Глава 7 14 страница

- Том, опять ты босиком на холодном полу, да еще и раздетый у окна! - строгий звонкий девичий голос заставил меня вздрогнуть и улыбнуться. А может, им все-таки есть дело? Внутри меня, где-то очень глубоко, скреблась робкая надежда на это, ведь не зря же он тогда приходил ко мне ночью – это была вовсе не медицинская необходимость, да и Лекс… Надежда ведь всегда умирает последней? Да и не умел я никогда долго хандрить.

- Я сейчас обуюсь, - со смехом иду к кровати. Она просто притягивала к себе, поэтому я не удержался и уселся на нее.

- Вот непоседа, - смеясь, девушка присела рядом. Я втянул такой привычный запах ее духов, в котором присутствовала специфическая составляющая запаха всех работников центра, да и, наверное, медиков вообще: смесь запаха хлорки, лекарств и еще чего-то. Раньше он мне казался противным и мерзким, но сейчас я к нему привык. Наверное, и от меня так же пахнет. - С днем рождения, непоседа мой! – она улыбнулась и обняла меня, обдав волной своего тепла, от которого стало спокойно, и по телу разлилась нега. Я им нужен. Если не всему миру, то Лекс и герру Каулитцу точно.

- Спасибо, - я улыбнулся ей куда-то в плечо, - очень красивые шарики.

- Мы с герром Каулитцем старались, - усмехнулась она и отпустила меня, а я недоверчиво посмотрел на нее, почему-то мне ну никак не представлялся герр Каулитц, выбирающий и собственноручно надувающий воздушные шарики. У него же даже хомяка нет. - Да-да, - расхохоталась девушка, - в это трудно поверить, но мы покупали их вместе. И не только, - она загадочно улыбнулась, поднимая во мне волну жгучего любопытства. Я уже открыл рот, чтобы спросить, но Лекс опередила меня: - Все подробности после обеда, и не куксись, - рассмеявшись, она шутливо щелкнула меня по носу. - А теперь живо в душ, одевайся и будем сдавать кровь, потом осмотр, а после обеда я зайду за тобой, - загадочно улыбнулась она и, легко поднявшись с кровати, чмокнула меня в щеку, выдав скороговоркой: - С днем рождения, Том, тебя еще раз, оставайся таким же, а остальное у тебя все будет! - и развернувшись на плоской подошве, стремительными шагами вышла, оставив меня наедине с моей идиотской улыбкой и кипой разноцветных шариков. Точно нужен!

POV Bill

- Я на осмотр, после обеда меня не будет, - бросил я сидящей в приемной помощнице и пошел на выход. Сердце странно бухало в горле, это было непривычное и не очень приятно ощущение, от которого поскорее хотелось избавиться. Привычный шум коридора впервые меня не раздражал, я даже был рад встречающимся на моем пути людям, лишь бы не думать о том, что и как сказать блохастику, на ежедневный осмотр к которому я сейчас шел, и вообще как себя вести. Вильгельм Каулитц и растерянность - просто два несовместимых понятия, но тем не менее…

Из состоянии глубокой саморефлексии (в существование которой я верил также, как в существование привидений и пришельцев) меня вывела вибрация телефона в кармане. Поморщившись, я достал телефон из кармана и посмотрел на дисплей: «Отец». Сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Я не помнил, когда этот человек мне звонил в последний раз… я даже не помнил, когда он сам лично звонил мне. Для этого же существует мама и секретарь, да еще и личный помощник у них вроде бы имелся.

Глубоко вдохнув, я взял трубку:

- Да.

- Добрый день, сынок, - мне нравился его голос, от которого даже по телефону веяло степенностью и спокойствием, как и от самого отца. Пока его фирма не разорилась. От степенности внешней не осталось и следа, но вот голос остался таким же.

- Доброе, - заторможено киваю и подхожу к окну, искренне надеясь, что он звонит по иной причине, чем та, с разговором о которой приходила ко мне мать. Уже через неделю начинался судебный процесс.

- Я хотел бы поговорить с тобой, - и ни словом больше. А я, кажется, уже знал тему разговора.

- Я сегодня занят, но завтра после двух можешь приехать ко мне в центр, - я прикинул свое расписание. Все равно отец уже давно освобожден от обязанности посещать работу каждый день с девяти до пяти.

- Нет-нет, я сейчас не в городе, как насчет ужина в середине следующей недели?

- Да, конечно, - я неосознанно провел пальцами по прохладной поверхности стекла окна, у которого стоял.

- Мой секретарь перезвонит тебе, и уточнит время и место, - короткие гудки, оставившие после себя странное послевкусие. Такое ощущение, что скоро точно будет конец света (который нам обещают каждый год по пять раз) сейчас все признаки свидетельствовали о том, что что-то в этом мире не так, точно не так.

Я покупаю подарки подопечным и чуть ли не боюсь идти к ним на осмотр, не зная, что сказать… вернее, одному-единственному подопечному. Отец звонит и приглашает на ужин. Сам. А в начале апреля на улице идет снег. Нет, точно скоро этот мир развалится на большую кучу никому не нужных кусков.

Я задумчиво повертел телефон в руках и убрал. Моя одиноко стоящая фигура у окна привлекала к себе излишне много внимания, и пора было идти в пункт назначения – звучит страшно, но теперь я совершенно не переживал, у меня были другие поводы для размышлений.

Через пару минут я вошел в смотровую. Том уже был там, как всегда веселый и сияющий, еще чуть-чуть, и разноцветные искры в стороны полетят, но этого нам не надо – правила пожарной безопасности еще никто не отменял.

- Добрый день, - я положил папку с документами на стол и сел за него.

- Добрый день, - улыбнулся мальчишка.

- С анализами у тебя все хорошо, как ты себя сам чувствуешь? - я внимательно посмотрел на него и по его довольной мордахе понял, что все нормально. Это создание было настолько открытым и наивным, что не умело ничего скрывать, все было написано на лбу.

- Все хорошо, правда утром она мне опять не дала выспаться, - усмехнулся он и как-то по-собственнически погладил живот. И я как завороженный пару секунд не мог отвести взгляд от его жилистой мальчишеской руки с неухоженными, но хотя бы чистыми ногтями, поглаживающими эту выпуклость на своем теле, но быстро одернул себя. Нет, мир точно рушится… Чтобы я еще засматривался на пузатых несовершеннолетних…

- А как отеки рук и ног? Больше не было?

- Нет, - рассмеялся он, и для верности поднял вверх и продемонстрировал тонкие запястья.

- Так, вес у нас увеличился уже на девять килограмм и триста грамм, - я быстро вносил показатели в карту, потому что предстояло зайти еще к двум пациентам, - УЗИ сделаем через три недели. И, кстати, думаю, что тебе будет интересно знать, она уже умеет открывать и закрывать глаза, - я усмехнулся, - и даже сможет дышать сама при помощи некоторых аппаратов.

- Правда? – я хоть и смотрел в карту, где заполнял необходимые строчки аккуратными черными прописными буквами, но отчетливо представил, как он удивленно хлопнул своими глазищами и как просияло его лицо.

- Только, Том, - я поднял на него глаза, - нам с тобой надо серьезно поговорить, - я физически чувствовал, как тяжелеет мой взгляд, и видел, как лицо подопечного становится серьезным и сосредоточенным, до смешного серьезным и сосредоточенным, но разговор был действительно важным, - идет уже третий триместр, последний перед родами, и я очень прошу тебя быть предельно внимательным, к себе в первую очередь. От этого напрямую зависит и твоя жизнь и жизнь ребенка, - я ненавидел такие высокопарные слова, но мне надо, чтобы он проникся ситуацией. – Поэтому, пожалуйста, если вдруг что-то будет не так, если ты станешь себя плохо чувствовать, заболит живот или что-то еще, то сообщай об этом немедленно мне или Лекс и не вздумай стесняться. Сейчас все очень серьезно, от этого теперь зависит не только твоя жизнь. Ясно? - я внимательно посмотрел на него, а он только утвердительно кивнул. - Тогда на сегодня все, - я начал собирать бумаги.

И когда уже почти вышел из кабинета, меня настигло его:

- Спасибо за шарики, герр Каулитц, - и пришлось натягивать на лицо улыбку, оборачиваться и выдавливать из себя:

- Не за что. С днем рождения, Том, - выслушать его еще одно счастливое «спасибо» и вылететь из смотровой на максимально возможной скорости, до которой позволяла разгоняться десятисантиметровая шпилька, содрогаясь от ужаса при мысли о том, что через пару часов мне предстоит провести с ним вечер и еще о чем-то говорить. Слава богу, что Лекс выбрала кинотеатр, в котором показывали очередной дурацкий мультик с хорошим концом, а это заведение не предполагало излишней болтливости, потому что я бы точно не выдержал. Если бы с ним надо было еще и разговаривать, то я бы точно свихнулся, потому что этот блохастый парень сотворил за последние месяцы со мной непонятно что. Я сам себя не узнавал. И мне это не нравилось. Категорически.

***

- Боже, это просто умора, как тебе, Том? - хихикала Лекс, пока я мужественно защищал этих двоих от давки на выходе из кинозала развлекательного центра. Нет чтобы посидеть и подождать, пока все выйдут, так они ринулись в самую толпу, и теперь я вынужден был после двухчасового выносительства мозга анимационными персонажами пытаться одновременно не потерять из виду Лекс и сделать так, чтобы никто не дай бог не задел моего подопечного. Чтобы я еще раз поддался уговорам этой сумасшедшей и собственным внутренним порывам? Да ни за что!

- Просто потрясающе, так смешно, - сверкнул глазами и улыбкой подопечный, когда мы наконец-то оказались в относительно свободном пространстве. – Спасибо! - он чмокнул в щеку Лекс, а в следующую секунду мою щеку обожгло горячим дыханием, и ее коснулось что-то сухое и теплое. Я настолько растерялся, что только спустя пару секунд понял, ЧТО сделал этот блохастый. Моим первым желанием было убить его, вторым - продезинфицировать щеку, а о третьем я старался не думать, потому что тут мои желания расходились в корне…

- Не за что, - улыбнулась Лекс. Видя мое настроение, она попыталась разрядить обстановку: - А теперь есть мороженое и распаковывать подарки, - я видел, что она тоже нервничает. Зря переживаешь, я не настолько истеричен, чтобы так просто сорваться, поэтому я вдохнул поглубже и тоже выдавил улыбку:

- Конечно, - просто бедному несчастному ребенку никто и никогда не устраивал такого дня рождения, вот он и творит глупости от счастья. Один раз ему можно простить, еще и этот стокгольмский синдром, да и нельзя беременным переживать. Эх, эксперимент-эксперимент, на что только я не иду ради тебя.

- Подарки? - удивленно хлопнул глазами мальчишка. То ли святая наивность, то ли так хорошо играет, хотя… Он совершенно не умеет играть, да и вряд ли кто-то ему дарил подарки, особенно в том количестве, что запихнула Лекс в багажник моей машины.

- Да-да, тебе понравится! - девушка, едва не хлопала в ладони от предвкушения, заражала своим безбашенным настроением. В студенческие годы именно с ее легкой руки в общежитии начинались все самые разгульные вечеринки и самые страшные пакости в учебных корпусах. - Идемте, - она схватила нас и потащила в сторону одного из тех не очень хороших мест, что поражают своим обилием в торговых центрах, а я подумал, что обойдусь стаканом воды, хотя врожденная брезгливость не позволит мне даже притронуться к нему. А им вообще было вредно мороженое: если мальчишка был беременным, то для Лекс очередная порция мороженого обернется еще одной жировой складкой на талии. Но какой-то внутренний барьер не давал мне испортить мальчишке праздник, именно поэтому после обеда я посадил его в свою машину и отвез сюда, даже стараясь во время поездки принимать участие в беседе, потом высидел почти два часа на чудовищном мультике и теперь под их веселую болтовню устраивал свой замечательный дорогой плащ на спинке стула, кстати, не такого уж и ужасного кафе.

- Билл, - Лекс уселась напротив меня, - сходишь в машину? - она подмигнула мне, на что-то намекая. Ах да, подарки… Пришлось снова вставать и одеваться.

- Да, конечно, - я рассеянно кивнул головой, наблюдая за ерзающим на стуле мальчишкой. Неужели его все-таки задели, и у него что-то болит, потому что он ерзает только когда нервничает? – Том, что-то случилось? - я пристально посмотрел на него, мальчишка покраснел, опустил глаза и выдал:

- Мне надо… в туалет, - едва не заставив согнуться меня напополам от хохота. Вот уж точно проблема, а я тут уже даже переживать начал, что придется принимать преждевременные роды прямо в этом кафе на жутко нестерильном полу, десертным ножом, обработанным моим одеколоном, а все оказалось не так страшно.

- Идем, я тебя провожу, а Лекс пока закажет что-нибудь, - я поманил его за собой. До знакомой всем в этом мире двери мы дошли молча.

- Я пойду в машину, назад вернешься сам? - я посмотрел на него.

- Конечно, - возмущенно буркнул мальчишка, - мне уже семнадцать! - и скрылся за дверью. Надо же, обиделся. Я усмехнулся и пошел на подземную парковку.

POV Tom

Я включил прохладную воду и вымыл сначала руки, а затем ополоснул лицо, которое все еще пылало. Боже, я не представлял, что на меня нашло. Это же надо было додумать чмокнуть его в щеку! В колючую, покрытую жестокой щетиной, просто потрясающе пахнущую щеку. У него в глазах было столько возмущения и ярости, что я испугался, что он меня сейчас ударит, но ничего такого не случилось. Наверное, мне просто показалось. Я улыбнулся своему отражению и решил еще раз умыться.

Вся утренняя хандра казалась такой глупостью. Конечно, я им нужен! Они устроили для меня такой праздник. Единственное, что омрачало его - люди, слишком много людей вокруг, слишком много шума. Я отвык от этого всего, и оно немного давило… и… пугало. Еще и эти подарки. Так хотелось узнать, что мог выбрать мне герр Каулитц, ведь подарок так много может рассказать о человеке. И в то же время было очень неловко, ведь они не обязаны, я им, по сути, никто, а они тратят свое время, деньги и внимание на меня. Это чертовски приятно и неловко. А еще я узнал, как моего куратора называют друзья, в том, что они с Лекс друзья и знакомы уже очень давно, я не сомневался, да и на фото у него дома я видел именно ее. Билл. Щеки вспыхнули с новой силой. Мне кажется, что иногда это имя ему подходит, а иногда – нет.

С водными и туалетными процедурами пора было завязывать, а то нехорошо как-то получалось, что бросили Лекс одну. Я выключил воду и, вытерев руки бумажным полотенцем, пошел на выход.

Я никогда не бывал в таких огромных развлекательных центрах, поэтому с интересом оглядывался по сторонам, но во мне жило еще одно безумное желание - увидеть кого-нибудь из своей той, прошлой жизни, чтобы убедиться, что она действительно была, а не приснилась. Я вглядывался в лица проходящих мимо людей, стараясь узнать знакомые черты. Аник, кого-нибудь из одноклассников… но все люди были незнакомыми.

Вдруг, совершенно неожиданно, на меня налетел вихрь людей, которые неслись со всех сторон. Мужчины и женщины. Дети и взрослые. По одному, по двое, по трое. Смех, разговоры, крик, плач, оклики. Я начал захлебываться во всем этом, липкая паутина страха опутала меня.

Я стоял посредине этого живого потока и не понимал, что мне делать.

POV Bill

- Он что, утонул там? - раздраженно спрашиваю, сгружая пакеты и коробки на пустой стул.

- Не знаю, - пожала плечами Лекс, отпивая кофе, - дай ребенку немного покоя.

- Лекс, ты в своем уме? Его нет уже 10 минут! Знаешь, чтобы сходить в туалет, даже если ты страдаешь запором, надо восемь минут, а его нет десять, - я жутко нервничал, что с этим толстопопым невезением могло случиться все, что душе не угодно.

- Каулитц, не психуй! Такое ощущение, что в залете тут ты, - огрызнулась Лекс. - Дай ему хоть каплю свободы, усади на стул свой зад и пей свой кофе, - она кивнула на бесхозную чашку черной дряни, разрушающей здоровье.

- Если ты не знаешь, то я не пью эту дрянь. Закажи мне чашку зеленого чая с лимоном, пока я схожу проверить, не утонул ли он там в унитазе, - я развернулся и пошел на выход.

Сердце гулко стучало, а внутри поселился ледяной комок нехорошего предчувствия, которое еще никогда не подводило.

В туалете его не оказалось, значит, оставалось три варианта: украли, сбежал и потерялся. В то, что мы с ним разминулись, я просто не верил. Из туалета было два выхода, и я вышел через второй, мгновенно оказавшись в людской толчее, потому что сразу в трех залах закончились сеансы.

Я на полной скорости мчался в этом потоке, кого-то сбивая, толкая, словно куда-то опаздывал, смертельно опаздывал.

Взгляд зацепился за знакомый силуэт в белой толстовке и темных джинсах. На полной скорости я рванул к стоявшему посреди всего этого сумасшествия подопечному и рывком развернул его за плечо к себе:

- Ты что тут делаешь? - раздраженно набрасываюсь на него, но мое раздражение резко охладили его глаза, полные ужаса. Такого панического и всеохватывающего, что мне самому стало страшно, и я забыл все, что хотел ему высказать. - Том, что случилось? - я почему-то боялся услышать ответ, боялся даже пошевелиться, не то, что убрать руку с его плеча.

- Тут столько людей, так шумно… - едва на грани слышимости прошелестел он.

Боже, какой глупый… На меня накатила волна облегчения: он всего лишь испугался толпы людей. В очередной раз поддавшись порыву, я прижал его к себе и погладил по голове:

- Ничего страшного, сейчас мы уйдем отсюда, - от него пахло чем-то непередаваемо сладким, так может пахнуть от новорожденного ребенка, но никак не от взрослого парня. - Все будет хорошо, - мальчишка поднял на меня глаза, в которых начала стихать эта буря, и я понял, что в очередной раз совершил непростительную глупость.

Нет, не сейчас, когда утонул в его глазах и не смог отвести взгляд, а когда только согласился на всю эту авантюру с днем рождения, потому что это все сломало что-то во мне, что-то, что я считал таким важным…

Глава 33

30 недель

POV Bill

- Вот и все. С малышкой все хорошо, рост 36,5 сантиметров и вес 1100 грамм, - я последний раз сверился с монитором и убрал датчик от живота мальчишки. - Давай помогу сесть, - я подхватил его за руку прежде, чем он успел возразить. - Держи полотенце, вытирайся, - я протянул ему стерильный сверток из махровой ткани, но мальчишка не торопился его взять, тяжело дыша и смотря перед собой.

- Что такое? Голова закружилась? - я присел перед ним на корточки. В последнее время головокружение у подопечного случалось часто и было вполне объяснимым на таком сроке, но меня пугала любая мелочь, потому что близко, уже совсем близко; чуть больше двух месяцев, и из этого живота я извлеку ребенка, который подарит мне все, о чем я мечтал. Главное сейчас, чтобы с ним и мальчишкой ничего не случилось.

- Уже проходит, - улыбнулся подопечный и дрожащими пальцами попытался взять у меня полотенце, которое, так и не преодолев путь от моей руки до его живота, упало на пол.

- Я сам, - я встал, поднял с пола безнадежное грязное полотенце, выкинул его в корзину, взял чистое и присел перед ним. - Дыши глубже, - усмехаюсь, увидев, что он даже затаил дыхание от ожидания. Эта его реакция на меня была в некоторой степени приятной, не скрою, но слишком уж меня начал раздражать щенячий восторг в его глазах, особенно после его дня рождения, когда мне пришлось вытаскивать его на свежий воздух чуть ли не на себе и еще двадцать минут приводить в порядок.

- Я сам могу, - попытался слабо возмутиться он, но я уже вытирал прозрачный гель с туго натянутой, с едва видными растяжками, кожи животика.

Мальчишка стал сразу дышать тяжелее и прерывистое. Вот повезет кому-то: достанется сексуальный партнер с таким либидо, что возбуждается от вида полотенца… или не повезет – стоит только вспомнить его кошмарный зоопарк для паразитов на голове. Вопрос риторический, как всегда. Эти вытирания можно было бы превратить в интересную игру, только меня пугало мое собственное уже почти месяц неудовлетворенное либидо, поэтому я просто вытер его живот и вернулся на свое место.

- Легче стало? - я послал на печать картинку с монитора.

- Да, - кивнул мальчишка и начал натягивать футболку.

- Тебе надо стараться делать как можно меньше резких движений, и старайся все-таки лежать на боку, а не на спине. И если вдруг чувствуешь, что кружится голова, то что надо сделать? - я выжидающе уставился на него.

- Постараться сесть или прислониться к стене и потереть уши, - хмыкнул мальчишка, я бы сказал, даже немного скептично. К его лицу начала возвращаться краска, значит, все и правда нормально.

- А если тебе вдруг просто стало плохо? - вскидываю бровь.

- Обязательно и быстро сообщить вам или Лекс, - сверкнул зубами подопечный. Обычно у беременных на этих сроках уже начинается так называемый предродовой психоз, которого я с содроганием ждал, но Том опять опровергал все мои теории, продолжая улыбаться, хихикать, радоваться жизни, с удовольствием есть, гулять и заниматься гимнастикой, словно с ним ничего и не происходило. Либо он был непроходимо глуп и еще так и не понял до конца, что с ним происходит, что было очень и очень маловероятно, либо… - Герр Каулитц, - его слишком серьезный голос насторожил меня, и я снова посмотрел на его вмиг ставшее серьезным лицо, - я хотел спросить… - мальчишка замялся.

- О чем? - я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, что могло случиться за эти пару секунд.

… либо в нем в очередной раз сыграл синдром мазохиста, но я ничего не заметил такого, а ведь по нему всегда видно, если его что-то мучает, а тут вроде серьезный, сосредоточенный, но очень спокойный. Хотя зачем гадать, если и так все узнаю сейчас. Просто эта чертова привычка строить гипотезы, а потом проверять их…

- А как это все будет проходить? - он снова замялся, подбирая слова: - Ну… - мои глаза сами по себе сощурились: ненавижу, когда мямлят и заикаются, - роды, - он выдохнул это слово так тихо, словно это великая тайна, а мне захотелось расхохотаться, но я сдержал себя. Для мальчишки это важно, а ему нельзя сильно переживать, а то мало ли.

- Во-первых, - я постарался улыбнуться максимально дружелюбно, - естественные роды в прямом значении этого слова тебе не грозят, поэтому переживать и бояться нечего. Когда подойдет срок, тебе сделают кесарево сечение, - увидев страх в его глазах, я пояснил: - Это абсолютно безопасно как для тебя, таки для ребенка, операция делается под эпидуральной анестезией, совершенно безвредной. Ты будешь в сознании, но боли чувствовать не будешь, - я постарался улыбнуться как можно ободряюще – он не должен бояться.

- А потом? - его пальцы с выступающими венами судорожно вцепились в край футболки. Похоже, что сделать так, чтобы он не нервничал, не получилось.

- Что потом? - удивленно переспрашиваю.

- После того как его сделают, - почти шепотом спросил подопечный. Я заметил, что у него дрожат губы. Еще не хватало, чтобы он мне тут устроил истерику.

- Ну, тебя отправят отдыхать, сутки тебе будет нежелательно вставать, а малышку для профилактики и избежания эксцессов временно поместят в специальный инкубатор для новорожденных, возьмут все анализы, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, - я улыбнулся и почувствовал себя несмешным клоуном в цирке, который безуспешно кривляется перед равнодушной публикой.

- И все? - голос мальчишки стал походить на нормальный, и пальцы, сжимавшие футболку, чуть расслабились – значит, начинает успокаиваться.

Всех процедур, которым будут подвергать тебя и ребенка после, тебе знать не надо, блохастик, а то мало ли чем это закончится, если я тебе подробно и со вкусом начну здесь и сейчас расписывать, что мы собираемся с вами сделать. В таком случае ты, скорее всего, прямо тут, в нашей смотровой, и родишь.

- В общих чертах – да, - киваю и закрываю карту, которую так и не заполнил. Ну и ладно, можно будет сделать это у себя, а сейчас главное постоянно держать его в поле зрения, чтобы ничего не упустить, и поддерживать зрительный контакт, чтобы держать его доверие, хотя... Том настолько наивный и доверчивый и так плохо разбирается в медицине и людях, что примет на веру любую чушь, которую я ему преподнесу.

- А потом? - этот вопрос начинает мне надоедать. Я со вздохом начал объяснять:

- После того как ты оправишься, так как все условия договора выполнены, ты получишь свой гонорар и можешь быть свободен, - снова эта улыбка, которая впервые начала казаться мне какой-то жутко фальшивой и омерзительной.

На миг лицо мальчишки просияло и даже поползли вверх уголки губ, но только я собирался свободно вздохнуть, как он нахмурился, и на гладкой коже лба пролегли неглубокие морщинки:

- С малышкой?

- А что с ней? - вскидываю брови. Я так и думал, что он будет интересоваться судьбой ребенка, ведь обычный нормальный человек просто схватил бы деньги и сбежал отсюда побыстрее, пока отпускают, но разве кто-то сомневался в отставании умственного развития моего подопечного?

- Что будет с ней? Ее отпустят со мной? - в его глазах было столько надежды, что я почти умилился. В последнее время меня слишком пугали мои чувства рядом с ним, такое ощущение, что самоконтроль изменял мне все сильнее и сильнее. Вот и сейчас, глядя в эти искрящиеся теплом и надеждой глаза, мне хотелось послать все к черту и отдать ему ребенка, но я моментально одернул себя:

- Нет, она является собственностью центра и останется здесь, - мой голос словно был каким-то чужим, разливающийся тяжелыми толчками по комнате и отражающийся от стен многочисленным эхом.

- Зачем? - хрипло переспросил подопечный и опустил глаза.

- Как доказательство успешности эксперимента. Также мы должны будем пронаблюдать за развитием ребенка, не будет ли каких-нибудь отклонений, какова будет ее реакция на вирусы, бактерии, лекарственные препараты, - начал перечислять я.

- То есть вы будете пичкать ее лекарствами и всякой дрянью, и смотреть, что с ней после этого будет? - резко вскочил мальчишка, повышая голос и уставился на меня.

- Спокойно, Том, - я медленно встал, - не всякой дрянью, а стандартным набором тестовых препаратов.

- Слова разные, но смысл один! - фыркнул мальчишка. - Это мой ребенок, и я его не отдам!- заявило это блохастое недоразумение, а я не выдержал и рассмеялся:

- Куратором проекта здесь являюсь я, и решения тоже принимаю я, - отчеканил я, не понимая, что со мной происходит. Мне безумно захотелось сделать ему больно, до зубовного скрежета хотелось видеть в его глазах ужас и покорность. Сейчас же передо мной вырисовывался наглый, строптивый мальчишка, что мне безумно не нравилось и которого хотелось сломать. - А ты всего лишь рабочий материал, который мы приобрели, - последние слова я буквально выплюнул, не понимая, с чего вдруг во мне взялись столь извращенные садистские желания, - поэтому с ребенком будет то, что запланировал я, и никак иначе! - я удовлетворенно ухмыльнулся, отмечая, как загораются ненавистью и мутнеют от боли глаза мальчишки, и с каким-то неясным даже себе удовлетворением заметил: задел, получилось.

- Это мой ребенок! Я не отдам его! Он только мой, а не ваш, вы не имеете права! – задыхаясь, начал кричать он, а я с брезгливостью наблюдал за этой истеричкой мужского пола. Конечно, я предполагал такую реакцию, но он меня откровенно разочаровал.

- Своим криком ты все равно ничего не изменишь, - я резко осадил его. - Твои родители подписали договор, если ты не забыл, а если забыл, то я могу дать копию, чтобы ты ознакомился с ним еще раз.

- Я все равно ее не отдам, - процедил сквозь зубы мальчишка и, обхватив себя руками за живот, словно так мог спасти еще не рожденного ребенка, начал пятится на выход. А я незаметно нажал на кнопку вызова санитаров, а то мало ли что может выкинуть беременный мальчишка с гормональным взрывом, хоть я сильно сомневался в том, что он на что-то способен, но подстраховаться еще никому и никогда не мешало.

- Тебя никто не спросит. Не забывай, на каких правах ты тут находишься, - хмыкаю, с любопытством наблюдая за его перемещениями. Испуганный, маленький, круглый, переваливающийся с ноги на ногу утенок, смешной и нелепый, полностью беззащитный, и все его угрозы выглядели точно так же: неуклюже, смешно и нелепо. - Твое мнение абсолютно никого не интересует, как и твои страхи, желания и прочие вещи, что вертятся в твоем мозгу, нас интересует только то, что находится внутри твоего живота. Или ты забыл, где ты находишься и зачем тебя сюда поместили? Тогда я тебе напомню, - я мысленно пытался одернуть себя, но не мог остановиться, - что ты, вообще-то, не более, чем инкубатор для ребенка. А ребенок – мой, - я со всей силы прикусил себе язык и едва не зашипел: это же надо было такое ляпнуть! Хорошо, что, задохнувшись в собственной ярости, подопечный не обратил внимания на смысл моих последних слов, но впредь следовало попридержать язык, чтобы окончательно не сорваться и не довести себя и мальчишку до нервного срыва.

- Мне плевать! Она моя! Все равно не отдам! Никогда и ни за что! Я ее выкраду! - он неловко взмахнул руками, споткнувшись об порог. Еще пара секунд, и он бы не удержал равновесие, и упал, если бы я, совершив просто фантастический скачок от стола к двери, не успел обхватить его и помог удержаться на ногах.

- Отпусти! - начал отбиваться он, но я все так же крепко продолжал удерживать его за талию, ощущая, как его тепло проникает через ткань моего халата и рубашки в том месте, где его огромный живот касался моего, - Отпусти, я сказал! - еще один судорожный рывок, но сил у него не хватало. Я посмотрел в его глаза, в которых второй раз за все то время, что я его знаю, плескалась ярость, неконтролируемая, от которой темнела радужка и заострялись черты лица, которая делает людей непреодолимо прекрасными, и я словно жадно впитывал такое его состояние в себя.

Дата добавления: 2015-07-19