Ненависть 2 страница

1
Погода стояла прекрасная. Было начало октября, но солнце еще грело по-летнему, а деревья еще сохранили зеленый цвет, хотя дороги были усыпаны желтым снегом из листьев.
Я ехала в электричке домой и почему-то думала о Владимире. Я его продолжала любить, но боль немного стихла, и дышать мне стало легче. Я вспоминала только одно хорошее, а о грустном даже думать не хотелось. У меня было просто нормальное настроение. Я смотрела в окошко и наблюдала за каждой частичкой природы и мира, к которым принадлежу вот уже почти семнадцать лет. Хотя до семнадцати еще целых три месяца. Но ведь это неважно. Я улыбалась сама себе.
Я подняла голову и увидела взгляд. На миг я даже удивилась, но этот взгляд тут же отвели. Это был какой-то незнакомый мужчина, который сидел в соседнем купе вагона. Я снова себе улыбнулась и стала смотреть на проезжающие мимо машины.
Я подъезжала к своей станции, встала и направилась к двери. Краем глаза увидела, что тот мужчина тоже собирается выходить. «А он симпатичный» — мелькнуло у меня в голове, но мысль эта исчезла, потому что поезд остановился, я вышла, да и думать ни о ком больше не хотелось.
Я пошла прямо к дому, никуда не заходя. И уже почти снова отключилась от окружающего, как вдруг снова почувствовала тот же взгляд.
Я остановилась и, не глянув в его сторону, стала смотреть на двери магазина, как будто размышляя, заходить или нет. Он сделал несколько нерешительных шагов и тоже остановился. Я мельком глянула на него и увидела в глазах какой-то неясный блеск. Он молчал, молчала и я.
— Простите, вы не очень спешите? — услышала я вдруг его голос.
— Допустим, — как можно холоднее ответила я.
— И я вас не задерживаю?
— Допустим…
— Простите за нескромный вопрос, а вы какие-нибудь еще знаете слова?
— Предположим, — сказала я и слегка улыбнулась.
Он тоже улыбнулся.
— Вы позволите мне проводить вас, вы ведь домой идете?
Я глянула на него немного строго:
— Сколько вам лет?
Он немного удивился такому вопросу, но ответил сразу:
— Тридцать один. Ваш любимый возраст.
— С чего вы это взяли? — спросила я, удивляясь его довольно-таки неожиданной наглости.
— А у вас глаза женщины, которая любит взрослых мужчин.
— Никого я не люблю, — почти шепнула я.
— Разве?
Я не выдержала:
— Вас, во всяком случае, не люблю. И вообще, что вы хотите? — крикнула я и, не дождавшись ответа, пошла дальше своей дорогой.
— Постойте! — он подошел ко мне, и тут заметила, что глаза его как будто потухли, а все лицо стало печальным. — Простите меня. Я не хотел вас обидеть…
Я улыбнулась, и в этот миг его глаза снова зажглись. Ни слова не говоря, я двинулась дальше, а он молча пошел за мной. Через пару минут я не выдержала и, обернувшись, спросила:
— Что же вы молчите?
Он поравнялся со мной.
— Позвольте для начала узнать, как вас зовут?
— Позволяю, — мягко сказала я.
— Вы знаете, я совершенно разучился вообще с кем-то знакомиться, — он остановился и сразу же сказал: — Я говорю глупости… Так как вас зовут?
— Наташа. А вас?
— Какое прекрасное имя… А меня Валера. Валерий Николаевич.
— Вы знаете, у меня есть такая дурацкая привычка смотреть чужие паспорта. У вас он с собой?
— В данный момент нет. Но я могу сказать все, что вас интересует.
— Во-первых, я хочу попросить вас называть меня на «ты». Так будет проще.
— Тогда и ты называй меня на «ты», — он так ласково это произнес, что я снова обернулась и посмотрела в его глаза. Тот же блеск…
— Нет. Так будет слишком просто… Итак, начнем. Ваш год и место рождения?
— 1966. Город Ленинград, ныне Санкт-Петербург. Наш диалог начинает мне напоминать допрос.
— Семейное положение? — не слушая его, спросила я.
— Холост, детей нет. Я одинок, но любое одиночество может свести с ума.
Совсем незаметно мы подошли к моему дому. Я остановилась.
— Что же вы так?
— Ты здесь живешь? — спросил он, показывая на мою парадную.
Я кивнула.
— А какая квартира?
— Пятая сверху.
Сначала он не понял, но потом заулыбался и тоже кивнул.
— Ты в школе учишься? В каком классе?
— В самом большом…
— А во сколько приходишь из школы?
-Не позже двух, но и не раньше часа, — я сама себе удивилась: мне было так легко с ним говорить. — Ну ладно? — сказала я и сама испугалась.
Блеск исчез, но снова появился.
— Хорошо, не буду тебя задерживать. Счастливо…
— До свидания, сказала я и, думая, что он меня остановит, зашла в подъезд. Но он молчал, и я обернулась.
— До встречи, он слабо махнул рукой и улыбнулся. И тут только я заметила, какая у него замечательная улыбка…
2
В этот день я легла спать в прекрасном настроении. Я хотела снова вспомнить весь наш диалог, но почему-то почти сразу заснула. Когда я проснулась среди ночи, на моих глазах были слезы. Мне снился Владимир… Мы плыли на каком-то катере по огромному морю, смеялись, о чем-то разговаривали, слушали плеск воды, крики чаек. Он слегка прижимал меня к себе, и единственное слово его, которое я запомнила, — это «навсегда». Но вдруг небо затянули тучи, стало темно и холодно, полил дождь. Я затряслась от страха и со всей силы стала прижиматься к нему. Загремел гром, засверкали молнии, и одна из них ударила мне в голову, и в этот миг я и проснулась. Голова моя сильно болела. Неожиданно в комнату вбежала моя мама.
— Что случилось? Ты кричала.
Я долго на нее смотрела, но потом, очнувшись, сказала:
— Это сон… Извини меня.
Мама еще минуту постояла, потом пожелала спокойной ночи и ушла.
Сначала я никак не могла отойти от сна. В ушах продолжал греметь гром, а голова продолжала болеть. Я не заметила, как заснула, но услышав утром будильник, встала, вспомнила свой сон и сразу поняла, что мне еще что-то снилось. Я села на диван и стала вспоминать. Ясно представила лицо Валерия, который держал меня за руку и что-то озабоченно и громко говорил. Владимир и Валерий в одну ночь… К чему это? Нет, я не верю снам, а люблю и буду вечно любить Владимира… Навсегда…
По дороге в школу я решила не придавать никакого значения этому сну, а о вчерашнем знакомстве никому пока не рассказывать. Но придя в школу, увидев веселые глаза своей лучшей подруги, я сама заулыбалась и рассказала ей о своей встречи с Валерием. Она пожелала мне удачи с ним, я немного на нее разозлилась, но потом все забыла. Учеба в этот день шла у меня легко и спокойно. На каком-то уроке меня хотели вызвать к доске, но заметив блуждающий взгляд и улыбку на моем лице, спросили кого-то другого. Заканчивался последний урок…
Прозвенел звонок, я и моя подруга, с облегченным и счастливым видом, веселые и беззаботные, выскочили на улицу и стали ждать остальных. Мы разговаривали, смеялись, договорились вечером погулять, пока, наконец, к нам не подошли еще трое. Просто была у нас такая привычка — разговаривать у школы после уроков. Слушая замечательную историю одной девчонки, я невольно глянула в сторону и даже на миг испугалась. И почему-то все сразу замолчали, уставившись на мужчину, который нерешительно махнул мне рукой. Это был Валерий.
Я быстро и, наверное, некрасиво со всеми попрощалась, шепнула подруге: «Извини» и быстрыми шагами пошла к нему. Спиной я ощущала удивленные взгляды, а в лицо мне смотрели те вчерашние, с непонятным блеском, серые глаза.
— Привет, — сказал он чуть слышно, когда я подошла. — Я тебя провожу.
Мы медленно пошли в сторону моего дома. Я оглянулась на девчонок, и в тот же момент все они отвернулись, только моя подруга одобряюще мне улыбнулась и кивнула головой. Я тоже заулыбалась и, сама того не ожидая, сунула в руки Валерия свою сумку.
— Как у тебя дела в школе? — спросил он.
— Прекрасно! — выпалила я и смутилась: чего прекрасного? — Я пошутила… Дела, как обычно, нормально. А у вас?
— А у меня на самом деле прекрасно, благодаря тебе…
Мы оба замолчали. Уже подходя к подъезду, он спросил:
— Что вы делаете сегодня вечером? Я приглашаю вас на прогулку. В шесть часов вас устроит?
Его голос был уверенный, как будто он и не сомневался, что меня все устроит.
Я кивнула, на прощание улыбнулась и пошла домой. Только во время обеда до меня дошло, что мы не назначили место встречи. Но было уже поздно, и я решила отдать все в руки случая. Тут же у меня мелькнула мысль «а зачем все это», настроение мое слегка испортилось, но я плюнула и села за уроки. Время летит быстро, особенно когда этого не ждешь. Не успела я оглянуться, как было уже без четверти шесть. Я быстро встала, убрала вещи, оделась и, несмотря на неясный страх в сердце, понеслась вниз по лестнице с четвертого этажа, выскочила из дверей и наткнулась на Валерия.
— Лети на свидания, но только осторожно, — сказал он, а я, слегка смутившись, заулыбалась.
Мы пошли прямо по дороге, и мне показалось, что совершенно все равно, куда и зачем мы идем. Мне было немного неловко, то ли из-за его молчания, то ли из-за моей любви к Владимиру. Нет, я не изменяю ему. За последние 1,5 года я с многими гуляла, но вскоре говорила «нет» и уходила. Так будет и сейчас. Но почему же мне этого, как будто, жаль?…
Валерий достал из кармана паспорт и протянул его мне, а я почти прыгнула от восторга, не столько от радости, что увижу его паспорт, а больше оттого, что он отключил меня от моих глупых мыслей. Я с нежностью и любопытством стала листать эту маленькую красную книжечку: «Ковалев Валерий Николаевич… русский» — это вдохновляет… «1966 год рождения, 21 июля» — надо запомнить. А, собственно, зачем? Совершенно машинально я открыла страницу «семейное положение»: «вступил в брак… и ниже разведен»… Я взглянула на Валерия и почему-то остановилась… «Владимир, где ты?» — мелькнуло у меня в голове, и я, закрыв глаза, слегка покачнулась, но он сразу же схватил меня за руки, чтобы я не упала. Я открыла глаза, Валерий меня отпустил и спросил:
— Что с тобой, Наташа? — в его голосе звучала тревога.
— Ничего. Все в порядке, — я отдала ему паспорт и через пару секунд добавила: — У меня бывает…
Мы бродили по улицам, почти все время молчали, и, как будто случайно, подошли к моему подъезду. Я глянула на часы: начало восьмого; удивленно подняла на него глаза, а он улыбнулся, сказал, что на сегодня хватит, на миг взял меня за руку и шепнул:
— Завтра я зайду к тебе ровно в шесть…
И во второй раз я поняла, что улыбка его просто очаровательна. Я хотела что-то ответить, но он еще раз улыбнулся и отошел. «Ну, счастливо!» — подумала я и пошла к себе…
3
Как странно устроен мир. Когда ищешь, к чему-то стремишься, пытаешься что-то сделать, все получается наоборот, и кажется, что все судьбы мира против тебя. А когда уже ни на что не надеешься, ничего не хочешь и не ждешь, судьба бросает тебе под ноги бесценные подарки, которые нелегко брать в руки, даже страшно.
Я ничего не хотела и смирилась с мыслью о своем вечном одиночестве, об обмане и предательстве, я просто училась, а за учебой все мысли как будто улетучились. А в голове только изредка воскресали короткие обрывки воспоминаний, да и те были только светлыми. Я знала, привыкла и согласилась нести всю жизнь этот тяжкий крест — любовь. Идеал существует только один, и от этого уже никуда не денешься. А, может, так и лучше? Я любила одного его, никого не мучила, не создавала никаких проблем, и все с облегчением вздохнули: у нее все стало нормально. Ну, а ночью меня просто никто не видел. Ночь — это моя свобода. А днем я должна притворяться, что все хорошо, делать вид, что я спокойна и уравновешенна, лицемерить, подстраиваться под настроение и жизнь других. А это очень неприятно, особенно мне. Ведь я всегда была открытой и искренней… Но, видимо, такова моя судьба.
Жизнь идет, и я научилась ценить ее, хотя бы в некоторых случаях. Не то, чтобы я ее полюбила, просто я поняла, что она неизбежна. Я продолжала верить в счастливый финал, представлять его своим мужем, а себя его женой, я ждала его, к чему скрывать, но просто эта надежда была так глубоко скрыта в сердце, что я ее почти не ощущала. Но пришел он, Валерий Николаевич, со странным блеском в глазах, с удивительной улыбкой, с приятным голосом и нежными руками. Мне он понравился сразу, еще когда я увидела его в поезде, он просто был в моем вкусе. Не больше. Скажу честно, мне было приятно общаться с ним, хотя говорили мы мало, идти с ним рядом по одной дороге. Мне понравилось, что он встретил меня из школы, что каждый раз провожал, просто улыбался и, кажется, даже не хотел ничего большего. Он красив, молод, вполне может понравиться любой женщине, даже был когда-то женат, но почему же он подошел ко мне, а не к кому-либо другому? Или он просто хочет поиграть со мной, а потом бросить, обмануть, предать? Боже, почему я перестала верить людям?
Со своим тем самым дорогим другом я перестала так тесно общаться, как раньше. Нет, мы не поссорились, и встречаясь, мы улыбались друг другу, перекидывались парой фраз и расходились по своим тропинкам, в душе слегка сожалея, что наша близость, которая была простой, чистой и светлой, так неожиданно закончилась, точнее притупилась. Хотя чего неожиданного? Он с самого начала знал совершенно все, почти сразу узнал правду, пытался мне помочь, успокоить меня, но я сама шепнула ему «не надо», когда он крепко прижал меня к себе. Шепнула и сразу же разревелась, кинулась в его объятья, начала говорить какой-то бред, признаваться в любви, нежности, исцеловала его руки, а он, глупый, сам заплакал и начал повторять мои же слова, но уже в мой адрес. «Я люблю тебя» — так и сидит у меня в голове. Ах, если бы можно было тогда… Но мало того, что он годится мне в отцы, у него жена и двое взрослых детей. Не знаю, сколько мы с ним тогда сидели, обнявшись, может, час, а, может, только миг, но он стал смотреть мне в глаза, да так, что я вся непонятно отчего задрожала и, не сказав ни слова, стала целовать его лицо, глаза, губы. Он все повторял «прости» и отвечал мне той же нежностью. Но потом я его резко остановила и сказала, что нам нужно серьезно поговорить.
И вот тогда мы и договорились, что нужно, хотя бы на время, скрыть от других, да и от себя самих, нашу любовь и эту внезапную страсть, тем более, что слухи, как известно, распространяются с огромной скоростью. Я объяснила, что никогда не смогу разлюбить Владимира, несмотря ни на что. Он сам понимал, что у него семья, а менять что-то уже слишком поздно, признался, что любит меня сильнее, что я его поздняя, но, увы, нереальная любовь, пообещал, что постарается успокоить свое сердце. В общем, мы поговорили открыто и честно, высказали все, договорились, навечно остаться добрыми и верными друзьями, а в трудные минуты искать помощи прежде всего друг у друга. Потом я встала, пожала его руку, а он притянул меня к себе и крепко поцеловал…
И так оказалось лучше, во всяком случае, для него. Он постепенно успокаивался, хотя вначале это было ему трудно, но я ему улыбалась, говорила, проходя мимо, нежные слова, иногда касалась его руки, совсем редко писала, и в конце концов пришло в норму. А мне было немного легче: больше всех любила-то я все равно Владимира.
А теперь этот Валерий… К чему он? Зачем? И какой во всем этом смысл? Кто знает… Но будь, что будет! Пусть меня простят все те, кто меня любит, как я простила тех, кто не любил меня, когда я так этого ждала.
4
Как ни странно, в школе меня никто не доставал дурацкими расспросами, и день прошел вполне обычно, даже примитивно. Но это только школа… а вечером я встречаюсь с мужчиной… Меня немного мучило любопытство, и я, как обычно, стала торопить время.
Без пяти шесть в прихожей раздался звонок. Пунктуальность — это прекрасная черта… Я открыла дверь, и мы почти сразу вышли. Была солнечная погода, ветер был теплым и радовал каждым своим дуновением. Все было хорошо. Вот только мы почему-то молчали. На миг мне показалось странным, что вокруг меня кипит жизнь, спешат люди…
— Почему вы развелись со своей женой?
Он вздрогнул, немного дико на меня посмотрел и через несколько секунд ответил:
— Это очень длинная и довольно глупая история, но если ты хочешь, я тебе расскажу.
Я кивнула, и мы сели на ближайшую скамейку, чтобы было удобнее слушать.
— Скажу честно, как дорогому другу, в юности своей я был парнем распутным и наглым, мог подойти к понравившейся девчонке и запросто предложить ей сходить в кино, прогуляться при луне и тому подобное. Но тогда я был, наверное, просто глупым, не понимал, что в жизни развлечения, богатство и удовольствия — не самое важное. Когда мне было двадцать лет, я встретил девушку. Конечно, она была красива, привлекательна, женственна, но мне в ней больше понравилось что-то другое. Я поверил в нее… А, может, она просто меня приворожила. Я стал с ней встречаться, вскоре признался в любви, хотя сам не был полностью уверен в этом, и мы решили пожениться. И поженились примерно через пару месяцев. А через два оба подали на развод. Знаешь, мне немного трудно это тебе рассказывать, но все равно рано или поздно придется… То, что она меня не любила, я понял на второй день, утром. Единственное, что, наверное, она испытывала ко мне, это, может быть, страсть, но без любви. Утром, докуривая сигарету, она спросила: «Ну что, ты доволен?» Я не понял, повернулся к ней и вдруг увидел совершенно холодный взгляд. Я долго на нее смотрел, а она вдруг вскочила, уже криком повторила свой вопрос и даже кровать ногой пнула… Короче говоря, она вышла за меня на спор… Что ж, она выиграла и получила свое… А я остался один, стал пить, потому что не мог прийти в себя, забросил все свои дела, работу, совершенно на все плюнул и вдруг попал в больницу. Слишком много выпил… С месяц там я провалялся, так толком и не зная отчего, потом вышел, как из тюрьмы, в которой сидел двадцать лет, и пришел в пустой дом. Кое-как наладил отношения с друзьями, хотя они были уже не те. И потом я понял, как был не прав. И причем совершенно во всем. И в жизни, и в любви, да и в самом себе… Ты плачешь?!
Я действительно плакала. Точнее, просто слезы покатились из моих глаз. Он взял меня за руку, а я, зарыдав еще сильнее, прислонилась к его плечу.
— Послушай, милая… дорогая моя… Ты должна меня понять. Это прошлое, все прошлое, все ушло и уже не вернется… Я люблю тебя… Слышишь, Наташка, — его голос дрожал и срывался на каждом слове.
Я отодвинулась, отняла свою руку и, схватившись за голову, зашептала:
— Нельзя. Ничего нельзя… Слишком поздно. Уже все равно…
— Кто он? Кто этот другой, кто посмел обидеть тебя? Кто посмел вселить в тебя эту боль и печаль? Что случилось с тобой, ведь ты еще слишком молода для обмана и предательства… Кто…
Я молчала, но слезы вдруг перестали лить, как будто кто-то щелкнул выключателем.
— Я люблю его…, — вдруг произнесла я.
— Я знаю… Я это понял еще в первый день. Ноя увидел в твоих глазах, в твоей простой улыбке, когда ты смотрела в окно, лучик надежды, и этот лучик вселился в меня… Я не знаю, кто он, но знаю, что ты не можешь без него жить. Он тебя обманул, верно? Но тогда он не достоин твоей любви… Ты просто не должна даже думать о нем. Он предал… Ты давно его не видела?
— Почти полтора года… а вместе мы были всего неделю, — из моих глаз снова полились слезы.
Минуту Валерий молчал, а потом вдруг обнял меня и прижал к груди.
— Бог с ним… Это тоже прошлое. Я люблю тебя, а это самое главное.
— Это что, любовь с первого взгляда? — немного улыбнувшись, спросила я.
— Тебе ли удивляться… Знаешь… Я теперь не смогу без тебя. Ты мне очень нужна, да и я тебе нужен. Ведь так? Обещаю, если нужно, даже клянусь, я сделаю все так, как ты того захочешь. Я готов всю жизнь отдать тебе…
Наступила тишина. Я не слышала и не чувствовала никого и ничего, кроме тепла его тела и частого, неровного стука его сердца… Зачем, зачем все это, когда мир пуст, а жизнь не нужна. Зачем он здесь… Я ведь не смогу его полюбить так, как он этого желает.
— Но я не люблю вас…
Мне показалось, что эта фраза его обидит, а он только улыбнулся.
— Но это ты обманываешь… Да, конечно, ты меня не любишь так сильно, да это и невозможно, но это ведь только пока… а ты ко мне неравнодушна, я тебе нравлюсь и, пожалуйста не спорь, тебе хорошо со мной, во всяком случае сейчас… Или я не прав?
Он заглянул в мои глаза, и мне почему-то показалось, что он сейчас меня поцелует. Но он просто смотрел, держа меня за плечи, и ждал ответа, одного лишь слова.
— Вы правы. Но только не в этом дело. Я поклялась… Хотя, что я? И не в этом тоже. Просто все бессмысленно и глупо. Да и вы через неделю исчезнете… Навсегда.
— Нет. Почему ты не хочешь поверить? Не все люди обманщики и предатели… Какая клятва, какое исчезновение? О чем ты? Я ведь не обманываю…
— Идеал один. Единственный. И он вечен… навсегда, на всю жизнь, а, может быть, и на несколько жизней…
— Какие глупости. Ты пойми. Предатель не может быть идеалом. Значит, ты просто ошиблась и приняла за идеал не того. А клятву, которую ты, наверное, дала, что будешь ему верна, ты сдержишь. В конце концов, ты же не виновата, что он обманул.
— Он не обманул! Он не предатель! — вдруг закричала я, и голос мой задрожал. — Он идеал, и я люблю его, люблю…
— Прости меня… Конечно, ты его любишь, но ты не должна забывать, что на земле все-таки есть счастье и оно лежит прямо у твоих ног. Неужели ты откажешься от него?
Через несколько минут я встала и сказала:
— Пойдемте домой, мы явно устали и переутомились.
Он молча встал и пошел за мной. Когда мы подошли к моему подъезду, я сказала:
— Завтра я буду ждать вас здесь в шесть часов. Вы придете?
Он заулыбался и закивал.
— Вы знаете… у вас прекрасная улыбка… и блеск в глазах… Все хорошо, поверьте…
Секунду я раздумывала, потом подошла к нему, быстро чмокнула его в щеку, слегка подмигнула и с улыбкой на лице побежала вверх по лестнице… на четвертый этаж…
5
Когда на следующий день, вечером, я вышла из своей парадной, сразу же увидела Валерия. В руке он держал букет роз, о чем-то думал, слегка улыбаясь. Меня он заметил не сразу. Я молча сделала жест рукой, чтобы он шел за мной. Мы дошли до моей квартиры, и я открыла дверь.
— Что случилось? — спросил Валерий, заходя за мной в квартиру.
— Ничего, — я улыбнулась. — Просто я увидела в ваших руках цветы и почему-то подумала, что они для меня. А их надо поставить в воду.
Он протянул букет мне и, как я вчера, поцеловал меня в щеку. Я поставила цветы в воду, и мы вышли.
— Спасибо вам…
— За что? — его голос был очень нежным.
— За все… За цветы, за вчерашнее, — я немного помолчала. — А вы далеко живете?
— Недалеко… Я потом покажу…
Мы встречались почти два месяца. Часто он дарил мне цветы, другие подарки. Мы стали больше разговаривать и оба вскоре поняли, что начинаем привыкать друг к другу. Два раза я была у него дома. У него красивая двухкомнатная квартира со всеми удобствами, жил он там один…
Конечно, мне стало легче. И даже новый смысл как будто появился в жизни. Мне было хорошо, приятно с ним, он мне очень нравился, с каждым днем все сильнее, но по вечерам, ложась спать, я продолжала плакать, думать и вспоминать о Владимире. Почему-то я думала, что изменяю ему, гуляя с Валерием и находясь с ним рядом. Еще мне казалось, что я изменяю сама себе, своему чувству и своей любви. Валерий это видел, осознавал, но сразу же успокаивал меня и убеждал, что все совершенно нормально, правильно, все так, как должно быть, никто никому не изменяет, и я делаю все верно.
Я успокаивалась и привязывалась к нему все сильнее. Валерий меня любил, и это, действительно, было самым важным. Я всегда была уверена, что если меня кто-то будет любить, то я смогу ответить тем же. И мне показалось, что я тоже его люблю, сильно люблю, что он сможет мне заменить Владимира…
Однажды, в начале ноября, когда я была у Валерия дома, на меня что-то нашло… Еще по радио звучала песня, которая мне очень нравилась: «Я приду к тебе на помощь. Я с тобой, пока ты дышишь. Было так всегда, ты помнишь? Будет так всегда, ты слышишь?» Я задумалась, а Валерий подошел ко мне и сказал:
— Считай, что эту песню я посвящаю тебе… Я люблю тебя.
Мне захотелось сказать «это счастье», но я промолчала. И мне сразу стало очень больно в душе, и Валерий почувствовал во мне эту боль.
— Я вас тоже люблю, — сказала я и отвернулась. Эта фраза была впервые сказана мной в его адрес.
— Это счастье… И я счастлив, хотя я это и знал.
Я подняла на него глаза. Как он смог прочесть мои мысли?! Мне показалось, что завтра он уйдет… и больше не вернется.
— На свете нет ничего одинакового. И повторов тоже не может быть…
Да, теперь ясно, он знает все, о чем я думаю, он полностью меня понимает. Но как? Почему же я не знаю, что он сейчас скажет, о чем подумает, почему же я до конца ему так и не верю? У меня вдруг отчего-то потемнело в глазах и я шепнула:
— Выключите свет… Мне от него плохо.
Он послушно выполнял все: все мои просьбы и желания. Он выключил свет и снова подошел ко мне. Мне стало легче, и голова перестала кружиться. Мы смотрели друг другу в глаза. И в темноте я ясно видела этот его блеск.
— Я люблю вас, — шепнула я и рукой провела по его лицу. Я поцеловала его в шею, просто выше я почему-то не достала.
— Скажи… Тебя кто-нибудь когда-нибудь целовал?
Я улыбнулась и подумала «наивный».
— Да… Любимый мой… к сожалению, да.
— А почему к сожалению? — он тоже перешел на шепот.
— Потому… потому что не вы первый…
Он смотрел на меня, и мне казалось, что я теряю сознание от этого взгляда.
— Любимый мой… мой, — я обняла его, а он, похоже, боялся до меня дотронуться, потому что стоял, как памятник, и только смотрел. Я заметила, что у него слегка дрожали губы. Он чуть-чуть наклонился, а я стала его целовать, сначала понемногу, а потом все сильнее и крепче. Памятник ожил и стал меня обнимать, а я повалила его на диван, села рядом, стала целовать уже все его лицо. Как-то так получилось, что он сполз и почти весь лежал на диване, я легла рядом и, целуя, стала его раздевать. Он неожиданно перевернулся, и я оказалась снизу. Он долго не отрывался от меня, а потом посмотрел в глаза и сел.
— Все… На сегодня хватит…
— Не хватит, — я села рядом и еще крепче обняла и начала целовать его.
В конечном итоге он меня остановил, стал просить прощения, просил понять его, что он не может, точнее не должен, но только ПОКА, что он любит меня и вообще испытывает ко мне все чувства, которые только может испытывать мужчина, друг и просто человек. Конечно, я его простила, и расстались мы в тот день, как всегда, с улыбкой на лице, у подъезда он меня поцеловал и пожелал всего самого хорошего…
Заканчивалось первое полугодие в школе, и помимо этой радости, я ждала еще одну: 24 декабря мой день рождения. Он знал и, естественно был приглашен…
6
Зима радовала жизнь своим ярким солнцем и ослепительно-белым снегом. Я не любила зиму, но это не мешало мне видеть всю ее красоту и прелесть. Я действительно очень изменилась за последние несколько месяцев. Все были мною довольны, ну а я тем более. Многие знали, что послужило причиной моего хорошего и жизнерадостного настроения. Знал и мой самый дорогой друг… Однажды он все-таки сумел меня удержать и затащить к себе (почти в прямом смысле). Просто мне, если честно, не очень хотелось с ним встречаться и о чем-то разговаривать. Но пришлось…
Он долго упорно на меня смотрел, а потом подошел поближе и тихо спросил:
— Ты его любишь?
— Кого? — не поняла я.
— Того, кто рядом с тобой вот уже несколько месяцев.
— Он хороший человек… И он меня любит больше всего на свете.
— А ты?
Он, не моргая, смотрел в мои глаза.
— Я… Да, я его люблю. Не так сильно, но люблю. А вы, видимо, не рады моему счастью?
— Нет, что ты. Как ты могла подумать? Я наоборот, боюсь, чтобы ты снова не ошиблась, чтобы опять не мучилась.
— И что вы мне можете посоветовать?
После некоторого молчания, он ответил:
— Не давай ему слишком многого, да и сама не проси. А главное… не обманывай свое сердце. Не сделай себе хуже. Хорошо?
— Да… А можно мне последний раз его обмануть?
Он не понял и удивленно взглянул на меня. А я тихонько коснулась его губ и прижалась к нему.
— Наташа. Ты знаешь, что я люблю тебя. Я желаю тебе только добра. Но я же вижу, что что-то не так, что-то тебя тревожит. Скажи, только откровенно… ты еще любишь того, Владимира?
Я молча кивнула. Он задумался.
— Зачем убегать от того, что может быть прекрасным? — повторила я собственную фразу. — И потом мне хорошо с ним. Он меня любит, и это главное. Я хочу просто быть счастливой. А Владимира я забуду… И еще: простите меня. Я вам принесла слишком много проблем.
— Ну, что ты…
Он обнял меня, а потом сказал:
— Вот и все, что я хотел узнать. Больше тебя задерживать не имею права… Только очень прошу, не забывай меня. Хотя бы изредка сообщай, что у тебя все хорошо. Так мне будет легче.
Мы попрощались и больше на эту тему никогда не разговаривали. А я просто знала, что по-прежнему люблю Владимира, но не исключала другого мужа. Тем более, что и Валерий мне это все время повторял.
Итак, жизнь налаживалась, смысл и интерес в ней появились, учеба шла легко, и все было прекрасно. Даже плакать я стала меньше, то ли надоело, а то ли просто я поняла, что плакать глупо. Иногда наступали, конечно, такие моменты, когда мне было грустно, когда, находясь рядом с Валерой, я сожалела, что он не Владимир, память-то моя осталась жива… Но в целом все было хорошо.
Только один единственный раз за все это время мне приснился не очень приятный сон. Я была в школе, с кем-то серьезно поссорилась, даже подралась, а потом стала носиться по всей школе, крича «Владимир». А остальные сны были простыми, добрыми и хорошими, либо вообще были никакими. То есть просто они не снились. Да и вообще в последнее время они мне как-то надоели.
Я была не одна, и каждый, кто был рядом, не был со мной одинок. Это, наверное, самое главное, когда ты кому-то нужен. А главный смысл в жизни действительно состоит в том, чтобы жить и постоянно приносить добро всем окружающим. Как ты относишься к другим, так другие относятся к тебе. «Люби жизнь, работай над собой, помогай людям и, я думаю, это принесет тебе радость» — так писал мне когда-то мой друг. И я нашла радость, делая счастливым Валеру и всех остальных только тем, что больше они не видели моей грусти и боли.
7
В этот обычный зимний день я не пошла в школу. И имела на это полное право. Выспавшись, я стала готовиться к своему дню рождения. И хотя на улице был мороз, дул довольно сильный ветер, а небо с самого утра было затянуто тучами, настроение мое было прекрасным. В этот день я собиралась праздновать со своими родными. Время шло, се собрались, и часов шесть мы сели за стол. Я не приглашала много гостей, так как 17 лет — возраст не очень особенный. Но накануне меня многие поздравили, некоторые даже подарили подарки, в общем, умолчали лишь те, кто не знал, что 24 декабря — мой день рождения. Мы сидели за столом, а я была немного грустной, то ли из-за осознания прожитого года, то ли из-за того, что один из приглашенных до сих пор не явился. Но вот раздался долгожданный звонок в дверь, и я с мамой пошли открывать. Это был Валерий.
— Мама, позволь мне представить тебе моего друга, Валерия Николаевича. Прошу любить и жаловать! — я затараторила заготовленную фразу и сама над собой засмеялась.
Валера поздоровался, протянул маме большой торт, а мне огромный букет цветов. Потом он прошел в комнату, я его снова всем представила, как моего друга, а он, немного погодя, сказал, обращаясь в основном к моим родителям. Кстати, я сразу заметила огромное удивление на их лицах, при появлении неожидаемого ими гостя.
— Хочу немного уточнить. Я — будущий муж вашей дочери, Наташи, а пока являюсь ее женихом.
Я необыкновенно засмущалась, а все спустя пару секунд неожиданно захлопали в ладоши, усадили нас вместе за стол и заставили выпить за наше здоровье и счастье в будущей совместной жизни. Валерий был красив, как никогда. Мне он показался самым замечательным, культурным и общительным мужчиной на земле. И в моем сердце появилось какое-то новое движение, и я вдруг почувствовала, что по-настоящему полюбила его. А он сидел, в темно-сером костюме, аккуратный, скромный, умный, элегантный, приветливый… Ну просто идеал…
Через какое-то время он шепнул, что ему нужно со мной поговорить. Мы встали, он перед всеми извинился, и мы пошли в мою комнату. Я закрыла дверь и села на диван, приглашая и его. Он сел рядом, долго улыбался, а потом сказал:
— Я поздравляю тебя, мой самый дорогой человечек! Самый любимый, самый родной… Я хочу, чтобы у тебя все было прекрасно и просто замечательно. Я хочу, чтобы ты была счастлива…
Он достал из кармана маленькую коробочку, открыл ее, вынул колечко и надел его на безымянный палец моей правой руки. Казалось, что оно засверкало от простого света лампочки. Оно было как раз мне в пору. Я в жизни до этого не видела такой красоты… Я так залюбовалась колечком, что на какой-то миг совершенно забыла про Валеру. Но вдруг заметила его руки, которые все еще держали мою, увидела его серые глаза и шепнула «спасибо». На большее меня явно не хватило. А он таким же шепотом произнес:
— Я хочу, чтобы ты была моей женой…
— Но ведь мне еще только 17, значит не раньше, чем через год…
— Нет… Зачем нам твое совершеннолетие? Ведь можно и раньше. Летом… Ты только скажи, ты согласна?
Я кивнула.
— Нет, ты скажи вслух, — в его глазах засверкали слезы.
— Я люблю вас… И я согласна быть вашей женой. Этим летом.
— Я счастлив! — он крепко прижал меня к себе. — Да, чуть не забыл. У меня остался еще один подарок. Я выполню любые твои три желания. Совершенно любые. Так что подумай, а потом скажешь.
Раздался стук в дверь, вошла мама и пригласила нас идти пить чай…
Первое свое желание я назвала в тот же день, когда он уже уходил. Я попросила, чтобы Новый год мы встречали у него, только он и я…
Когда я уже легла спать и, как всегда, стала перед сном размышлять, ко мне тихо вошла мама, села рядом на кровать, и мы с ней долго говорили о Валере. Я не сомневалась, но все-таки было немного страшно: вдруг она будет недовольна. Она очень хотела моего счастья и видела его как раз в Валерке, потому согласилась и, так сказать благословила нас. Хотя до конца учебного года оставалась еще целая его половина. Полгода — это не так уж много… Во всяком случае, меньше, чем два с половиной…
Я не думала и даже не вспоминала в ту неделю о каком-то Владимире, который меня когда-то предал, которого я когда-то любила. Я заставила себя быть счастливой и ни капельки об этом не сожалела. Вот только одна проблема стояла передо мной: что мне подарить Валерке на Новый год?
На следующий день, когда мы с ним встретились, сразу же пошли ко мне (дома у меня никого не было), и он мне сообщил, что лучший мой подарок — это я сама. Сказал, что ему ничего от меня не надо, кроме моей любви, моего понимания и моей преданности. Тогда мы договорились, что все к Новому году подготовлю я сама, а он будет лишь помогать, что я все устрою, и эта ночь, которую я впервые проведу у него в доме, будет самой замечательной в его жизни. Потом он напомнил, что осталось еще целых два желания, которые он обязательно должен услышать, как можно скорее.
Все было просто, как в сказке… И я поверила в нее и уже не сомневалась в счастливом исходе…
8
Все получилось наоборот: он все приготавливал, а я лишь помогала ему. Да и то вся моя помощь состояла в выборе продуктов. Но ни я, ни он об этом не жалели, мы были веселые, предвкушая наступающий праздник. С утра шел снег, и природа одевалась в по-настоящему праздничный наряд. Зима была невестой в пышном свадебном платье, вот только кто был ее женихом я так и не придумала, потому что Валерка отвлек меня своими разговорами. Казалось, мы были оба счастливы в этот день, но сами этого еще не осознавали и просто с утра готовились. А вечером, часов в десять, немного уставшие, мы сели смотреть телевизионные передачи, подгоняя зачем-то время, как будто желая, чтобы этот год как можно скорее закончился. Мы молчали и, глядя в экран телевизора, думали каждый о своем, об ушедшем годе и обо всем, что за этот год случилось с каждым из нас.
Меня всегда удивлял этот неожиданный переход из одного времени в другое. Ведь вроде бы день такой же, а зима продолжается, но вдруг бьют часы, и меняется цифра жизни. И кто придумал все это?
Время шло медленно, под конец нехотя докручивая последние круги, ленясь и боясь какой-то новизны, а когда стали показывать Кремль и часы, мы с Валерой встали, держа в руках бокалы с шампанским, смотрели друг на друга, улыбаясь, а с последним ударом чокнулись, выпили и приступили к трапезе. Скажу честно, что пила я достаточно много, но на Валерку такое количество никак не подействовало, а моя голова слегка поехала в сторону, и я предложила пойти погулять. Ночь была морозная и звездная, видимо, облака, тучи и снег тоже ушли пировать. Мы бродили по улицам, я почему-то пугалась каждого встречного, каждого выстрела хлопушек и петард, мы смеялись, кидались друг в друга снежками, точнее просто снегом, так как снежки толком не лепились. Потом, когда я стала замерзать, вернулись веселые домой, немного посидели за столом, как обычно под телевизор, а после я села на диван, прижалась к Валерке и стала о чем-то рассказывать. Что именно я говорила, сейчас не помню, добавленное к предыдущему вино снова ударило мне в голову. Я помню, что стала благодарить Валерку за эту ночь, а он ответил, что благодарить рано, потому что она еще не закончилась. Помню, я хотела куда-то пойти, встала, но тут же пошатнулась, Валера меня поймал, и мы вместе повалились на диван, долго смеялись, а потом он стал повторять, что мне вредно много пить, что я становлюсь буйной и могу наделать глупостей. А я его совсем не слушала, стала его целовать, а потом, на миг остановившись, сообщила, что знаю свое второе желание.
— И какое же? — он продолжал держать меня в своих руках, и я заметила, что спиртное и на него тоже подействовало: блеск в глазах был необычайным.
— Я хочу… Я хочу, чтобы вы были моим, — неуверенно произнесла я.
— Я и так твой!
— Нет, я хочу, чтобы вы были до конца моим.
Он, не отпуская меня, тихо сказал:
— Через полгода — пожалуйста, а сейчас еще не время.
— А я хочу сейчас!
Совершенно ничего не соображая, я кинулась на него с еще большей силой и вдруг произнесла имя «Владимир». Я дико испугалась и глянула в глаза Валеры. Нет, спиртное здесь ни при чем: блеск исчез.
— Простите, простите меня, я не хотела, я нечаянно. Я люблю вас, только вас. Хотите, я вас на «ты» буду называть? Я люблю тебя, Валерка! Очень люблю! И мне больше ничего в этой жизни не нужно, кроме тебя одного. Я хочу быть с тобой всегда, всю свою жизнь. И… и я хочу тебя… Хочу, чтобы ты был моим…
Валера с трудом оторвал меня от себя, взял на руки и куда-то понес. У меня все плыло и кружилось перед глазами, но мне было очень хорошо и легко за счет того, что я совершенно себя не ощущала. Валера принес меня в какую-то комнату, наверное, в свою спальню, потом, я помню, что долго его не отпускала, что-то продолжала говорить, а когда утром проснулась и увидела его рядом с собой, признаться, испугалась. Он тоже сразу же проснулся, улыбнулся мне, и по этой улыбке я прочитала, что между нами ничего не было.
— Как спалось? — он потянулся и сел рядом.
Я оглянулась по сторонам, посмотрела на комнату, на кровать, в которой мы сидели, на себя, потом на него и вдруг бросилась его обнимать и за что-то благодарить, а затем спросила:
— Я вчера сильно пьяной была? Точнее сегодня ночью.
Он кивнул и улыбнулся.
— Простите меня, пожалуйста…
— А ночью ты меня стала на «ты» называть.
— Да? — признаться, я удивилась. — Странно… Ну хорошо, прости меня, пожалуйста.
Он снова кивнул.
— Мне ведь нельзя пить. Я начинаю говорить всякие глупости…
— Я знаю. Я это понял, но, если честно, некоторые из них были весьма приятны.
Тут только я глянула на часы на его руке: было около часа. Я сделала большие глаза от удивления, а он засмеялся и снова лег. И вдруг я ясно вспомнила, что чем-то ночью я его обидела, а затем и чем именно.
— Прости меня, если ночью я сказала что-то не так. Поверь, я не хотела.
Валера подал мне руку, я ее взяла, он притянул меня к себе, поцеловал мою руку и сказал:
— И ты прости меня. Может быть, я тоже сморозил какую-то глупость.
— Да я, если честно, плохо помню, что было сегодня ночью… Я люблю тебя.
— Вот это точно было, — он засмеялся, обнял меня, а я легла ему на грудь, стала слушать его сердце и дыхание, и мне было необыкновенно хорошо. Даже голова не болела.
Потом мы встала, чуть-чуть отметили уже наступивший Новый год, а после всего пошли гулять. Жизнь кипела и продолжалась. А я чувствовала себя совершенно другим человеком, смотрела немного с высока на проходивших мимо девчонок, сама себе улыбалась и сильнее прижималась к плечу рядом идущего Валерки.
С Новым годом, мир! Я поздравляю тебя и желаю прожить тебе еще долгие тысячелетия, принося людям покой, радость и счастье. Будьте все счастливы! Я люблю вас всех! Я живу!…
9
Плывут по небу облака, приветливо и ласково светит солнце, согревая людей своими нежными руками — лучами. Прилетают из дальних стран птицы, трезвонят целыми днями, не давая спать по утрам, зеленеет трава, на деревьях набухают почки, от сугробов снега не остается даже луж, появляется первый цветок, а потом их становится все больше и больше, в общем, снова приходит весна и в который раз все меняет, обогревает и дает совершенно новую жизнь.
Если говорить коротко, то время, переход из одного состояния природы в другое и вообще течение жизни нас с Валеркой не разлу-чили, не поссорили, о наоборот связывали нас все крепче одним толстым канатом, и мы с ним ждали лета, чтобы как можно быстрее завязать прочный узел, который держал бы нас вместе всю нашу долгою и, конечно, счастливую жизнь, полную любви и взаимопонимания. В одиннадцатый раз в моей нелегкой жизни заканчивался учебный год. Я уже заранее знала, что поступать после школы куда-то я пока не буду, так как это может помешать семейной жизни, а вот года через три — пожалуйста. Я, правда, сначала была против, но потом согласилась, посчитав, что учиться никогда не поздно. А на эти три года Валера обещал подыскать мне какую-нибудь не очень сложную работу, чтобы мне не было совсем скучно. Да и школу я заканчивала только с тремя четверками в аттестате, немного не дотянула до серебряной медали.
В начале июля, а именно седьмого числа, мы с Валерой поженились. То, что он был счастлив — это несомненно, а вот я до сих пор так и не знаю. Мне было хорошо, легко, но я его не любила до такой степени, чтобы могла считать себя его женой полностью. Сердце мое было предано идеалу. Валерка — мой муж, иногда замечал во мне какую-то грусть и печальное размышление о чем-то на лице, но в такие моменты он просто подходил ко мне, целовал руки и говорил, что все хорошо и прекрасно. Я ему верила, улыбалась, и жизнь катилась дальше.
Но что-то было не так. Сначала я никак не могла понять, что именно, а примерно через три месяца я поняла. Просто он был в моих руках, а не я в его. Он беспрекословно выполнял все, что я хотела и просила. Другая на моем месте была счастлива, а я почему-то не могла. Помню, однажды, когда мы ужинали, я ему сказала:
— Валера, ты можешь немножко измениться по отношению ко мне?
Он очень удивился и вопросительно на меня посмотрел.
— Ты можешь быть немного строже, серьезнее и взрослее?
Он молчал.
— Ты прости меня, но поверь, так будет лучше! Ты должен командовать и управлять мною. Ты старше и опытнее и просто обязан учить меня жить. Хорошо?
— Конечно, как скажешь. Я все сделаю для тебя, могу даже полностью перемениться, лишь бы ты была счастлива.
— Глупый ты мой, — шепнула я, засмеявшись, и обняла его.
Большой перемены я в нем не заметила, но вскоре с этим смирилась. Я чувствовала, что нам просто чего-то не хватает для полноценной семьи, для ее счастья и покоя. Как-то раз я сказала об этом Валерке, а он так обрадовался, конечно, сразу все понял и стал каждый день приносить мне зачем-то цветы и подарки.
Конечно, я его любила. Не любить такого мужчину просто невозможно. Он каждый день, вечером, держа меня в своих руках и прижимая к груди, благодарил судьбу и повторял, что он бесконечно счастлив. Я быстро засыпала возле него, а ночью продолжала летать и, как будто, кого-то искать, но никогда не находила, просыпалась и вступала в обычный новый день, совсем не ожидая ничего волшебного, неожиданного и сверхъестественного.
Когда зимой я сказала ему, что у нас будет ребенок, мне показалось, что он сейчас или потеряет сознание, или попросту сойдет с ума от счастья и восторга. А в самом начале осени у нас родилась дочка — Ковалева Светлана Валерьевна. Это был пик моего счастья, хотя он длился довольно долго — почти год. Забота о ребенке отвлекла меня от ненужных мыслей. А Валерка теперь как-то ухитрялся дарить свою любовь и мне, и Светке. Но видно было, что меня он любил чуточку больше. Но так, как он нас любил, не способны любить тысячи мужчин, взятые вместе. И я, конечно, тоже была счастлива.
Так катился день за днем. Дочка подрастала, Валерка становился все красивее, все больше привязывался к нам и любил еще крепче, а я оставалась прежней, разве только немного в чем-то опытнее, чем раньше. И так бы все и продолжалось, тихо и мирно, если бы не один случай. А ведь был обычный, ничего не обещающий, пасмурный и дождливый апрельский день. Мне тогда было 20 с небольшим, а дочке чуть больше, чем 1,5 года.
10
Как я уже сказала, был обычный апрельский день, я возвращалась из магазина домой, ехала в автобусе и уже собралась выходить. Когда я спускалась со ступенек, случайно задела какого-то мужчину, тихо извинилась и вышла. Из-за сырости настроение мое было упавшее, я хотела быстрее сделать все покупки и вернуться домой, как вдруг меня кто-то окликнул. Я оглянулась и замерла. Ко мне медленно и нерешительно подходил мужчина, лет тридцати пяти.
Боже! Я миллионы раз представляла нашу встречу. Видела себя окаменевшей от удивления, счастья, заготавливала слова, фразы и даже целые предложения… Я так долго ждала эту встречу, но спустя два года, ждать перестала.
— Привет, — услышала я знакомый и неописуемо родной голос.
Мы стояли прямо посреди дороги, мимо шли люди, некоторые с удивлением на нас оглядывались, другие задевали, но я ничего не чувствовала, не слышала, в ушах звучало эхо его «привета», а мое сердце сильно колотилось и даже побаливало. Я вспомнила, как той первой зимой, когда я его безнадежно ждала, я сказала себе, что когда увижу свою судьбу, у меня ужасно заболит сердце.
Эти глаза, это лицо… Кажется, он совершенно не изменился, разве только немного похудел… Моя рука как-то самопроизвольно расслабилась, сумка вырвалась и ударилась о землю, я вздрогнула, хотела поднять ее, но вместо этого просто бессильно повалилась на землю, вслед за сумкой. И тут только из моих глаз хлынули накопившиеся слезы. Я рыдала вслух, не думая уже не о каких прохожих, а он сел рядом и, наверное, просто побоялся мне что-то сказать и что-нибудь сделать. Очнувшись через какое-то время, я взяла сумку, поднялась и, дождавшись, чтобы и он встал, еле слышно вытянула из себя одно единственное слово:
— Почему?
Он хотел что-то ответить, но не смог, и я вдруг увидела в его глазах невыносимую боль, которая преследовала его, как будто, уже много лет. Тут я не выдержала.
— Владимир, — произнесла я, поставила сумку на землю и прижалась, как тогда, лицом к его плечу. Теперь я не чувствовала ни дождя, ни мокрого снега, ни холодного ветра, слезы душили меня, и я, слегка обхватила его обеими руками, начала сползать, по-прежнему повторяя его имя. Он меня поднял, заглянул в глубину моих глаз и шепнул:
— Мне нужно сказать тебе… Давай куда-нибудь отойдем, чтобы нам не мешали.
Это «куда-нибудь» оказалось первым же попавшимся подъездом, куда мы вошли.
— Почему? — повторила я, прислонившись к стене.
— Ты замужем? — коротко спросил он.
Я кивнула, и слезы снова потекли из глаз. Не дождавшись ответа на свое вечное «почему», я, закрыв глаза, начала сама все объяснять, то ли ему, то ли самой себе:
— Я ждала вас. Я надеялась, я верила, я мечтала, что мы будем вместе. Но вас не было, не было ни звонка, ни письма, хотя я вам одно просила передать, вообще не было хоть какой-то весточки от вас. Я сходила с ума, даже начинала пить, все равно продолжая вам верить… А другой… Я его не люблю. Не люблю так сильно. Я родила дочку, думая, что боль забудется, уйдет, исчезнет, когда меня будут окружать любящие и любимые люди. А вы… вы предали, вы обманули, вы уничтожили, убили меня. Вы…
— Но ты меня любишь?
Я открыла глаза, его лицо было очень близко, я даже чувствовала его дыхание.
— Что… что вы делаете? Не трогайте, не надо. Мне плохо… Это не сон, мне больно, значит я не сплю. Это видение, мираж, я не хочу, нет! Зачем! Поздно… жизни нет…
Мне снова стало хуже и, если бы не его сильные руки, я бы, наверное, упала.
— Скажи только одно. Ты еще любишь меня? — его руки дрожали, голос срывался, казалось, он задыхался.
— Да! Да! Но поздно. Все. Не хочу, не могу, все кончено, больше нет жизни, я хочу умереть, пустите, отпустите меня. Будьте счастливы! Будьте все счастливы! — я перешла на истерический крик.
— Тихо, нас услышат, Наташа…
— Мне наплевать! Пусть слышат! Пусть все знают, что я любила вас, что я любила предателя, что… что я люблю, люблю вас, люблю… — я неожиданно почувствовала тепло и нежность его губ, чуть приоткрыла глаза, увидела его лицо, снова закрыла и больше не шевелилась и ничего не говорила… Мир и жизнь остановились, с удивлением и ужасом смотрели на нас, а я, почти в забытьи, не сопротивлялась ему — мужчине своей мечты, моему идеалу.
Он оторвался от моих губ и тихо спросил:
— Тебе легче?
Тут я снова собрала все силы и прошептала «почему?».
— Я ошибся… И в тебе, и в себе. Я думал, что ты ребенок, и все придумала, просто хотела немного тепла. Я долго ругал себя, что наговорил тебе всякого, потому что понял, потому что сам захотел всего этого. Я почувствовал к тебе нежность, привязанность, но знал, что нужно ждать больше двух лет для того, чтобы быть с тобой. И я… я испугался, подумал, что ты не выдержишь, разлюбишь, что ты не захочешь, передумаешь, поймешь со временем, что ошиблась. Я решил не звонить, не писать, решил забыть о тебе, а письма твоего не получал… Я женился на совершенно нелюбимой женщине, через год мы с ней развелись, тогда я решил позвонить… Это была, наверное, твоя мама, я попросил позвать тебя. А она спросила: «Это Валерий?». Я ответил, что да. Она сказала, что тебя нет дома и ты просила передать, что наша встреча состоится на час позже. Я повесил трубку и понял, что ты уже не одна. Решил плюнуть. Примерно еще через год я случайно тебя увидел с мужчиной. Помню, мне тогда стало плохо, но все-таки я был счастлив, что ты счастлива. И все, все. Мне показалось, что я тебя забыл. Я был один, жениться больше не мог, не хотел. Я уже ни на что не надеялся, ничего не ждал, а время шло, жены нет, детей нет… И вдруг, вдруг я увидел тебя. Ты меня случайно задела, вот сейчас, в автобусе… Наташа…
Я не успокоилась, наоборот, с каждым его словом, слезы все падали и падали, но я уже не кричала, не металась, грустно смотрела в его глаза, как будто, ждала еще чего-то.
— Ты помнишь? Помнишь те дни, ту неделю? Ты помнишь, каким прекрасным именем ты меня назвала? Идеал… Ведь я — твой идеал. И ты любишь меня.
— Зачем, зачем вы это говорите? Ведь уже поздно. У меня семья. И я не хочу ничего менять. Счастья нет, но оно было. Та неделя и была моим счастьем, а дальше просто радостные мгновения.
— Наташа… я тебе дам свой адрес. Я прошу, я умоляю, приди ко мне, как только сможешь. Лучше во второй половине дня, — он достал записную книжку, написал что-то, вырвал листик и сунул мне в руки. — А сейчас… сейчас мне слишком плохо. Знай, если ты не придешь, я все равно узнаю твой новый адрес. Я найду тебя и больше не отпущу. Никогда в жизни. Я… я люблю тебя! Слышишь?
Он крепко обнял меня, поцеловал и, вытирая ладонью мокрые от слез свои глаза, бросился к дверям и почти бегом куда-то помчался. А я осталась, сжимая в руке клочок бумаги, и судорожно вздрагивая от каждого шороха, обдумывала, что мне делать дальше, как жить, что сказать Валерке? А, может, плюнуть?
Я вернулась домой почти в нормальном настроении. Вечером Валерка как-то странно посмотрел на меня:
— Что-нибудь случилось?
— Нет! — я поцеловала его. — Я люблю тебя! Помни это. Все будет хорошо! Я очень тебя люблю.
Мой голос под конец фразы слегка дрогнул, я крепко обняла Валерку и долго не отпускала его:
— Все будет хорошо…
11
Сначала я твердо решила, что забуду про эту встречу, но потом испугалась за Валерку. Вдруг Владимир найдет меня, явится, и тогда вся моя семья развалится, а я останусь в итоге одна. Да и сам Валерка не сможет без меня жить. Я долго переживала, обдумывала все возможные варианты будущего, в конце концов на четвертый день, после трех, я пошла. Я решила коротко и ясно обсудить с Владимиром все происходящее и надеялась на его понимание.
Он открыл дверь и ужасно обрадовался.
— Пришла… Я ждал тебя. Спасибо…
Я, ни слова не говоря, вошла в квартиру, он закрыл за мной дверь, хотел что-то сказать, но я его опередила:
— Мне нужно с вами серьезно поговорить. Мне сейчас немного легче…
— Мне тоже нужно.
Я села на диван, а он рядом в кресло.
— Владимир Алексеевич. Я начну с самого важного. Вы должны меня понять. Я замужем, у нас ребенок. И самое главное это то, что они счастливы. Я не хочу их этого лишать. Я не хочу, чтобы мой муж остался один. Поэтому я сейчас уйду от вас и больше не вернусь, а вы должны пообещать, что не станете меня искать, что забудете обо мне.
— Ты несчастлива со своим мужем?
— Я не могу быть счастливой до конца, потому что не люблю его так сильно…
— Как меня?
— Ну зачем вы? — на миг я остановилась, а потом продолжила: — В общем, вы сами должны все понимать. Да, я люблю вас. Но с каждым днем моя любовь слабеет и, может, где-то через год я вас совсем забуду. И даже не буду вспоминать.
— Но ведь это невозможно!
— Да постойте вы! Дайте мне сказать. Все со временем проходит. Пройдет и это. Забудется и боль, и обман, а в памяти останется только одно доброе и светлое. Конечно, к чему лукавить, как говорила Татьяна, я вас люблю, но я другому отдана и буду век ему верна. А сейчас мне пора…
— Ты не можешь так просто уйти. Ты не можешь меня оставить. Ведь я люблю тебя!
— Нет, не надо! Не говорите глупостей. Вы же сами потом пожалеете. Поймите, я теперь уже не та наивная девчонка, которая поверила в святую волшебную сказку. Прошло пять лет! Вы осознайте это. Все кончено, и я довольна тем, что есть сейчас, а прошлое свое я не помню.
— Наташа… Теперь ты меня выслушай. Ты же несчастлива, а я могу дать тебе счастье. И поверь, эти года привязали меня к тебе сильнее, чем ты только можешь это представить. Я прошу, уйди от мужа, забери дочку и выходи за меня. Ты мне нужна…
— Вам нужна не я, а просто жена. Вам нужна женщина, мать и хозяйка, а это вам может дать любая.
— Мне нужен человек, с которым я бы смог спокойно провести остаток своей жизни, который мог бы меня понять, успокоить, который просто бы меня любил. А такой человек — только ты. Никто другой на это не способен. Ты представь только: я и ты — муж и жена. Наташка! Я же люблю тебя. Я же хочу быть с тобой!
— Замолчите же наконец! Я не хочу слушать. Зачем вы делаете мне больно? Зачем вы мучаете меня?
Он сел рядом со мной.
— Наташка. Я же не шучу. Я же не пьян и нахожусь в своем уме.
— Нет, не в своем. Я не верю вам, это вы можете понять? Я не верю больше никому, кроме своего мужа. Потому что он по-настоящему меня любит. А вы ошибаетесь. Поверьте мне, я-то знаю теперь. Я не верю вам, не верю…
— А такому ты веришь? — он взял мою руку и прижал ее к своим губам.
— Зачем? Зачем? Дорогой вы мой! Я прошу, не мучайте меня. Не убивайте, не доламывайте! Я люблю вас, но я вам не верю.
— Если ты любишь, ты должна верить. Я ошибался раньше, но теперь я ясно вижу, что в моей глупой жизни была только ты, ту неделю и вот сейчас, когда ты здесь, рядом со мной. Не уходи, я умоляю, я… — он встал передо мной на колени. — На коленях прошу, останься со мной навсегда.
— Встаньте! Встаньте, не надо, я не Бог, чтобы вставать передо мной на колени… Это вы — мой Бог, вы простите меня, что я вам изменила, — я упала на колени рядом с ним, схватила его руки. — Неужели вы не понимаете, что теперь я не смогу жить спокойно. Зачем вы меня встретили? Боже! Зачем я к вам тогда подошла? Зачем я все это сделала?
Я заплакала, а он смотрел на меня и, казалось, что он сейчас тоже заплачет.
— Милый мой, любимый. Я прошу вас, отпустите меня. Я же не сделала вам ничего плохого, я же всегда вас любила, я же простила и благословила вас, а вы…
— Я люблю тебя. С того самого дня, с того лета. Наташка… Будь со мной, будь моей… женой. Пожалуйста, — Он начал целовать мое лицо. — Я не смогу жить…
Я заскользила ладонями по его рукам, стала гладить его лицо, волосы.
— Я люблю вас, Владимир, — прошептала я. — Но нельзя…
— Можно… — ответил он и прижался к моим губам. Он стал меня обнимать, а мои руки непроизвольно начали сползать по его груди, расстегивая пуговицы рубашки…
Когда Валерка пришел с работы, он застал меня в совершенно диком состоянии. Я лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, непрерывно била руками постель, громко рыдала, что-то кричала и, как будто, звала кого-то на помощь.
— Наташенька, — только и сумел выговорить он, бросился ко мне, смог меня усадить, стал целовать мои руки.
— Валерка… Валерочка. Милый мой, родной! Прости, прости меня, умоляю, прости, — я, как в бреду, повторяла одни и те же слова.
— Что, что произошло, что случилось? — он уже сам плакал, как будто, предчувствовал невыносимую и неизбежную боль.
— Я… я… я изменила тебе! Валерка, любимый, я изменила, я обманула, я предала…
На миг он замер, но потом быстро заговорил:
— Успокойся, милая. Ничего, все образуется. Главное — успокойся. Я люблю тебя.
Он уложил меня в постель, принес стакан воды с какой-то таблеткой, я выпила и, наверное, почти сразу заснула. Помню только, что он сидел рядом, держал мою руку и постоянно шептал, что любит меня.
Мне снилось, что я иду с Валеркой, взявшись за руки, по огромному полю, засаженному алыми тюльпанами; еще мне снилось, что мы с ним парим в голубом бескрайнем небе…
Когда я проснулась и не увидела Валерку рядом, безнадежно и с неимоверным испугом закричала его имя, буквально через секунду Валерка почти влетел в комнату и кинулся к нашей кровати. Я улыбнулась, провела рукой по его щеке и шепнула:
— Прости меня…
— Скажи одно лишь слово, точнее два… это Владимир?
Я кивнула.
— И ты меня бросаешь?
Я испугалась и вскочила.
— Что ты, конечно нет, я всегда буду с тобой. Мне нужен только ты… Ты прощаешь меня?
— Да… Мне больно, но я люблю и не хочу тебя терять, поэтому, конечно, прощаю. Но прошу, не причиняй мне эту боль снова. А сейчас я пойду на работу, приду пораньше. Завтрак на столе, Светку я покормил… Не забывай о ней… и обо мне.
Он поцеловал меня и ушел. Боже! Такое впечатление, что он святой. Он простил измену… Правда, я Владимира тоже простила… Все! Тебя не было, это был сон. Тебя больше нет, Владимир…
12
Валерка — молодец! Как только у него все получается?! С того же дня он даже мне не напоминал, не намекал о случившемся. И этот вариант был самым правильным. Все осталось в его отношении ко мне так, как было всегда: он меня бесконечно любил. А я стала дарить ему еще больше нежности и понимания. И в итоге я пришла к выводу, что мне этот случай принес пользу. Да и впредь я буду умнее и, может быть, не повторю ошибки. Ошибка, которая в сущности ошибкой и не была. Любовь слепа, а страсть глупа, если рядом с ней нет любви. Так что все вполне объяснимо. И я виновата только перед Валеркой. Но он простил. И это счастье!
Но, увы, мои размышления об изменах и страстях закончились через неделю, когда возвращаясь из магазина, в своем почтовом ящике я обнаружила письмо:
«Наташа, милая, если ты не выбросила это письмо сразу и сейчас его читаешь, то умоляю, дочитай его до конца. Знаешь, если честно, ты первая женщина на земле, которой я пишу письмо. Наверное, я был в чем-то не прав, но я уверен, что ты меня простишь. Да, я виноват, я признаю свою ошибку, но лишь ту, что пришел к тебе не сразу. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. И теперь я хочу, чтобы мы были вдвоем. Я люблю тебя, и что бы ты там не думала, жизнь моя больше не имеет никакого значения, если рядом со мной нет тебя и твоей любви. Наташа, ты знаешь, время не только лечит, но и многому учит. Ты последний человек, который мне нужен, кроме тебя у меня никого нет. Пойми, я не такой уже молодой, а ты не такая маленькая. И сейчас возраст и прошлое перестают иметь смысл. Сейчас самое важное это то, что мы друг друга любим. Я уверен, что мы сможем обрести счастье, которое, по моей глупости, не обрели раньше. Наташа! Мы заслужили право быть вместе. Я хочу, чтобы ты была моей женой. И поверь, я не обманываю и не ошибаюсь. Я люблю тебя! Я прошу, напиши мне ответ прямо сейчас же, не откладывая. Я не могу без тебя. Напиши мне просто: да или нет. Я знаю, что мы ни о чем не будем жалеть! Твой В. А.
P.S. Я хочу, чтобы каждый миг любви, что соединял нас, превратился в вечность!»
Все-таки нашелся на земле еще один человек, кроме меня, который любит все усложнять. Нет, отвечать я не стала. Это было бы крайне глупо с моей стороны. В конце концов он же должен понять, что нельзя! Хотя, конечно, душа моя сразу сказала «да», и это как раз меня и погубило. Через шесть дней пришло еще одно письмо:
«Наташа, я не могу дождаться ответа. Я был уверен, что ты согласишься, а ты решила вообще промолчать. Я прошу, не мучай меня! Любая правда и искренность лучше, чем ложь и притворство. Ты же знаешь. Да, я много принес тебе бед и переживаний, но я тебе все объяснил и думал, что ты меня простила. Любимая моя! Чем я могу тебя заколдовать и приворожить? Родная, подскажи мне, как мне тебя добиться? Я хочу быть с тобой. Навсегда! Слышишь, навсегда! Я люблю тебя. Я умоляю, напиши мне ответ. Я буду ждать и надеяться. Целую и обнимаю, навек твой В.А.»
А третье его письмо мне принес сам Валерка. Странно, он не стал спрашивать от кого оно, но он, конечно, и сам догадался.
«Наташа! Я брошусь в воду, кинусь под поезд, и я говорю серьезно. Зачем ты молчишь? Ну если ты не хочешь, если тебе пришлось не по душе все, что было между нами, то так и скажи. Не губи меня, мне нужно знать правду. Я не переживу твоего молчания. Прошу, напиши! Я умру без тебя. Я люблю тебя! Пойми это и не обманывай свое сердце и свою душу. Ты ведь любишь меня. Жду.
Только твой В.А.»
«Владимир! Неужели вы не понимаете, какая бы там не была ирония судьбы, глупо пытаться что-то изменить и вернуть то, чего никогда и не было. Поймите, не в том дело, что я не могу вас простить и понять, а в том, что просто уже поздно. И ничего хорошего у нас уже не получится. Поэтому я и пишу это письмо, хотя писать не хотела. Вы меня ставите в неловкое положение перед мужем. А то, что у вас нет жены — не моя вина. Я не могу вам ничем помочь.
Владимир! Я пишу глупость, потому что я действительно притворяюсь и обманываю свое сердце. Поверьте, я не хочу давать вам имя своего любовника, а назвать вас мужем не могу. Вы для меня больше, чем муж. И именно поэтому я не говорю вам «да». Я не могу. Может, я и не права. Знаете, даже если я и приду к вам, через пару месяцев вы ко мне привыкнете, и ваши чувства превратятся в привычку. Вы начнете замечать во мне недостатки, а у меня их довольно, я вам стану в чем-то мешать, и в конечном итоге мы оба пожалеем. И вам придется в шестой раз развестись. А я хочу вечности (хотя бы при жизни). И знаю, что эту вечность может подарить мне только мой муж. А вы, боюсь, нет.
Вообще я хотела сказать, точнее попросить, забудьте обо мне, как забыли пять лет назад, не пишите, не звоните, не делайте никаких глупостей. Вы взрослый человек, вы должны понять меня. А я постепенно успокоюсь, и все будет хорошо. И вы будете счастливы. Вы найдете то, что вам действительно нужно.
Простите меня! Конечно, я виновата перед вами. Но если бы вы подошли ко мне еще тогда, я бы без сомнений сказала вам «да» совершенно на все. До свидания, всего хорошего!
P.S. Я благодарна вам за то, что между нами было. Но все это только случайность. Прощайте!…»
Я была уверена, что на этом все закончится. Я никогда не думала, что смогу так легко отказаться от своей мечты и желания, что сумею одним лишь письмом разрушить свою жизнь. Я любила его, и это было естественно. Но я отказалась из-за Валерки и дочки — они, наверное, дороже. В жизни очень много тревог и, быть может, я лишила себя одной из них. Будь, что будет! Сколько раз я говорила себе эту фазу… А смысла в ней нет.

Дата добавления: 2015-07-16