Прыжок из поднебесья 4 страница

Я проснулась, когда Андрей уже не спал. Он неотрывно смотрел в потолок и о чем-то думал. Я потянулась, обняла его и провела рукой по чуть обросшей за ночь щеке Андрея. Он как-то тоскливо посмотрел на меня и сказал:
— Алина… Я сам во всем виноват. Я же и буду страдать. Надеюсь, что на тебя все это безумие плохо не повлияет. Прости. Я не хотел, чтобы все так вышло. Нам нужно расстаться. И навсегда.
— Но почему? — не скрывая удивления, спросила я, испуганно глядя на его лицо.
— Потому что я люблю свою жену. И эта измена была первая и последняя. Большего я не хочу допускать. И так уже наворотили… прости меня и прощай!
Он резко поднялся и, ни слова не говоря, стал одеваться.
— Хорошо, иди, — холодно произнесла я. — Я не имею права удерживать тебя. Спасибо за помощь, за понимание. Спасибо за эту ночь.
Он тоскливо обернулся в мою сторону и шепнул:
— Ты только прости. И не принимай все слишком близко к сердцу. Я сам виноват.
Я кивнула и равнодушно отвернулась к стене. Андрей еще с минуту постоял, что-то соображая, а потом, ни слова не говоря, ушел, тихо прикрыв за собой дверь.
Я долго соображала, пытаясь осознать все случившееся, и вдруг заревела.
— Сволочь.. Предатель… Иди к своей женушке…
Не знаю, откуда возникла во мне эта злость, но я ничего не смогла с ней сделать.
— Козел… — произнесла довольно равнодушно я, когда запас слез иссяк, закрыла глаза и заснула.
Хоть я и спала меньше часа, но проснувшись, не почувствовала внутри себя ни обиды, ни разочарования. Мне было все равно.
Но пришлось встать, приготовить себе утренний кофе, поесть, одеться и выйти на улицу, потому что еще на больший срок задерживать свое бездействие у меня не было ни малейшего желания. Надо было найти себе хоть какое-то место. Иначе… Иначе, зачем вообще я еще жива?
Я очень хорошо и отчетливо помню тот недолгий период своей жизни, когда во мне впервые стали происходить сильные изменения психики. Первую ступень настоящего взросления, еще не связанного с физическим. Первый и потому самый трудный этап осмысления всего, что со мной происходило в течение всей жизни. Первую переоценку ценностей. Я помню тоску и страх, возникающие внутри без определенных причин; помню ненависть к себе и к окружающему миру; помню безразличие ко всему. Это было давно, безумно давно, когда мне было лет шестнадцать. Я просто проснулась обычным утром, начав день с того, с чего привыкла его начинать, и вдруг, завтракая, поняла, что произойдет что-то страшное и безвозвратное, причем произойдет уже скоро, может быть, даже сегодня. Я стала тогда судорожно соображать, придумывать какие-то зацепки, причины, объяснения, но ничего путного отыскать не могла. Я неожиданно поняла, что всю свою жизнь жила неправильно, что совершала немыслимое количество роковых ошибок, за которые придется расплачиваться до самой смерти. Я уже прекрасно знала, что исправить их у меня не будет никакой возможности, что мой возраст никак меня не оправдывает. Я стала жалеть о прожитых минутах, часах, днях, в конце концов, годах. Я не видела своего будущего, я знала только, что прошлое унизительно, а настоящее омерзительно. И не будет мне прощения и какой-то небесной помощи. И длился у меня этот кошмар с неделю, а потом стал утихать. Потом у меня начали появляться новые идеи, новые мысли, новые взгляды. Изменилось мое мировоззрение, мир стал казаться мне более приземленным и менее интересным. Я стала ставить перед собой какие-то довольно убогонькие задачи, стала прикладывать все возможные усилия для их исполнения и, спустя еще неделю, мир стал казаться мне простым и понятным, словно никакого кризиса души у меня и не было. Да, это был первый этап моего психического взросления. Дальше подобные явления повторялись довольно часто, но проходили сравнительно легко и незаметно для чужого глаза. Но с каждой такой переоценкой во мне появлялись новые витки и, что наиболее обидно, заметно исчезали старые. Проходила болезнь идеализма, исчезало состояние возвышенности и непорочной святости, притуплялась мечтательность, пропадала вера в чудеса, в сказку и во все то, что неотделимо от детского осознания бытия. Странно, с годами мы перестаем принимать это, как должное, и снова начинаем жалеть. Снова мы ругаем себя за пройденные впустую дни, за утраченные светлые и чистые помыслы, за неисправимые ошибки, совершенные либо по глупости, либо от лени. Но, так или иначе, ничего не вернуть, приходится смиряться, и мы продолжаем свой путь, словно в нас ничего не переворачивалось. Но самое страшное — это последняя переоценка, уже предсмертная. Если раньше мы еще можем придумать себе новое понимание, то в старости это становится нереальным. И тоска старости — самое тяжелое состояние. Вот когда начинается противоречие, немая зависть, эгоизм, маразм и многое другое, что мы — молодые, — так не терпим в стариках.
И вот, насколько я умела определять свое состояние, я почувствовала в себе новый этап этого взросления и мудрения. Я смогла осознать все бессмыслие своего существования, низость своего положения и глупость своих поступков. Мне дико захотелось все исправить и изменить. Но как? Вот в чем был вопрос. Как исправить то, что создавалось на протяжении многих лет? Как отказаться от того, к чему организм был привычен? Как суметь найти в себе мужество сказать себе «нет» и пойти против себя? Как исправить то, что почти забылось, как факт? Надо было бороться с усталостью и ленью, надо было заставить себя идти вперед и не сдаваться. Надо было просто поставить перед собой глобальную, но все-таки реальную задачу, и стремиться к ее выполнению, проходя через все преграды и пропасти, не боясь в любую минуту оступиться и провалиться. Но странно, осознавая это, я не смогла справиться со своей проблемой. В какой-то миг я почувствовала себя ослабевшей и беспомощной, безрукой и слепой. Мне просто стало лень. И я решила делать то, что просто мне нравится. Я решила жить ради удовольствия, ради того, чтобы просто выжить и не умереть раньше положенного срока.
Так бродила я, увы, снова бесцельно, по улицам своего большого города, размышляя о том, как мне предстоит жить. И, признаться, было катастрофически лень что-то предпринимать, куда-то устраиваться.
Что поделать, не приучили меня в детстве к строгому расчету, к здравому смыслу и к холодной рассудительности. Ругать за это кого-то, а, тем более, родителей, глупо и стыдно. Никто не виноват в душевной лени, кроме самого ленящегося. И надо либо смиряться, либо ломаться.
— Я устала со всем смиряться! — довольно громко произнесла я, так, что пара человек на меня удивленно оглянулась.
— Да, да! Не хочу больше унижения перед самой собой. Хватит!
Я ускорила свой шаг и пошла к метро, чтобы вернуться как можно быстрее домой, купить бутылочку пива и тупо попялиться в экран телевизора. Другого желания у меня почему-то не возникло.
Но, оказавшись у своей парадной, я круто изменила намерения и желания, мне стало противно от мысли, что сейчас снова увижу знакомые до боли стены, почувствую привычную атмосферу своей квартиры, и я решила ни в коем случае пока не возвращаться в свой дом. Венька мой уже привык к моим загулам и приучил себя растягивать прием пищи на весь день. Хотя, на самом деле, кошки вообще могут долго не есть. Правда, ему, наверное, очень тоскливо одному, так же, как тоскливо мне. Но в этом друг другу мы вряд ли можем помочь.
Я резко развернулась и пошла в то место, с которого все, собственно, и началось. Я пошла в свое любимое кафе. Народу там собралось довольно много, но я нашла себе место и села за столик. Вино не шло, а потому я делала только вид, что пью. Мои мысли блуждали где-то очень далеко, и я не сразу услышала голоса двух молодых людей, которые встали рядом со мной и что-то говорили мне в лицо.
— Девушка, зачем скучаете одна, пересаживайтесь за наш столик. Мы с друзьями отмечаем мой день рождения, присоединяйтесь. Повеселимся, выпьем, поболтаем.
Я неуверенно пожала плечами.
— Ну, как так можно?! Мы приглашаем такую очаровательную девушку, а она отказывается. Вы меня обижаете, честное слово. В мой праздник! Ну, сделайте мне подарок, пойдемте к нам. А то у нас явная нехватка женского общества.
Я глянула на их столик и улыбнулась сама себе: на шесть парней было только две девчонки.
— Ну что, идем?
Я нехотя встала и, делая вид, что меня насильно заставляют куда-то идти и с кем-то знакомиться, преспокойно опустилась на уже приготовленный для меня стул.
Тот парень, который был именинником, встал сзади меня и, обхватив мои плечи, произнес:
— Предлагаю познакомиться с моей новой гостьей. Тебя как зовут? — спросил он у меня. — Алина? Итак, представляю всем мою девушку — Алину. Добрую, чертовски привлекательную и сладкую.
Я чуть улыбнулась, не выражая никакой признательности, а, тем более, смущения.
— Это — мой двоюродный брат — Павел, — сказал он, указывая на соседа. — Это — его подруга Леночка. Это, наша знаменитость — поэт и композитор Юрий. Это — его подруга Ольга. А это просто мои друзья: Витек, Ленька и Борис. А меня зовут просто и ясно — Александр, можно просто Саша. Ну, вот мы и познакомились.
Пока Саша пошел к стойке делать дополнительный заказ, я немного разговорилась со всей компанией и присмотрелась к каждому ее участнику. Больше всех мне понравился Виктор. На вид ему было лет тридцать, и выглядел он явно старше других. Леночка и Ольга — малолетки, лет по восемнадцать, а остальные парни были примерно моего возраста. Поговорив со мной минуты две, все непроизвольно вернулись каждый в свою беседу, но я совсем не почувствовала себя оставленной без внимания. Во мне проснулся азарт, и я решила любой ценой хотя бы на этот короткий вечер очаровать Виктора. Я чуть улыбнулась ему, он заметил это и подсел ко мне поближе.
— Отдыхаешь?
Я кивнула.
— В принципе, я всегда отдыхаю. А ты давно знаком с Сашей?
— Два года. А что, интересует?
— Не больше, чем другие, — притворно ласковым голосом ответила я. — А ты чем занимаешься?
— Я работаю в сфере обслуживания.
— Ну и как, хватает? На жизнь и развлечения.
— Как видишь, — улыбнулся он. — Ты думаешь, это Санек устроил нам праздник? Нет, это он только для понта пошел сам делать заказ. Хочет тебя окрутить.
— Ну, это он опоздал. Мой выбор лег на другого… — сказала я и загадочно взглянула на Виктора.
— Да? Это интересно…
Но наш разговор прервал вернувшийся Сашка. В руках он нес графин с водкой.
— Так-так… Стоило было отлучиться, как мою девушку стали уводить.
— Между прочим, Сань, неприлично называть чужую девушку своей, пока это не было доказано на практике, — заступился за меня Виктор.
Я благодарно кивнула ему, и в этот момент он мне подмигнул. Я незаметно ответила ему, и на моей душе стало как-то уютно и спокойно.
Затем события ускорялись, мы пили, пила и я, не ограничивая себя, потом мы пошли гулять. Долго бродили по улицам, что-то крича пьяными голосами, пели песни, непрерывно гоготали и отрывались по полной программе. Я была все время с Виктором, который, кстати, практически не выглядел пьяным, он что-то шептал мне на ушко, держа меня за талию, будто бы случайно опускал свою руку ниже, и попросту заводил меня на ходу. Сашке явно стало плевать на это и он уже не обращал внимания. Затем, уже во втором часу ночи, мы решили всей компанией отправиться в гости именно к Виктору, видимо, он действительно был среди них самый главный, но Ольга с Юрой быстро удалились, и в квартиру Виктора мы пришли всемером.
Дома у Виктора оказалась еще одна бутылка водки, которую мы дружно приговорили, а затем Виктор включил какую-то порнуху. Пашка со своей Леночкой как-то быстро упорхнули в соседнюю комнату, а я осталась в окружении четырех пьяных парней.
Я сидела с Виктором, который, возбуждаясь от фильма, теребил, держа руки под блузкой, мою грудь и щекотал губами шею. Скоро рядом оказался Сашка, после долгого молчания, и, включаясь во всеобщую игру, держал мою ладонь, прижимая ее к себе.
Постепенно я начинала приходить в себя, хотя еще было лень соображать и одумываться. Я принимала игру, как должное, хотя и становилось как-то противно.
— Скажи, Алина! — неожиданно громко обратился ко мне Виктор. — Ты бы хотела испытать настоящий кайф?
— Было бы неплохо, — вполне искренне ответила я.
Виктор улыбнулся, на минуту вышел, и вернулся, что-то держа в руках. Все парни, как по велению волшебной палочки, уселись кружком прямо на полу и какими-то неестественно жадными и умоляющими глазами стали смотреть на Виктора. А он совсем не торопился в своих действиях, будто не замечал всех окружающих. Он что-то насыпал себе на торец ладони и громко вдохнул в себя какой-то беловатый порошок. «О, Боже!» — мелькнуло у меня в голове, и я, неожиданно протрезвев, дико задрожала. А парни по очереди втягивали в себя наркоту, строя при этом дикие блаженные лица. Очередь неминуемо доходила до меня.
— Нет, я не буду! — быстро сказала я, чуть шарахнувшись в сторону.
— Ну, чего ты ломаешься? Это же кайф, самой же понравится. Давай, не боись, я рядом! — мерзким голосом сказал Виктор и взял мою ладонь. — Давай, без выпендрежа.
Я вырвала ладонь и вскочила. За мной сразу же поднялась вся орава.
— Чего ты тут выебываешься?! — грубо рявкнул Сашка и вдруг вмазал мне по лицу. Все заржали, увидев мой испуганный взгляд, а я встала как вкопанная и дикими глазами смотрела на Виктора.
— Отпусти меня, я прошу. Я не хочу. Виктор, пожалуйста…
— Отлично, крошка. — ласково произнес Виктор. — Мы отпустим тебя сразу же, но для начала попробуй это. И ты познаешь истинные радости бытия…
Виктор насыпал мне на ладонь небольшое количество порошка.
— Вдыхай! — приказал он, и в его опустевших глазах я увидела смерть…
Я вдохнула, села на пол и замерла. И вдруг мне стало очень легко и хорошо. Окружающее показалось каким-то нереально и неестественно красивым. У меня закружилась голова, но это головокружение оказалось неописуемо приятным. Я расплылась в улыбке и взглянула на Виктора. Он показался каким-то родным, да и все стояли передо мной такие милые и красивые… Я стала целовать губы Виктора и срывать с него одежду. В голове играла мелодия, будто бы тоже с детства знакомая, мне захотелось разорваться, оттолкнуться и взлететь. Пока я целовала Виктора, меня быстро раздевали Сашка и Ленька. Борис лежал в стороне без движения, видимо, был в отключке. Я легла на пол, все еще куда-то летя, а мое тело само по себе отдавалась ласке троих. Меня раздели и целовали с разных сторон, а я стонала от удовольствия, и мое тело просто разрывалось от бурного желания.
Потом я практически ничего не помню. Не замечала времени, лиц. Меня куда-то везли, я куда-то ехала. Потом мне стало не по себе, меня тошнило, голова шла кругом, тело ломало, руки тряслись, и, в конце концов, я проснулась в своей квартире, на своей кровати.
Первое, что я увидела — это был белый потолок, и мне на миг показалось, что я ослепла. Но я приподнялась, оглянулась, посмотрела на часы и снова повалилась бессильно на кровать. Было около трех часов дня. Я попыталась вспомнить вчерашний вечер, но от напряжения мои виски сильно загудели, и я застонала. В моих ногах оказался Веня, который, не торопясь, подкрался к моему лицу и заглянул в мои глаза. Наверное, я так плохо выглядела, что Венька шарахнулся от меня, спрыгнул с кровати и, жалобно мяукая, убежал на кухню.
Часа через два я встала, увидела опухшее и серое лицо в зеркале, выпила чай и снова прилегла на диван. В общем, приходила в себя я еще в течение суток. Только на следующий день я сумела и поесть, и сходить на улицу, и немного успокоиться. На сердце было холодно и пусто. И стыдно…

Странный мир. Странные и нелепые люди населяют его, совершая глупые и безрассудные поступки. Странно то, что потом они начинают ругать себя и проклинать судьбу. Вообще все странно в этом мире. Люди… Порочные, приземленные, ленивые, пошлые, низкие… Как много зла на земле! Как много кошмара. И обидно то, что все светлое и чистое воспринимается всеми, как бред и безумие, а все грязное — как истина. А ведь как много может сотворить человек! Сколько силы вложено в его руки и душу, только, увы, не умеет он правильно пользоваться этим даром. Не умеет направлять свою силу на свет, а неуклонно тянется во тьму, в бездну, в ад. И как помочь тому, кто считает себя здоровым и правильным, естественным и крутым?! Как помочь человеку, который не способен замечать главного, отдаваясь полностью всему побочному и маловажному?! Возможен ли выход из кризиса человеческой души? Возможна ли истина небесная? Увы, она не будет возможна до тех пор, пока человек сам не захочет избавления и счастья, пока не заставит себя пересилить привычки, лень и страх и не начнет борьбу с самим собой. Сломаться легко. Но очень трудно восстанавливаться…
Я очень долго боролась с головной болью, но с душевной еще дольше. И если от первой я нашла средство — куча разных таблеток, то от второй я ничего не придумала, кроме сильного снотворного, того самого. Мне было страшно думать и вспоминать, и я решила просто как следует отдохнуть, уверяя себя, что сон меня излечит, я все забуду, проглочу эту информацию, как маловажную, и продолжу свою обычную жизнь.
В конце концов, после очередного дня пустых поисков, я решила плюнуть на свои принципы и устроиться хоть куда-нибудь, лишь бы не болтаться. Я быстро обзвонила своих старых знакомых и в течение недели смогла устроиться в ларек. Работа, конечно, была не для меня, но как-то радовало постоянное общение с деньгами, вдохновляло наличие их на моих руках. Работала я два через два, получала пять процентов от выручки, что, кстати, очень неплохо, и, в общем, могла легко прокормить себя на эти деньги. Только мне было скучно. Меня бесило то, что куча народу проходит мимо и смотрит на меня, как на обычную торговку, берут у меня товар, не видя моих глаз, не смотря на лицо, не интересуясь мною абсолютно. Была, правда, пара парней, желающих со мной познакомиться и встретиться после работы, но они являлись тогда, когда настроение мое было на нуле. И я их ласково посылала подальше.
Недели через две меня окончательно достала моя новая работа, но я не хотела уходить с нее хотя бы до тех пор, пока не подыщу себе лучшую. Хотя, признаться, у меня пропало всякое желание вообще работать. Видимо, мне хотелось бездельничать и наслаждаться жизнью, но так, чтобы деньги сами текли в мой карман. Что-то творилось с моей измученной душой непонятное. Я вроде и пыталась найти какое-то оправдание, какую-то причину, но не могла.
Я сидела дома и смотрела телик, бездумно и впустую тратя время. Неожиданно раздался телефонный звонок. Я вздрогнула и сняла трубку.
— Здорово, Алина! — раздался довольно знакомый голос. — Не узнала?
— Если честно, нет, — призналась я, напрягая память.
— Это Виктор.
— Какой Виктор? — не поняла сначала я, но почти сразу вспомнила. — А-а, Виктор. Откуда ты знаешь мой телефон?
— Оттуда… сама его давала… Ну, чего, как жизнь-то, по-прежнему ломает да комкает?
— Да. Хорошего ничего. Я после той ночи очень долго отходила. Что тогда произошло, я не фига не помню.
— Ты слегка отключилась. Не фига не варила, но молола всякую туфту. Отвезли мы тебя тогда на такси. Я, признаться, подумал, что ты коньки отбросишь. Ничего, обошлось?
— Да, жива, как слышишь. А зачем ты звонишь?
— Ну, во-первых, убедиться, что ты в норме, а во-вторых, хочу пригласить тебя ко мне в гости.
— Это еще зачем? — испугалась я, вспомнив весь позор той ночи.
— Да ты не бойся, мы будем одни. Просто посидим, поговорим о жизни. Просто мне тебя не хватает. Я соскучился…
— Да? — недоверчиво переспросила я. — Что-то мне не очень вериться в это.
— Да ладно тебе, все будет нормально. Короче, помнишь, где я живу?
— Нет вообще-то.
— Да, ты тогда явно перегнула палку. Короче, записывай…
Он назвал мне свой адрес и мне он показался очень знакомым. Странно, но я без всякого страха пошла к нему на встречу, будто это было в порядке вещей. Будто все шло, как по маслу, и встреча эта была запланирована еще заранее.
Виктор оказался действительно очень красивым. Что-то везло мне в последнее время на отличных любовников. Он долго целовал меня при входе, потом он пригласил в комнату. Я вошла и остановилась. Посредине комнаты стоял небольшой накрытый столик, горели три свечи, играла тихая и приятная мелодия. Я ошарашено смотрела на все это и пыталась сообразить, каким образом Виктор узнал мою заветную романтическую мечту.
— Как ты узнал… — произнесла я.
— Ну, ты даешь, Алина, совсем тогда пьяная была, что ли? Не фига не помнишь. Мы с тобой добрый час обсуждали твою личную жизнь.
В моем сердце появилось небольшое волнение.
— А что я еще тебе рассказывала?
— А все, если честно. Такой словесный понос у тебя был, не передать словами! Но ты не думай, я не совсем дерьмо. Разбалтывать ничего не собираюсь. Сам живу не лучше. И работка у меня нервная, так что я тебя во всем прекрасно понимаю.
Я решила как можно быстрее замять этот неприятный разговор. Интересно, в каких подробностях я все ему натрепала?!
— Ты так хорошо подготовился к нашей встрече…
— Еще бы, знаешь сколько я мечтал о ней! Ты знаешь, похоже, я попросту в тебя влюбился!
Он крепко прижал меня к себе, а потом усадил за столик.
— Что ж, выпьем за нас. За наше знакомство, за нашу дружбу, за наши общие тайны.
Вино оказалось необычайно вкусным, видимо, очень дорогим. И вообще все было, словно в сказке. Мы танцевали, пили, смеялись, без устали целовались, а потом разговор зашел о том самом кайфе. Я вспомнила все ощущения и как-то сразу согласилась. Будто Виктор имел дар внушать какую-то информацию посторонним. В этот второй раз все было намного круче. Все ощущения просто невозможно передать словами. Наслаждаясь близостью с Виктором, я летала между облаками, задевая руками луну и звезды, весь мир казался мне маленьким и прекрасным. Он поглощал меня, а я вселялась в это пространство и сходила с ума от необычайного удовольствия. Но потом все быстро закончилось, на какое-то время я снова оказалась в отключке, а проснулась с сильной сухостью во рту, небольшой тошнотой и головокружением. Но Виктор дал мне какую-то таблетку, видимо, тоже наркотическую, и все мои недуги испарились в течение десяти минут.
Мы еще немного посидели с Виктором, и я вернулась к себе домой. Он пообещал мне позвонить через пару дней. Остаток выходного я провела в своей квартире, пытаясь осознать неожиданные перемены в моей жизни. Я нарушала принцип за принципом, и это сильно беспокоило меня. Я старалась не думать о возможных последствиях всего этого, но не думать не получалось. Я знала, что скоро окончательно сломаюсь, и меня уже будет просто невозможно вылечить. Я понимала, что необходимо останавливаться, пока это не стало слишком поздно, но что-то мешало мне прийти в себя и вернуться на путь праведный. Мне хотелось опасности и страха, душа жаждала погони и бегства, а разум горел диким огнем от бездействия.
Дикая и нелепая идея пришла в мою голову, когда я шла к себе на работу. Мне захотелось риска.
Рабочий день начался обычно, не обещая ничего сверхъестественного. На работу я явилась веселая и жизнерадостная, полная энтузиазма и желания работать. Это, как мне сказала моя подруга, моя сменщица, больше всего радовало наше начальство. Покупателей было много, и я искренне радовалась этому. День несся быстро и, когда он уже подходил к концу, я решилась. Своим любимым ножиком, который, если честно, был поострее лезвия бритвы, я пару раз с силой провела по кистям рук, отчего образовались багровые полосы, моментально начавшие истекать кровью. Но не сильно. Чрезмерно настраиваться мне не пришлось, потому что боль сама дала о себе знать, я заревела. Смылась и размазалась по щекам тушь, придавая лицу особенно несчастный и обреченный вид, я закрылась раньше времени и продолжила свою истерику до самого прихода начальника. Увидев меня зареванной и окровавленной, он с искренней тревогой подскочил ко мне.
— Боже, что произошло?
Я долго плакала перед ним, пытаясь, якобы, прийти в чувство, всхлипывала и дрожащим голосом что-то произносила бессвязное и малопонятное.
— Мне угрожали… Я не виновата… честное слово…
И что-то еще наподобие этого бреда.
— Возьми себя в руки, Алина! Успокойся. Я ничего тебе не сделаю. Приди в себя и расскажи, что у тебя случилось.
Я с надеждой на прощение взглянула на начальника, вытерла лицо и, порою сильно шмыгая носом, рассказала свою печальную историю.
— Это произошло так быстро и страшно, я не успела опомниться! Какой-то мужик брал у меня бутылку водки, чего-то высматривал из закуски… Я даже не могла ничего подумать плохого… А потом вдруг он как схватил меня за руку и приставил к ней нож. И говорит, мол, гони все деньги, а то вены вскрою. Он еще, гад, усмехается, что бабы любят себе вены резать, чуть что, вот все и примут это за самоубийство. Я попыталась вырваться и закричать, а он вдруг как махнул рукой. Я даже не поняла. И вдруг почувствовала боль. Он и говорит, мол, только пикни, и резану по-настоящему. Ну, я испугалась, собрала свою кассу, сунула ему, а он, сволочь, резанул меня еще раз по тому же месту, и, пока я приходила в себя, смылся, — я сделала паузу и умоляюще взглянула на начальника. — Что мне теперь будет? Я не знаю, где мне достать денег… что будет?
Я снова перешла на слезы.
— Много было денег?
— Да, у меня сегодня так здорово шла торговля, я так радовалась, и вдруг… Ужас…
— Ладно, хватит реветь, сколько было?
— Не знаю точно, но тысяч девять точно, а, может и больше, я не успела толком посчитать, так, примерно смотрела.
В общем, я еще долго успокаивалась, потом меня отпустили домой, сказав, что перезвонят через пару часов. Меня слегка осмотрели, видимо, бывали подобные случаи, но ничего не нашли. А я пошла в сторону метро, немного трясясь и переживая, но все закончилось для меня благополучно. Деньги лежали там, куда я их и положила. Никто не нашел и не забрал. Не успели за час. Конечно, риск был большой. Но к вечеру народу становилось меньше. Да и работала я дольше других ларьков, так что свидетелей особо не было. А кражи у нас происходят каждый день, ничего не попишешь.
Я вернулась домой, с полученными таким образом почти десятью тысячами и радовалась происшедшему. Я ждала звонка. И очень скоро дождалась. Это была моя сменщица. Мы долго беседовали, я слезно рассказала всю историю сначала, не вызывая ни тени сомнения с ее стороны, а потом она с грустью заявила, что ей удалось наладить отношения с начальником, что он прощает эти деньги, не будет требовать их, но с работы меня увольняют. Я еще поплакала по поводу этой неожиданной новости, потом повесила трубку, слегка посмеялась над всеми, похвалила свое мастерство и гениальность и легла спать.
Конечно, такое очень часто случается. И искать вора в огромном городе просто нереально. А возместить ущерб было можно, и я не сильно переживала за судьбу ларька. Тем более, не единственное это место моего начальника. Ничего, погасит недостачу, никуда не денется…

Утро ни капли не испортило мое настроение, скорее даже наоборот. Вспомнив вчерашний день, я снова от души посмеялась и порадовалась всему, что происходит со мной в последний месяц. Лето было в самом разгаре и радовало людей каждым своим днем — солнечным и ясным. Вообще, природа в этом году была как никогда щедрая по отношению ко всем. В центре, правда, было чересчур пыльно, а в лесах возникали все новые и новые пожары, но это все, в принципе, не очень сильно меня волновало.
Я решила отдохнуть. После почти месяца работы мне захотелось поваляться на каком-нибудь пляже, погреться на солнышке, покупаться, причем без всяких приключений. Кажется, ими я уже достаточно насытилась, но на самом деле, это только так казалось. Руки же мои так и горели что-то сотворить, что-то выкинуть ужасное и преступное. Вот только фантазия моя была слабоватенькая.
Итак, я отправилась за город к своей старой подруге. Купила кучу подарков и сувениров, дабы не оказаться совсем нежданной гостьей, и отправилась. Подруга моя — Сонька, бывшая одноклассница, встретила очень радостно и приветливо, как я и предполагала. Правда, с последней нашей встречи прошло года два, она не сразу узнала меня, но очень обрадовалась моему внезапному появлению. Сонька познакомила меня со своим новоиспеченным мужем — двадцатисемилетним Колей, работающим ментом. Мы весело посидели, выпили, поболтали, вспоминая школьные года, и я заставила всех собраться и пойти на озеро. Уговаривать долго их не пришлось, потому что они и так каждый день ходят купаться. Полдня я провела просто сказочно, беззаботно и весело. Я даже позавидовала Соньке, что она имеет возможность каждый день так отдыхать. Она не работала, сидела на попечении мужа, была, кстати, на третьем месяце. А муж ее был в отпуске — заслуженном отдыхе, и все свои дни проводил рядом с любимой. Вместе они были идеальной парой, во всем друг друга понимали, во всяком случае, так мне казалось. Николай относился к жене с отцовской заботой, нежностью любовника и с расположением мужа. А Сонька просто выглядела счастливой и жизнерадостной. Думая об этом, я еще раз почувствовала небольшую зависть к такой простой и светлой жизни, но не стала проявлять своих чувств, не подала ни малейшего вида, что меня что-то беспокоит.
Сонька упросила меня погостить хотя бы несколько дней, и я с искренней радостью и благодарностью согласилась.
Погода продолжала стоять отличной, я сильно загорела и, как заметила Сонька, похорошела и помолодела. И правда, внутри чувствовалось небольшое облегчение и успокоение. Все-таки природа умело делает свое дело, ничего не скажешь. И здоровье восстанавливается, и настроение улучшается.
Так бы все отлично и продолжалось, если бы не тот вечер…
Я гостила третий день и, признаться, не имела ни малейшего желания уезжать. Но надо иметь приличие, и я решила уехать завтра вечером. Так что целые сутки счастья были у меня еще впереди. Часов в десять Сонька пожаловалась на небольшую усталость, извинилась и легла отдыхать, а мы с Колей остались на веранде и вели непринужденную беседу. Он все пытался разузнать то, какую жизнь я веду. А я сказала, чисто по привычке, что ищу работу, так как недавно меня уволили. Коля, слава Богу, не стал предлагать мне свои услуги, видимо, в милиции все-таки требовались определенные люди с определенными навыками.
— Послушай, Алина, — сказал Николай. — Ты не хочешь прогуляться перед сном? Погода отличная. Тихо.
Я согласилась, заглянула в спальню Сони, быстро написала ей записку, что, мол, не пугайся, мы пошли прогуляться, скоро придем. Николай слегка взял меня под руку и мы, не спеша, пошли по улице. Было действительно тихо и очень хорошо. Мы болтали о лете, о природе, обо всем маловажном, и мне как-то было легко на душе. Я беспечно улыбалась Николаю и не обращала никакого внимания на его пристальный и странноватый взгляд. Мы долго бродили, а потом Коля предложил зайти в лесок, расположенный недалеко. В моей голове, скажу искренне, просто не могло возникнуть никаких мыслей.
Мы быстро дошли до леса, и я с радостью и умилением на лице погрузилась в его тишину и приятную прохладу. В душе возникли воспоминания о детстве, и мне стало так хорошо, что я на минуту отключилась от реальности, забыла о присутствии Николая, и села на траву, теребя руками листья и траву, улыбаясь им довольно глуповатой детской улыбкой.
— Устала? — раздался словно потусторонний голос.
Я вздрогнула, дико взглянула на нарушителя моего блаженства, а потом рассмеялась.
— Ой, извини меня. Я отключилась. Просто так стало хорошо. Наплыли воспоминания. Знаешь, когда я нахожусь на природе, в частности в лесу, я словно попадаю в загадочный мир, полный покоя и тихого счастья. И я могу часами сидеть, не замечая ничего вокруг. У тебя такого не бывает?
— Нет, не бывает. Обычно я так погружен в размышления о работе, что просто нет времени подумать о чем-то хорошем. Вот только в отпуске и удается немного отдохнуть.
Я пожала плечами, не выражая этим, собственно, ничего. Коля сел рядом и замолчал.
— Так тихо… хорошо… и кажется, что нет ни войн, ни зла… Ты это не чувствуешь? — я посмотрела в глаза Коли.
— Я чувствую немного другое. Я помню, когда мне было шестнадцать лет, я очень любил одну девушку. Ей тогда было девятнадцать, и она смотрела на меня, как на мелкого, не обращала внимания. И вот однажды я проследил за ней, когда она гуляла одна в лесу, о чем-то думая. Она быстро заметила меня, но почему-то не стала ругаться, а наоборот, выслушала мои признания с улыбкой. Она позволила себя поцеловать. Я тогда был безумно счастлив. Это был наш первый поцелуй. Потом мы решили встречаться на этом месте каждый вечер. И на третий раз она вдруг спросила меня, был ли я когда-то с девушкой. Помню, я очень смутился, сказал, что не был. Тогда она спросила, хотел бы я этого, а я ответил, что очень. В тот вечер она сделала меня мужчиной. Вот с тех пор лес ассоциируется у меня с первой любовью и первой женщиной.
Я улыбнулась откровению Николая.
— Знаешь, Алина… Ты очень привлекательная женщина…
— Спасибо, конечно, но к чему ты это?
— Ты мне нравишься, ты навеваешь приятные воспоминания.
Я поднялась.
— Не надо, Коля, говорить глупостей.
— Отчего же глупости. Я вполне серьезен. Ты засела у меня внутри. Ты, наверное, специально ворвалась в нашу жизнь, чтобы посеять во мне тревогу.
— Ничего я не хотела. Что за бред ты говоришь!
Николай подошел ко мне, чуть обнял за плечи.
— Я влюбился в тебя, Алина…
Я вырвалась из его объятий и быстро зашагала из лесу. Он догнал меня.
— Постой, Алина! Я же не хочу тебя обижать.
— Ты не меня обижаешь, а Соню.
— Я люблю ее, ты не думай. Просто иногда нужны перемены чувств.
— Ты ей часто изменяешь?
— Я не изменял ей ни разу…
— Ну, вот и не надо!
Я попыталась отойти, но он крепко прижал меня к себе и стал целовать. Я слегка сопротивлялась, но, увы, совсем недолго. Перед моими закрытыми глазами стояло лицо Соньки. Я старалась спросить саму себя, зачем я позволяю делать это, но не могла. А, может быть, уже просто не хотела. Что-то перевернулось в моей душе, после чего я стала воспринимать жизнь, как игру — забавную и долгую, как роль — сложную и интересную.
Прошло, наверное, полчаса. Мы лежали на траве, боясь смотреть друг другу в глаза. Мне было лень вставать, куда-то идти, мне было лень жить дальше. Будто что-то томило меня, предвещало, что дальше уже не будет ничего. Останутся лишь воспоминания. Но я все-таки встала и, ни слова не говоря, медленно поплелась домой. Коля пошел за мной, и я спиной ощущала его взгляд. Мне было как-то неловко и неприятно из-за него. Он мучил меня.
Я остановилась и, дождавшись, пока Николай подойдет ко мне, медленно произнесла:
— Я надеюсь, что эта глупость, которую мы сделали, забудется и навсегда останется в тайне. Я не хотела, мне очень тяжело и стыдно. Я чувствую себя виноватой и немножко униженной. Завтра я уеду, и мы, слава Богу, никогда больше не увидимся. А сейчас, уж будь так добр, не вздумай ничего разбалтывать Соне. Это навредит прежде всего ей и вашему ребенку. Ты понял меня?
Николай молча кивнул и обнял меня.
— Спасибо тебе, родная! За все спасибо.
Я быстро освободилась от его рук, и мы, молча за считанные минуты, дошли до дома. Сонька даже не просыпалась, и это успокоило меня. Ночью я спала плохо, мне было душно и тоскливо. Но не сильно. Больше всего меня тревожило мое равнодушие. Беспокоила холодность совершения греховных поступков.
Сквозь сон я почувствовала чье-то нежное прикосновение. Я нехотя открыла глаза и увидела Николая.
— Что ты делаешь?
— Сонька просила разбудить тебя, вот я и выполняю ее просьбу.
Он провел рукой по моему бедру.
— Ну, скажи, что мне с собой сделать? Я хочу тебя прямо сейчас.
— Перестань! — коротко сказала я. — Сейчас придет Соня, и тогда все раскроется. А я не хочу этого.
— Она ушла в магазин. Мы одни. И в нашем распоряжении полчаса стабильно.
— Да прекрати ты, — я чуть улыбнулась. — Ты как ребенок. Не будь дураком…
Я застонала, потому что его руки оказались у меня между ног.
— Отстань, — промычала я, слегка извиваясь под его руками.
А он продолжал заводить меня, и в моей голове мелькнула мысль: «Хорошо же день начинается, однако». В конце концов, он довел меня до оргазма и только после этого успокоился сам.
— Вставай, — шепнул он и вышел.
А я довольно дико взглянула ему вслед и ничего не придумала, что можно было бы ответить ему на это. Я молча подчинилась, встала, умылась, и как раз в это время вернулась Сонька.
— Что же тебя твой муж одну отпускает? Да еще с тяжелыми сумками?
Я обернулась на Николая, а он смотрел на меня пристальным и долгим взглядом. Я испугалась и быстро сменила тему.
— Ой, Сонька! Ты даже не представляешь, как я рада, что приехала к тебе! — произнесла я, пытаясь скрыть неожиданно возникшую иронию. — Мне, если честно, даже уезжать не хочется. Но город зовет! Надо возвращаться и искать работу. А то привыкну к хорошей жизни…
Сонька засмеялась.
— Чего торопишься? Осталась бы еще на пару дней! Мне так весело с тобой. С Колькой ведь ни о чем и не поболтаешь, кроме как о работе. Он такой скучный! — она подмигнула мужу. — Успеешь ты на работу устроиться!
— Нет, не успею.
Потом, слава богу, мне не пришлось постоянно следить за мимикой Николая, я даже смогла отвлечься от его присутствия, и все свое время уделяла исключительно подруге.
Вечером они вдвоем провожали меня на поезд. На глазах Соньки блестели слезы, не фига не изменился человек после школы — все такая же впечатлительная, она просила не забывать и обязательно заглядывать еще. А во мне сидело только одно единственное желание — вот сейчас, на прощание, чтобы даже не видеть ее реакции, сказать ей, что муж ее — просто кобель. Но я, слава Богу, смолчала. Коротко сказала Коле «пока» и села в электричку. Волна облегчения прошла по моему телу, когда поезд уже тронулся, и где-то сзади остались две малозаметные точки, махающие мне рукой.
Я ехала, бездумно смотря в окно, и осознавала, что мне тяжело и грустно уезжать. И потому, что мне было просто хорошо, и потому, что я чувствовала за собой вину. Кто знает, как теперь Николай будет смотреть в глаза жене? Странно, я даже впервые пожалела, что вообще приехала к ним в гости, так нежданно нарушив их покой.
Я вернулась в свой родной город, и его жизнь почти сразу же поглотила меня. Я успокоилась и обо всем забыла. Я пришла домой, зашла к соседке, у которой оставляла своего Веньку. Мы долго с ним радовались нашей встрече, а потом я вошла в квартиру, и меня встретил телефонный звонок.
— Привет, ты где пропадала?
— А, Виктор, привет. Я ездила за город. А ты что, искал меня?
— Конечно. Уехала, даже не предупредив. Я же беспокоюсь: мало ли что с тобой могло случиться. Ты как, занята сегодня?
— Нет вообще-то. Но я так не хочу никуда уходить. Я так хорошо отдохнула, что уже ничего не хочется. Ты только не обижайся.
— А завтра свободна?
— Завтра, наверное, да. Ой, знаешь, у меня столько всего случилось за эти дни.
— Вот и расскажешь мне. Приходи завтра, хорошо? Я буду ждать.
— Хорошо, я приду, — сказала я и тут же пожалела, но в трубке уже раздавались короткие гудки. Вот дура! Ведь решила послать подальше этого Виктора, от греха подальше. Но что-то будто тянуло меня к нему. Что-то говорило, что мне без него будет плохо. Что я нуждаюсь в нем.
Я включила свой любимый фильм и прилегла на диван. Но смотреть на экран я не смогла. Видно, отвыкла от искусственного изображения. Мне захотелось снова на природу, на озеро, в лес… Я вспомнила руки и губы Николая и вдруг заплакала. Но тоска быстро прошла.
Я лежала, слушая проезжающие где-то далеко автомобили, посапывание Веньки, и мне становилось хорошо и спокойно. Я быстро заснула, представляя, что завтра произойдет какое-то необыкновенное чудо, которое полностью изменит меня и мою жизнь.
11

Дата добавления: 2015-07-16