Прыжок из поднебесья 12 страница

Ночь касалась меня холодными, словно неживыми, руками, заставляя тело содрогаться от неведомых прикосновений. Нет, я не спала. Я просто лежала с закрытыми глазами и видела какие-то сюжеты, бессистемно меняющиеся перед моими глазами. Отсутствие логики лишь слегка тревожило мою плоть где-то на уровне сердца. Чем-то покалывало ее.
Я чуть приоткрыла глаза, чувствуя на себе чей-то молчаливый и пытливый взгляд. Хотя я прекрасно понимала, что в этой комнате быть никого не может. Но чье-то присутствие все равно ощущалось. Оно томило и слегка тревожило. Но, в принципе, не мешало. Так, какая-то полуживая чужая энергия. Или же остатки от нее.
Напоминали о себе пока еще легкая ломка в суставах, еще несильная головная боль, не слишком мучавшаяся жажда.
Было темно. Видимо, ночь была в самом разгаре. Я с трудом поднялась и, стараясь не напрягать излишне свое зрение, пошла в ванную. Шум открытой воды ласкал мой слух, успокаивал и звал к себе. Я умылась ледяной водой и только после этого смогла привыкнуть к яркому свету лампочки.
Облегчение пришло мгновенно. И сразу же стало хорошо на душе. Ни о чем не думая, я включила свет и прошла на кухню. Мой взгляд упал на потемневшее изувеченное тело с неживым и испуганным лицом.
Я долго стояла, не колыхаясь, упираясь о стену и пыталась вспомнить, как все произошло. Хотя я помнила абсолютно все. Но это "все" казалось нереальным и выдуманным. Такого не могло произойти со мной. Это просто видение. Возникшее, наверное, по какой-то тяжелой болезни. Это видение, которое через пару часов исчезнет, доказывая этим свою неестественность.
Но дольше обманывать себя не было сил. И я заставила себя произнести ту фразу, о которой я боялась даже подумать:
— Я убила человека…
Я зарыдала, на удивление скудным количеством слез. Видимо, запасы были исчерпаны.
— Прости меня, Андрей, — прошептала я. — Хотя, что я говорю, ты не должен меня прощать. Мне нет прощения…
Я в последний раз взглянула на обезображенное лицо мертвеца, медленно прошла в комнату, переоделась и вышла из квартиры.
Всем телом и разумом я ощущала, что дорога моя будет долгой и муторной. Но она была неизбежна. Это я тоже понимала. Мне было трудно противостоять этой истине. Я не могла отключить свой мозг, не могла заставить себя ни думать, ни вспоминать, ни объяснять содеянное мною.
Ночь окутывала меня, подталкивая к неведомому "вперед". Но я не чувствовала холода, мне было все равно, какие физические ощущения способно еще воспринимать мое тело. Мертвое тело…
Было больно и противно. Было невыносимо стыдно за мою изломанную и искалеченную душу. Мертвую душу…
Я бессмысленно шла по улице, явно находясь в полнейшем бреду. Какой-то шум приближался ко мне со спины и остановился рядом. Это была обыкновенная машина. За рулем сидел уже немолодой мужчина. Он высунулся из окошка, оглядел меня критическим взглядом и мягко произнес:
— Девушка, вас куда-нибудь подбросить?
Я остановилась. Но остановилась не от того, что задумалась или услышала вопрос. Просто все казалось естественным и привычным. И я остановилась лишь по сработанному рефлексу.
— Девушка, у вас все в порядке?
Я продолжала молча стоять, глядя сквозь чужое лицо.
Мужчина вышел и подошел ко мне. Он заглянул в мои глаза, думая, наверное, что я на наркоте.
— Девушка. Опасно одной ходить ночью по улице. Тем более так легко одетой. Простудитесь.
Он взял меня под руку и усадил в машину. Нельзя сказать, что я молча повиновалась, просто я не осознавала чужих и собственных движений.
В машине оказалось тепло, и меня перестало колотить. Мы куда-то поехали. Но мне было лень смотреть в окно. Я ощущала движение под собой, не более.
— Я, конечно, не врач и не профессионал, но, как мне кажется, вам срочно требуется медицинская помощь. На вас лица нет.
Я медленно посмотрела на своего спутника.
— Вы вообще говорить что-то в состоянии?
Я не подала никакого признака положительного ответа.
— Неужели настолько все серьезно, — не то спросил, не то признался сам себе мой провожатый.
Боль начинала мучить меня. Если до этого она сидела во мне, как естественное явление, то теперь она мне мешала. Хотелось избавиться от нее, но я не знала как.
Мужчина закурил и предложил мне сигаретку. На свое удивление, я не стала отказываться. Я тоже закурила. Дым не чувствовался, хотя сигареты явно были из дешевых и ядовитых.
Пару раз затянувшись, я сжала окурок в ладони. Мужчина дико взглянул на меня, но, не увидев на моем лице ни признака боли, чуть усмехнулся и остановил машину.
Минут десять мы сидели молча.
— Как тебя зовут? — внезапно прервал он тишину.
— Алина, — удивительно, что я сумела ответить.
— А я — Юрий. Что с тобой произошло?
— Ничего.
— Ясно. Донимать не буду. Одно скажу, не бывает на земле безвыходных ситуаций. Выход всегда есть. Надо лишь немного напрячься. Надо пересилить себя. Иначе, зачем вообще жить?
Я как-то иронично посмотрела на Юрия, будто прочла в его словах ответ на мучавший вопрос, о котором догадывалась, но боялась произнести вслух.
— Я не нуждаюсь в чьих-либо советах.
Юрий явно разочаровался окончательно.
— А помочь тебе как-нибудь можно?
— Не знаю. Боюсь, что нет. Да и не нужно.
— Может, тебе деньги нужны?
Я усмехнулась, покопалась в кармане куртки, вытащила оттуда пачку денег и положила на бардачок.
— Нормально, — искренне удивился Юра. — Это мне что, в подарок?
— Это за потраченное на меня время.
— Ясно. Куда тебя везти?
Я равнодушно пожала плечами. Через минуту спросила:
— У тебя нет ничего обезболивающего?
— Я так думаю, что тебе сейчас другое нужно… А этого у меня, извини, нет.
Я снова с минуту молчала, затем повернулась к Юрию и приблизилась к нему.
— Ты чего? — спросил он, чуть улыбаясь и сильно смутившись.
А я ни с того, ни с сего начала его целовать. Но это безумное и нелогичное занятие почти сразу мне надоело. Мне стало противно перед самой собой.
Я засмеялась. Громко и неестественно. Так же внезапно успокоилась.
— Я просто сошла с ума, — тихо произнесла я.
— Я так и понял, — усмехнувшись, ответил Юрий.
— Ты можешь выполнить мою последнюю просьбу? Отвези меня, куда я скажу. На этом и расстанемся. От греха подальше.
— Куда везти?
Я назвала адрес Владимира. По дороге меня снова затрясло. Но уже не от холода, а от непонятного волнения и томления.
— Останови здесь, — попросила я за остановку до нужной. — Я пешком пройдусь.
— Ты уверена, что сможешь куда-то дойти?
— Абсолютно. Спасибо тебе.
— Не за что.
— Спасибо за участие к чужому и больному человеку. Бог засчитает тебе это. Бог вознаградит тебя.
Я вышла из машины и, не оборачиваясь, пошла по тропинке. Юрий какое-то время не двигался с места, видимо, боясь, что я где-нибудь завалюсь. Но я шла спокойно и твердо, и очень скоро услышала звук отъезжающей машины.
Как гора с плеч свалилась. Какой-то миг мне казалось, что Юрий тоже будет убит мною. Странно…
Я, как в бреду, подходила к знакомому подъезду, поднималась по обшарпанным ступенькам. Чужой рукой нажала на звонок.
Прошла минута. Во всем доме стояла звенящая тишина. Только сердце нарушало ее бурным своим биением. Я нажала на звонок еще раз, потом еще. Никто не открывал.
— Ты должен быть дома, — прошептала я, уже без перерыва нажимая на звонок.
Тишина продолжала звенеть.
— Ты просто обязан быть дома! — отчаянно вскрикнула я.
"Дома, дома…" — послушно повторило эхо.
— Ты должен, Владимир! Ты нужен мне! Ты обязан! — в полнейшем безумии кричала я, медленно сползая на пол, обхватив руками дверь.
— Владимир… Ну, почему, — бессильно прошептала я, лежа перед дверью. — Почему ты не дома? Когда ты нужен… Когда ты так необходим…
Я заревела. Тихо и беззащитно. Слезы, вновь появившиеся во мне, казалось, теперь были бесконечными. Минут десять я торчала под дверью, все еще надеясь, что Владимир откроет, впустит и спасет.
Потом я встала и пошла снова на улицу. Ветер усиливался, и уже начинался дождь. Мелкий и противный.
Я пыталась найти себе место. Я куда-то шла, иногда останавливаясь, где-то в подсознании, наверное, имея определенную цель. Потом я забрела в незнакомый двор, оказавшись между двумя огромными неживыми домами. Хотя в каких-то окнах и горел свет. Но он не являлся признаком жизни.
Я вошла в подъезд, который был слишком темным. Освещение отчего-то не работало. Прошла в лифт, нажала на самую высокую кнопку. Лифт дернулся, я медленно поплыла вверх.
Потом я вышла из лифта и почти сразу оказалась на балконе. Высота не пугала меня. Она завораживала. Она обнадеживала. Она пленила.
Меня все еще трясло. Но уже не сильно. И слезы лились чисто по привычке. Не мучили, не томили.
Дождь касался моих щек нежными пальцами. Шум ветра убаюкивал. Небо звало. Небо приглашало.
Мои руки непроизвольно потянулись вверх к этой бесконечности и свободе. Руки просили полета. Как когда-то во сне. Легко парить в огромном пространстве, зная, что оно не уничтожит, что облегчит. Что утром я проснусь. Утром будет солнце. Будет жизнь. Будет продолжение.
Нестерпимо хотелось лететь. Ощущать в ушах теплый ветер, ласкающий и касающийся моих волос.
Небо манило. Небо улыбалось мне самой доброй улыбкой, какой может улыбаться только родная мать.
"Мама, где ты?" — мелькнула в моей голове. И неожиданно сделалось тоскливо и больно.
— Так не бывает, мама! Разве только во сне. Только во сне, мама… Я так соскучилась по тебе…
Где-то я услышала ее голос. Ласковый и нежный.
— Я люблю тебя, мама… Я люблю тебя! — крикнула в бездну я и сделала шаг.
Мир показался прекрасным и бесконечным, как полет — ощущение могущества и бессмертия…

ЭПИЛОГ

Ночь на самом деле была обычной, ничем не отличающейся от всех остальных осенних ночей. Моросил дождь, но все прекрасно понимали, что он не вечен. Как и все на этой огромной планете.
Мир казался гармоничным и простым. Только непонятное пятно нарушало его красоту. Чье-то раскинувшееся тело на мокром грязном асфальте. Оно никак не сочеталось со всем окружающим. Оно казалось неестественным.
А стрелки часов продолжали упрямо бежать по кругу. И ничто не могло удержать или же ускорить их монотонный бег. Медленно из-за горизонта вставало солнце, упрямо борющееся с серыми облаками. Ветер к утру стих. Мир начинал просыпаться. Люди выключали дребезжащие будильники, лениво поднимались, шли в ванную, чтобы умыться и оправиться ото сна.
Час, день, неделя, год, век. Жизнь бесконечна. Жизнь неизбежна, так же, как и смерть. Ничто не бывает вечным.
Жизнь зашевелилась, постепенно, но необратимо.
Работа, заботы, проблемы, дела — все связывало миллионы людей в одну массу — серую и однообразную. Все говорило об одном: так будет долго. Но никому никогда не узнать, как долго.
Никому не узнать, что ожидает его за ближайшим поворотом. Счастье или беда, удача или потеря, новая жизнь или страшная смерть.
Никто не способен управлять человеком с такой же мощью и силой, как сам человек. Вера укрепляет и направляет. Она помогает и подсказывает. И под влиянием внутренних сил, человек совершает шаг за шагом, не переставая верить в то, что он существует. Что окружающее не поглощает его, что он заметен в нем. Что он хоть как-то выделяется.
Человек всемогущ. Но чаще — слаб и ленив. Чаще — легче пожаловаться и попричитать, чем пересилить и бросить вызов.
Чаще — лучше лишний раз отдаться в руки судьбы, чем попробовать не допустить роковых ошибок. Чаще — лучше умереть, чем терпеть несправедливость и неудачи. Чаще — лучше сломаться, чем плыть против течения.
А на самом деле только одному человеку дано все сделать, построить, изменить, создать, осчастливить, выдумать, украсить и усовершенствовать.
Только человек способен по-настоящему надеяться, верить и любить, создавать идеалы, мечты, кумиры. Придумывать сверхъестественные явления и существа. Неустанно верить и молиться на них.
Только человек делает свою жизнь.
Только человек ею управляет.

*****

Лет

* * *

Проснулся новый день и начал свое обычное существование. Зашумела природа, потревоженная первыми голосами и движениями людей, спешащих по своим важным делам. А спустя несколько коротких часов, жизнь в городе закипела, и стало трудно найти в нем места, где сохранилась бы печальная ночная тишина. Отключившись на ночь от всех своих проблем и забот, отдохнувши от них, и набравшись новых сил, мир, открыв глаза, соскочил с мятой постели и пошел на свою нелегкую работу.
Зимнее утро дарит прохожим яркое солнце, ясное голубое небо и, обжигающие щеки и руки, лучи мороза. Ослепительно-белый и холодный от снега мир встречает и провожает в новую ночь каждого, кто ворвался в него. А на следующий день все повторяется, и мало кто беспокоится об однообразии нашей жизни.
А жизнь действительно однообразна и скучна, если не уметь правильно ею пользоваться, понимать и принимать ее. Жизнь — это очень сложное явление, объяснить происхождение которого не дано никому. Но возможно понять ее продолжение из года в год, из века в век…

Он запомнит тот ясный теплый летний день, когда она совершенно неожиданно подошла к нему, заглянула в самую глубину его глаз, опьяняя своим взглядом, и просто сказала: «Я люблю вас!». Ему стало смешно и он улыбнулся. А она смерила его с головы до ног и почти шепнула: «Смех — это сдерживание или скрытие каких-либо неясностей, переживаний, сомнений или страхов. А сомнение и страх — главная причина всех человеческих бед». Он посмотрел на нее еще раз и подумал: «Вот она — та, о которой я так долго мечтал». В тот же миг он мог легко, не задумываясь, сказать, что будет с ними через год, десять лет и через век. Ему показалось, что они вместе уже очень давно, может быть, с самого рождения.
После свадьбы жизнь шла гладко и спокойно, потому что он сразу же приучил себя ни в чем не сомневаться. Они оба в течение жизни старались улучшить окружающий мир, ведь, как она сказала, жизнь — это стремление к совершенству, если не всего мира, то хотя бы своего личного. Время летело, но несмотря на это, их чувства не охладились, не превратились в обычную привычку. Все происходящее казалось просто каким-то, неизвестно чьим, длинным сном. А каждый день, на самом деле совершенно такой же, как и все предыдущие, стал приносить что-то новое, неизвестное и непонятое до них никем.
Ему показалось, что он родился заново, а вся прошлая жизнь — лишь проба. Рядом с ней появился не только смысл, но и желание жить и процветать. Этих двоих людей связывали все земные и неземные чувства, движения и мысли, они всегда понимали друг друга, как не способен понимать никто. И, наконец, он просто понял, что впереди вечность, а самая сложная задача — узнавать друг друга в последующей жизни. Они прожили много лет и были счастливы. Они никогда никому не причинили бед, никогда никого не обидели, не расстроили, не обманули, не предали. Их все уважали и любили, ценили и ставили в пример. А когда настало время, они и ушли вместе из жизни, взявшись за руки и сказав: «Мы готовы завершить свой путь, добившись в жизни почти всего, о чем мечтали, дожив до глубокой старости без ссор, измен и разладов. Мы готовы оставить для нашего продолжения детей, внуков, и всех, кто еще будет появляться в вечности». Не было ни слез, ни сожалений: все прекрасно знали, что все идет так, как надо, что жизнь — это вечное счастье в достижении задуманного…
Прошло какое-то количество лет. Он бродил по улицам города в подавленном настроении и думал о своей далекой, неземной мечте. Его жизнь была скучна, и она ему уже довольно сильно надоела. Он был одинок и несчастлив, но был уверен, что все еще впереди. И вдруг его взгляд упал на нее… Она тоже увидела его и остановилась. В его сердце произошел какой-то взрыв, и он, ни слова не говоря, просто подошел и обнял ее, сказав: «Я верил, что найду тебя. И вот, наконец, нашел». Она заглянула в его глаза и ответила: «Вера — это необходимое человеку чувство, при котором он стремится к совершению каких-либо действий во имя чего-то или кого-то, от чего зависела бы его последующая жизнь, ее ход, смысл и цель, а также существование после ее окончания».
Он сразу же ей поверил, а после научился идти по жизни смело, без страха, не оглядываясь, прекрасно понимая, что каждый свой шаг он уже когда-то делал, а, значит, что все идет так, как надо. И жить стало легче. Они не обращали внимания на несправедливости и подлости со стороны окружающих, на отвратительный климат, на случайные неудачи, на все, что делалось чужими руками и мыслями. Люди считали их очень дружной парой, иногда завидовали им, а иногда просто не обращали на них внимания. Он был возле нее, а она возле него, и они были вполне счастливы, видели смысл жизни в передаче опыта своим детям и внукам. Дожив до старости, они тихо ушли из жизни, научив жить будущие поколения…
Прошло еще несколько лет. Он, усталый, шел с работы, совершенно никуда не торопился, потому что прекрасно понимал: его никто нигде не ждет. Грустные мысли окончательно испортили его настроение. Он шел, ругая сумерки, февральскую метель, холод, да и всю жизнь целиком: неудавшуюся и пустую. Не было ничего, за что можно было бы зацепиться. Жить не для кого, не из-за чего, ну, а, значит, жизнь не имела смысла. Он шел и мечтал о любви, тепле и ласке. И вдруг мимо него прошла какая-то, как будто очень знакомая, девушка, он окликнул ее:
— Простите, а мы с вами раньше нигде не встречались?
Она подошла к нему поближе, заглянула в глаза и тихо ответила:
— Может быть, мы встречались в другой жизни, но во всяком случае, я думаю, эта встреча была предписана судьбой.
— Какие глупости, — слегка разочаровался он. — Я не верю в судьбу. Жизнь слишком реальна, чтобы отсылать все происходящее на судьбу.
— Поверьте мне, судьба существует независимо от нашего сознания и веры, ведь судьбы — это та же самая жизнь, но выбранная не самим человеком, а кем-то высшим. И, может быть, именно благодаря судьбе, которая посылает нас в определенные моменты вечности, мы научились приспосабливаться ко всем жизненным условиям.
Он немного подумал, а затем сказал:
— Ну хорошо. Я не буду спорить, потому что не люблю этого. Но если вы верите так сильно в судьбу, тогда пойдемте со мной, я приглашаю вас в гости…
И хотя она шла совершенно по другим делам, она повернула в его сторону и пошла вместе с ним…
— Конечно, я женюсь на тебе, — сказал он через пару дней. — Я люблю тебя, но боюсь, что наш поспешный брак не будет сильно счастливым. У нас большая разница в возрасте и в жизненном опыте. У нас разное мировоззрение и цели жизни. А, впрочем, нам хорошо вдвоем и, быть может, мы действительно созданы друг для друга. Кто, собственно, знает!
Они поженились, стали делить между собой все радости и горести, проблемы и переживания, хотя ее проблемы казались ему смешными и наивными. Они любили друг друга, почти не ссорились, вложили всю душу в детей и во внуков. В течение всей жизни они не старались как-то изменить окружающий мир, что-то исправить или добавить. Они жили обычной человеческой семейной жизнью и считали это своим счастьем. Из жизни ушли они друг за другом, немного сожалея, что она уже закончилась, так и не подарив им истинного крепкого покоя.
И снова летели года, унося с собой одно время и оставляя взамен другое, меняя жизнь, привычки, условия и все, что способно видеть и ощущать живое существо. Было лето — ее любимое время года. Однажды ночью ей приснился Он, хотя до этого она с ним не встречалась. Утром она открыла глаза и почувствовала зов своего сердца. Идя по следам этого зова, она долго кого-то искала и, наконец, под вечер, измученная, она увидела Его. В ее сердце не было никаких сомнений: это точно Он, ее судьба. И, как во сне, она подошла к нему и рассказала обо всем, что творилось в ее душе, обо всем, что случилось с ней за короткий промежуток вечности, в котором она жила и продолжает жить. Он слушал, смотря на наивную улыбку, глаза, движения рук. Ему было немного смешно, но все-таки он смог понять, что перед ним одинокий, несчастный, заблудившийся и запутавшийся в жизни человек, которому срочно требуется понимание и ласка. Он пообещал, что женится на ней, когда разрешит все свои проблемы, пообещал позвонить. Но через пару дней он уехал и исчез навсегда. Он уехал, а она осталась одна со своей любовью, верой и надеждой.
Она шла одиноко по жизни, успокаивая себя мечтой о счастье. Ведь счастье для нее означало ощущение покоя, умиротворенности души, ее свободе и твердой уверенности в вечности этого ощущения. Она знала, что чтобы добиться счастья, надо завершить все задуманное и предписанное судьбой. Она надеялась, что успеет до окончания жизни воплотить в реальность свою мечту — единственную цель. Она верила, что в ее руках лежит великая сила, которой необходимо воспользоваться. И главной ее силой была надежда, ведь даже в самых трудных ситуациях она давала мужество и цель для выживания и продолжения начатого.
Она шла, любя Его чистой, нежной, святой и вечной любовью, а любовь она считала самым важным и необходимым состоянием души, благодаря которому происходит ее развитие, появляется стремление к лучшему, а, значит, просто желание жить. И она жила, обучая детей в школе правильной, честной и доброй жизни, которая дана каждому. Жизнь — это отрезок вечности, который дан, как шанс на ее окончание, то есть нужно жить так, чтобы успеть сделать совершенно все, а позднее не пришлось бы вновь возвращаться на землю и доделывать несделанное.
Но однажды она попала в аварию, а потом, очнувшись в больнице, успокаивала себя, твердо веря, что боль — это выдуманное самим человеком состояние, придуманное ощущение, которое развиваясь, перестает подчиняться разуму и превращается в вечное. Постепенно успокоившись, она тихо и незаметно ушла из жизни, в последний миг думая, что Он остается, что Он, конечно, помнит, любит и будет любить вечно…
Промчались, как миг, года, десятилетия, никому не известно, сколько времени. Но все встало на свои места, и Она вновь ждала Его. Был прохладный весенний день, Она стояла на платформе, ожидая свою электричку. Случайно подняв голову, Она на противоположной платформе вновь увидела его. Что-то закололо в сердце, и Она уже собралась кричать. Он тоже заметил Ее, стоял, глядя ей в глаза и молчал. А через пару минут пришла электричка, но только не та, которую ждала Она. На краткий миг поезд сделал остановку, а затем вновь продолжил свой путь, оставляя за собой пустое одинокое пространство…

Видимо, он просто забыл, не узнал. Его нельзя в этом винить, ведь он обычный человек, он совершенно не обязан над чем-то задумываться, о чем-то размышлять. Он не сможет твердо и уверенно сказать, что такое душа, жизнь, счастье, любовь. Он живет, считая, что все идет так, как надо. И ему все равно, что будет через сто, двести, тысячу лет. Он жив сейчас, а это для него самое главное. И он, конечно, прав. Какая разница, что все бесконечно, что все возвращается и повторяется сто, двести и тысячу раз. Он живет по написанному графику, плану и ни о чем не жалеет. Так пусть же Бог его оберегает! И, может быть, подходя к первой черте завершения пути, он все поймет и осознает. И тогда его душа взлетит высоко в небеса, на мгновенье исчезнет там, а потом вернется на землю. Душа — это центр человеческого сознания, благодаря ей человек способен понимать, осязать и чувствовать все происходящее вокруг и с ним, способен к действию и к мысли.
Пройдут года, века, миллионы лет, но мир будет жить. По утрам будет просыпаться новый день и начинать свое обычное существование. Снова закипит жизнь и будет дарить миру свое однообразие, свою скукоту и вечную загадку. Кто-то будет рождаться, кто-то будет умирать, кого-то посадят на трон, кого-то в тюрьму, а кого-то прибьют гвоздями к деревянному кресту и назовут святым именем. Все бесконечно, но нельзя отчаиваться и пытаться уничтожить вечность. Просто нужно иметь в душе смысл, тогда станет все понятным и простым, но не всему миру сразу. Смысл — это желание и необходимость этого желания пройти отрезок вечности так, чтобы после себя оставить след для тех, кто будет жить или начинать жизнь заново в будущем мире и в будущем времени…

Дата добавления: 2015-07-16