, не было особенного желания чем-то делиться с ним. Вообще, как я ни пыталась, так и не смогла понять, зачем позвала его.
Как будто логическим завершением всех моих мыслей, раздался звонок в дверь. Я только-только успела переодеться. Нацепив на свое лицо довольно милую улыбку, я помчалась открывать дверь. Кстати, успела обругать себя, что открываю дверь, даже не посмотрев, кто пришел. Наглею, однако…
Но это, слава Богу, был все-таки именно Андрей.
— Привет, — произнес он так тихо, что я только по губам сумела прочитать его слово.
— Здорово! — в свою очередь весело воскликнула я. — Сто лет не виделись! Чего такой кислый?
Андрей стоял на пороге, опустив голову, переминаясь с ноги на ногу и явно не решаясь войти.
— Ну, что, так и будешь стоять на пороге? Может, пройдешь? Если, конечно, у тебя есть такое желание.
Он еле заметно пожал плечами и вошел в коридор.
— У тебя все в порядке? — заботливо поинтересовалась я.
Андрей кивнул. Мне надоело терпеть его несмелость, и я начала стаскивать с него куртку.
— Не надо, я сам, — коротко сказал он, моментально разделся и сделал шаг в комнату.
— Вот так бы сразу, — заметила я. — Чай, кофе?
— Ничего не надо, Алина… Я пришел просто увидеть тебя и поговорить с тобой. Надеюсь, что ты меня долго задерживать не будешь. Сама понимаешь, меня ждут дома. Ты прости меня, что я пришел, — неожиданно заключил он и с грустью посмотрел в мои глаза.
Я не знала, что говорить, поэтому просто усадила его на диван и села напротив.
— Ну, тогда просто расскажи мне, Андрей, как ты жил все это время без меня?
— Как жил? Не знаю. Поначалу скучал. Потом понял, что сильно рискую. Я еле-еле тогда отделался от расспросов жены. Пришлось много врать. Понял, что нужно успокоиться и забыть о тебе.
— Ну, и как, удалось забыть?
— Как тебе сказать, Алина. Я думал, что да. Но порою воспоминания о тебе сами лезли в мою голову, и я ничего не мог с этим поделать. Понимал, что это все глупо, что надо успокоиться. Все понимал. Странно, что вообще решился снова прийти в твой дом.
— Просто это я сама тебе позвонила. Если бы не это, ты бы и не вспомнил, где я живу.
— Зря ты так говоришь. Хотя, наверное, все правильно. Кем я был для тебя?! Никем. Очередной игрушкой. А знаешь, хочешь верь, хочешь — нет, но я любил тебя. Действительно любил.
Андрей замолк и отвернулся. А я смотрела на его лицо и не узнавала.
— Ты очень сильно изменился, Андрей.
— Ты тоже. Но боюсь, я догадываюсь, что с тобой произошло. Просто все признаки налицо.
— Признаки чего? — чуть раздраженно спросила я.
Но Андрей почувствовал эту раздраженность.
— Все, молчу. Знаю, что ты очень не любишь, когда вмешиваются в твою жизнь. Поэтому не стану совершать эту ошибку. Ты хочешь узнать, как я жил? Что ж, мне не трудно рассказать об этом. Более откровенно, чем я начал. Я думал о тебе постоянно. Я чувствовал, что мы бесконечно нуждаемся друг в друге. Но я знал и то, что не имею никакого права донимать тебя своими чувствами. Я молчал. Любил и молчал. Потом быстро привык к этому, стал уже гораздо меньше мучаться. И вдруг я неожиданно вспомнил о своей семье, о своих обязанностях. Тогда всю свою энергию, всю накопившуюся нежность и любовь я направил на людей, которые действительно нуждаются во мне. Знаешь, поначалу я ждал твоего звонка. Я мечтал услышать твой голос, увидеть твои глаза. Но потом смирился со всем. И успокоился. И все встало на свои места. Я снова зажил нормальной жизнью, без переживаний, без тоски и обид. Посвящал время работе и семье и получал от этого массу удовольствия.
— И вдруг объявилась я, — произнесла я тихо и грустно.
— Понимаешь, я знал, что ты в конечном итоге снова мне позвонишь. Я придумывал слова, которые я скажу тебе в этом случае. Но время шло, а ты не звонила. И я совсем успокоился. И перестал ждать. Думал, что ты все сама осознала, что поняла свою ошибку и больше не захочешь ее повторять.
— Какую ошибку? — в моем голосе снова зазвучало небольшое раздражение.
— Алина, ты только не злись на меня. Прости по старой памяти. Так вот, я продолжу. Ты все-таки позвонила. Именно тогда, когда я совсем этого не ждал. Я даже не мог найти подходящих слов. Я испугался. И я действительно был не один. Очень не хотел, чтобы посетитель увидел на моем лице испуг. Хотя ладно, что сейчас об этом говорить. В любом случае, я — здесь. И никуда уже не деться от этого факта. Что ж. Не знаю, какую цель ты преследовала на самом деле, когда решила мне позвонить. Возможно, что действительно сделала это просто так, по своей глупости. Не обижайся только. Но этот твой поступок по-другому не назовешь. Ладно, я пришел. Я нарушил свой принцип. И что скрывать, я рад, что у меня появилась возможность снова увидеть тебя. Рад, что, не смотря ни на что, мы с тобою снова рядом. И думаю, что мы не пожалеем об этом. Расскажи теперь ты, как ты жила. Что делала? Мы на самом деле давно не виделись.
— Знаешь, может, это и глупо с моей стороны. Но, видимо, никуда мне от глупости уже не деться. Наверное, я расскажу тебе, как я жила. Но только коротко и ясно. Чтобы ты понял основную суть. Но хочу предупредить тебя, что, скорее всего, ты останешься разочарован во мне.
— Это я понял сразу, как только увидел тебя.
— А что, неужели я так пострашнела?
— Да нет, не в этом дело. Просто, пойми, я общался с разными людьми. И с наркоманами тоже. А ты, прости меня, имеешь вид настоящего наркомана.
Я усмехнулась.
— А чего ты смеешься? Ты думаешь, что это все так просто? Нет, не просто. Чего ты принимаешь?
Я, молча и нагло, оголила свои руки и показала исколотые вены.
— Что, не думал, что все так серьезно? Никуда мне уже не деться от этого. Завтра мне станет плохо. И я боюсь, что мне придется идти на что угодно, ради того, чтобы достать новую дозу. Потому что запас мой исчерпан.
Андрея чуть передернула. Он с ужасом смотрел в мои глаза.
— Как я жила? Знаешь, ты, наверное, не поверишь в то, что я сейчас тебе скажу. Да, я — наркоманка. Но это еще полбеды. Есть вещи и похуже.
Я замолкла и отошла к окну. Мне было просто больно о чем-то говорить. Мне хотелось забиться в какой-нибудь уголок, чтобы только меня никто не видел и не тревожил.
— Андрей… Я хочу предупредить тебя. Ты узнаешь страшную вещь. Поэтому я предлагаю уйти тебе, пока я еще молчу.
— Алина, тебе надо выговориться.
— Вот именно поэтому я и советую тебе уйти. Не хочу, чтобы на твои сильные плечи сваливался этот груз. Ты слишком добрый человек. Ты слишком все хорошо понимаешь. Мне самой страшно что-то говорить тебе. Ты сразу можешь все понять. Я скажу слово, а ты будешь знать наперед два. Я это чувствую. Вот и сейчас мне кажется, что ты давно абсолютно все обо мне знаешь. Возможно, что ты просто следил за мной. Или же кого-то специально нанимал. У меня ощущение, что нет на земле такой огромной тайны, о которой бы ты ничего не слышал.
— Алина, я не знаю ничего. Я только чувствую, что тебе очень плохо. Что тебе срочно нужна помощь. И я готов помочь тебе.
Я помотала головой и прислонилась лбом к стеклу. Наверное, я была слишком горячей, а стекло слишком холодным. Но я почувствовала какое-то облегчение от соприкосновения со стеклом.
Не знаю, сколько прошло времени. Я отключилась от реальности, стояла с закрытыми глазами и запрещала себе о чем-то думать. Мне было немного грустно, но спокойно. Поэтому я вздрогнула, когда совсем рядом с собой услышала голос Андрея.
— Алина, что с тобой?
Он подошел ко мне, пытаясь заглянуть в мои глаза. Но я не открывала их. Мне было страшно снова вокруг себя увидеть жизнь. Она напомнила бы мне обо всем, что со мною происходило. А я боялась любого напоминания.
— Алина, не мучайся так. Скажи мне все, что в тебе накипело. Я смогу понять.
— Нет, Андрей… Этого никто никогда не сможет понять. Этому нет прощения, объяснения и понимания. Неужели ты не устал от выслушивания чужих проблем, чужих переживаний?! Неужели тебе мало своих?!
— Это моя работа. Я люблю эту работу.
— А ты никогда не боялся, что люди, рассказывающие тебе о своих заботах, могут пожалеть о том, что поделились с тобой. Не думал, что им в конечном итоге может стать гораздо хуже?
Андрей пожал плечами.
— Не знаю, не попадались мне такие люди.
— Андрюша, милый, — неожиданно ласково сказала я. — Родной мой, мне очень страшно. Пойми. Я способна на глупые, бессмысленные, а, не исключено, что и на страшные поступки. Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал. Я последний раз предлагаю тебе уйти и плюнуть на меня. Я не стою твоего внимания.
— А я снова отвечаю, что не оставлю тебя одну, когда ты нуждаешься в понимании.
— Андрюша…
Я повернулась к нему и с силой обняла его. Видимо, этого он ожидал меньше всего с моей стороны.
— Алиночка… Я люблю тебя, — прошептал он, явно понимая, что делает огромную глупость.
Я качала головой, все еще пытаясь остановить себя, успокоиться. Но у меня ничего не получалось. Я чувствовала отчаяние. И только одно меня могло сейчас спасти — нежность человека, которому я не безразлична.
— Андрей… Поцелуй меня. Мне необходимо это. Ты нужен мне. Я хочу быть с тобой.
Я перечисляла эти банальные и истертые фразы, понимая, что за меня говорит кто-то другой. Что настоящее "я" давно потеряло свою власть над моим телом и разумом.
А Андрей не шевелился. Он с каким-то тягостным видом уставшего человека смотрел на меня и, наверное, все еще надеялся заметить во мне хоть какие-то осколки прежнего "я". Но его давно уже не стало.
Я не могла больше терпеть. Я начинала уже чувствовать томление и легкую боль во всем теле. Боль, к которой я привыкала безумно быстро. Я все сильнее прижималась к Андрею, подсознательно желая забрать у него хоть немного энергии, чтобы не упасть и не умереть. Его тело горело, а сердце билось с таким грохотом, что мне самой становилось страшно. Не обращая внимания на отказ, я прижалась к губам Андрея и моментально почувствовала облегчение. Я улыбнулась и расслабилась, повиснув на плечах сильного мужчины.
— Андрюша, мне так необходима твоя нежность…
Его губы чуть дрожали.
— Алина, любимая, если между нами снова что-то будет, я уже никогда не смогу жить нормально. Пойми это.
— Я же просила уйти тебя. Зачем же ты отказался, если сам все понимаешь?
Андрей пожал плечами. На миг замер, а потом обнял меня сильнее и сам стал целовать меня. Сам…
Затем произошло все то, за что мы ругали себя еще после первого раза. Но произошло все так быстро, нелепо и наигранно, что никто из нас не почувствовал ни облегчения, ни успокоения, ни даже какого-то удовлетворения. Скорее наоборот, все наши накопившиеся чувства, какими бы они ни были, только усугубились и усилились, заставляя мучиться еще сильнее.
Мы лежали на не разостланном диване, вцепившись друг в друга руками, молча стиснув зубы от томления и непонятной тоски. Во всяком случае, такое чувство сидело во мне, и казалось, что оно было взаимным.
Я боялась сделать какое-то резкое движение. Боялась что-то сказать.
— Что происходит? — нарушая тишину, спросил Андрей.
Я ничего не стала отвечать. Вопрос казался бессмысленным и глупым.
— Что с нами происходит? — переспросил Андрей и поднялся. — Мы оба просто сходим с ума. Разве так можно?!
— Чего ты добиваешься, Андрей, задавая мне подобные вопросы?
— Я просто пытаюсь понять истину. Кто ты на самом деле? Что находится у тебя внутри? Я впервые встречаю человека, который так непостоянен и непредсказуем в своих действиях и словах. Я абсолютно не понимаю тебя.
— Вот видишь, — грустно заметила я. — Ты уже сейчас не понимаешь меня, хотя я еще ничего не сказала. Зачем же тогда вообще что-то усложнять? Я не держу тебя. Можешь идти домой, к своей дорогой жене. Можешь снова смотреть в ее глаза и нагло врать, что ты ей верен, что ты ее любишь, что ты без нее не можешь жить.
— Зачем ты мне это говоришь? Что я сделал тебе?
— Ничего, — сухо сказала я. — Просто я схожу с ума. Просто во мне сидит какой-то зверь, который совершает за меня нелепые поступки и заставляет говорить обидные и несправедливые вещи.
— Этот зверь называется — болезнь. Наркомания. Но я знаю, что тебя еще можно спасти. Главное, чтобы ты сумела найти в себе силы и терпение, чтобы ты воспитала свою волю.
— Андрей! — вскрикнула я. — Пойми ты. Это не самое страшное!
— А что же тогда самое страшное? Я пытаюсь разобраться, но ты или молчишь, или же говоришь непонятный бред.
— Я переступила через самую трудную и самую страшную черту. Человек, переступивший через нее, больше никогда не сможет нормально жить. Ему никогда не будет прощения. Он ничем не сможет искупить свою вину. Потому что он совершил самый страшный человеческий грех. И единственное, что может его ожидать после этого, — смерть. То самое состояние. Одиночество, холод и боль. И никого рядом. Лишь невинные души тех, кого он убил. Ни за что.
Я замолчала, понимая весь ужас, совершенный мною.
— Да, Андрей. Ты можешь не верить мне. Я убила человека. И не случайно. И даже не одного. Я убила холодно и рассудительно, подготавливаясь к этому преступлению заранее.
Андрей молчал. А я знала, что в его глазах горит ужас. Что он сейчас больше всего хочет вернуться на пять минут назад, чтобы никогда не слышать всех сказанных мною слов.
Эти минуты молчания были для меня самыми тягостными и бесконечными. Внутри все разрывалось от боли и тоски.
— Андрей, не молчи! — вскрикнула я. — Самое страшное сейчас для меня это твое молчание. Скажи хотя бы слово. Скажи все, что ты думаешь. Уничтожь меня своим презрением, но только, я умоляю тебя, не молчи…
— Я боюсь что-то тебе говорить, — ответил Андрей и стал медленно натягивать на себя рубашку.
— Ты собираешься вот так просто встать и уйти?
— Я думаю, что это лучший способ. Ты останешься одна, придешь в себя, успокоишься. А завтра позвонишь мне. И мы обо всем поговорим. Сейчас ты слишком возбуждена.
— Если я сейчас останусь одна, я что-нибудь сотворю с собой. И в моем самоубийстве будешь виновен ты.
— Алина… Не надо говорить глупостей, я прошу тебя. Будь умнее и сильнее.
— Ты — предатель! — закричала я и тоже стала судорожно одеваться. — Ты пришел не для того, чтобы помочь мне. Ты пришел только, чтобы удовлетворить какие-то свои потаенные желания. Ты готов был на все. На обман, измену, лишь бы только получить то, чего ты хотел, в сущности, тебе абсолютно наплевать на то, что у меня внутри, на мои проблемы, на все то, что мучает и гнетет меня. Ты просто делал вид, ты притворялся, что тебя как-то волнует моя судьба, что ты мечтаешь помочь мне. Ты — лжец и предатель. И даже сейчас, услышав от меня правду, ты просто испугался. Ты решил по быстрому свалить отсюда, от греха подальше, чтобы только никак не влезать в мою душу. Только чтобы не брать на себя никакой ответственности. Это не любовь, Андрей! Это лишь эгоизм и чувство собственности. Значит, ты все время обманывал меня. Ты внушал сам себе неправду, начинал делать вид, что веришь в нее, что живешь ею, а на самом деле тебе было просто наплевать.
— Алина, успокойся, пожалуйста. У тебя истерика. Сейчас, подожди минутку, я принесу тебе воды.
Он быстро сбегал на кухню и принес мне стакан с водой. А я с презрением посмотрела в глаза Андрея.
— На, выпей, тебе сразу полегчает.
Андрей попытался поднести стакан к моим губам, но я с силой ударила по его рукам и выплеснула на него воду.
— Не смей делать вид, что переживаешь за меня. Скажи лучше прямо — тебе наплевать. И не смотри на меня, как на сумасшедшую! Потому что я в своем уме. И я все прекрасно понимаю. И вижу всю правду.
— Алина, я умоляю тебя, успокойся.
— Да пошел ты, не нужны мне твои успокоения. Я ненавижу тебя! Ты — трус и предатель! В тебе нет ничего искреннего, доброго и светлого! Ты самый лицемерный человек! Я ненавижу тебя!
— Алина, родная…
Андрей сильно стиснул меня в своих руках.
-Не смей ко мне прикасаться! — взвыла я. — Я запрещаю тебе!
Я попыталась вырваться, но Андрей на выпускал меня.
— Ах ты, сволочь! Насильник! Ублюдок! Отпусти меня немедленно! Ты противен мне! Ты ненавистен мне! Я презираю тебя!
Я дернулась со всей силой и все-таки сумела вырваться.
— Пошел вон! Я не хочу тебя видеть! Я больше никогда не хочу тебя видеть! Оставь меня!
Андрей постоял несколько секунд, что-то обдумывая, потом резко повернулся и пошел в коридор. Я моментально замолкла. Притихла.
Затем я услышала звук открывающейся двери, и в этот самый миг я неистово закричала. Просто заорала и повалилась на пол, рыдая и трясясь всем телом.
Буквально через минуту я почувствовала на своем плече чью-то руку. Я вскрикнула от неожиданности и ужаса, отскочила в сторону и снова увидела Андрея.
— Алина, это я. Я не ушел. Я еще здесь.
Я долго испуганно смотрела в его глаза, потом снова залилась слезами и сжалась в комочек, утыкаясь головой в пол.
— Ну, почему ты не ушел? Ведь я же просила тебя. Зачем ты делаешь все не так? Зачем ты все усложняешь?
— Алина, солнышко мое. Тебя просто нельзя оставлять. Я должен помочь тебе, успокоить тебя. Ты в таком состоянии…
— В каком состоянии? — перебила я, цепляясь к этому слову. — Ты опять начинаешь! Не надо считать меня ненормальной. Почему, если человек говорит другому правду, пусть страшную, его сразу принимают за сумасшедшего?
— Да никто не говорит, что ты сумасшедшая! — не выдержав, повысил голос Андрей. — Никто, кроме тебя самой.
Но я уже не могла ничего слушать. Боль лупила по моим вискам. Она разбивала меня, раскалывала. Хотелось кричать, хотелось встать под ледяной душ и замерзнуть, хотелось метаться по этой опостылевшей комнате и плакать. Бесконечно, до того момента, когда вся имеющаяся во мне жидкость вытечет из меня. Хотелось пить. Во рту было сухо и горько. Голова гудела, руки ходили ходуном. И, несмотря на всю невыносимость физической боли, я чувствовала, как внутри меня все горит от ненависти и обиды. Хотя я и не пыталась найти причину этого. Меня душила эта ненависть.
Я подняла голову и никого не увидела рядом с собой. На миг создалось впечатление, что я просто очнулась от очень плохого сна. Но на кухне раздавался негромкий шорох. И я поняла, что Андрей еще не ушел. Что он все еще здесь. И что именно его я так люто ненавижу.
По моему телу прошла судорога, и каждый мой член затрясся в неведомой боли. Меня бесил этот шорох на кухне. Бесило присутствие Андрея.
— Он же абсолютно все знает, — с ужасом тихо произнесла я. — Он может выдать меня. Он не должен знать правды. Не должен оставаться…
Я огляделась еще раз по сторонам и схватила ножницы.
Кто-то тащил меня на кухню, где у плиты мирно ставил чайник ничего не подозревающий Андрей.
Я неслышно подкралась сзади и замахнулась. В этот самый миг он обернулся к столу и сильно вздрогнул, увидев меня. Но мои руки, наполненные неестественной силой, уже опускались на его тело.
Андрей чуть вскрикнул, схватившись за грудь. Из-под его пальцев показалась густая бурая жидкость.
— Алина… — прошептал он, с ужасом глядя на меня.
— Ненавижу! — зловеще повторила я.
Мои руки сами замахивались и сами врезались в постепенно ослабевающее тело. Я ощущала горячее соприкосновение крови с моими руками и бесилась от этого. Думала, что от каждого моего нового удара, ее будет меньше. Но она почему-то не иссякала.
Потом я мгновенно устала. Поднялась и, не глядя на Андрея, поплелась в комнату и повалилась на диван.

Дата добавления: 2015-07-16