Другие формы жизнеотчуждающего общения

Изложение наших желаний как требований — еще одна форма языка, который блокирует сопереживание. Требование явно или исподволь угрожает слушателям наказанием или чувством вины, если они не в состоя­нии подчиниться. Это общепринятая форма общения в нашей культуре, особенно среди тех, кто облечен вла­стью.

Мои дети преподали мне неоценимые уроки отно­сительно требований. Каким-то образом я вбил себе в голову, что раз я родитель, то моя работа — требовать. Но я вскоре понял, что мог выдвигать все требования в мире, но не мог заставить детей исполнять их. Это был урок смирения для тех из нас, кто полагает, что, поскольку мы — родители, учи­теля или руководители, наша прямая обязанность — менять других людей и заставлять их слушаться. Мо­лодое поколение живо дало мне понять, что я не могу заставить их делать то, что я требую. Все, что я мог сде­лать, — это наказывать их и таким образом заставлять сожалеть о том, чего они не сделали. Но затем я увидел, что каждый раз, когда я был достаточно глуп, чтобы на­казать их, тем самым заставив их сожалеть о несделан­ном, у них находился способ заставить меня сожалеть о том, что я сделал! Мы будем еще рассматривать эту ситуацию, когда начнем учиться различать просьбы и требования. Это очень важная часть ННО.

Мышление, основан­ное на формуле «кто чего заслуживает», блокирует сопереживание в общении.

Жизнеотчуждающее общение также связано с кон­цепцией, согласно которой некоторые действия за­служивают поощрения, а другие — наказания. Такое мышление характеризуется словом «заслуживает» в значении «он заслуживает наказания за то, что сделал». Это подразумевает «пороч­ность» тех людей, которые ведут себя определенным образом, и призывает к на­казанию, которое заставило бы их раскаяться и изменить свое поведение. Я же уверен, что все мы заинтересо­ваны в изменениях не под угрозой наказания, а в силу того, что мы считаем эти изменения благом. Большин­ство из нас было воспитано в рамках того языка, ко­торый поощряет нас клеймить, сравнивать, требовать и выносить суждения, а не пытаться понять, что мы чувствуем и в чем нуждаемся. Я полагаю, что жизне­отчуждающее общение уже несколько столетий назад укоренилось в сознании человека как естественное по­ведение.

Эти представления ак­центируют внимание на том, что человек — создание злое и неполноценное, что ему необходимо учиться обуздывать свою несовершенную природу. Такое обучение за­ставляет часто задаваться вопросом, все ли в порядке с нашими чувствами и желаниями. Мы рано учимся от­гораживаться от того, что с нами происходит.

Жизнеотчуждающее общение — порождение и основа иерархических, основанных на подчинении об­ществ. В них большими скоплениями людей управляли единицы, получая от этого выгоду. Короли, цари, знать и т. д. были заинтересованы в том, чтобы народы вос­питывались как рабы или подчиненные. Язык неправед­ности, со всеми его «должен» и «обязан», как нельзя лучше подходит для этой цели. Чем больше люди обу­чаются мыслить категориями морализаторских сужде­ний, подразумевающих порочность и вредность, тем больше они предоставляют внешнему авторитету су­дить о том, что хорошо, а что плохо, вместо того чтобы решать это самим. Когда мы находимся в контакте с на­шими чувствами и потребностями, из нас не получает­ся хороших рабов и подчиненных.

Выводы

Человеку от природы свойственна радость давать и принимать сопереживание. Тем не менее мы знаем мно­жество форм «жизнеотчуждающего общения», вы­нуждающих нас говорить и действовать так, что это ра­нит и других, и нас самих. Одна из форм жизнеотчуж­дающего общения — использование морализаторских суждений, которые подразумевают порочность или не­праведность тех, чьи действия не согласуются с нашей системой ценностей. Другая форма — это использо­вание сравнений, которые могут блокировать сопереживание к себе и другим. Жизнеотчуждающее общение также мешает нам видеть, что мы сами в ответе за наши мысли, чувства и действия. Изложение наших желаний в форме требований — еще один признак языка, бло­кирующего сопереживание.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Наблюдение без оценки

НАБЛЮДЕНИЕ! Мало найдется вещей, необходимых человеку не меньше, чем религия, и это — одна из них.

Фредерик Бюхнер, проповедник

Я могу послушать, как ты скажешь,

Что я сделал, а чего не смог.

И я готов принять твои толкования,

Но, пожалуйста, не смешивай одно с другим.

Если хочешь запутать любое дело,

Вот самый лучший рецепт:

Смешай то, что я делаю, С тем,

как ты реагируешь на это.

Говори мне, что ты разочарован

Моей недовыполненной работой.

Но я не стану работать лучше,

Если ты будешь называть меня «безответственным».

А ты говори, что тебе обидно,

Когда я отвергаю твои ухаживания.

Но твои шансы не повысятся нисколько,

Если ты назовешь меня «бесчувственным».

Да, я могу послушать, как ты скажешь,

Что я сделал, а чего не смог.

И я готов принять твои толкования,

Но, пожалуйста, не смешивай одно с другим.

Маршалл Розенберг

Следствие первого компонента ННО — отделение наблюдения от оценки. То, что мы видим, слышим или осязаем, то, что влияет на наше ощущение гармонии, — все это нам необходимо рассматривать непредвзято, не вынося этому оценки.

Наблюдение — важный элемент ННО, ведь мы хо­тим дать другому человеку ясное и честное представ­ление о себе. Но, совмещая наблюдение с оценкой, мы уменьшаем вероятность того, что другие услышат то, что мы собирались сказать. Вместо этого они скорее услышат критику и постара­ются так или иначе воспро­тивиться нашим словам.

ННО не требует, чтобы мы оставались полностью объективными и воздержи­вались от оценки. Оно лишь призывает стараться разделять наши наблюдения и оценки. ННО — язык того процесса, который не по­ощряет статичных обобщений. Напротив, оценки должны быть основаны на наблюдениях, разных для разного времени и контекста. Уэнделл Джонсон, специ­алист по семантике, отмечал, что мы создаем для себя множество проблем при использовании статического языка, пытаясь объяснить или описать действитель­ность, которая постоянно меняется: «Наш язык — не­совершенный инструмент, созданный древними и невежественными людьми. Это анимистический язык, ко­торый предлагает нам говорить о стабильности и кон­стантах, о подобиях, о нормах и сходстве, о волшебных преобразованиях, мгновенном исцелении, простых проблемах, об окончательных решениях. Но мир, кото­рый мы пробуем выразить этим языком, — это мир по­стоянных изменений, различий, степеней, функций, от­ношений, роста, взаимодействий, развития, изучения, чередования, переплетенности. Несоответствие вечно меняющегося мира и более или менее статических язы­ковых форм — часть нашей проблемы».

Моя коллега, Рут Бебермейер, противопоставляет статический язык и язык процесса в песне, которая мо­жет быть иллюстрацией отличия оценки от наблюдения.

Я никогда не видела ленивого человека;

Я видела человека, который никогда не бегал,

Когда я на него смотрела; и я видела

Человека, который иногда спал

Между ланчем и обедом, и сидел

Дома в дождливый день,

Но он не был ленивым человеком.

Не торопись возражать, а подумай:

Был ли он ленивым или

Просто делал то, что мы приписываем «ленивцам»?

Я никогда не видела глупого ребенка;

Я видела ребенка, который иногда делал

Вещи, мне непонятные,

Или поступал не так, как я ожидала;

Я видела ребенка, который не был там,

Где бывала я,

Но он не был глупым ребенком.

Не торопись возражать, а подумай:

Был ли он глупым или

Просто знал не то, что знаешь ты?

Как ни присматривалась, я никогда

Не видела повара;

Я видела человека, который смешивал продукты,

Из которых получалась наша еда;

Я видела человека, который включал плиту

И готовил на ней суп, —

Все это я видела, но только не повара.

Скажи мне: когда ты смотришь,

Ты действительно видишь повара

или просто человека,

Который делает то,

что мы называем поварской работой?

То, что некоторые из нас называют ленью,

Другие называют усталостью

или расслабленностью;

То, что некоторые из нас называют глупостью,

Другие называют другим видом знания.

И я пришла к выводу, что лучше бы нам

Не смешивать то, что мы видим,

С нашими мнениями.

Но, конечно же, и это —

Всего лишь мое суждение.

Воздействие отрицательных ярлыков — таких, как «ленивый» или «глупый», — более очевидно, но даже положительный или заведомо нейтральный ярлык — например, «повар» — ограничивает наше восприятие всех аспектов бытия другого человека.

Дата добавления: 2015-07-16